Онлайн чтение книги Бессмыслица Zaregoto Series
5 - 5

Другие люди определяют вашу ценность.

Другие люди также определяют ценности других людей.

1

Я закончил тем, что воспользовался лестницей на первый этаж. Я вышел в коридор четвертого этажа один раз, но лифт остановился на первом этаже, и даже в возбужденном состоянии я смог сообразить, что быстрее будет просто сбежать по лестнице. Не то чтобы я был в возбужденном состоянии. Я был настолько спокоен, что температура моего тела была около нуля градусов.

Я упал с лестницы два, три раза и врезался в лестничную площадку. Но я смог сразу встать. Без царапины, наверное, не отделался, но больно было не сильно. Пройдя так далеко, кажется, я наконец-то чего-то добился. Хотя люди никак не могут контролировать свою нервную систему, по крайней мере, я делал что-то подобное Говоря об этом, когда формы жизни получают смертельные повреждения - например, когда им раздавливают половину головы или когда их туловище раскалывается пополам, в таких случаях — я слышал, что их нервная система отключается. Им осталось жить всего несколько минут, что бы ни случилось, поэтому их тело решает, что бесполезно посылать сигналы, предупреждающие о надвигающейся гибели. От этого я почувствовал себя гораздо более довольным. Это неприятная история, но она меня очень порадовала. Нет никакой ценности в боли для тех, кто не боится смерти. Всего одним решением формы жизни могут стать такими сильными. Или, возможно, просто отбросив одно решение, формы жизни могут стать такими слабыми. В любом случае, я чувствовал, что это было великолепно. Я подумал об этом, когда поднялся со стены после четвертого промаха.

Было не больно и не зудело кувыркаться — ну, на самом деле осталось немного зудящее ощущение — за что я был благодарен, но было проблематично, что я не мог нормально ходить. Мне казалось, что мои ноги не касаются земли. Я чувствовал себя крайне нестабильно. Как будто я парил в поле невесомости. Говоря об этом, давным-давно — до того, как я участвовал в программе  ER3 System— когда мне было тринадцать, мы говорили об этом с Кунагисой Томо. Смогут ли люди к тому времени, когда мы станем взрослыми, с легкостью летать в космос. 

Возможно, они смогут. Ты хочешь пойти? 

Не совсем. Не интересно. А ты, Кунагиса-кун? 

Я хочу идти. Мммм. Хочешь пойти, несмотря на то, что ты хикикомори? Довольно неприятное существо.

 Что неприятно?

 Жуткая форма жизни. 

Я не жалок. 

Может быть. Но космос жалкий. Все равно в этом мире нет ничего стоящего. Нигде ничего не стоит.

 Нигде?

 Нигде. Даже если вы отправитесь в космос, если вы посмотрите на Землю, вы просто подумаете: —Она голубая—. Это все, о чем вы думаете, отправляясь в космос, понимаете? Если вы хотите увидеть это, вы можете просто посмотреть на книжку с картинками. Не только синий, но и красный, черный, зеленый, все есть. Полет в космос — это всего лишь окольный способ подтвердить, насколько вы ничтожны. Крайний результат романтизма. Тогда было бы лучше просто посмотреть на свои волосы. 

Эхехе. 

Перестань смеяться без всякой причины. Тревожно. Я ненавижу это в тебе.

Мне нравится, что ты говоришь такие вещи. 

Ох, заткнись. 

— перестань пытаться флиртовать...

Поистине жалкое отродье. Я так и думал. Такой тщеславный, такой заносчивый, такой самодовольный. Такой восторженный, такой увлеченный, такой восхищённый . И неверно истолковав это как эго. Видеть только поверхность мира или, возможно, видеть только заднюю часть мира. В любом случае, просто смотреть на вещи с одной стороны. Чувствовать себя мудрым после ограниченной перспективы и говорить так, как будто увидел просветление. Боятся больше, чем страх того, что пустое «я» рассыплется на кусочки. А то, что осталось после рассыпания, было ничем. Пустое «я» стало собой. Трагедия, фарс, не вызвавший ни смеха, ни слез. И этот фарс еще не подошел к концу. Это продолжается и будет продолжаться всегда. Навсегда, застыв. Другими словами, я ни на йоту не вырос с тех пор, как попал в руки Мёртвой Синевы. Я ничего не добился. Потому что есть другие вещи, которые нужно выполнить.

Пятое падение. В то же время я прибыл на первый этаж. Кажется, на этот раз я довольно сильно ударился головой. Как обычно, боль была просто притупленной, но мое сознание, казалось, немного помутнело. И снова у меня было воспоминание. Во-первых, моя семья. Младшая сестра. Старшая сестра. Отец. Мама. Дядя и тетя с обеих сторон. Воспоминания моего детства. Я не мог вспомнить лицо ни одного друга. Я не знал ни одного. Никто не знает обо мне. Несчастный случай. Рушатся. Самолет. Примерно в это время исчезает моя младшая сестра. До свидания. Касумиока-сан. Нао-сан. А потом Кунагиса Томо. Все остальное исчезло. Это тоже вращающийся фонарь? Я не знаю значения этого слова. Система ER3. Встреча с Кокороми-сенсей. Одноклассники, с которыми я не мог поладить. Те немногие одноклассники, с которыми я ладил. Омокаге Магокоро. Расставание с сенсеем. А потом многое произошло. Я не мог вспомнить большую часть этого. Если бы я мог, моя голова взорвалась бы. Выпадение. Япония. Киото. Воссоединение с Кунагисой Томо. Та же Кунагиса, что и прежде. Сам такой же, как прежде. Асано Миико-сан. Сузунаши Неон-сан. Патерен-сан и сбежавшие братья и сестры. Что случилось с ней после того, как она уехала в Токио.  Остров Пера Мокрой Вороны. Художник без стиля. Обезглавленный дурак. Нестабильный повар. Неприятная гадалка. Он, такой же. Блуждающая дама и тройняшки-служанки. Я хочу увидеть их. Айкава Джун-сан. Сильнейший подрядчик человечества. Май. Встреча с ними. И связаться с человеком неудачно. Бессмысленные разговоры. Разговоры без любви к себе. Худшая ведьма, Нанананами Нанами. Появляется девушка, которая называет меня Мастером - когда мои воспоминания настигли Химе-тян, я резко вернулся к реальности. Что за черт, пробормотал я. - пробормотал я сознательно. Я многое помню. Боже, в конце концов, моя память не совсем бесполезна. Действительно, черт возьми. Я поднялся с земли. Я поднял нож для вскрытия замков, который со звоном отлетел от земли, и вставил его в замочную скважину на дверной ручке. А затем, немного встряхнув, замок легко щелкнул. Я взялся за ручку. Я все еще ничего не чувствовал. Учитывая, как функционировало мое тело, похоже, никаких сломанных костей не было. Это было неосторожное заключение, но я решил поверить в это и открыл дверь.

Тусклый, хотя источник света был прикреплен к потолку. Просто люминесцентная лампочка, которая, казалось, погаснет в любой момент в подвале четвертой палаты, куда я вышел. Как только я вышел, я услышал голоса откуда-то. С облегчением. Казалось, мой слух еще не оцепенел. Я думал, что мои барабанные перепонки могут лопнуть от такого количества падений, но это было напрасным беспокойством. Я навострил уши.

—… Я …… . …….так …..

Этот голос — кто? Это было ужасно монотонно, так безэмоционально, как будто говорил синтетический голос, и между словами не было разрыва. Касугай-сан. Касугай-сан здесь. Где? Впереди. Конечно, по клеткам впереди.

— ...если этот мальчик куда-то ушел, значит, я виновата. Это доставит мне некоторые неприятности. Вот почему я должна спросить вас. Понимаете?

Голос Касугай-сан. Спокойствие — ну, не то чтобы сильно, но и не очень злое. Я осторожно, сохраняя тишину шагов и неслышное дыхание, шаг за шагом, медленно продвигался по коридору. Меня внезапно охватила головная боль. Возможно, я немного повредил себе мозг во время одного из своих падений. Не то, чтобы это имело значение. Не то, чтобы это имело значение для мозга, который был сломан с самого начала. Не то чтобы это имело значение, поэтому, пожалуйста, подожди немного. Просто подожди еще немного. Я хочу немного времени. Мне еще нужно кое-что сделать.

Тут я чуть не расхохотался. Тут я впервые за долгое время чуть не рассмеялся. Что-то, что мне нужно сделать. Мне! Для всех людей я в конечном итоге с чем-то вроде этого. Даже ребенок, который отказался от всякого чувства долга и всех прав, может закончить с чем-то подобным! Тогда, возможно, в конце концов, я не просто перестал двигаться. Возможно, до этого момента я просто вел себя так, как будто ничего не замечал. Вероятно, это было последнее. Другими словами, это означает, что я еще больше, чем когда-либо осознавал, чем кто-либо другой, то, что я большой дурак.

В конце, однако, я не смеялся.

—Кто знает?

Ностальгический голос. Меня не было всего несколько часов, но голос Сузунаши-сан прозвучал в моих ушах ностальгически.

—Может быть, он пошел домой? Может быть, он слишком разозлился на такое обращение. Иноджи был воспитан довольно экстравагантно, несмотря на то, как он выглядит, так что, возможно, он просто не мог оставаться здесь ни секунды дольше.

— …Я не шучу, — голос Касугай-сан оставался бесстрастным. Не было ни гнева, ни печали, ни колебаний, ни чего-то еще. — Как он мог уйти. А если он ушел, вы все должны были видеть, как он ушел. Как этот мальчик сбежал? Возможно, это означает, что здесь есть человек.

Странно, я услышал какое-то рычание за голосом Касугаи-сан. Как какой-то зверь. Не Касугай-сан рычала. Ни Сузунаши-сан. Тогда кто? Кунагиса? Мне казалось, что мои ноги затекли. Нет, не мои ноги. Весь мой организм. Как будто чувство боли, которое я запечатал, только что вернулось.

—Теперь, когда вы упомянули об этом.

Ого.

—Боку-сама-чан видел. Ии-чан вывихнул все свои суставы и выскользнул в эту щель. Ии-чан такой классный, никогда не знаешь, что он собирается сделать.

Я освободился от своего оцепенения. Облегчение. Кунагиса все еще была в безопасности. Однако рычание продолжалось вместе со словами Кунагисы. Что это такое? Есть кто-то еще? Нет, другого я не почувствовал. В то время как мои внутренние чувства притупились, мои внешние чувства усилились в сто-двести раз. Затем. Я должен что-то предпринять, пока Касугай-сан одна перед этой клеткой.

Я пытался думать. Есть ли хорошая идея, которую я могу использовать? Я использовал две секунды, чтобы подумать, а затем быстро покачал головой. Я потратил целых три часа на размышления, но так и не смог ничего придумать, так что не видел смысла пытаться думать сейчас. Тогда не нужно думать. Мое тело автоматически, не думая, будет двигаться, я надеюсь. Будет двигаться, я молюсь.

Я свернул за угол и пошел на голос. Да, если я поверну за угол, я буду у клетки с Кунагисой и Сузунаши-сан...

—………......

А потом. Там была Касугай-сан. В белом лабораторном халате. Она посмотрела на меня своим холодным взглядом. У ее ног была одна собака. Собака, которая играла со мной прошлой ночью. Ааа, так это зверь стоит за рычанием. Черный, большой и злой. Как и прошлой ночью, не было ни цепи, ни даже ошейника. Зачем она взяла собаку на этот этаж? Я не знал, чего хочет Касугай-сан. Вот почему я, естественно, перевел взгляд на Касугай-сан. Она выглядела немного пораженной, но, не показывая этого внутреннего выражения, просто сказала: «Боже».

—Зачем ты…

— Ах, Ии-тян! — Кунагиса сжала прутья клетки неуместным счастливым голосом. — Йаху! Ии-чан! С возвращением!

Я не мог ответить на этот голос. Я просто столкнулся с Касугай-сан. Но я тоже не мог полностью игнорировать ее и взглянул на Кунагису в клетке. Она хорошо выглядела. По крайней мере, не было похоже, что она пострадала. Казалось, я успел. Наверное, успел. Сузунаши-сан тоже была там. Спокойно, с хладнокровием она прислонилась к стене. Но она посмотрела на меня, сказала «боже», а затем «..... так», она продолжила тихо.

— Иноджи. Судя по твоему виду, ты не совсем готов.

—Ах. Ты права.

— Ии-чан, ты недурно ранен. Твоя кожа вся облезла. И кровоточит. Ты в порядке?

То, что Сузунаши-сан имела в виду, было, конечно, в отношении дела. Однако Кунагиса, казалось, не заботилась обо всем этом, а вместо этого беспокоился о моем здоровье. Как обычно. Кунагиса никогда не беспокоится о себе. Почему. Я не знал.

Я достал нож для вскрытия замков и на неустойчивой опоре (..... я хотел, но пешком, но.....) подошел ближе к клетке. Хм. Ключ открыт. Почему? Возможно, Касугай-сан открыла его. Я посмотрел на Касугай-сан.

—Эй, я бы предпочла, чтобы ты ничего не делал. Не двигайся.

Она что-то сказала. Я не слышу. Может, у меня все-таки лопнули барабанные перепонки. Я слышу, но не понимаю, что она говорит. Я понимаю, что она говорит, но я не знаю, что это значит. Это было похоже на легкий для слуха французский язык. Ну что ж. Голос Касугай-сан ничего не даст. Я открыл дверь клетки.

— Пошли домой, Томо.

—Что? Ах, да…

Кунагиса колебалась. Как редко. Хм. Я сказал что-то странное? Мы просто идем домой вместе. Как всегда. Сходите куда-нибудь вместе, а затем вместе отправляйтесь домой Вот и все. Ах, да, мне нужно купить воздух по дороге домой. Для подруги Химе-тян. Миико-сан, вероятно, тоже захочет немного, так что шесть или семь батончиков.

Кто-то дернул меня за плечо. Касугай-сан.

—...пожалуйста, входите вот так. Я постараюсь не обращаться с вами плохо.

— Заткнись, или я убью тебя.

Я повернулся и стряхнул руку Касугаи-сан.

—Пожалуйста, не мешайте мне. Сейчас мы направляемся домой.

—Я не позволю тебе.

Касугай-сан не отступила и толкнула меня одной рукой. Толкая, я спотыкался в двух-трех шагах от клетки. Вдали от Кунагисы. Ах, я должен вернуться. Но мне помешали. Касугай-сан… и одна собака.

И тут я понял. Черная собака у ног Касугаи-сана была не прошлой ночью. Выглядит так же, но ощущения совершенно другие. Даже не как дикий зверь. Это был именно дикий зверь. Словно впившись взглядом в лицо заклятого врага, он направил на меня свои два глаза. Его передние лапы были готовы к броску в любой момент. Его вес чуть-чуть переместился на задние лапы, как будто он был готов к любому нападению. По сравнению с этим, две вчерашние собаки были как прирученные щенки. Они носили одинаковую кожу, но это была совершенно другая форма жизни.

—Последний… из тройки.

—Точно.

Касугай-сан мельком взглянул на собаку.

—Конечно, это совсем не похоже на тех двоих, которых вы встретили прошлой ночью, и они далеко не такие послушные. Знаете, это результат экспериментов.

Результат экспериментов? Какие эксперименты должны быть проведены, чтобы преобразовать тот, который имеет те же самые гены до такой степени? Я чувствовал, что она упоминала что-то вчера. Я также чувствовал, что она ничего не сказала. Я не могу вспомнить. Нет смысла вспоминать. Важнее то, что Касугай-сан хочет сделать с этой собакой. Что она собиралась сделать с Кунагисой, используя эту собаку.

— О чем ты думаешь? — спросил я Касугай-сан. — Взять с собой такую дикую собаку — это уже не шутки.

— Это ты виноват, что сбежал. Если бы ты остался на месте, — небрежно ответила Касугай-сан, не колеблясь и не конфликтуя. —Теперь поторопись и войди в клетку, пожалуйста. Я бы тоже не хотела делать что-то подобное. Но если ты не будешь, я сделаю это. Вот и все.

Обычно.

Касугай-сан говорила слишком обыденно.

В этом необычном месте.

В этой чрезвычайной ситуации.

Было такое, обычное.

— Я вижу. Я понимаю..... Я понимаю, ты тоже такая. 

Я наконец понял.

..... что имел в виду Нео-сан, когда сказал: будь осторожен, особенно с Касугай-сан. Наконец, в этой ситуации я понял.

Я вижу, я вижу..... так оно и есть. Что значит не иметь убеждений. В конечном итоге это означает не что иное, как то, что она может сделать что угодно. У нее нет ограничений. У нее нет обязательств. И поэтому она не имеет границ. Такова личность этого Касугай Касуги. Разум или теория, теория или выводы, ничто не имеет никакого значения.

Сама ничего не выбирала, сама ничего не решала, и вот что вышло. Она беззаботно связывает других людей, заключает их в тюрьму и причиняет им боль. И это было не из-за каких-либо ее убеждений. Потому что у нее нет.

Профессор Кёичиро действует для своих собственных исследований. Кокороми-сенсей помогала профессору в достижении ее целей и восстала для достижения этих целей. Шито-кун и Мисачи-сан помогали профессору из чувства лояльности, и из-за этого чувства лояльности легко сдавались.

Но Касугай-сан другая.

У нее нет причин. Никакого мотива. Без всякой причины с самого начала. Ее невозможно понять, навсегда. Если бы мне нужно было как-то это описать, то она просто психологична. Неисправима. С ней невозможно справиться. Если бы я опоздал, и она выпустила бы собаку на свободу в клетке, она бы ничем не отличалась. Даже если бы это в конечном итоге убило Кунагису, она бы ничем не отличалась. У нее нет ни целей, ни средств, ни вины, ни раскаяния. Никаких переговоров не ведется. Нет никакого умиротворения, обращения или угрозы.

Нет никакого убеждения.

Как сказал Нео-сан, это действительно ужасно.

Однако.

— Это значит, что она такая же, как я…

Я сунул руку в левый нагрудный карман и вытащил нож. Нож для взлома замков в моей левой руке, а тонкое лезвие, которое я получил от Айкавы-сан, в правой. Я столкнулся с Касугай-сан с этой установкой. Она не смотрела на меня ни с каким удивлением, ни без всякого волнения.

—Я не думаю, что есть смысл в бессмысленном сопротивлении.

— Бессмысленно?

— В этом нет никакого смысла. Профессор и другие исследователи скоро будут здесь. Что вы сделаете, прорвавшись через меня? Ничего.

— Ничего особенного, — я сделал шаг ближе. До Касугай-сан оставалось меньше двух метров. Нет смысла использовать пистолет на таком расстоянии. Коута-сан предупредила меня, но я не был настолько глуп, чтобы использовать его без практики. Даже если этот мой поступок окажется еще более глупым. — Я прорвусь сквозь вас, а затем прорвусь через профессора и других исследователей. Таков мой план.

—Ты сумасшедший.

Вы серьезно разговорчивы?

Прежде чем я успел возразить, Касугай-сан щелкнула пальцами. И тут черная собака извивалась в движении. Щелчок пальца был сигналом. Как и следовало ожидать от Касугаи-сана, биолога. Однако это не было совершенно неожиданным или полностью неожиданным, поэтому, не теряя хладнокровия, я отпрыгнул правой ногой назад примерно на три шага. Черный пес остановился перед ней, как будто хотел ее защитить.

 —Как ваша старшая, я должна предупредить вас, что если он вас укусит, все кончено. Я могу пока его удержать — или, лучше сказать, заткнуть ему рот? В любом случае, пока я могу его удержать.

Я проигнорировал Касугай-сана и повернулся к черной собаке. Кунагиса и Сузунаши-сан ничего не сказали. Их не было в моих глазах, поэтому я не мог видеть их выражения. Или, может быть, они что-то говорили, но я их, по крайней мере, не слышал.

Ах, наверное, я сошел с ума.

Даже не услышать голос Кунагисы.

—Я чувствую себя по-настоящему довольным… по-настоящему… воистину… реально… по-настоящему…  в самом деле…по-настоящему…  поистине по-настоящему… по-настоящему… по-настоящему… по-настоящему… по-настоящему… по-настоящему.

Я выбросил нож для вскрытия замков. Лязг, сухой звук эхом разнесся по коридору. Черная собака немного отреагировала на этот звук, но не бросилась. У меня не было шансов, когда обе руки были заняты против такой собаки. Достаточно одного лезвия.

— Ясно… понятно. Вы серьезно. Я просто немного разочарована, — сказала Касугай-сан, хотя, казалось бы, на самом деле немного, но, тем не менее, по-настоящему разочарованной. — Я думала, мы с тобой поладим.

— Я только что подумал об этом, Касугай Касуга-сан.

—…разбить его.

Это был сигнал. Черная собака высвободила сдерживаемый импульс, словно взорвавшись, открыв пасть и бросившись на меня. Я понимаю. Оно не стояло перед Касугай-сан, чтобы защитить ее. Оно показывало, что хочет уничтожить меня. Я совершенно неправильно это понял. У меня не было никакого шанса выжить, учитывая, что я беспечно и невежественно болтал с Касугай-сан. Этого не было, но мое тело все равно двигалось. Быстрее, чем я мог подумать, оно быстро двигалось.

Я даже подумал, что это ненормально. Я протянул левую руку к пасти этого прыгающего черного пса. Чтобы быть более точным, я нанес удар во все тело с такой силой, что можно подумать, хотел ли я вытащить его челюсть в открытый рот, который пытался разорвать мне горло. В конце концов, ноги собаки — это просто средство передвижения и не служат никакой другой цели. Как у хищного животного, его единственным оружием являются зубы, и, как проговорилась сама Касугай-сан, только зубы. Это означает, что легко предсказать его путь, а если вы можете предсказать его путь, то также легко и запечатать его. И затем, к сожалению, привычка собак состоит в том, чтобы не отпускать, как только они сомкнули свои челюсти. Особенно, если его зубы вонзились в цель.

Ну, это было бы об этом, если бы я должен был логически объяснить, но не то чтобы я думал что-то в этом роде. Проще говоря, противник открыл рот, и я прострелил ему руку.

Однако, несмотря на этот превентивный удар, меня опрокинули на спину. Кажется, даже всего моего веса на руке было недостаточно, чтобы оттолкнуть собаку. Оказывается, есть фундаментальная разница между силой людей и животных. Меня толкнули на спину, и в конце концов собака прижала меня к земле. Все было так же, как прошлой ночью. Впрочем, прошлой ночью их было двое, и все же это было менее напряжно. Сумев схватить меня, черная собака надавила мне на грудь передними лапами. А затем он сжал сильнее, сомкнув челюсти на моей левой руке.

Черная собака продолжала сжимать зубы с большей силой. Как и ожидалось, он не проявлял никаких признаков желания отпустить. Ну конечно, он прокусил меня через куртку, и я даже закрутил его вокруг рта. Он не сможет легко вырвать себе зубы. Не то чтобы это была особенно хорошая ситуация для меня. Если он не может вырвать зубы, ему просто нужно откусить мне руку. Конечно, у меня там скопление мышц, так что даже крупной собаке было бы трудно просто откусить мне руку. Тем не менее, он был бы в состоянии раздавить кости моей руки. У него достаточно сил для этого. Я мог сказать это по его передним лапам, которые давили на меня. Нервы у меня сдали от боли, и я не мог сопротивляться. Я не мог нормально думать, и мне оставалось кричать и ждать, когда противник двинется… ну, обычно именно это и происходило.

Но на данный момент я не чувствую никакой боли.

Я ничего не чувствую, даже когда меня схватили и раздавили руку. Я ничего не чувствую. Я ничего не чувствую. Я просто подумал, что это позор, что моя левая рука, которая только что зажила, снова станет непригодной. Я взмахнул правой рукой. Я поднял правую руку с ножом вверх. Нет милосердия. Черный пес понял. Но это ничего не могло сделать. Ты был тем, кто так глубоко вонзил зубы. Независимо от того, что, вы должны взять на себя ответственность за то, что вы делаете. Разве это не так?

Шутки в сторону.

Мы оба в таком паршивом положении.

Я воткнул нож глубоко в левый глаз черной собаки, в это большое черное глазное яблоко. Сопротивления почти не было, так как он раздавил гнездо, и я думаю, что он достиг мозга черной собаки. Оно не кричало. Взамен оно с еще большей силой впилось зубами в мою руку. Мышцы были давно разрушены, и мне казалось, что его зубы вонзаются в мои кости. При такой скорости я не буду преувеличивать, если скажу, что  сломает мне руку. Разрушение мозга не приводит к немедленной смерти формы жизни. Черт, сколько еще? Сколько времени потребуется, чтобы эта штука умерла? Как долго продержится мое тело? Как долго продлится мое сознание? Дерьмо. Недостаточно разрушений. Еще недостаточно разрушений. Должен уничтожить. Разрушать. Уничтожить… уничтожить, уничтожить. Уничтожать все больше и больше. Это самое несчастное. Слишком несчастная жизнь. Слишком грустный сон. Реальность. Остальными силами я использовал свои мышцы и поднимал верхнюю часть тела.

—… ГААААААААААААА!

Я снова взял нож в правую руку и провел линию от черепа к туловищу. Противоположная левая рука, словно используя крутящий момент верхней части тела, оттянулась назад. Другими словами, моя правая рука потянула нож вперед, а левая рука резко потянула тело черной собаки - черную собаку вместе с ее зубами - назад, разорвав ее на части, и с удвоенной силой одной руки, передвинул нож. Звук разрезаемой кости, звук разрывающихся кровеносных сосудов, звук рвущейся кожи. Эхо. Возможно, мои барабанные перепонки снова заработали, потому что этот звук неприятно, но в то же время приятно отзывался эхом.

Как только я провел ножом половину черного туловища, я вытащил его с огромной силой. Внезапно кровь начала брызгать. На моей голове. Над моим телом. Внутренности черной собаки вырвались наружу. Черные внутренности. Внутренности, словно тьма, вытекали наружу.

Сверкающие.

—.. ха... ах….

Скомканое.

Мое тело опрокинулось. Я не хотел опрокинуться, но это произошло. Как батарея, которая села. Требуемая подзарядка. Однако. Мое тело больше не двигалось. Черный пёс упал на моё тело, разбросав свои внутренности. Тяжелый. Ужасно тяжелый. Мои веки были тяжелыми. Сонный. Хотел спать. Хотел пойти спать. Еще нет. Еще нет. Еще ничего не закончилось.

Похлопывание. Хлоп-хлоп.

Звук аплодисментов.

— …удивительно. Ты. Я немного в восторге, — сказала Касугай-сан. — Возможно, мне следует назвать это перемещением. Удивительно, что ты победил такую большую дикую собаку, но я думаю, что еще более удивительно, что ты можешь убить животное, не моргнув глазом. Это довольно сложно - ты же знаешь. Ах, но я оставляю в стороне идиотов, которые не знают ценности жизней, хорошо? Понять, что значит отнять жизнь и при этом иметь возможность отнять жизнь,… это удивительно. Дурак, не заботящийся о жизни, но все же дурак, который думает о жизни или о чем-то в этом роде.

—Для меня большая честь получить от вас похвалу,— ответил я, задыхаясь. Удалось ли мне правильно произносить слова? Я не знаю. — …так. Пожалуйста, отойдите в сторону и пропустите нас. Вы ведь тоже не хотите умирать, не так ли?

—Ты прав. Я думаю, что не хочу умирать после встречи с кем-то вроде тебя. Но я не могу просто стоять здесь и выглядеть равнодушным после того, как убили мою собаку… и слушать.

Касугай-сан махнула руками, как будто она что-то подслушивала. И причина тому обнаружилась в следующий момент. Дин. Звук лифта, прибывающего на этот этаж, был звуком, который я услышал. Лифт. Это было на первом этаже, когда я проверил, когда я был на четвертом этаже. То, что лифт, который раньше был на первом этаже, прибыл на первый этаж, означает, что он находится в конце пути туда и обратно. И то, что он отправился туда и обратно, означало, что кто-то был на нем.

Что кто-то идет.

—Время вышло … вы знаете.

В словах Касугаи-сана я почувствовал немного сочувствия. Хотя, возможно, я ее неправильно понял. Я поднял голову. А потом я посмотрел на Кунагису внутри клетки. Я не мог видеть Сузунаши-сан. Куда она делась? Она куда-то ушла? Я смотрел только на Кунагису.

На мою Кунагисы Томо.

Хм. Почему? Почему ты делаешь такое заплаканное лицо? Ты не должна уметь делать такое лицо, не так ли? Ты всегда смеётесь. Невинно смеясь. Всегда улыбайся мне несмотря ни на что. Всегда улыбается мне, где бы ни был. Ты должна смеяться от счастья. В наслаждении. Почему? Я не понимаю, Кунагиса-кун. Твое лицо, я его только видел.

Один раз.

Один-единственный раз.

..... Только.

Звук бегущего человека. Я выгнул шею, чтобы посмотреть в этом направлении. Это был не один человек. Было много. Впереди стоял профессор Шадоу Кёичиро. За ним стоял Нео Фуруара-сан. Коутари Хинаёси-сан. Хм. А за тем стоял не кто иной, как Оогаки Шито-кун. А рядом с ним была Узе Мисачи-сан. Ух ты. Они уже проснулись. Тогда Касугай-сан, возможно, проверила клетку, потому что они прислали предупреждение. Может, плохо было оставить Шито-куна рядом со входом. Хотя я не был уверен. А позади них была Миёси Кокороми-сенсей. Ах. Затем, поскольку Касугай-сан уже здесь, это означало, что все собрались.

Может быть, это закончилось.

Я думал.

Все кончено.

Я понял.

—В конце… — сказала Касугай-сан —.. что ты хочешь?

Это был вопрос.

Ужасно знающий, ужасно точный и, наверное, во всем мире только Касугай-сан могла задать мне этот простой, четкий вопрос.

—… Любовь — пробормотал я.

Я не ответил, но пробормотал.

— Я хотел любви...

Это было приятное ощущение. Я хотел смеяться. В самом деле, хотелось смеяться.

Я использовал свободную правую руку, чтобы поднять свое тело. А потом я попытался встать. Ладно. Позвольте мне сделать последний бой. Моя кровь покрыла мою плоть. Мое окровавленное тело. Мой окровавленный разум. Моя одежда казалась отвратительной. Мои мысли тоже были отвратительны. Но я также чувствовал, что это все, что я мог сделать. Я посмотрел на нож. Как и ожидалось от ножа, подаренного непосредственно сильнейшим подрядчиком человечества. Несмотря на все эти разрушения, на нем не было ни единой царапины. Может быть, это было бы легко.

Чтобы свернуть мне шею.

Я посмотрел на Кунагису.

Как и ожидалось, Кунагиса выглядела так, будто вот-вот расплачется. Она хваталась за клетку и в основном плакала. Но она все еще не могла плакать. Это было болезненное выражение, которое скрещивало слезы со смехом. Верно. Как я не могу смеяться, так и она не может плакать. Как и я, она не может плакать. Она не умеет грустить. Вот когда она закончила с таким уродливым выражением лица. И это ужасно разочаровало. Я хотел увидеть невинную, естественно чистую улыбку Кунагисы в конце.

Аах, но.

То.

Хотелось бы найти Луну.

Я понял, что моя левая рука была тяжелой.

Черный пёс, который уже где-то раскидал свою жизнь, всё ещё вонзил свои клыки в мою руку. Я вспомнил Уцуриги. Я вспомнил труп Уцуриги. Мозг, разрушенный ножницами, воткнутыми ему в глаза, его рот, грудь и живот были разрезаны, его ноги были пронзены, его руки отрезаны, этому Уцуриги Гайсукэ. Кажется, подсознательно я совершал те же самые действия, что и тот подозреваемый в преступлении. Как ужасно иронично. Тогда, по правде говоря, возможно, я был подозреваемым.

Что ж, на данный момент все это не имеет особого значения. Произошло ли это действие - не проблема. Дело в том, есть ли признание. Это все. Шаги приблизились. Мои глаза были затуманены немного, так что я не мог сказать, как далеко они были. Но я был действительно вне времени. Я продолжал держать нож, когда поднес руку к пасти черной собаки. Было немного трудно так двигаться. И мне было неприятно оставлять это просто так, чтобы оно вечно болталось вот так. Мне стало его жалко, поэтому я решил сорвать его. Тем не менее, как ни странно, он так застрял, что не мог легко оторваться. Нет, это не застрял, а его зубцы застряли слишком глубоко. И оно напряглось. Да, иначе говоря, трупный спазм. Трупный спазм, результат насильственной смерти. Я только что говорил об этом с сенсеем пару часов назад,

—.. хм…

И, когда я уже собирался разрезать ножом пасть черной собаке, когда я вонзил нож в щель, на этот раз я замер. Пришлось замереть.

Я только что сказал трупный спазм? Я это сказал?

—..ты! Что ты делаешь!

Голос Шито-куна эхом разнесся по коридору. Однако это было для меня бессмысленно. Это было бессмысленно для меня, будучи замороженным. Моя барабанная перепонка даже не вибрировала. Подожди секунду. Думать. Думать. Успокойся. Нет, не успокаивайся. Торопись. Прямо здесь. Дотянуться. С твоей рукой. Совсем чуть-чуть, прямо здесь. Еще чуть-чуть.

Другими словами... так ли это было?

Я не заметил, как выпустил из рук нож. Оно упало.

Уцуриги Гайсуке. Если бы... если бы это был тот тип человека, о котором я думаю. Тот вчерашний разговор. Уцуриги Гайсуке. Злокачественные Бактерии. Зеленой Зеленеющей Зелени. Кластер. Крекер. Реальность, которую вы не могли себе представить, чтобы Уцуриги тихо позволил себя убить. Для Кунагисы Томо. Именно по этой причине человек, который был послушен профессору Кёичиро. Некогда бывший товарищ Кунагисы Томо.

Распятие.

Это была просто подготовка.

Если бы это был не мираж, а затравка.

—Эй, ты! Ты! Ты слушаешь?

Бум, меня кто-то толкнул. Вероятно, Шито-кун. Мое тело, которое я, наконец, оторвал от земли, снова сблизилось с ним. Больно. Мое чувство боли омолаживалось. Казалось, нервная система возвращалась в строй. Все мое тело болело. Особенно моя рука. Конечно. Вероятно, половина моей мышцы была разорвана. Я не буду жаловаться. В конце концов, я лишил противника жизни.

С опозданием мне стало плохо.

Тем не менее, это не было особенно неправильно.

Вы не ошиблись.

Ты не ошибся, но твоё существо умерла.

Не плохо.

Не ложно.

—Эй, Касугай… что это…

 —Ха-ха... ну, ты знаешь...

—Что делаешь... эй, чувак...

—подожди...

—объяснись...

—..... собака.....

—……

 —кровь….клык …

—…лекарство

—Можете ли вы, пожалуйста, заткнуться на минутку, все?

— тихо сказал я.

—Прямо сейчас, впервые с тех пор, как я родился, мне хочется похвалить себя. Да, я понимаю, что это может быть просто заблуждением. Я понимаю. Меня не волнует, что это заблуждение. Так что, пожалуйста, позволь мне попробовать это чувство еще немного...

Но это было запрещено. Даже это желание не было разрешено. Я начал медленно терять сознание. На этот раз из-за облегчения. Но я думала, что больше не смогу проснуться.

может и не проснуться.....

Что ж, звучит неплохо.

Я чувствую себя таким счастливым прямо сейчас.

—...............

То, что мое угасающее зрение, наконец, мелькнуло в конце, было снова Кунагиса Томо. Она исчезала, так что я больше ничего не видел, но мое зрение стало голубым.

Чистый,

Прозрачный,

Красивый,

И комфортный.

Как… синий.

—..........

Можно я скажу что-нибудь эгоистичное?

Я тебя люблю.

2

Расскажу старую историю.

Где-то был один, всего один мальчик, которого было уже невозможно спасти. Он был мальчиком с ужасно искривленной личностью, который полагался на жестоко сломленное чувство ценности, позволяющее своим бессмыслицам нести его по жизни.

Где-то была одна, всего одна девушка, которую невозможно было спасти. Она была девушкой с ужасно честным характером и полагалась на жестоко правильное чувство ценности, чтобы улыбаться и жить невинно.

Обычно на этом история и заканчивалась. Мальчик проживет короткую, немного несчастливую и немного трагическую жизнь, а девочка проживёт короткую, немного благодатную и немного элегантную жизнь. В конце концов, мир, в котором жил мальчик, и мир, в котором жила девочка, были совершенно разными местами.

Однако, вопреки всем причинам, парень встретил девушку, а девушка встретила мальчика. Можно искренне спросить, кто и с какой целью это сделал. Какая прихоть, какое внимание заставило его и девушку встретиться. Было бы жестоко по отношению к мальчику и девочке списывать это на простое совпадение, судьбу или чудо.

Многие люди погибли.

Многие нелюди погибли.

Мальчик много умирал.

Девушка тоже много умерала.

Мальчик убил много.

Девушка никого не убивала.

И тогда, не в силах больше нести бремя греха, не в силах больше нести бремя наказания, мальчик бежал один.

Сбежал, один, бросив девушку.

—…стереотипная старая сказка...

Чтобы это звучало как трагедия, когда я стал жертвой.

Как будто я несу на спине все беды мира. Как будто мне лично принадлежат все неудачи в мире.

Бедная, жалкая жертва.

Несмотря на то, что он преступник. Несмотря на то, что он злоумышленник. Несмотря на то, что он виновник.

Хотя совсем не жалко.

—Такие, как я, есть везде...

И только сейчас, в одиночестве, я пробормотал.

Моя левая рука была излишне перевязана бинтами. Хотя, наверное, это было не лишним, подумал я. Кокороми-сенсей сказала, что это всего лишь экстренная мера. Клыки черной собаки не достигли кости, но челюсти были довольно мощными, и что лучевая кость моей левой руки была раздробленно сломана или что-то в этом роде. Конечно, это были не все мои травмы, учитывая, что я так много раз падал с лестницы, я, очевидно, был весь в травмах. Я говорю видимо как будто это чужое дело, но я честно ничего не чувствую. Мое чувство боли в основном восстановилось, но Кокороми-сенсей вколола мне обезболивающие, так что мое чувство боли снова притупилось.

—Даже если так, обычно ты бы умирал от боли, ты знаешь.

Сказала сенсей. Сертифицированный профессор биологии вскрытия сказала, что это должно быть правдой. В таком случае кажется, что мое тело все-таки странное. До такой степени, что, возможно, для сенсея было бы лучше один раз препарировать меня.

В пятом отделении, на крыше исследовательского отделения Нео-сана, в одиночестве, думал я.

Однако это все равно ерунда. Что сейчас начнется? Вы могли бы назвать это предустановленным гармоническим фарсом, но не можете. Фарсом было бы то, что происходило до сих пор — полдня, в котором я участвовал в качестве главного героя, были сплошным фарсом.

Таким образом, из-за этого, когда я все понял - да, действительно все, - этот фарс закончился. Нет необходимости в вызове занавеса. Даже занавеску не нужно опускать. На этом все закончилось.

Тогда какая сцена должна произойти?

—Это, другими словами, как послевкусие...

Нет, это неправильно.

Это больше похоже на предчувствие. Предчувствие чего-то невероятно важного вот-вот начнется. Обряд посвящения, которого нельзя избежать, несмотря ни на что. Если бы я думал об этом таким образом, я чувствовал, что даже эта бессмысленная сцена имела какой-то смысл. Хотя у меня не было намерения жаловаться, имело это значение или не имело.

Итак, поехали.

Единственный и неповторимый кукольный спектакль пользователя бессмыслицы.

Во-первых, два метра от пятой палаты до четвертой палаты. То, что вы можете легко прыгнуть на это расстояние, уже было доказано мной. Я для галочки разбежался, потом перепрыгнул в четвертую палату. Удар от приземления немного отразился в моих ногах, но этого было недостаточно, чтобы по-настоящему задуматься. Видимо, обезболивающие подействовали хорошо.

Четвертая палата. Где были заключены Кунагиса, Сузунаши-сан и я. Ну, даже так, я чувствовал, что поступил неправильно, Сузунаши-сан. Конечно, это было само собой разумеющееся, что мои глаза будут продолжать скользить по Кунагисе, но этот человек действительно не имел ничего общего со всем этим. В конце концов, есть предел тому, насколько человеку позволено втягивать в дела других людей. Сузунаши-сан не такая добрая, как Миико-сан, поэтому я подумал, что после всего сказанного и сделанного она будет меня отчитывать. Ну что ж. Мне не нравилось, когда меня поучали. Особенно, если это исходило от Сузунаши-сан.

А потом из четвертой палаты в третью я прыгнул. Это было три с половиной метра, так что я должен был быть осторожен. С другой стороны, это означало, что все, что вам нужно было делать, это быть осторожным.

Третья палата. Территория Миёси Кокороми-сенсея. Я не знаю, что она чувствовала со своей стороны, но, честно говоря, я больше никогда не хотел видеть сенсея. Я не любил ее. Я думаю. Я просто не хотел ее видеть. Действительно, больше никогда. Тем не менее, несмотря на это, если бы она не была в этом учреждении. Если я так думаю, это воссоединение все-таки имело какое-то значение.

А потом из третьей палаты во вторую палату. Даже не два метра. Как и прыжок из пятой палаты в четвертую, это было случайное расстояние.

Эта вторая палата — исследовательская палата Коутари-сана. Коутари Хинаёси-сан. Я вспомнил этого человека. А потом тот разговор, который я услышал через беспроводное устройство между ним и аморальным Нео Фуруарой-саном, что смерть Уцуриги Гайсуке была самоубийством.

—Ну, если вы называете это самоубийством, то мало что может быть более самоубийственным, чем это самоубийство…

Я пробормотал, но я не думал, что это так. Может быть, но может и не быть. Все было хорошо в любом случае. В любом случае все было плохо. Я думаю, что все же, в конце концов, это просто вопрос признания действия.

От второй палаты до первой палаты не три метра.

Что я тогда вспомнил, так это Химэ-чан. Тот самопровозглашенный мой ученик, которого я попросил позаботиться об остальном.

Химэ-чан, вероятно, знала бы, что я чувствую. Та девушка, в которой было что-то от Кунагисы, но внутренне она была мне ближе. Случайно мы встретились в прошлом месяце, и недавно она переехала на первый этаж квартиры, в которой я жил. Она наняла меня в качестве своего репетитора, но на этом фронте не было большого прогресса. Нет ничего труднее, чем пытаться научить того, кто ненавидит учиться. Тем не менее, это то, что я должен делать с этого момента. То, что мне нужно сделать с профессором Шадоу Кёичиро, было чем-то вроде этого. Я стоял на крыше первой палаты, где доминировал профессор Кёичиро, и думал об этом.

Я изменил направление взгляда, а потом еще полтора метра до шестого квартала. Это была даже не случайная дистанция.

Пройдя так много, я посмотрел на крышу седьмого отделения. Я мог видеть силуэты нескольких человек. Все это зрители и одновременно действующие лица этого кукольного спектакля. Другими словами, я должен использовать свою чушь, чтобы втоптать этих людей в землю. Это вообще возможно? Когда я задавался этим вопросом, я думал об этом человеке в джинсовом пальто. Если этого человека рядом не было, я указывал конкретно на нее. В конце концов, мы расстались, но это была моя вина. В таком случае, меньшее, что я мог бы сделать, чтобы взять на себя ответственность, это отплатить ей тем, что я могу, наверное.

Между прочим, что касается человека по имени Ишимару Коута, я решил вести себя так, как будто ее никогда не существовало. Шито-кун и Мисачи-сан заметили ее, так что я не мог скрыть ее существование в этом учреждении, но если бы я признал связь с ней, я также был бы вынужден признать происхождение Нео-сана. Я решил, что это не в наших интересах, и, поскольку у меня, к счастью, был нож для взлома замков, я сказал, что сбежал из клетки самостоятельно и что я бродил по крышам учреждения. Конечно, это довольно вымученное объяснение, но незваный гость тоже не был для них хорошей новостью, так что они были вынуждены проглотить двусмысленность целиком.

—Это крайность — желать двусмысленности…—  сказал я себе самоуничижительно.— Нет, в данном случае я больше желаю неудобств.

От шестой палаты до седьмой палаты пять метров. Однако из-за более короткого телосложения седьмого подопечного он больше четырех с половиной метров.

Судя по тому, что сказала Кунагиса, средний национальный показатель прыжков в длину среди старшеклассников примерно такой же. Это заставило меня чувствовать себя немного легче. Даже если бы я не делал в последнее время никаких упражнений, я не помню, чтобы мое тело увяло настолько, чтобы проиграть семнадцатилетнему мальчишке. Может у меня просто памяти не хватает, но я один раз прыгал. Даже если бы я был поглощен собой в то время, нет никаких сомнений в том, что я перепрыгнул дистанцию. Достигнув однажды успеха, я почувствовал себя комфортно. Я осторожно дал себе разбег.

По словам Кунагисы, прыжки с разбега — это не просто использование прыжковой силы ваших ног. Насколько хорошо вы можете преобразовать импульс от разбега в воздухе в движение вперед. Видимо, это требует такого мастерства. В частности, вам нужно достичь максимальной скорости в первой половине разбега, а затем вам нужно медленно сместить центр тяжести на верхнюю часть тела — по крайней мере, Кунагиса однажды читала мне лекцию о технике прыжков с разбега, но это это не та вещь, которую вы понимаете своей головой. То движение, которое специалисты выполняют во время простого прыжка, не может повторить такой новичок, как я. Вот почему я тоже просто прыгнул.

Я побежал — и тут я шагнул.

А потом мое тело левитировало.

Я услышал рев. Кто-то повысил голос. Кто-то еще нет. У меня было достаточно самообладания, чтобы думать о таких рассеянных вещах. Время до приземления казалось вечностью. Люди говорят, что когда люди чувствуют, что их жизнь находится в опасности, они видят все вокруг себя в замедленной съемке, и я чувствовал, что переживаю именно это. Или, возможно, я недостаточно далеко прыгнул и просто рухнул на землю. Мне было все равно, какой, но в то же время я думаю, что это было бы нехорошо.

И, к счастью, я приземлился на крышу седьмого отделения. Или, точнее, я неудачно приземлился и некрасиво упал. Я приземлился на землю сначала больной левой рукой, и пока не потерял сознание, немного ударился головой, а потом в итоге корчился. Это была очень крутая сцена прибытия.

— Что ты делаешь? — раздраженно спросила Миёси Кокороми-сенсей, подходя ко мне. — Все в порядке? И почему ты все равно приземляешься на худшую половину?

—Я в порядке, что более важно.

Я взял сенсея за руку и поднялся на ноги. Я видел всех остальных через ее плечо. Профессор Шадоу Кёичиро. Секретарь Узе Мисачи. Помощник Оогаки Шито. Научный сотрудник Нео Фуруара. Научный сотрудник Коутари Хинаёси. Научный сотрудник Касугай Касуга. А затем, после небольшого перерыва, Сузунаши Неон-сан. А потом Кунагиса Томо. Всего девять человек, включая меня, собрались на крыше седьмого отделения. Конечно, я был тем, кто собрал всех.

— Ну, как вы только что видели, — я встал и, глядя на них, раскинул руки. Я раскинул руки, чтобы доказать, что я в безопасности. — Таким образом, эта седьмая палата доступна из любой исследовательской палаты с крыши. Вы понимаете?

— Хм, — сказал не кто иной, как профессор Кёичиро с взволнованным выражением лица и манерой речи, и, конечно же, он это сделает. —Какая глупость. Какая глупая история, недоросль.

—Недоросль. Сурово, — беззаботно парировал я. Сейчас я должен сознательно отключить свои эмоциональные цепи. — Однако, если вы не признаете реальность, мы не можем продолжать, профессор.

— Вы думаете, такая детская забава … нет, трюк, который не одурачит даже ребенка, повлияет на меня? Вы поймете с первого взгляда. Эта седьмая палата короче шестой. Вы доказали, что можете получить отсюда отсюда, а обратного не докажешь.

Как и ожидалось от вас, профессор. В отличие от меня, вы это сразу замечаете. Было бы просто, если бы я мог завершить доказательство этой теоремы здесь, но, конечно, это не сработало бы.

— Или ты собираешься прыгнуть в шестую палату?

—Нет-нет… это было бы невозможно. В любом случае, я думаю.

Видишь? Профессор усмехнулся.

—Какая пустая трата времени. Я тот человек, который потратил на это время.

Вполне человек - действительно, это может быть так.

Даже если это просто потому, что он смотрит на людей свысока, я не могу отрицать, что желание присоединиться к таким вещам делает Шадоу Кёичиро вполне человеком. Разрешить мне, врагу, действовать так свободно, делает его, без сомнения, достойным человеком. Что касается меня, то я заранее извиняюсь перед ним, но позволю себе воспользоваться случаем.

— Ну-ну, не надо торопиться с такими выводами, — сказал я. — Теперь… как говорит Профессор, вы не можете вернуться в шестую палату из седьмой палаты. Если только мы не предположим, что среди нас есть прыгун мирового класса. Однако мои действия только что доказали одну вещь, даже если вы не можете вернуться, есть способ проникнуть в седьмую палату.

—И что? — вмешался профессор. — Если вы не можете выйти после входа, такой маршрут не имеет смысла. Нужно ли напоминать вам, что даже изнутри вы должны открыть множество замков, и даже если вы сможете открыть эти замки, вы еще оставить запись в журналах? Что дверь была открыта изнутри. Но ничего подобного не осталось.

— Возможно. Ну, как вы сказали, — беззаботно согласился я. — Двухуровневая система безопасности, состоящая из замков и журнала. Так и будет.

—Что? Ты говоришь так, будто это нечто большее. Ты хочешь сказать, что я, Шадоу Кёичиро, подделал журналы? Что я удалил записи?

—Конечно, нет. И вы сказали, что все равно не можете этого сделать, не так ли? Даже если Кунагиса может это сделать, вы не можете. Разве это не так? Вы сами сказали это, профессор.

Это было немного подло, и Профессор пристально посмотрел на меня. Тем не менее, это было похоже на недоумение по поводу карт, которые я еще не показал, а не на гнев по поводу моего выбора формулировки.

—Ты…

— Для начала… — перебил я профессора. —… слишком рано говорить, что нельзя вернуться. В конце концов, нет правила, гласящего, что вы должны преодолевать разрыв только своим телом. Например, если вы можете использовать веревку, вы можете создать дорогу к шестой палате.

—Можете. Но это если у вас есть веревка, способная выдержать вес человека. Итак, где вы ее найдете?

—Ну, вы не найдете его в этом помещении… но веревка — это просто пример. Например, вы можете связать одежду, которую носите, веревкой, или использовать кабели и шнуры передающего устройства OA, чтобы попытаться скрутить один вместе.

— Как вы думаете, они выдержат человеческий вес?

— Не знаю, — я отвел взгляд от профессора и посмотрел на Коутари-сана. — Однако, если бы я позаимствовал любимые слова профессора - как кандидата на веревку, которая может выдержать человеческий вес - что вы думаете о волосах?

Все сразу посмотрели на Коутари-сана. Однако Коутари-сан просто поправил свои солнцезащитные очки и промолчал. Он предпочел промолчать. Меня немного разозлило его каменное выражение лица, и я продолжил.

—Волосы Коутари-сана были очень длинными. Если собрать их вместе, возможно, получится мостик в шестой район — как вы думаете? Сузунаши-сан?

— .....хм? — Сузунаси-сан выглядела немного испуганной. — Боже, ты замахнулся этим на меня? Ну, хорошо... человеческие волосы довольно прочные. Хотя это тоже зависит от человека, но, например, я видела, как Асано использовала самурайский хвост, чтобы кого-то задушить.

—Да. Это не та ситуация, в которую я хотел бы вмешиваться… но, если мне не изменяет память, одна женщина, как говорят, проверила, сколько могут нести ее длинные волосы, и в итоге они смогли выдержать более одна тонна, — это я услышал от Кунагисы. — Хотя это крайний пример и может не быть нормой, но использование волос — вполне правдоподобный сценарий. Или,

На этот раз я повернулся к Касугаи-сан. Все последовали моему примеру.

—Вместо человека, если бы вы использовали животное, можно было бы прыгнуть на это расстояние. Ну, вот так… — Я поднял забинтованную левую руку так, чтобы все видели. — Нельзя сказать, что тот гигантский пес, с которым я дрался насмерть, не может перепрыгнуть через это расстояние. Что вы думаете, Касугай-сан?

— Кто знает. Я никогда не пробовала, но, наверное, можно, — Касугай-сан склонила голову набок, но ответила утвердительно. — Если бы это было так, с вашей точки зрения, сделало бы это меня подозреваемой?

— Нет, я не так много сказал. Я лишь говорю, что эта седьмая палата вовсе не была запечатанной комнатой, и что она не была полностью закрыта. Я просто привёл конкретные примеры. По крайней мере, больше нет причин подозревать саму Кунагису - или, скорее, только нас троих…

—Старый трюк, — как и ожидалось, профессор до сих пор и глазом на это не моргнул. И с усмешкой он уставился на меня. — Собирая вместе экстремальные и запоминающиеся теории и используя воздействие, чтобы попытаться заставить это звучать так, как будто правда была раскрыта. Трюк с бегом и прыжком в эту седьмую палату был для этого, не так ли? Довольно типичный метод мошенника. Я не кусаюсь, салага.

— Собирая вместе?

—Да. Это очевидно, если подумать. Оба этих примера можно разбить, если немного подумать. Волосы Коутари были длинными, но в лучшем случае они были всего метр. Если бы вы смотали их вместе в веревку, с учетом долговечности он в лучшем случае прошел бы четыре метра. Недостаточно, чтобы пройти из седьмого отделения в шестое отделение. И теория подозреваемых животных - это шутка. Как простая собака может заколоть человека, распять его на стене и написать буквы кровью?

—Кто знает, может быть, кто-то ехал на спине собаки?

— Я думаю, это было бы слишком далеко, — вмешалась Касугай-сан в мою шутку. В конце концов, она может быть на удивление хорошим человеком. — Невозможно прыгнуть, неся человека.

—..... хорошо, спасибо, — я склонил голову. — Я благодарен за информацию.

—Ну и что? Недоросль. Это все карты, которые у тебя есть?

— Тогда… как насчет примера? Давайте подумаем о причине, по которой Уцуриги Гайсуке был расчленен таким образом. Почему желудок Уцуриги был вскрыт? Что, если это было средством для извлечения его внутренних органов?

— спросил я, экстравагантно жестикулируя, как актер на сцене. Я чувствовал, что веду себя слишком много, как Нео-сан, но в таком случае лишнего не бывает.

— Извлечение внутренних органов … — спросил озадаченный сэнсэй. — Что ты имеешь в виду?

—Говорят, что пищеварительный тракт человека похож на одну длинную трубку. Одна трубка, соединяющая рот с выходом отходов. И эта трубка, сделанная из мяса, обладает хорошей эластичностью и, как следствие, определенным уровнем прочности. Например, использовать её как веревку...

—А? Подожди, — остановил меня сенсей. — Внутренние органы Уцуриги-сана были в порядке. Я вскрыла его кишечник, печень и все остальное.

— Вот именно. Таким образом, это тоже была всего лишь теория, — я поднял ладони. — По правде говоря, вероятно, невозможно использовать пищеварительный тракт в качестве веревки..... это была довольно грубая шутка. Ну, знаете, на словах. Но все же, я не думаю, что это плохая идея предположить, что в самом теле Уцуриги-сана была какая-то преднамеренность. Я вовсе не собираюсь, чтобы такая недоросль, как я, устраивал конференцию по разгадке тайн прямо здесь и сейчас... но не кажется ли вам, что в довольно абсурдном способе смерти Уцуриги Гайсуке есть что-то особенное?

— К чему ты клонишь, — раздраженно сказал Профессор. — Ты говоришь обходными путями. Слишком окольными. Что ты хочешь сказать, если тебе есть что сказать, так выплюнь, как мужчина.

— Как мужчина. Ну, я не против... — Я пожал плечами. Обход. Однако с этим ничего не поделаешь, потому что мне нужно было кое-что обойти. — Однако, если подумать, теории Профессора тоже не были особенно мужественными. Томо Кунагиса должна была быть в состоянии сделать это... это было довольно вынужденно. И, даже если бы это было возможно для Кунагисы, в конце концов, это никоим образом не означает, что любой из вас не смог бы сделать то же самое. Вам просто нужно было сказать, что я не могу делать.

—..... это твое решение?

—Нет, это было просто придиркой. В этом нет глубокого смысла. На данный момент.

Профессор неодобрительно посмотрел на этот половинчатый разговор, связанный с изложением и изъятием теорий, но на этот раз промолчал. В конце концов, это было то, на что я надеялся. В конце концов, я хотел создать дымовую завесу. Ведь создать мираж в меру сил, чтобы вызвать тревогу у Профессора… и у всех остальных. Чтобы их взбесить. Другими словами, расшевелить их мышление. Другими словами, чтобы не стоять с ними на одной почве.

Это полная противоположность методологии Сильнейшего подрядчика человечества, но для самых слабых, таких как я, это, вероятно, единственная стратегия, способная победить Безумного Демона Шадоу Кёичиро.

—Сенсей, — повернулся я к Кокороми-сенсею и спросил. — В любом случае, не могли бы вы сообщить нам результаты вскрытия Уцуриги-сана?

—Мм? Ааа. Ммм. Время смерти было примерно в час ночи. Причиной смерти были ножницы, пронзившие его глаз и добравшиеся до мозга. Желудок и все остальное пришло потом. Руки отрубили еще позже, а после этого распяли. Что ж, в этом-то и вся суть.

Я слышал это уже в третьей палате, но эту реальность нужно было держать в тайне. Сэнсэй, конечно, поняла это и, естественно, доложила, в том числе и всем остальным. Несмотря на то, что на самом деле это было не так, я чувствовал, что мы стали сообщниками. Хотя это все же наверное был не случай доверия.

—Знаешь, меня беспокоит то, что перед отрезанием рук прошло какое-то время. Примерно через три или четыре часа после его смерти. Не могу представить, что это займет так много времени, так что…

— Эй, ты слишком много болтаешь, Миёси, — сказал Профессор, как бы упрекая сенсея. — Меня не волнует, являетесь ли вы его старым знакомым, я не позволю вам поддерживать это больше, чем необходимо.

—Поддерживаю его, да, — саркастически рассмеялась Кокороми-сенсей над профессором. — хитрец Роджер. Я воздержусь от каких-либо особых действий. Итак, что ты собираешься делать со вскрытием Уцуриги-сана, мой ученик?

— «Что ты собираешься делать?» Однако, сэнсэй, не потребуется ли много выносливости, чтобы разрушить человеческое тело до такой степени, а затем распять его?

— Ты хочешь сказать, что Леди Кунагиса не может этого сделать своими тонкими руками? — Ответил профессор Кёичиро, возможно, пытаясь помешать сенсею больше говорить. — Ха. Я бы предпочел, чтобы вы перестали пытаться придраться ко всему. Леди Кунагиса не обязательно была той, кто все сделал. В конце концов, Леди Кунагисе просто нужно открыть дверь. Остальное... - ты мог бы сделать.

— Как скажешь. У меня нет ни слова возражения, — я не ответил на насмешку профессора. В тот раз... этим утром, когда я пришел в ярость из-за насмешки профессора, это было моей большой ошибкой. Я не наступлю на одни и те же грабли дважды. Если возможно, во всяком случае. — Однако в таком случае вопрос о том, почему тело Уцуриги Гайсукэ нужно было расчленить до такой степени, все еще остается без ответа.

— Ты хочешь сказать, что у тебя есть ответ на этот вопрос?

—Я отвечу на этот вопрос позже. Теперь нет смысла отнимать

слишком много времени, и это просто станет помехой, поэтому позвольте мне привести нас

к арке решения. Честно говоря – к сожалению, и беспомощно честно,

не только в отношении этого седьмого отделения, но и в каждом здании этого

учреждения так мало точек входа, что каждое из них можно назвать неукротимой

крепостью. Нет окон – хотя с этим ничего не поделаешь, есть только один

вход. И у этого единственного входа есть защитный

замок, изготовленный Кунагисой Томо. Ну, не заморачиваясь с самим замком, это означает, что единственными отверстиями

являются эта крыша и вход. Простите меня, если я назову это туннелем в небо.

Профессор Кёичиро определил, что подозреваемый, убивший Уцуриги-сана, вошел и вышел через этот вход, — я взглянул на профессора

Кечиро. Это действительно означало бы, что подозреваемые — Кунагиса

Томо и ее знакомые. Однако, как один из них, я не могу принять

эту теорию. Профессор может просто назвать это подготовленным соглашением между

сообщниками, но я могу поручиться за невиновность Кунагисы. Или, скорее, я знаю о

невиновности Кунагисы Томо. В результате я бы сказал, что вход не

использовался.

— Значит, ты говоришь, что путь на крышу — единственный вариант?

—Миёси! — крикнул Профессор. —Прекрати! Ты вела себя неподобающе!

—Ну, плохо-м. Думала, ты не ведёшь разговоры.

Сенсей склонила голову. Как человек, который уже решил разорвать отношения с профессором, ей, вероятно, больше подходит, чтобы мой маленький кукольный спектакль удался. В этом смысле нас с сенсеем действительно можно назвать сообщниками. Я думаю.

—Ну, это то, о чем я говорю. Однако — у этого есть довольно много ограничений, — я повернулся к шестой палате, откуда я пришел, и сказал, бормоча. — Вы знаете, какое ограничение у этого маршрута по крыше?

Этот вопрос, который я задал конкретно никому, не получил ответа. А через некоторое время профессор раздраженно сказал: «Мы уже установили, что эта улица с односторонним движением».

—Вы можете добраться сюда, но вы не можете вернуться...

— Нет, ну, это правда. Вернуться, правда, нельзя, но, если подумать, и вернуться довольно трудно.

—…что?

От пятого отделения до первого, а оттуда до шестого, ну, самое длинное расстояние было около трех с половиной метров, так что любой здесь мог бы совершить этот прыжок, но никто не был бы в состоянии сделать этот последний прыжок...

Пять метров, что на самом деле больше похоже на четыре с половиной метра. Соперничая со средним показателем по стране для мальчиков старшей школы, однако, это средний показатель, означающий, что есть некоторый разброс. Это совершенно не означает, что это минимальная черта, которую может преодолеть каждый. На самом деле это означает, что около половины из них не могут выполнить этот прыжок.

Другими словами, есть те, кто может пройти, и те, кто не может пройти эти четыре с половиной метра...

— Как видишь, я смог прыгнуть. Как бы я ни выглядел, давным-давно — или, вернее, я проболтаюсь, потому что все и так знают, — но пять лет назад я участвовал в качестве зарубежного студента в ER мужской молодежи программы ER в рамках исследовательской группы ER3 System. Я немного тренировал свое тело, пока был там, и в результате даже сейчас у меня атлетизм выше среднего.

«Хотя я постепенно все это теряю», добавил я в шутку.

—Эмм. Извините, Сузунаши-сан, — снова спросил я Сузунаши-сан. — Как ты думаешь, ты сможешь прыгнуть на это расстояние?

—Возможно, смогу, — на этот раз она, возможно, ожидала вопроса, как тут же ответила Сузунаши-сан. — Я никогда по-настоящему не измеряла его, но пяти метров должно хватить. Может быть, шесть метров — это невозможно. Что-то в этом роде.

—Это так.

Даже для человека, не знакомого с прыжками в длину, необычайный рост, длина ног и сила Сузунаши-сан означали, что ее ответ никого не удивил. Скорее всего, она решила, что может прыгнуть дальше меня. Я слегка кивнул, а затем повернулся к Кунагисе.

— Томо, ты?

— Уууу. Невозможно, — поджала губы Кунагиса и недовольно ответила. Не то, чтобы не было никакого смысла спрашивать ее. — Я могу не сделать один метр.

Это тоже было ожидаемо. Кунагиса — маленькая девочка, которая пропускает приемы пищи, питается нездоровой пищей и сидит взаперти, поэтому она настолько далека от мышц и силы ног, насколько это возможно. Я повернулся к профессору и сказал: «Как вы слышали».

—Даже среди нас троих есть небольшой разброс. Тем не менее, если мы предположим, что был выбран маршрут на крышу, то наша невиновность доказана. В конце концов, вы не можете использовать этот маршрут, не начав с одной из исследовательских палат. Пока каждое здание надежно заперто, мы не можем войти внутрь.

— Вы хотите сказать, что подозреваемый — один из нас?

Профессор уставился на меня.

—Это то, что я говорил, не так ли?

— торжественно ответил я.

—Кто? Назовите мне имя.

—Я иду к этому. О, пожалуйста, зачем торопиться? Это конец, так что давайте насладимся поездкой. Кто не может воспользоваться этим маршрутом на крыше? Профессор Шадоу Кёитиро, секретарь Узе Мисачи, помощник Оогаки Шито, Миёси Кокороми-сенсей, научный сотрудник Нео Фуруара, научный сотрудник Коутари Хинаёси, научный сотрудник Касугай Касуга... — Я называл одно имя за другим, как будто допрашивая их. Это было началом кульминации. — … во-первых, мы можем убрать трех женщин. Другими словами, сэнсэя, Касугай-сан и Мисачи-сан.

—………

—.....

—..........

Все трое ответили молчанием.

—Это просто вопрос телосложения… все трое довольно маленькие. И я не хочу различать по половому признаку, но есть также проблема фундаментальных спортивных способностей. Слишком рискованно пытаться совершить этот акробатический подвиг в женском обличье".

Мне казалось, что я мог ощутить взгляд Сузунаши-сан справа от себя, но решил проигнорировать его. Вы не можете называть себя мудрым, опасаясь того, что произойдёт в будущем. Я думаю, но на меня определенно смотрят. Держитесь там, это серьезная ситуация. Я слегка покачал головой, а затем сказал: «Для продолжения».

—Я думаю, что и для Нео-сана это невозможно. С точки зрения физического телосложения —…ммм. Как бы это сказать. Другими словами. Потому что у него более округлая форма, чем обычно…

— Ну, наверное, — хлопнул себя по животу Нео-сан, заливаясь смехом. —Я бы попытался прыгнуть, неся на себе лишние 20 килограммов. Вероятно, я бы этого не сделал. Полагаю, это вычеркивает меня из списка подозреваемых.

—... осталось трое. Профессор Шадо Кёитиро, ассистент Оогаки Шито, научный сотрудник Коутари Хинаёси. ..... из них мы можем удалить только вас, профессор.

—..... Зачем?

—Ну, если ты хочешь сказать, что можешь совершить прыжок, я не возражаю, но профессор стар. Шестьдесят три… Я думаю, это будет довольно сложно.

Профессор ничего не сказал. Но ждать ответа не пришлось. Опираясь на здравый смысл, любой мог сказать, что профессор не сможет прыгнуть на такое расстояние.

—Итак, остается два.

Коутари-сан и Шито-кун.

Все посмотрели на двоих.

—Эти двое могут использовать маршрут на крыше — другими словами, в случае Шито-куна, из первой палаты в шестую, а затем в седьмую. В случае Коутари-сана вторая палата, первая палата, шестая палата. отделение, а затем седьмое отделение, именно в таком порядке...

Пока я говорил, я наблюдал за ними, но, как и прежде, Коутари-сан, казалось, не выказывал никаких признаков реакции, вместо этого сосредоточившись на своих солнцезащитных очках. Спокойствие было его отношением. Однако с Шито-куном этого не произошло. Его лицо покраснело от гнева, и он закричал на меня.

— …Эй! Ты! Я замолкаю и слушаю, и все, что я получаю, — это смехотворно…

—Извините, но сейчас не время разбираться с вашими мелкими уколами. Можете просто помолчать и выслушать

— С какого фига? Ты…

— Успокойся. Ты тоже не можешь использовать этот маршрут, в конце концов, — я поднял руку, чтобы остановить разъяренного Шито-куна, и продолжил говорить торжественным тоном. — У тебя проблемы со зрением.

— …что, — Шито-кун застыл при слове «зрение»— Ты только что сказал?

— Я сказал зрение… ты плохо видишь, да? С такими глазами, — сказал я намеренно, как будто это был очевидный, известный факт. — Похоже, это не проблема с линзами вашего глазного яблока или вашими очками… значит, это может быть проблема с вашей нервной системой? Я не уверен, потому что я не очень хорошо разбирался в анатомии.

Все вдруг замолчали. Те, кто знал, начали говорить со мной, а те, кто не знали, начали расспрашивать Шито-куна, и все оглянулись. Что касается инсайдеров, Мисачи-сан и Касугай-сан, похоже, ничего не знали. Для посторонних Сузунаши-сан, казалось, ничего не заметила, в то время как Кунагиса, казалось, заметила. Что ж, с наблюдательностью Кунагисы об этом не могло быть и речи.

— Ты… как ты…

— Просто предчувствие, вот и все.

Например, когда мы впервые встретились, ему пришлось подойти до смешного близко, чтобы подтвердить меня, или что ему пришлось подтвердить Кунагису, коснувшись ее рук, или что он не мог сказать, была ли высокая Сузунаши-сан мужчиной или женщиной. Или, например, когда мы с Котой-сан прятались за баком с водой, человек с нормальным зрением не смог бы нас обнаружить, особенно учитывая, что он опять же не смог определить пол высокого Коуты-сана. А потом причина того, что Коута-сан постоянно целился не в голову, а в живот. Все это вместе дало мне предчувствие.

—Я ошибся?

—… вы не, но...

Потеря зрения из-за аномальной нервной системы. Было ли это априори или апостериори, я не мог сказать, но независимо от того, или, возможно, результат экспериментов профессора над людьми, для меня не имело значения. Не имеющее отношения. Другими словами, Шито-кун мог видеть пейзажи и людей только в тумане. Хотя его способность без проблем ходить по объекту означала, что он не был полностью слепым, это все же означало...

П.П. Априо́ри — знание, полученное до опыта и независимо от него.                 Апостерио́ри — знание, полученное из опыта.

—Тогда мы можем сказать, что для вас невозможно прыгнуть на это расстояние.

—Э-эй. Ты прав насчет меня... но это значит,— Шито-кун подавил гнев, но на этот раз сказал взволнованным тоном. —- Это значит, что есть только один...

— Точно. Есть один, Коутари-сан, — я указал на Коутари-сана. — …в случае с Коутари-саном… ну, а как насчет его случая? Проблемы пола, телосложения, возраста, чувств или, возможно, что-то подобное…

Коутари-сан. Не реагирует. Не смотрел свирепо. Никак не отреагировал. Даже не изменилось то, как он дышал.

— их нет.

Это не я резко сказал.

Это был сам Коутари-сан.

—Действительно, для меня нет никаких причин.

—Коутари! — крикнул Профессор. — Что ты говоришь! Ты…

— Успокойся, — коротко сказал Коутари-сан, таким же торжественным тоном, как и у меня. — Профессор. Это просто обсуждение того, смогу ли я пересечь это. В данный момент. Не так ли, мистер Мистер Любовник?

Мистер Любовник. Я задрожал от этого прозвища, которое было слишком резким, чтобы использовать его так спокойно в этой ситуации. Другими словами. Кунагиса Томо.

Коутари-сан и я стояли примерно в пяти метрах друг от друга, физически — нет, скорее, в шести метрах. Возможно, мне следует быть чуть ближе. Подумал я, делая всего один шаг к Коутари-сану. И тут я столкнулся с ним.

Отсюда… мой противник Коутари Хинаёси.

Отсюда мой противник, Коутари Хинаёси.

— Или вы хотите сказать, что я подозреваемый, Мистер Любовник (Любитель)?

Он сказал, как подозреваемый.

—Да. Вы подозреваемый, Коутари-сан.

Я ответил, как детектив.

Я слышал крик профессора, но проигнорировал его. Я сделал еще один шаг к Коутари-сану. Не было смысла приближаться. Физическое расстояние между нами составляло около четырех с половиной метров — это должно быть идеально.

— …интересно. Если вы говорите, что я подозреваемый, то хорошо, докажите это, Мистер Любовник, — сказал Коутари-сан, не меняя выражения лица. — Действительно, я единственный, кто может использовать этот маршрут. В конце концов, меня зовут Ноги Бога. Однако, как заявил профессор и как вы согласились, вернуться невозможно.

— Нет возможности вернуться... — повторил я его слова. —… но это предполагает, что есть необходимость вернуться

—..........

Коутари-сан не ответил.

—.....нет, вернуться, конечно, нужно. Иначе журнал, хранящийся в центральном компьютере, уже не совпадал бы. Теоретически, вы не можете использовать средства, чтобы остаться здесь после убийства Уцуриги-сана, а затем ждать за прибытием Шито-куна и уйти через вход. Двери автоматически запираются, так что вы должны уйти сразу же после того, как они открылись, и в этом случае будет трудно уйти так, чтобы Шито-кун не заметил. Даже если вы останетесь вне его поля зрения, Шито-кун заметит, — я вспомнил, как он обнаружил Коуту-сана и меня. — Теоретически, даже если бы вы могли, к счастью, сбежать из седьмой палаты, на этот раз вы не могли бы войти во вторую палату. Вы могли бы, но тогда это обнаружилось бы в журнал.

— Я устал от ваших бессмысленных теорий, — сказал профессор на этот раз не от злости, а от истинного истощения. — Прекрати. У нас больше нет времени заниматься твоей бессмыслицы…

—К сожалению, так же, как и вы, Безумный Демон, я пользуюсь бессмыслицей. Однако не волнуйтесь, мы почти в конце. Конечная остановка прямо впереди, — сказал я только это профессору, а затем снова повернулся лицом к Коутари-сану. — Теперь мы немного отступим - но зачем вам нужно было так сильно разрушать тело Уцуриги Гайсукэ? Ненавидите? Желаете доминировать? Ритуал? Ну, это не имеет значения. Однако есть только одно, что бросается в глаза… почему подозреваемый взял руки Уцуриги Гайсукэ?

Коутари-сан не ответил, ничего не выражая.

—Возможно, им нужно было оружие бывшего кибертеррориста — буквально, оружие. Однако эта романтическая мысль несколько натянута… появились из-за трупного спазма. Трупного спазма… — я бросил взгляд на сенсея. — явление, которое происходит, когда жизненная форма жестоко и внезапно убита. Когда жертва хватает что-то перед тем, как быть убитой, ее руки замирают в этом положении. Другими словами, если жертва схватила кнопку подозреваемого или его имя, это стало бы неопровержимым доказательством, и поэтому подозреваемому нужно было бы избавиться от него.

— Значит, в руках Уцуги-сана было абсолютное доказательство? — спросила меня Сузунаши-сан. — Но тогда тебе просто нужно будет отрезать руки от запястий. Ты можешь отрезать и пальцы, и предмет выпадет. Знаешь, Иноджи, с меня тоже было достаточно, так что не мог бы ты облегчить мне задачу?

— Извините, — извинился я перед Сузунаши-сан. Как некрасиво. — Эмм. Ну, почему они не отрезали запястья и не отрезали пальцы, потому что, если бы вы сделали это, было бы очевидно, что это был акт удаления улик, схваченных через трупный спазм. Если бы вы отрезали руки в плечо, это прикроет это... или, по крайней мере, сумеет запутать картину - по крайней мере, так я когда-то думал, но...

—Но?

— Если подумать… причиной смерти Уцуриги-сана было нанесение удара ножом в глаз, Сузунаши-сан. Это означает, что все это не имеет смысла.

—Почему? Думаю, это довольно насильственная смерть.

—Я тоже так думал, и это правда, но..... в плане проблем, например, если кто-то водит лезвиями ножниц к твоему глазу спереди —, я сделал ножницы пальцами и указал моим глазам. — Перед лицом такой опасности ни один человек не стал бы пытаться схватить пуговицу рубашки или бейджик на лабораторном халате или что-то в этом роде…

— А-а… ну конечно, — кивнула Сузунаши-сан. Вы бы сначала схватили руки противника, чтобы защитить себя. Хм... ну, раз ты так выразился, это правда, но тогда зачем было отрезать руки?

—Это не единственная проблема. Как сказал ранее сэнсэй, почему руки были отрезаны через несколько часов после смерти. Что ж, ответ на этот вопрос можно найти быстро. Это просто потому, что они ждали, когда прекратится дождь.

—… дождь?

—Дождь. По этому маршруту на крыше уже трудно вернуться, но прошлой ночью шел сильный дождь,— Коута-сан сказала, что руки были отрезаны через несколько часов после смерти, и поэтому шел дождь, но это означает, что может подразумеваться и обратное. По сути, из-за того, что шел дождь, руки были отрезаны через несколько часов. — По правде говоря, дождь прекратился к восходу солнца, но… да, по правде говоря, вам не следовало совершать это убийство, когда в ту ночь собирался дождь. Я ошибаюсь, Коутари-сан?

— Кто знает, — тихо ответил Коутари-сан. — Я не знаю, что вы имеете в виду.

— …однако тогда была причина, по которой вы должны были его исполнить. Потому что вы не знали, когда мы втроем собирались уехать. Если бы вы упустили вчерашнюю возможность и мы бы сегодня отправились домой, вы бы потеряли козлов отпущения за то, что они сфабриковали убийство.

—..........

—К счастью, дождь прекратился. Так что всё, что вам нужно было сделать, это вернуться.

—Вот почему! Мы спрашивали, как он может вернуться!

Наконец профессор потерял контроль над собой и метнул в меня свою трость. Кажется, он достиг предела своей раздражительности. Деревянная трость ударила меня по левой руке прямо над повязкой. Было не больно из-за болеутоляющего, но я все еще чувствовал удар и сделал два-три шага назад. Может быть, это действительно сломало мне кость.

Как и Сузунаши-сан сегодня утром, я просто молча смотрел на профессора.

—… что. Почему ты смотришь на меня? Этими… такими… глазами,… я ничего не бросил, но профессор, однако, отступил на несколько шагов назад. А потом он столкнулся с Мисачи-сан и остановился. — Эти глаза, как у него, у мальчишки, как у тебя, у меня.

Него? Кто? Не Сузунаши-сан. Возможно, Уцуриги. Или, возможно, молодая Кунагиса Томо или Нао-сан. Я не знал. Мне было все равно. Ну кто угодно.

—… когда вы смотрите оттуда,— сказал я. — На самом деле трудно заметить. Что это путь в один конец, потому что сюда можно прийти, но нельзя вернуться. Например, если Коутари-сан... нет, давайте оставим это нерешенным, если подозреваемый перепрыгнул через это пространство и впервые понял, что они не могут вернуться. Тогда как они могут вернуться? Простой. Им просто нужно использовать веревку.

—..... Я сказал! Ничего из...

— Я же говорил ранее, не так ли? Что Коутари-сан может использовать свои длинные волосы как веревку.

— И я уже говорил раньше! Недостаточно длины…

— Если этого недостаточно, то добавьте к этому. Например…

    //

 //

  //

//

 «…использованные руки Уцуриги Гайсукэ.»

//

   //

//

  //

На этот раз ни у кого не хватило наглости заступиться. Вероятно, никто не ожидал этих слов — нет. Только один человек, одно человеческое существо ожидало этих слов. Я столкнулся с этим человеком.

Я столкнулся с Коутари Хинаёси.

—К концам веревки из волос, которую вы сотворили, вы привязали правую руку и левую руку. Я не знаю средней длины руки взрослого мужчины, но

, например, если бы вы использовали мои руки, у вас получилось бы от шестидесяти до семидесяти

сантиметров. С обеими руками у вас получилось бы примерно– метр тридцать. Если вы добавите к этому волосы, вы сможете добраться до шестого отделения. Человеческие конечности... очевидно, могут выдержать человеческий вес. Разве это не так, Коутар -сан?— Коутари-сан не ответил и просто поправил солнцезащитные очки. Я продолжил. «Веревка… или, может быть, что-то в этом роде. Однако есть проблема с использованием такой вещи — другими словами, как прицепить веревку к крыше шестого квартала, если там нет ограждения. вы привязываете руку Уцуриги к концу веревки — вы можете преодолеть это препятствие. Форма рук Уцуриги, схвативших ваши руки в трупном спазме , выглядела бы совсем как рыболовный крючок. Идеально подходит для крепления к водосточной трубе на краю крыши...

—Хватит бессмыслицы!

Профессор. Безумный профессор-демон Шадо Кёитиро топнул ногой и закричал так громко, что после этого начал задыхаться. Мисачи-сан попыталась удержать его, но он отшвырнул ее в сторону. “Неужели ты думаешь, что

эта нереалистичная – бессвязная – собранная воедино – надуманная штука полетит!?»

—Нереалистично? Бессвязно? Слеплено? Неправдоподобно? Конечно!— Я посмотрел на профессора и крикнул в ответ. — Однако, профессор, учитывая, что это дело касается не кого иного, как Шадоу Кёичиро, Уцуриги Гайсуке и Кунагисы Томо, как вы могли ожидать, что решение будет чем-то иным, кроме как нереалистичным, бессвязным, сколоченным, надуманным, безумным и разумно? Это единственная истина в этом учреждении!

—Какой идиотизм... подонок! Ты думаешь, это возможно!?

—Проблема не в то , произошло это или нет. Проблема также не в том, не произошло ли это. Проблема не в действии. Проблема в том, есть ли признание! Я ошибаюсь! Коутари-сан!

—Ш.. заткнись!— Лицо профессора исказилось от гнева. Оно стало красным, а потом голубовато-белым. — Ко… Коутари! Скажи что-нибудь! Этому парню…

—..........

Коутари-сан не ответил даже на эти слова профессора. А потом, чуть приподняв подбородок, сказал мне:

—...доказательство? Что я сделал такое.

— Доказательство… ну, то, что ты остриг свои волосы, было бы недостаточным доказательством, но… — я указал на Коутари-сана. — Если я во многом прав, то на одной из ваших рук должен быть отпечаток руки, оставленный Уцуриги-саном из-за его трупного спазма.

—..........

—Коутари!

Профессор снова закричал.

—Скажи ему, что он неправ! Засучи рукава и докажи ему, что ты невиновен! И тогда мы больше никогда не выпустим этого сопляка из клетки! Запрём его в подвале подвала, а потом основательно, тщательно, скрупулезно...

 //

 //

//

 //

… ну, я дам тебе шестьдесят балов. 

//

 //

//

 //

 Коутари-сан переключился со своего низкого тона и заговорил гораздо более легким тоном.

—Коута…

—Шестьдесят. Я недооценил тебя. Это было слишком неуклюже сделано, и это заняло у тебя слишком много времени.

— …почему, спасибо, — пожал я плечами. — ... тем не менее, это проходной балл.

— сказал я приглушенным голосом.

А потом Коутари-сан рассмеялся.

Это был смех, наполненный самообладанием, смех, показывающий полное отсутствие заботы.

Как будто он смеялся над моими выходками.

Выходки.

В конце концов, это было все, что было. От начала до конца я танцевал на ладони этого человека. От начала и до конца - действительно, от начала до конца. От абсолютного начала до этого предустановленного гармонического конца. До конца… конца… конца.

—П-почему!— Кричал Шито-кун. —Почему, зачем вам… какая у вас причина убивать Уцуриги-сана…

— Причина? Понятно. Причина.

Коутари-сан засунул руки под свой белый лабораторный халат и выглядел так, будто задумался. А потом.

—Однако, вы не думаете, что причина не нужна?

—... что ты говоришь...— Шито-кун задрожал. — Убийство кого-то по причине - убийство кого-то без мотива...

Тот.

Это то, чего не может быть?

Убийство без причины.

Убийство без осуждения.

Конечно, не может быть.

Если так.

— Тогда ты можешь убить кого-нибудь, если у тебя есть причина?

—..... Коутари-сан.

—Просто шучу.

Коутари-сан хихикнул. Это был холодный смех.

Как будто он смотрел на невежественного ребенка.

Сочувствующее превосходство.

Траурное пренебрежение.

Так выглядел Коутари-сан, когда смотрел на Шито-куна.

— Конечно, я шучу.

Руки под белым лабораторным халатом, казалось, что-то схватили.

—Вы знаете. Потому что вы не можете назвать это дело об убийстве без мотива…!

А потом он стремительно вытянул руки… и выбросил зажатые между пальцами ножи. Все три из трех ножей, которые он метнул, вонзились мне в левую руку сквозь бинты. Я отлетел назад от удара и упал. Я упал на спину первым.Воздух был выбит из моих легких, и я на мгновение попытался

вдохнуть. А через мгновение моя голова ударилась о землю.

Всего на мгновение все посмотрели на меня, пока я лежал. И им потребовалось еще мгновение, чтобы оглянуться на Коутари-сана.

В совокупности два момента.

Этого было достаточно.

«Бам», звук закрывающейся двери.

К тому времени, как все повернулись, ни вида, ни тени, ни формы Коутари Хинаёси больше не было видно.

Внезапно он исчез.

Будто.

Как будто такого персонажа никогда не существовало с самого начала.

—... этот ублюдок! Какого хрена! Дерьмо! Дерьмо!— Шито-кун побежал к двери вслед за Коутари-сан. —… Не уйдёшь!

— Сдавайся, Шито-кун, — сказал я, все еще лежа на спине, и безразличным даже по моим меркам тоном обратился к Шито-куну. — Преследовать его было бы пустой тратой усилий.

—…а?— Шито-кун обернулся, нахмурив брови. — Что ты имеешь в виду…

—Именно то, что я сказал. Вы не можете сейчас поймать Коутари-сана.

Да. Наверное, его не поймать. В конце концов, вы могли бы это понять, учитывая, что он пришел к этому решению с полной уверенностью. Он уже нашел какой-то путь к отступлению — и к тому же абсолютно гарантированный путь к отступлению. Тот, который позволил бы ему сбежать от нас и полиции. Хотя я не знал, что именно это означает.

Это было прекрасно.

В любом случае, я не думал о том, чтобы поймать его. Важно было то, что невиновность Кунагисы Томо была доказана. И что я выполнил это. Тогда этого было достаточно. Другие люди позаботятся о левых. Это не было нашим делом.

— И… Шито-кун. Я думаю, у тебя есть другие дела, о которых нужно позаботиться.

Я сел, а затем по одному вытащил ножи, торчащие из бинтов. Учитывая отсутствие кровотечения, я особо не пострадал. Вероятно, этого было достаточно, чтобы проткнуть один слой кожи. Бинты служили защитной стеной. И всего одного прорванного слоя кожи было недостаточно, благодаря обезболивающим, чтобы я почувствовал хоть какую-то боль, хотя теперь я действительно боялся, когда обезболивающие перестанут действовать. Будет ли когда-нибудь моя левая рука снова пригодна к использованию?

Однако… эти три ножа. Если бы я не защитил себя рукой, они бы ударили меня по сердцу. Он думал, что я буду защищать себя? Или он решил, что убить меня будет нормально? Об этом даже не стоило думать, потому что почти наверняка было второе.

У него есть причина хотеть убить меня.

И у меня есть причина быть убитым им.

Я закончил вытаскивать ножи, а затем левой рукой.

…указал на профессора Шадоу Кёичиро.

— Шито-кун. Твоя работа — быть его помощником, не так ли? Я старался быть осторожным, чтобы не казаться слишком холодным, но все равно заговорил стоическим голосом. — Вы должны выполнить это до конца.

—….Профессор.

— раздраженно сказал Шито-кун.

Вот и остолбенел. Ошарашенный, рухнул на землю один старик. Лицом к двери, через которую вбежал Коутари-сан, с открытыми глазами, немигающими, с разинутой челюстью.

Как будто он опрокинется от толчка.

Как будто он рассыплется от удара.

Просто силуэт одного маленького старика.

Старый профессор, который потерял Уцуриги Гайсуке и не смог связаться с Кунагисой Томо.

Вот и проиграл свой единственный гол.

Это потеряло его незаменимую надежду.

Вот что происходит с человеком, потерявшим все.

Безумный Демон.

Это было действительно, в прямом смысле.

—Подлинная, не раздутая бессмыслица.

Я вздохнул, глядя вверх.

Ясно … это были действительно злокачественные бактерии. Расширяется и расширяется, и вы не можете надеяться сдержать его. Если это было результатом того, что профессор Кёичиро пытался поймать взломщика Кластера Уцуриги Гайсуке, потому что он пытался загнать его в свои руки — если Уцуриги Гайсуке был таким, что его не мог загнать такой гений, как Шадоу Кёичиро — тогда что именно могло быть загнано в руку такого карлика, как я?

—Ии-чан.

Что-то схватило меня за правую руку.

Это была Кунагиса.

Синий цвет.

Девушка, которую я очень хорошо знаю.

— Итак, раз ты закончил и все кончено, мы можем пойти домой?

Готово. Конец.

Что именно сделано и чем закончилось то, о чем она говорила?

Я не знаю.

Я не знаю.

То, что я знаю, это только одно.

Это Кунагиса Томо.

— Уни? Что случилось, Ии-чан? Ты не хочешь идти домой?

Я мог видеть Сузунаши-сан за Кунагисой. Она собиралась закурить сигарету. Наши глаза встретились на мгновение, но она не обратила на это внимания и просто посмотрела на небо.

—..... Правильно.

Верно.

С этим покончено.

Мне ничего не нужно делать после этого.

После этого мне ничего не нужно делать.

Мне ничего не нужно делать постфактум.

Теперь, просто, я могу свободно плыть вперед.

Так.

Итак, поехали домой.

— Пошли домой, Томо.

Однако.

Куда именно я пытаюсь вернуться домой?