Искренние, умные и ироничные мемуары Элизабет Гилберт покорили сердца и души не только читателей, но и критиков по всему миру. Писательница рассказала историю расставания со всеми атрибутами, входящими в понятие современного американского успеха (брак, дом и карьера), чтобы найти то, чего она действительно хотела от жизни. Предприняв годичное путешествие, она изучает три равнозначных аспекта собственной природы на фоне трех великих культур. Гилберт исследует искусство наслаждения в Италии (есть), искусство духовного самосовершенствования в Индии (молиться) и искусство равновесия между ними в Индонезии, на острове Бали (любить). Восторженная и смешная, мудрая и печальная, эта книга непременно…
автобиографическийдрамаиронияпсихологическийреализмюмор интеллектуальная прозасовременная русская проза
Довлатовская "Зона" - это четырнадцать эпизодов из жизни зеков и их надзирателей, истории сосуществования людей за колючей проволокой, рассказанные просто и с отрезвляющим юмором, за которым совершенно ясно можно расслышать: "Ад - это мы сами".
«Цикл романов о Патрике Мелроузе явился для меня самым потрясающим читательским опытом последнего десятилетия», – писал Майкл Шейбон. Ему вторили такие маститые литераторы, как Дэвид Николс («Романы Эдварда Сент-Обина о Патрике Мелроузе – полный восторг от начала до конца. Читать всем, немедленно!»), Алан Хол лингхерст («Эдвард Сент-Обин – вероятно, самый блестящий британский автор своего поколения»), Элис Сиболд («Эдвард Сент-Обин – один из наших величайших стилистов, а его романы о Патрике Мелроузе – шедевр литературы XXI века») и многие другие. Главный герой, жизнь которого в немалой степени основывается на биографии самого автора, пытается изжить последствия детской травмы; действие, начинаясь…
Роман выстроен вокруг метафоры засушенной бабочки: наши воспоминания — как бабочки, пойманные и проткнутые булавкой. Йоэл Хаахтела пытается разобраться в сложном механизме человеческой памяти и извлечения воспоминаний на поверхность сознания. Это тем более важно, что, ухватившись за нить, соединяющую прошлое с настоящим, человек может уловить суть того, что с ним происходит.Герой книги, неожиданно получив наследство от совершенно незнакомого ему человека, некоего Генри Ружички, хочет выяснить, как он связан с завещателем. По крупицам он начинает собирать то, что осталось от Ружички, идет по его следам, и оказывается, что, став обладателем чужого дома и чужих вещей, он на самом деле получает ключ…
Герои третьей книги Джумпы Лахири не чувствуют себя чужими ни в строгих пейзажах Массачусетса, ни в уютных лондонских особняках. Эти молодые люди, выпускники элитных колледжей Новой Англии, уже, казалось, полностью ассимилировались, воспринимают себя уже настоящими американцами. Но все-таки что-то не дает им слиться с успешными яппи, своими однокашниками, и спокойно воплощать американскую мечту. И это не только экзотически звучащие имена и цвет кожи, выдающие их бенгальское происхождение…
Дэн Иннес не разговаривал со своей двадцатидвухлетней дочерью Чарли в течение двух лет. Первую с тех пор новость о ней он получил в результате звонка из британского посольства в Таиланде. Ему сообщили, что Чарли находится в тюрьме Чиангмай по обвинению в контрабанде наркотиков, за которую ей грозит смертная казнь. Шок, гнев и ужас несчастно отца сравним лишь с отчаянным желанием спасти своего утерянного ребенка. В сопровождении двух не очень желанных спутников он пускается в дорогу, которая приведет его к путешествию в поисках утраченных истоков. Дэну предстоит не только вырвать дочь из плена наркобарона, чьи владения раскинулись в богом забытых местах близ границы с Мьянмой, но и обрести давно…
Идзити Эйдзи, “крестный отец” клана Асакуса, прошел долгий путь от малолетнего сорванца до грозного босса якудза.Его воспоминания вызывают чувство изумленного восхищения — он бросался на жизнь, вгрызался в нее, падал и снова поднимался, не запятнав при этом своей чести и не уронив достоинства.Автор документального романа “Исповедь якудзы” Дзюнъити Сага — практикующий врач, владелец клиники в северном пригороде Токио. Несмотря на занятость, доктор Сага находит время для занятий литературой — его этнографическое исследование массового переселения японцев на Гавайи было отмечено престижной литературной премией, а роман “Воспоминания о шелке и соломинке”, по данным ежегодного опроса, признан в Японии…
В пьесе С. Лема "Бутерброд" комедия причудливо уживается с фантастикой. Кажется, трудно себе представить более абсурдную цепь событий: к адвокату приходит автогонщик Джонс, которого после катастрофы слепили в некой клинике из двух частей. Именно поэтому у Джонса осложнения со страховыми компаниями. Но первая метаморфоза гонщика — не единственная...
В наследие английского классика XX столетия Д. Г. Лоуренса (1885–1930), автора всемирно известных романов «Сыновья и любовники» и «Любовник леди Чаттерлей», входят и несколько стихотворных циклов, и путевые заметки, и более полусотни новелл, в которых в полной мере отразились все грани его яркого дарования. «Быть живым, быть живым человеком, быть цельным живым человеком — вот в чем суть». Он всегда и во всем был верен своему девизу. В данную книгу включены 13 ранее никогда не издававшихся в нашей стране рассказов этого блистательного мастера «малого жанра».
В этом сетевом издании впервые печатается полностью книга «Казарменные баллады и другие стихи», так же как и книга «Семь морей», в которую автор включил вторую часть «Казарменных баллад», что обязывает рассматривать эти две главные поэтические книги Р. Киплинга, как единый корпус.Около половины стихотворений, входящих в эту книгу публикуются в новых переводах, а многие из стихотворений Р. Киплинга вообще представлены тут впервые, поскольку никогда ранее на русский язык не переводились.В «Дополнение» включены стихи к сказкам и рассказам о Маугли из 1-ой и 2-ой «Книг Джунглей» (кроме эпиграфов), а также некоторые из самых знаменитых киплинговских стихотворений, которые не включались автором ни…
Обзор российской философии от Сковороды до Леонтьева и Розанова.«Мне могут сделать упрек в том, что я не только излагаю и анализирую построения русских философов, но и связываю эти построения с общими условиями русской жизни. Но иначе историк — и особенно историк философской мысли — поступать не может. Насколько в русской философии, несмотря на ее несомненную связь и даже зависимость от западно-европейской мысли, развились самостоятельные построения, они связаны не только с логикой идей, но и с запросами и условиями русской жизни. Насколько мне удалось вскрыть внутреннее единство и диалектическую связность в развитии русской философии, я старался представить это в своей книге с максимальной объективностью.»Прот.…
Киберпанк по Евгению Лукину?Не совсем.Умная, талантливая и абсолютно безжалостная «пощечина общественному вкусу»?Не только.Внешне простая история интеллектуала средней руки, ставшего обладателем электронного дивайса, позволяющего отгородиться от окружающего мира и в то же время успешно с этим миром общаться, превращается под пером одного из лучших отечественных фантастов современности в многомерную социально-философскую притчу о невозможности взаимопонимания между людьми и цене обезличивания, которую каждый из нас вынужден платить за преуспевание и богатство.Такова заглавная повесть нового сборника Евгения Лукина.Сборника, каждое произведение которого – ироническое или серьезное – задает жестокие…