Надо сегодня сказать лишь то, что уместно сегодня,
Прочее все отложить и сказать в подходящее время
... ничто не может так воодушевить женщину, как мужество человека, которого она любит.
Весь мир преследует или предает меня, я не могу больше ни на кого положиться; не жду больше ничего от судьбы, ни от людской помощи. Мои несчастия дошли до предела; мне остается только им покориться. Я потерял всякую надежду.
... но зло уже было бы сделано, лекарство же от него весьма сомнительно.
...моими соседями оказалось некое вечно хихикающее, квохчущее и гогочущее семейство, имевшее обыкновение ложиться двумя часами позже и вставать двумя часами раньше моего. Это обычное явление в немецких гостиницах: здесь ложатся чуть не в двенадцать, а встают в начале восьмого.
Если хотите увидеть, до какой низости может дойти угодничество, попробуйте представиться баденскому торговцу русским князем.
Если вы хотите избежать оскорблений, не выдавайте, к какой нации вы принадлежите. Здешние купцы ненавидят англичан и презирают американцев; они позволяют себе грубить и вам и нам, а особенно, нашим женщинам.
Говорят, Германия с се сырыми кирпичными домами — родина ревматизма.
Сердце Ганса разбито, он удаляется в лес, чтобы там умереть, вдали от жестокого мира, ибо, как он восклицает с горечью: «Что такое человек без навоза!»
Эта важнейшая особенность местной жизни явно недооценена бытописателями Шварцвальда. Удобрение, очевидно, главное богатство местного жителя, его казна, его сокровище, предмет его гордости, его картинная галерея, его собрание керамики, его коллекция безделок, свет его очей, его право на общественное признание, зависть и почет, — и его первая забота, когда приходит срок писать духовную.
Рано поутру нас разбудил музыкальный рев осла, мы встали и начали готовиться к поистине тяжелому пешему походу — в Италию; по дорога оказалась чересчур для нас ровная, и мы предпочли сесть в поезд.
В Женеве не много «достопримечательностей». Я попытался найти дома, где некогда обитали две не слишком приятные личности – Руссо и Кальвин, – но безуспешно. Поставив крест на этих поисках, и решил вернуться домой.
В Венеции приезжего долго держит во власти собор. Секрет его притягательной силы отчасти в том, что он очень стар, отчасти и том, что он очень уродлив.
Иностранцам наша кухня, должно быть, так же не нравится, как их кухня нам. И не удивительно, ведь со вкусами не родятся, их приобретают. Я могу расхваливать свое меню до потери сознания, но шотландец только покачает головой: «Где же у вас хаггис?» — удивится он. А житель островов Фиджи вздохнет и спросит: «Где же у вас жареный миссионер?»
Кофе по–немецки
Бочку воды поставить на огонь и довести до кипения; потереть кофейный боб о боб цикория и последний бросить в воду. Вываривать и выпаривать до тех пор, пока аромат кофе и букет цикория не улетучатся в необходимой степени; отставить в сторону для охлаждения. Выпрячь затем из плуга останки бывшей коровы, положить под гидравлический пресс и, получив чайную ложечку бледно–голубой жижи, которую немцы по недомыслию именуют молоком, развести в кружке тепловатой воды, чтобы разбавить его вредоносную крепость. После чего звонить к завтраку. Разлить полученный напиток по остуженным чашкам и пить, соблюдая умеренность. Во избежание перевозбуждения обвязать голову мокрым полотенцем.
Как разделить птицу на части по немецкой методе
Пользоваться дубиной, избегая суставов.
Есть люди, которые с пеной у рта критикуют чужую религию или чужой язык, а потом преспокойно переходят к своим делам, так и не преподав спасительного совета. Я не из их числа.
Разобрав подробнейшим образом недостатки немецкого языка, я перехожу к более приятной и не столь трудоёмкой задаче - к выяснению его достоинств. Я уже упомянул о правиле писать существительные с прописной. Но гораздо важнее другое преимущество немецкого языка, состоящее в том, что слова пишутся так, как слышатся. Выучив за один урок немецкий алфавит, вы можете верно произнести любое слово, не обращаясь ни к чьей помощи.
Вчера в местном лазарете у больного путём иссечения было успешно удалено из горла тринадцатисложное слово; пациент - немец из окрестностей Гамбурга. К сожалению, хирурги, полагая, что он носит в себе целую панораму, неправильно определили место для разреза, вследствие чего больной скончался. Этот трагический случай произвёл в города тяжёлое впечатление.
Существует десять частей речи, и с каждой хлопот не оберёшься. Самое обычное рядовое предложение в немецкой газете представляет собой неповторимое, внушительное зрелище: оно занимает пол-газетного столбца; оно заключает в себе все десять частей речи, но не в должной последовательности, а в хаотическом беспорядке; оно состоит из многоэтажных слов, сочинённых тут же, по мгновенному наитию, и не предусмотренных ни одним словарём, - шесть - семь слов наращиваются друг на дружку просто так, без швов и заклёпок (разумей, дефисов). Такое предложение трактует о четырнадцати - пятнадцати различных предметах, каждый - в своём особом вводном предложении, причём несколько малых вводных включены в одно большое, как круглые скобки в квадратные; наконец, все большие и малые скобки заключены в скобки фигурные, из коих первая стоит в начале величественного предложения, вторая - на середине последней строчки, а уже за нею идёт глагол, и только тут вы узнаете, о чем, собственно, речь; следом же за глаголом - как я понимаю, украшения ради-пишущий подсыпает с десяток всяких "haben sind gewesen gehabt haben geworden sein", и прочее и тому подобное, и только теперь импозантное сооружение завершено. Это заключительное "аминь" представляет собой нечто вроде росчерка при подписи: не обязательно, но красиво. Немецкую книгу читать не так уж трудно - надо только поднести её к зеркалу или стать на голову, чтобы перевернуть порядок слов, - научиться же читать и понимать немецкую газету не способен, по моему, ни один иностранец.
Смею вас заверить, что такого безалаберного, бессистемного, скользкого и увёртливого языка, как немецкий, во всем свете не сыщешь. Вас носит в этом хаосе, как щепку в волнах; а когда вы уже думаете, что нащупали твёрдую почву среди бултыхания и сумятицы десяти частей речи, вы, перевернув страницу, читаете: "Учащемуся необходимо усвоить следующие исключения".
Он не хочет засорять голову знаниями, которые не нужны для его целей. Все накопленные знания он намерен так или иначе использовать.
Месть не сладка, если обидчик не поймет, от чьей руки он умирает и за что несет кару.
Человек, читающий что попало, редко может похвастаться глубиной своих знаний.
Пока мы ещё не поселились вместе, хорошо бы узнать друг о друге худшее.
Слава в Америке – это товар. И как всякий товар в Америке, она приносит прибыль не тому, кто ее произвел, а тому, кто ею торгует.
Слава в этой стране начинается вместе с паблисити. Паблисити же делают человеку только тогда, когда это кому-то выгодно.
Кто пользуется в Америке действительно большой, всенародной славой? Люди, которые делают деньги, или люди, при помощи которых делает деньги кто-то другой. Исключений из этого правила нет. Деньги! Всенародную славу имеет чемпион бокса или чемпион футбола, потому что матч с их участием собирает миллион долларов. Славу имеет кинозвезда, потому что ее слава нужна предпринимателю. Он может лишить ее этой всенародной славы в ту минуту, когда этого ему захочется. Славу имеют бандиты, потому что это выгодно газетам и потому что с именами бандитов связаны цифры с большим количеством нулей.
Если бы города могли выбирать для себя погоду, как человек подбирает галстук к носкам, то Дирборн обязательно выбрал бы к своим кирпичным двухэтажным домам ненастный день в желто-серую дождливую полоску.
«Средний американец», невзирая на его внешнюю активность, на самом деле натура очень пассивная. Ему надо подавать все готовым, как избалованному мужу. Скажите ему, какой напиток лучше, – и он будет его пить. Сообщите ему, какая политическая партия выгоднее, – и он будет за нее голосовать. Скажите ему, какой бог «настоящее» – и он будет в него верить. Только не делайте одного – не заставляйте его думать в неслужебные часы. Этого он не любит, и к этому он не привык. А для того чтобы он поверил вашим словам, надо повторять их как можно чаще. На этом до сих пор построена значительная часть американской рекламы – и торговой и политической, всякой.
Первый месяц мы держались стойко. Мы не пили «Кока-кола». Мы продержались почти до конца путешествия. Еще несколько дней – и мы были бы уже в океане, вне опасности. Но все-таки реклама взяла свое. Мы не выдержали и отведали этого напитка. Можем сказать совершенно чистосердечно: да, «Кока– кола» действительно освежает гортань, возбуждает нервы, целительна для пошатнувшегося здоровья, смягчает душевные муки и делает человека гениальным, как Лев Толстой. Попробуй мы не сказать так, если это вбивали нам в голову три месяца, каждый день, каждый час и каждую минуту!
Он приучил нас к монашескому режиму подлинных автомобильных путешественников, которые поставили целью изучить страну, а не сложить свои кости в аккуратно выкопанной придорожной канаве.
Нищим людям не предлагали работы, им предлагали только бога, злого и требовательного как черт.
Красота неизменно вызывала у меня единственное желание — разрушить её, так как она совершенно не вписывалась в наш уродливый мир.
Разве вся история человечества — не о борьбе маленьких смелых "Я" против несправедливости сильных мира сего?
В дороге заводишь знакомства с одноразовыми знакомыми, которые очутились на соседнем кресле по пути из Логана в Монтгомери, и из Монтгомери в Уиллоу Ран.
– Я работаю координатором отдела рекламаций, – говорю я моим одноразовым знакомым, – но мечтаю о карьере мойщика посуды.
Самое приятное в поездках – это то, что в них тебя окружает одноразовый мир. Поселяешься в номере отеля и находишь там одноразовое мыло, одноразовые пакетики с шампунем, крошечные одноразовые брикеты масла, одноразовое полоскание для рта и даже одноразовую зубную щетку.
Мысли — вещь ценная, от них много проку.
Для всего свои доктора есть, даже для мозгов.
У кого соображения нету, те только всем жизнь отравляют.
И, стоя среди них, грязный, косматый, с неутёртым носом, Ральф рыдал над прежней невинностью, над тем, как темна человеческая душа.
Они хорошо понимали, какое чувство дикости и свободы дарила защитная краска.
Мне тогда и в голову не приходило, что человек не растение и процветать ему долго нельзя.
Молодость ест пряники золоченые, да и думает, что это-то и есть хлеб насущный; а придет время – и хлебца напросишься.
… когда в разлуке много думаешь о любимых людях, но отвыкаешь ежечасно видеть их, то при встрече ощущаешь некоторую отчужденность до тех пор, пока не скрепятся вновь узы совместной жизни.
Жизнь, что ни говорите, не так хороша, но и не так плоха, как о ней думают.
Иллюзии свои оплакиваешь порой так же горько, как покойников.
Казалось, доктор был особенно встревожен тем, что попытка ограбления была предпринята неожиданно и в ночную пору, словно у джентльменов-взломщиков установился обычай обделывать свои дела в полдень и предупреждать по почте за день — за два.
Люди, взирающие на природу и своих ближних и утверждающие, что все хмуро и мрачно, — правы; но темные тона являются отражением их собственных затуманенных желчью глаз и сердец.
Родство душ – это и есть истинная связь. Вот у них души нет, и вы сволочь бездушная.
1..102..149Шевелиться труп может только в том случае, если стал умертвием! Бросаться к трупу с воплем: "Девушка, с вами все в порядке?" не только бесполезно, но и для жизни не полезно совсем!'