Онлайн чтение книги
Было или не было. Либретто
1 ПЕРВАЯ КАРТИНА
ИНСТИТУТ СТРАВИНСКОГО — КЛИНИКА ДЛЯ ДУШЕВНОБОЛЬНЫХ
Мастер у окна… Издалека, кажется с Патриарших прудов, доносится вальс духового оркестра… Мастер садится к столу, берет лист бумаги и карандаш…
МАСТЕР:
Когда душа и разум
устанут от разлук,
одной случайной фразы
достаточно, мой друг…
Одной небрежной темы
и двух удачных нот…
И вот уже не те мы…
И мир уже не тот.
И мир уже не тот…
Приди о, луч, к монете,
упавшей в полынью.
Тебя ничем на свете
я не обременю.
Я лишь сверкну и этим
утешусь хоть на час…
Подобно малым детям,
всегда живущим в нас…
Всегда живущим в нас…
БЕГЕМОТ:
(с Патриарших).
Патриаршие пруды
от любой спасут беды.
Посидишь часок-другой —
и горе снимет как рукой…
Посидишь часок-другой —
и горе снимет как рукой!
МАСТЕР:
(фантазируя)
Однажды весной, в час жаркого заката,
на Патриарших прудах…
Два гражданина, два литератора
спорили о пустяках.
В будке у пруда нету нарзана…
Страшно безлюдно.
ПРОДАВЩИЦА И МАСТЕР:
Пиво лишь к вечеру…
МАСТЕР:
Бросить все к черту!
БЕРЛИОЗ:
(про себя)
И в Кисловодск…
МАСТЕР:
Страшно и странно…
БЕРЛИОЗ:
А что есть?
МАСТЕР:
Но надо спорить…
ПРОДАВЩИЦА:
Есть абрикосовая…
МАСТЕР:
…когда делать нечего.
Вечное зло или вечное благо…
ПРОДАВЩИЦА:
Только теплая…
МАСТЕР:
Кто ваш создатель, творенья венец?
Солнце заходит (тоже от страха).
ИВАН:
Ну давайте, давайте…
МАСТЕР:
Так кто же ты, наконец?
ИВАН И БЕРЛИОЗ НА ПАТРИАРШИХ ПРУДАХ
ИВАН:
(с пафосом).
Тут схватили Иисуса
по фамилии Христос.
«Отрекись!» —
«Не отрекуся!» —
он надменно произнес.
Возмутились фарисеи,
обозлилися опять,
за порочные идеи,
порешив его распять.
И тогда стопы направил
к рукомойнику Пилат,
сполоснувшись, прогнусавил:
«А я ни в чем не виноват!..»
БЕРЛИОЗ:
Приемлемо, и все-таки, любезный мой Иван,
Христа на свете не было, религия — обман!
Античные историки, и Флавий, и Филон,
свидетельств не оставили, что был на свете он…
Нет ни одной восточной сказки,
где б чудо-дева, недотрога
не родила б кого-нибудь… от бога…
И христиане, не придумав ничего иного,
чем непорочное зачатье,
точно так же, как другие,
своего создали бога —
Иисуса, которого не было на свете никогда!!
Не было на свете.
ИВАН:
Не было на свете…
БЕРЛИОЗ:
Не было Христа!
ИВАН:
Не было Христа…
БЕРЛИОЗ:
Не было на свете…
Не было Христа… Никогда!
ЯВЛЕНИЕ ВОЛАНДА
ВОЛАНД:
Я вас прошу меня простить.
И разрешите мне присесть.
Позвольте поблагодарить
за то, что вы сказали здесь,
что будто не было Христа.
БЕРЛИОЗ:
Конечно, не было Христа!
ИВАН:
Вот так!
ВОЛАНД:
Вы атеисты?
БЕРЛИОЗ:
(про себя).
Вот чудак! Француз, поляк…
ИВАН:
(про себя).
Британец, швед…
ВОЛАНД:
Выходит, бога тоже нет?
БЕРЛИОЗ:
Конечно, бога тоже нет.
Мы атеисты! Бога нет!
Вот наш и всей
ИВАН:
…почти…
БЕРЛИОЗ:
…страны ответ!
ВОЛАНД:
Какая прелесть,
что почти во всей стране
проблема эта решена в… полне!
Пять доказательств говорят,
что это непреложный факт!
БЕРЛИОЗ:
Они не стоят ничего!
ВОЛАНД:
Шестым был Кант.
ИВАН:
Да ну его!
Вот взять бы Канта за грудки,
да года на три в Соловки!
ВОЛАНД:
Именно, именно,
ему там самое место!
Ведь говорил я ему тогда за завтраком:
«Вы, профессор, воля ваша,
что-то нескладное придумали.
Оно, может, и умно, но больно непонятно.
Над вами потешаться будут».
БЕРЛИОЗ:
За завтраком… Канту?..
Что это он плетет?..
ВОЛАНД:
Коль бога нет, то кто же, кто же
жизнью земною управляет, кто же?
И вообще распорядком на земле?
ИВАН:
Сам человек и управляет!
ВОЛАНД:
Виноват, для того, чтобы управлять,
нужно как-никак иметь точный план на некото —
рый, хоть сколько-нибудь приличный срок!
Позвольте же вас спросить, как же может
управлять человек, если он не только лишен
возможности составить какой-нибудь план
хотя бы на смехотворно короткий срок, ну лет,
скажем, в тысячу, но не может ручаться даже
за свой собственный завтрашний день?
И, в самом деле, вообразите, что вы, например,
начнете управлять, распоряжаться
и другими, и собою. Вообще, так сказать,
входить во вкус. И вдруг у вас…кхе…кхе…
саркома легкого — да, саркома. И вот ваше
управление закончилось! Ничья судьба, кроме
своей собственной, вас более не интересует.
Родные начинают вам лгать. Вы, чуя неладное,
бросаетесь к ученым врачам, затем
к шарлатанам, а бывает, и к гадалкам. Как
первое и второе, так и третье — совершенно
бессмысленно, вы сами понимаете. И все это
кончается трагически. Тот, кто еще недавно
полагал, что он чем-то управляет, оказывает —
ся вдруг лежащим неподвижно в деревянном
ящике. И окружающие, понимая, что толку от
лежащего нет более никакого, сжигают его в
печи. А бывает еще хуже: только что человек
соберется съездить в Кисловодск — пустяко —
вое, казалось бы, дело, но и этого совершить
не может, потому что неизвестно почему
вдруг возьмет поскользнется и попадет под
трамвай! Неужели вы скажете, что это он сам
собою управил так? Не правильнее ли думать,
что управился с ним кто-то совсем другой?
БЕРЛИОЗ:
(нервно).
Сказать по правде, я как раз
хочу поехать на Кавказ…
Само собою, если вдруг
на Бронной свалится кирпич мне на голову…
ВОЛАНД:
Кирпич, вас уверяю,
вам никак не угрожает.
Просто так кирпич на голову не свалится,
не свалится, конечно, никогда!
Вы умрете другою смертью…
БЕРЛИОЗ:
Может, знаете какой?
Конечно, смертен человек!
ВОЛАНД:
(задумчиво).
Внезапно смертен… Смерть, как снег…
Раз, два… Меркурий… во втором доме…
луна ушла…
шестерка — несчастье…
семерка — вечер…
восьмерка — мгла…
(Берлиозу.)
Вам голову отрежут!
ИВАН:
Как?!
БЕРЛИОЗ:
И кто же — интервент? Кулак?
ВОЛАНД:
Нет, комсомолка.
БЕРЛИОЗ:
Что за вздор!
ИВАН:
Вы какой-то… фантазер!
ВОЛАНД:
(вкрадчиво) .
Что ж, простите за ответ.
Кстати, если не секрет,
что сегодня вечером вы заняты, иль нет?
БЕРЛИОЗ:
Весь вечер у меня забит,
сперва отправлюсь в Массолит…
ВОЛАНД:
Вам не бывать сегодня там!
БЕРЛИОЗ:
Я голову на отсеченье дам!..
ТЕРЦЕТ
ВОЛАНД:
Аннушка уже купила
масло подсолнечное и разлила…
И, позвольте извиниться,
ваш поход не состоится
ИВАН:
(с вызовом).
В клинику вас!
ВОЛАНД:
(холодно).
Был не раз,
И там уже заждались вас…
ИВАН:
Ну и кто ж вы будете?
БЕРЛИОЗ:
Вы немец?
ВОЛАНД:
В общем, так…
ВОЛАНД:
Аннушка ужа купила
масло подсолнечное и разлила…
И, позвольте извиниться,
ваш поход не состоится…
ИВАН:
В клинику вас!
ВОЛАНД:
Был не раз… и там уже заждались вас…
ИВАН:
Ну и кто ж вы будете?
БЕРЛИОЗ:
Вы немец?
ВОЛАНД:
В общем… так.
Меня пригласили в государственную
библиотеку, как единственного в мире
специалиста, разобрать рукописи
чернокнижника Герберта.
БЕРЛИОЗ:
(радостно) .
Так вы историк!
ВОЛАНД:
Я историк!..
Сегодня на Патриарших будет интересная
история. Имейте в виду, что Иисус
существовал. И никаких доказательств
не требуется, все просто…
Шаркающей кавалерийской походкой,
в белом плаще с кровавым подбоем,
в городе Ершалаиме,
четырнадцатого нисана
вышел из дворцовых палат
пятый прокуратор Иудеи
всадник Понтий Пилат…
РОМАН О ПИЛАТЕ
ДОПРОС ИЕШУА, ГА-НОЦРИ
Всадники, солдаты и внутренний голос Пилата
ВСАДНИКИ:
Над холмами, словно пламя,
наши алые плащи!
Перед римскими орлами,
Иудея, трепещи!..
ПИЛАТ:
Будь проклят град Ершалаим!
Зачем меня заставил Рим
быть прокуратором твоим?!
Проклятье!..
Будь проклят жирный запах роз
и головная боль до слез!..
Куда запропастился пес?!
Проклятье!..
Зажата голова в тиски!
Воспламеняются виски!
И нет спасенья от тоски!
Проклятье!..
ИЕШУА ПЕРЕД ПИЛАТОМ
ПИЛАТ:
Подследственный из Галилеи?
К тетрарху дело посылали?
АФРАНИЙ:
Да, прокуратор.
Он отказался дать заключение
и смертный приговор направил
на ваше утверждение…
ИЕШУА:
Добрый человек, поверь мне!..
ПИЛАТ:
Что? Кентуриона Крысобоя ко мне!..
Преступник называет меня «добрый человек».
Объясните ему, как со мной разговаривать!
Но не калечить.
КРЫСОБОЙ:
Римского прокуратора
называть игемон.
Других слов не говорить!
Смирно стоять!
Ты понял меня, или ударить тебя?
ИЕШУА:
Я понял тебя. Не бей меня.
ПИЛАТ:
Имя?
ИЕШУА:
Мое?
ПИЛАТ:
Мое мне известно. Твое.
ИЕШУА:
Иешуа по прозвищу Га-Ноцри.
ПИЛАТ:
Кто ты по крови?
ИЕШУА:
Я не помню родителей…
ПИЛАТ:
Где ты живешь?
ИЕШУА:
Я путешествую…
ПИЛАТ:
(Ах, как болит голова…)
Ты, бродяга, собирался храма здание
разрушить… и призывал к атому народ…
ИЕШУА:
Нет, нет, игемон!..
Я лишь твердил, что рухнет храм старой веры
и создастся новый храм истины!
Сказал так, чтобы было понятней.
ПИЛАТ:
Что такое истина?!
ИЕШУА:
Истина прежде всего в том, что у
тебя болит голова, и болит так сильно, что ты
малодушно помышляешь о смерти. Ты не
только не в силах говорить со мной, но тебе
трудно даже глядеть на меня. Я невольно
являюсь твоим палачом, что меня огорчает…
Но мучения твои сейчас кончатся…
Человек творит слова,
а потом пошла молва —
вот и получается:
слово истины святой
обернется клеветой —
как тут не отчаяться!
Я твержу себе: молчи,
всюду бродят слухач и,
вроде бы приятели.
Я скажу: «Господь со мной!»
А они: «Господь — срамной!» —
вот и на распятие!
Мое слово — разве я?..
В каждом слове спит змея!
Снизойди, молчание!
Да святится тишина!
В ней вся речь заключена,
радость и отчаянье!..
Беда лишь в том, что замкнут ты
и веру потерял в людей…
Жизнь твоя скудна, игемон!
Смолкнут слова
и пройдет голова.
И тогда мы с тобой пойдем гулять по саду.
Верь не верь —
но откроется дверь.
Ты поймешь — было все так, как надо…
ПИЛАТ:
Развяжите ему руки…
Сознайся, ты великий врач?
ИЕШУА:
Нет, прокуратор, я не врач… я не врач…
ПИЛАТ:
Значит так, ты утверждаешь,
что не призывал разрушить
храм на площади соборной.
Поклянись, что это так.
ИЕШУА:
Чем ты хочешь, чтоб я клялся?
Пилат. Ну, хотя б твоею жизнью. Ею клясться
время, так как жизнь висит на волоске…
ИЕШУА:
Уж не ты ль ее подвесил?
ПИЛАТ:
Волосок я перережу!
ИЕШУА:
Ошибаешься ты в этом,
разве ум твой не высок?
Согласись, что перерезать
волосок, наверно, может
только тот же, только тот же,
кто подвесил волосок?
ПИЛАТ:
Вот теперь не сомневаюсь,
что все праздные гуляки
в Ершалаиме ходили за тобою по пятам.
Гестас, Дисмас, Вар-равван ли…
Вместе с ними воровал ты?
Ты болтаешь — они тащат, а добычу пополам?!
ИЕШУА:
Этих добрых людей я не знаю!
ПИЛАТ:
Ты всех называешь добрыми людьми?
ИЕШУА:
Злых людей нет на свете!
ПИЛАТ:
Впервые слышу об этом!
МАСТЕР:
(внутренний голос Пилата).
А голова прошла… Ты рад…
Решай по совести, Пилат.
Ведь он ни в чем не виноват.
ПИЛАТ:
Так что же…
МАСТЕР:
(внутренний голос Пилата).
Ты отменяешь приговор.
Га-Ноцри — просто фантазер.
Но дерзкий ум его остер!
ПИЛАТ:
Так что же…
МАСТЕР:
(внутренний голос Пилата).
Дабы пророк умом своим
не взбунтовал Ершалаим,
его мы в ссылку удалим.
ПИЛАТ:
И что же?..
МАСТЕР:
(внутренний голос Пилата).
Пусть в резиденции твоей
живет блаженный книгочей…
Он — величайший из врачей!
ПИЛАТ:
Так что же… Все о нем?
СЕКРЕТАРЬ:
Нет, к сожалению…
ПИЛАТ:
(просматривая бумаги).
Слушай, ты когда-нибудь говорил
с Иудой из Кириафа о великом кесаре?
Или не говорил?
ИЕШУА:
Я сказал ему: «Пойми,
власть — насилье над людьми!»
Он зажег светильники…
Я сказал: «Любая власть —
это пагубная страсть,
кесари — насильники!»
Он поддакивал: «Вот-вот…»
Я сказал: «Пора придет
общего доверия…
И не станет на земле
властелинов, в том числе
кесаря Тиверия…»
СОЛДАТЫ:
Славься, Кесарь, мы на страже,
наши острые мечи
перережут глотки вражьи!
Иудея, трепещи!..
ПИЛАТ:
На свете не было, нет и не будет
никогда более великой и прекрасной для
людей власти, чем власть императора Тиверия!
И не тебе, безумный преступник,
рассуждать о ней!
СОЛДАТЫ:
И во сне нам нет покоя,
на чужбине мы ничьи,
даже солнце здесь другое…
Иудея, трепещи!..
Иешуа уводят солдаты, после входит Каифа…
ПИЛАТ И ПЕРВОСВЯЩЕННИК КАИФА
ПИЛАТ:
Итак, к смертной казни, которая долж —
на совершиться сегодня, приговорены трое
разбойников: Дисмас, Гестас, Вар-равван и,
кроме того, этот… Иешуа Га-Ноцри…
Первые двое римской властью взяты с боем,
и, значит, эти двое числятся за мной.
О них здесь речь идти не будет, я с тобою
поговорить хотел о мелочи иной!
Согласно закону и обычаю,
в честь праздника Пасхи одному дать свободу…
Кто Синедриону не безразличен?
Вар-равван иль Га-Ноцри вам в угоду?
КАИФА:
Синедрион просит за Вар-раввана!
ПИЛАТ:
Как за Вар-раввана?
Выбор твой дик.
Нет ли здесь подвоха иль обмана?
Ведь он убийца и разбойник!
ПИЛАТ:
Каифа, постыдись людей!
Га-Ноцри — смирный иудей,
а Вар-равван — он лиходей!
Подумай!..
КАИФА:
Ответ Синедрионом дан:
отпущен будет Вар-равван!
Зачем Га-Ноцри нужен вам,
признайтесь?..
ПИЛАТ:
Но Вар грозился мятежом!
Он стражника убил ножом!
Простить его? Я поражен!
Подумай!
КАИФА:
Отпущен будет Вар-равван!
Га-Ноцри больше, чем смутьян.
Не мир, не мир принес он нам!
Я знаю…
ПИЛАТ:
Но это я прошу — Пилат.
КАИФА:
Ответ Синедрионом дан!
ПИЛАТ:
Опять виски мои трещат…
КАИФА:
Отпущен будет Вар-равван!
ПИЛАТ:
Но в чем Га-Ноцри виноват?
КАИФА:
Он веру новую несет!
ПИЛАТ:
А разве ваша умерла?!
КАИФА:
Ты ненавидишь мой народ!
ПИЛАТ:
Опять пронзила мозг игла!..
КАИФА:
Он виноват, он виноват!
ПИЛАТ:
Гроза в Ершалаим пришла…
КАИФА:
Га-Ноцри на кресте умрет, Пилат!
ДЕТИ, ТОЛПА:
Распни его! Распни его!
Распни его! Распни его!
ПИЛАТ:
Вот они перед вами!.. Но казнены из них
будут только трое… Ибо одному из осужденных,
по выбору Синедриона и по утверждению Рим —
ской власти, великодушный кесарь император
возвращает его презренную жизнь!..
Имя того, кого сейчас при вас отпустят
на свободу… Вар-равван!!
СНОВА НА ПАТРИАРШИХ ДИСКУССИЯ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
БЕРЛИОЗ:
Профессор, дивный ваш рассказ
ни в чем не убеждает нас.
ИВАН:
И кто же подтвердит тогда,
что это все не ерунда…
НЕВЕРОЯТНЫЕ СВЕДЕНИЯ
ВОЛАНД:
(с акцентом).
О нет!
Это может кто подтвердить.
Дело в том, что когда-то
я лично присутствовал на балконе
у Понтия Пилата.
(Без акцента.)
Конечно, инкогнито,
под видом его собаки, но… тет-а-тет…
Я вас прошу — никому ни слова
и полнейший секрет!
Даже в саду у Пилата я был
при беседе с Каифой.
И на помосте, где он от злости
еле держался…
Конечно, был тайно,
под видом оливы, но… тет-а-тет…
Я вас прошу — никому ни слова
и полнейший секрет!
БЕРЛИОЗ:
(озабоченно).
А вы в Москве у нас давно?
ВОЛАНД:
Минут пятнадцать.
БЕРЛИОЗ:
Не смешно.
ИВАН:
(Берлиозу).
Наверно, псих!
БЕРЛИОЗ:
(Ивану).
Или шпион!
ИВАН:
Что делать?
БЕРЛИОЗ:
Не сбежал бы он!
А вы в «Метрополе»?
ВОЛАНД:
(с усмешкой).
Нет, я у вас на квартире, уж извините…
БЕРЛИОЗ:
(Ивану).
Я лучше пойду, позвоню…
ВОЛАНД:
Ну что ж, позвоните….
А дьявола тоже нет?
ИВАН:
Нет никакого дьявола!
ВОЛАНД:
Ну, уж это положительно интересно,
что же это у вас,
чего не хватишься, ничего нет…
Но я умоляю вас поверить
в то, что дьявол существует.
И на это есть седьмое доказательство…
И вам его предъявят сей же час!
БЕГЕМОТ:
Ну что, звонить? Давай, давай!
КОРОВЬЕВ:
(Берлиозу).
Не угодите под трамвай!
БЕГЕМОТ:
Ступайте — вам зеленый свет!
Я лично смазал турникет!
КОРОВЬЕВ:
С вас на чекушку за совет.
Страна советов… всем привет!
БЕРЛИОЗ:
Товарищ, бросьте!
Бог подаст!
БЕГЕМОТ:
Бог на подачки не горазд!
КОРОВЬЕВ:
Глядите в оба!
БЕРЛИОЗ:
Вот паяц!
КОРОВЬЕВ:
Еще шажок…
Звон трамвая, скрежет тормозов.
БЕРЛИОЗ:
(оскальзываясь).
Неужто?!
КОРОВЬЕВ И БЕГЕМОТ:
Бац!!
На тротуар выкатывается голова Берлиоза.
КРИКИ ОЧЕВИДЦЕВ И ИВАН
ПРОДАВЩИЦА:
Ну дела!.. Ну дела!..
Анька масло пролила!
БЕГЕМОТ:
Мя-я-яу!
АННУШКА:
Ай-ай-ай!.. Ай-ай-ай!!
Головою под трамвай!
БЕГЕМОТ:
Мя-я-яу!
КОРОВЬЕВ:
Вагоновожатая совсем не виноватая!
ДОМРАБОТНИЦА ДРАМАТУРГА КВАНТА:
(из толпы).
Вот кошмар!.. Вот кошмар!..
И совсем еще не стар!
БЕГЕМОТ:
Мя-я-яу!
ПРОДАВЩИЦА:
Одинокий!.. Не женат!..
Живет в квартире пятьдесят!
БЕГЕМОТ:
Мя-я-яу!
ИВАН:
(в ужасе).
Масло?! Аннушка?! Момент!
Где же этот интервент?!
(Завидев Воланда.)
Вы куда! Ага, бежать!
(Коровьеву.)
Помогите задержать!
КОРОВЬЕВ:
Чтобы он не улизнул,
ну-ка вместе: «Ка…»
ИВАН:
(солирует).
Ка-ра-у-у-ул!
Воланд, Коровьев и Бегемот пересекают пруд, словно идут посуху, в сторону Массолита. Иван, сняв штаны, в одних кальсонах плывет за ними.
ВОЛАНД:
Было или не было — не было, так будет.
Чем идти в свидетели — лучше в Сандуны!
Если страшно, покричи, покричал — и будет,
чтобы голос не сорвать, нужный для страны!
БЕГЕМОТ:
Починяю примуса,
срок починки полчаса.
Никого не трогаю,
иду своей дорогою…
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления