Никколо Макиавелли по праву считается основателем политологии, видной исторической фигурой, сыгравшей огромную роль в поворотный момент от средневековья к современному миру. В своей самой известной работе «Государь» он выдвинул революционно пророческую идею о том, что богословским и моральным императивам нет места на политической арене. Нужно завоевать страну? Необходимо уничтожить врагов? В этом справочнике для деспотов и тиранов государственный деятель эпохи Возрождения Макиавелли излагает, как это сделать, излагает откровенно и цинично. В течение 500 лет имя Макиавелли считается эквивалентным всему самому циничному в политике и давно стало нарицательным. Тем не менее, «Государь» - самая известная…
Хэ Сяо-эр выронил шашку, подумал: "Мне отрубили голову!" - и в беспамятстве вцепился в гриву коня. Нет, пожалуй, он подумал это уже после того, как вцепился. Просто что-то с глухим звуком впилось в его шею, и в ту же секунду он вцепился в гриву. Едва Хэ Сяо-эр повалился на луку седла, как конь громко заржал, вздернул морду и, прорвавшись сквозь гущу смешавшихся в одну кучу тел, поскакал прямо в необозримые поля гаоляна. Кажется, вслед прозвучали выстрелы, но до слуха Хэ Сяо-эра они донеслись как во сне...
В конце одиннадцатой луны первого года Гэндзи из устья реки Адзи, протекающей через город Осака, вышли корабли карательной экспедиции против княжества Тесю. На них находились войска княжеств, взявших на себя оборону столицы Киото, и командовал ими крупный феодал Суми-но-ками...
В сборник вошли две повести Я. Кавабаты о любви: "Элегия" (1932), затрагивающая тему воспоминаний, наполненных запахами, смертью, потусторонним миром и перевоплощениями, и "Танцовщица из Идзу" (1926) - история о труппе бродячих музыкантов, среди которых есть юная прекрасная танцовщица.
Стояли угрюмые зимние сумерки. Я сидел в углу вагона второго класса поезда Екосука - Токио и рассеянно ждал свистка к отправлению. В вагоне давно уже зажгли электричество, не почему-то, кроме меня, не было ни одного пассажира. И снаружи, на полутемном перроне, тоже почему-то сегодня не было никого, даже провожающих, и только время от времени жалобно тявкала запертая в клетку собачонка. Все это удивительно гармонировало с моим тогдашним настроением. На моем сознании от невыразимой усталости и тоски лежала тусклая тень, совсем как от пасмурного снежного неба. Я сидел неподвижно, засунув руки в карманы пальто и не имея охоты даже достать из кармана и просмотреть вечернюю газету...