Онлайн чтение книги Желание Desire
Глава 2

Боль от укуса слов длилась всего секунду, прежде чем её поглотило глубокое безразличие. Шэн Шаою скрестил руки на груди и молча стоял в стороне от толпы, испытывая такое отвращение, словно только что обнаружил муху в супе после еды.

　　Но что ещё отвратительнее, так это то, что половина крови мухи такая же, как у него.

　　Когда Чэнь Пиньмин увидел, что его молодой начальник остановился, он тут же тайно позвонил врачу, чтобы узнать о состоянии Шэн Фана.

　　Состояние председателя и раньше было очень тяжёлым, но сейчас его жизненные показатели стабилизировались. Не волнуйтесь, господин Шэн.

　　Услышав это, Шэн Шаою повернулся и ушёл.

　　VIP-палата Хэци находилась на верхнем этаже стационарного отделения, но Шэн Шаою не стал подниматься в лифт. Он предпочёл подняться по лестнице, блуждая по зданию стационара с этажа на этаж, словно подавленный призрак. Чэнь Пиньмин не отставал от него, не решаясь заговорить.

　　Подметая лестницу и достигнув третьего этажа стационара, Шэн Шаою снова остановился. Равнодушное выражение его лица немного смягчилось, он казалось был печален.

　　Секретарь Чэнь проследил за его взглядом и затаил дыхание. На третьем этаже располагалось детское отделение, стены длинного коридора выкрашенные в розовый цвет, были увешаны изображениями мультяшных животных: жирафов, зебр и других.

　　Шэн Шаою смотрел на картины на стене, рассматривая их одну за другой.

　　«Меня здесь госпитализировали», — сказал он.

　　Чэнь Пиньмин не знал, что ответить, поэтому ему оставалось только молча слушать.

　　«В то время мой отец только открыл свой бизнес и был очень занят. Но когда он услышал, что я заболел и меня нужно госпитализировать, он бросил все свои дела, немедленно покинул совещание, на котором был, и прибежал ко мне...» Шэн Шаою внимательно разглядывал мило нарисованные детские фрески, всё ещё с отсутствующим выражением лица.

　　Но Чэнь Пиньмин почувствовал, что тот выглядит гораздо печальнее тех братьев и сестёр, которые воют, словно призраки.

　　«В то время моя мать всё ещё работала в другой компании, чтобы пополнить семейный бюджет. Днём родители не могли позаботиться обо мне в больнице, они приходили ночью. В детстве я был невежественным и чувствовал, что палата – это как тюрьма, мне всегда хотелось выйти поиграть. Ночью отец тайком выходил со мной, держа меня на руках. Ночные сиделки были очень свирепыми, мы не осмеливались спускаться вниз, поэтому могли только гулять по коридору. Картины в то время были не такими яркими и изящными, как сейчас. Все они были нарисованы маленькими пациентами, цветными карандашами. Отец сочинял для меня истории по этим картинам, одну за другой, пока я не засыпал...» Шэн Шаою протянул руку, коснулся красочных карикатур на стене и мягко улыбнулся: «Вскоре после моей выписки из больницы научно-исследовательский проект, в который он вкладывался много лет, наконец-то увенчался успехом, и он сам стал таким же известным в Цзянсу и Шанхае, как.... С тех пор мы с мамой, казалось потеряли моего отца, пока он не отдалился от нас полностью..."

　　Большинство людей в этом мире кажутся тёплыми снаружи, но холодны внутри. Они будут очень хорошо рекламировать свои достижения. Такие люди, как Шэн Шаою, которые кажутся холодными снаружи, но тёплы внутри, неизбежно понесут большие потери в мирских делах и в человеческих отношениях.

　　Чэнь Пиньмин почувствовал себя несчастным.

　　Будучи секретарём Шэн Шаою, Чэнь Пиньмин лучше всех знал, как трудно Шэн Шаою защищать патенты и упорный труд Шэн Фана.

　　Если говорить о поверхностной славе, то все дети семьи Шэн гламурны, и когда они выходят в свет, их окружают звёзды.

　　Шэн Фан был очень добр к своим детям и оставил каждому из них огромную сумму денег.

　　Они материально богаты и могут жить беззаботной жизнью, вкусно питаясь и расслабившись ожидая смерти.

　　Только Шэн Шаою приходилось работать день и ночь, чтобы расширить территорию для семьи, в одиночку переносить трудности, которые его братья и сёстры не могли себе представить.

　　Он новый хозяин Shengfang Group, а также новый раб Shengfang Group.

　　Каждый унаследовал славу семьи и извлёк из неё пользу. Каждый имеет право выбирать, жить, трудиться или нет.

　　Только у Шэн Шаою нет выбора, ему суждено за всех работать и уставать.

　　Шэн Шаою решителен, отважен и обладает сверхчеловеческой стойкостью. Он добился большего, чем кто-либо другой. Но поскольку он не может плакать в присутствии других, его осуждают и ругают родственники, которые, будучи высоконравственными, плакали перед своим подопечным.

　　Чэнь Пиньмин был возмущён и понимал, что Шэн Шаою не так спокоен, как кажется. Однако он не знал, как утешить своего молодого начальника, чьё лицо было холодным, словно оцепеневшим. Он мог лишь медленно и молча идти с ним по коридору.

　　Когда они дошли до угла, оттуда внезапно выскочила какая-то фигура. Прежде чем Чэнь Пиньмин успел его остановить, безрассудный Омега врезался в Шэн Шаою.

　　Удар был настолько сильным, что Шэн Шаою ощутил стеснение в груди и даже не заметил, что ноготь на его рукаве отвалился.

　　«Да, извините...» — нерешительно извинился Омега. Он плакал, глаза и нос были красными, словно ему было очень больно. Но боль была невыносимой, и его узкие глаза не могли её сдержать. Прозрачные слёзы катились по его светлым щёкам. Омега прикрыл телефон одной рукой, опустил голову и сказал на другом конце провода: «Я найду способ раздобыть денег...»

Шэн Шаою смутно ощутил, что слёзы словно попали ему в сердце, где-то в его сердце, которое было сухим и потресканным, он вдруг ощутил лёгкую кислинку и онемение.

　　С детства родители учили его быть сильным и смелым.

　　Шэн Шаою — человек, который не прольёт ни слезинки, даже если упадёт и сломает себе рёбра.

　　Он очень терпелив, но в глубине души завидует тем, кто умеет плакать, когда им грустно.

　　К тому же, эта Омега так красиво плачет.

　　И вот теперь, много дней спустя, в кабинете Шэнь Вэньланга, Шэн Шаою с первого взгляда узнал в этом секретаре с красными глазами, слезами унижения того самого Омегу, который столкнулся с ним в больнице.

　　Шэнь Вэньлан был недоволен неприкрытым интересом Шэн Шаою к Омеге. Он ничего не мог с ним поделать, поэтому с фальшивой улыбкой набросился на дрожащего Омегу: «Хуа Юн, ты такой способный, ты наверно уже знаком с нашим знаменитым Шаою».

　　Значит, его зовут Хуа Юн. Это лицо, которым восхищались бы даже цветы, подумал Шэн Шалю.

　　Шэнь Вэньлан восхвалял Шэн Шаою как выдающуюся личность, но, говоря это, он не смотрел на него, его взгляд был прикован к Хуа Юну.

　　Этот вонючий волк был больше похож на ядовитую змею, чем на волка, и говорил зловеще: «Вы двое давно знакомы, почему вы мне не сказали? Что плохого вы пытаетесь сделать, скрывая это от меня? А?»

　　Хуа Юн, казалось, очень боялся его и быстро возразил тихим голосом: «Господин Шэнь, господин Шэнь, я не знаю этого господина».

　　Сердце Шэн Шаою сжалось от холодного обращения. Этот маленький омега действительно не знал, что ему было нужно. Боль от пощёчины отрезвило его от моно-спектакля.

Шэн Шаою равнодушно улыбнулся и сказал: «Мы действительно не знакомы. Я встречал его всего один раз в Хэци. Господин Хуа не заметил и столкнулся со мной на углу коридора».

　　Услышав его слова, Хуа Юн тут же вспомнил, его глаза слегка заблестели: «Это вы!» Заметив, что взгляд Шэнь Вэньлана похолодел, он не осмелился проявить радость и лишь сказал: «Я просто не помнил его». Затем он нежно улыбнулся Шэн Шаою: «Мне так жаль, что так получилось в тот день».

　　Прежде чем Шэн Шаою успел открыть рот, волк-призрак снова прервал его: «Правда?» Он схватил Хуа Юна за запястье, непристойно похлопал его по заднице, пошатываясь толкнул его в сторону Шэн Шаою: «Какой смысл просто говорить? Иди и извинись перед президентом Шэном».

Прекрасное личико маленького омеги тут же покраснело, слёзы унижения стали ещё интенсивнее, а в уголках глаз появился густой румянец.

　　«Нет необходимости», — сказал Шэн Шаою. «Это не имеет большого значения».

　　Хуа Юн не посмел ослушаться своего начальника, поэтому он послушно подошёл, плотно поджал губы, как и Гао Ту до него, вынул из кармана визитную карточку и обеими руками протянул её Шэн Шаою.

　　«Здравствуйте, господин Шэн. Меня зовут Хуа Юн. «Хуа» означает «цветы», а «Юн» — «песнопение».

　　Шэн Шаою кивнул и сказал: «Приятно познакомиться», но не обратил внимания на красивые руки, державшие визитку. Он подошёл к Шэнь Вэньлану, который держал руки в карманах, протянул ему правую руку и полушутя сказал: «Я совсем не знаменитость, но, господин Вэньлан, вы очень заняты, с вами трудно увидеться».

　　Шэнь Вэньлан тоже рассмеялся, указал на противоположную сторону стола и сказал: «Пожалуйста, садитесь».

　　Шэн Шаою, естественно, не был вежлив. Он удобно устроился, небрежно положив руку на спинку стула, они начали болтать на разные темы.

　　Хуа Юн, оставшийся в стороне, неловко держал визитную карточку, не зная, что делать.

　　Унижение, смущение, паника, беспомощность и сложные чувства окутали его прекрасное лицо, словно тёмная туча. Чэнь Пиньмин, следовавший за Шэн Шаою, не мог видеть его смущения, поэтому взял его визитку и протянул её вместе со своей, тихо сказав: «Секретарь Хуа, я сначала сохраню визитку для господина Шэна».

　　Хуа Юн тихо поблагодарил его, его голос был очень сдержанным.

　　Когда Гао Ту увидел, что Чэнь Пиньмин принимает визитную карточку, он сказал Хуа Юну: «Сначала иди домой. Я пойду с господином Шэнем».

　　Хуа Юн посмотрел на него с благодарностью и тут же вышел из офиса.

　　Шэнь Вэньлан разговаривал с Шэн Шаою, из-за своенравного поведения Гао Ту холодно посмотрел на него. Гао Ту стоял в стороне, делая вид, что не замечает этого.

　　Шэн и Шэнь не менее десяти минут обменивались любезностями, прежде чем перейти к делу.

　　Шэн Шаою только начал рассказывать о своём плане приобретения HS Group, когда его прервал Шэнь Вэньлан.

　«Современное общество очень импульсивно. Хотя многие называют себя предпринимателями, управление компанией похоже на выращивание поросят. Когда они немного подрастают, их продают всем подряд, лишь бы поскорее обналичить и уехать». Шэнь Вэньлан сменил тему: «Но HS основал я. Я вырастил его как сына и испытываю к нему глубокие чувства...»

　　Шэн Шаою не захотел слушать его глупости и сказал: «30 миллиардов». Он перешёл сразу к делу и улыбнулся: «Хозяин Вэнь Лан, я человек прямолинейный».

　　Шэнь Вэньлан на мгновение остолбенел, очевидно, не ожидая от Шэн Шаою такой прямоты.

　　Это действительно привлекательная цена, но Шэнь Вэньлан всё равно покачал головой: «Никто не продаст своего сына только потому, что цена высокая».

　　«35 миллиардов». Шэн Шаою ненавидел свою коварную улыбку, но хорошо её усвоил. Он скривил губы, глядя на Шэнь Вэньлана, и сказал: «Многие не продают своих сыновей не потому, что действительно не хотят продавать, а потому, что продавцы недостаточно искренни и предлагают недостаточно высокую цену».

　　«Предложение господина Шэна действительно очень искреннее. Я благодарен вам за высокую оценку, но...» Шэнь Вэньлан встал и лично налил ему чаю. Шэн Шаою смотрел на прозрачный настой чая «Феникс Даньцун», но услышал в ушах его твёрдый отказ: «К сожалению, у меня нет проблем с деньгами. Боюсь, я разочарую господина Шаою».

　　Шэн Шаою думал, что Шэнь Вэньлан откажется, но не ожидал, что, столкнувшись с таким высоким предложением, Шэнь Вэньлан всё равно откажется, не раздумывая. Но он не унывал. Он подавил желание схватить собеседника за волосы и ударить его головой о стену, улыбнулся и пошутил: «35 миллиардов тебя не убедят. Похоже, то, что говорит внешний мир, верно. Богатство и могущество господина Вэньлана поистине непостижимы...»

　　«Каким бы непостижимым ты ни был, ты не сравнишься с богатством Shengfang Biology. Они запросили сразу 35 миллиардов. Шаою действительно щедр...»

　　Они начали хвастаться своим бизнесом, и Чэнь Пиньмин, стоявший в стороне, воспользовался возможностью и предположил: «Поскольку два генеральных директора ценят друг друга, HS Group может фактически объединить усилия с Shengfang Bio, чтобы поделиться результатами патентования генных ножниц, так что эффект один плюс один будет больше, чем два...»

Это, казалось бы, временное и случайное предложение на самом деле было вторым планом, предложенным Шэн Шаою.

　　Если приобретение окажется невозможным, можно будет говорить о глубоком стратегическом сотрудничестве. Если сотрудничество будет успешно запущено, Shengfang Bio быстро освоит и разберётся с технологиями прикладного уровня.

　　Господин Шэнь не хочет продавать его сейчас. Пока он не попадётся в ловушку, ему не дадут ни 35 миллиардов, ни тем более 315 юаней.

　　Блин!　——Шэн Шаою спокойно посмотрел на Шэнь Вэньлана и с признательностью сказал: «Это хорошее предложение. Мы с братом Вэньланом сразу нашли общий язык. Было бы здорово, если бы мы могли объединить усилия».

　　Шэнь Вэньлан кивнул. Чэнь Пиньмин думал, что убедил его, но всё равно не сдавался. «Да, мы с братом Шаою чувствуем себя близкими друзьями. Мы определённо можем стать хорошими друзьями. Но что касается сотрудничества... давайте забудем об этом».

　　Сцена была немного неловкой, атмосфера внезапно стала холодной.

　　Шэн Шаою тоже перестал улыбаться и неторопливо спросил: «Почему HS смотрит на нас свысока, Шэн Фан?» В его тоне, казалось, звучало обвинение.

　　«Как такое возможно?» — Шэнь Вэньлан всё ещё был вежлив, но не мог выплюнуть слоновую кость. «Но, если я правильно помню, патент на изобретение ваших генных ножниц скоро истекает». Он улыбнулся и напросился на взбучку. «Но срок действия патента на нашу технологию применения ещё несколько десятилетий. Мы братья, нам следует вести счёты честно. Почему я должен выбрать именно это время для сотрудничества с Шэн Фан?»

　　Да, Шэнь Вэньлану не пришлось далеко ехать, достаточно было просто подождать пять лет. После истечения срока действия патента Шэнфана HS Group сможет бесплатно использовать технологию «генных ножниц».

　　Этот негодяй, который сексуально домогался своих подчинённых в офисе, на самом деле обладал хорошим умом и попал в точку в отношении Шэн Шаою.

　　Разговор закончился неприятно, Шэнь Вэньлан попросил своего секретаря Гао Ту проводить гостя.

　　Шэн Шаою спустился вниз с холодным лицом. Выйдя из лифта, он увидел человека, стоящего спиной к улице и разговаривающего по телефону. Мужчина был одет в светлую рубашку. Сильный ночной ветер, словно гениальное изобретение, обрисовывал тонкую талию молодого человека и развевал тонкую ткань по спине. Его прекрасные, почти острые, кости бабочки выпирали. Тёмно каштановые волосы слегка развевались на ветру, мягко спадая, открывая красивый затылок.

Сердце Шэн Шаою дёрнулось без причины.

　　Кто ещё, как не Хуа Юн, стоя на ветру, приводил в движение его сердце и лёгкие?

　　«...Я найду способ решить вопрос с оплатой операции... Спасибо за снисходительность...» Повесив трубку, Хуа Юн обхватил телефон руками и в оцепенении прислонился к стене.

　　Он был слишком легко одет, поэтому он выглядел немного замёрзшим. Он был печален, только когда к нему подошёл Шэн Шаою с суровым лицом, он отреагировал, тут же встал и поприветствовал Шэн Шаою.

　　Шэн Шаою отвёл взгляд, прошёл мимо и вышел за дверь с равнодушным выражением лица. Его взгляд скользнул по усталым, заплаканным глазам, а в носу остался лёгкий цветочный аромат.

　　Тьфу, почему у этого омеги с ароматом орхидеи такие развитые слёзные железы? Он всё время плачет. Даже если он омега, разве он не самец? Почему у него такая тонкая талия? Он может обнять его одной рукой..

　　Шэн Шаою украдкой взглянул на Хуа Юна, но сделал вид, что не смотрит на него. Он прошёл мимо с равнодушным выражением лица и вышел.

　　Хуа Юн снова был преднамеренно проигнорирован и застыл в оцепенении.

　　Чэнь Пиньмин поспешил за своим начальником и бросился к передней части машины, чтобы помочь Шэн Шаою открыть дверь. Шэн Шаою шёл слишком быстро, а Чэнь Пиньмин был слишком занят, чтобы помочь бедному Омеге.

　　Хуа Юн беспомощно стоял на ветру, наблюдая, как они садятся в машину.

　　Ах, он такой маленький, такой милый.

　　......

　　«Почему секретарь Хуа ещё не ушёл домой?» — спросил Гао Ту.

　　Он шёл позади и только что увидел Нану, стоящую на ветру вместе с Хуа Юном.

　　Хуа Юн, который всё это время ошеломлённо смотрел на заднюю часть машины Шэн Шаою, наконец пришёл в себя и повернулся, чтобы объяснить ему: «Мне звонили». На его красивом лице появилась благодарная улыбка: «Секретарь Гао, спасибо за то, что вы только что сделали».

　　«Пожалуйста», — Гао Ту помолчал и сказал: «В будущем я постараюсь держать вас подальше от господина Шэня».

　　Хуа Юн был удивлён: «Спасибо».

　　"Незачем."

　　Дело не в том, что он лишён корыстных мотивов. Его так называемое спасение — лишь видимость величия.

Глядя на темнеющее небо и изящное лицо Омеги перед собой, Гао Ту не мог не спросить его: «Где ты живешь?»

　　Хуа Юн снова был ошеломлён.

　　Гао Ту боялся, что у него могут возникнуть дикие мысли, поэтому тут же объяснил: «Ты ещё не стал штатным сотрудником, поэтому, возможно, не знаешь, что если ты уйдёшь с работы после девяти вечера, компания возместит стоимость такси для штатных сотрудников».

Он даже немного пожалел об этом. Ему не следовало быть таким сочувствующим и любопытным, но слова уже были сказаны, поэтому ему пришлось стиснуть зубы и закончить: «Если по пути, я могу сначала взять такси, чтобы отвезти тебя домой».

　　Молодой и красивый Омега несколько секунд молча смотрел на него.

　　Только тогда Гао Ту осознал, что тот на самом деле очень высокий. Когда он выпрямился, Гао Ту, рост которого без обуви составлял 1,8 метра, пришлось смотреть на него снизу вверх.

　　Гао Ту почувствовал необъяснимое покалывание на голове.

　　Именно тогда Гао Ту подумал, что его наверняка отвергнут.

　　Пара чрезвычайно красивых глаз перед ним внезапно изогнулись, Хуа Юн небрежно произнес адрес и сказал: «Секретарь Гао, благодарю вас за вашу помощь».

　　В отличие от того, что представлял себе Гао Ту, Хуа Юн жил очень близко от компании.

　　Район, где расположена HS Group, чрезвычайно дорогой, и новые сотрудники обычно переезжают в более дешёвые арендные дома в пригородах Цзянху.

　　Хотя это и не было преднамеренным, Гао Ту также только что услышал содержание телефонного разговора Хуа Юна.

　　Хуа Юн, похоже, собирал деньги на операцию, так что его финансовое положение было не идеальным. Учитывая, что Шэн Шао уже видел Хуа Юна в Хэци, Гао Ту предположил, что у него тоже есть родственники, живущие в Хэци по состоянию здоровья.

　　Сам Гао Ту родился в трущобах и имеет больную сестру, поэтому он прекрасно знает, какие заоблачные цены будут взиматься за технологию Хэци по «воскрешению "мёртвых" и лечению костей».

　　Он не мог не посочувствовать Хуа Юну.

　　Сидя на пассажирском сиденье такси, Хуа Юн был очень тих, его тонкие пальцы играли с запонками, которые появились неизвестно откуда.

　　Он был поистине очень красив, воплощением самой прямолинейной и резкой красоты. Его глубокий силуэт, едва различимый в ночи, заставил Гао Ту, завидовать ему из-за объятий Шэнь Вэньлана, вздохнуть о несправедливости Создателя.

　　Вскоре после того, как машина отъехала, зазвонил телефон в кармане Хуа Юна. Гао Ту ясно увидел на экране три слова: «Шэнь Вэньлан».

　　Внезапно его сердце пронзила внезапная боль.

　　Он не мог не думать о том, что произошло между Шэнь Вэньланом и Хуа Юн в офисе. Он понимал, что сейчас ему следует закрыть глаза и уши, но всё равно не мог не затаить дыхание и не подслушивать.

　　Хуа Юн ответил на звонок, из трубки донёсся неясный голос Шэнь Вэньлана.

　　Гао Ту затаил дыхание, но так и не расслышал суть разговора. Он лишь понял, что Шэнь Вэньлан, всегда скупой на слова, сказал много, прежде чем Хуа Юн спокойно ответил: «Я знаю».

　　Словно заметив чрезмерно внимательный взгляд Гао Ту, Хуа Юн поднял голову и взглянул в зеркало заднего вида. Гао Ту тут же отвернулся, как ни в чём не бывало, избегая его взгляда.

　　Хуа Юн не обратил внимания на его уклонение и дружелюбно улыбнулся ему.

　　Гао Ту больше не смотрел на него, его тусклые глаза молча скользнули по лицу, отражённом в стекле машины.

　　Это было лицо самого Гао Ту.

　　Обычные черты лица, плотно сжатые губы, узкие глаза, самые обычные очки в чёрной оправе и тупое, безжизненное выражение лица – всё это вместе взятое – опрятность, которую можно увидеть повсюду на улице, но это совсем не привлекательно. Как и уценённые и вкусные торты, сделанные на конвейере в супермаркете, они сразу же кажутся второсортными по сравнению с дорогими тортами ручной работы.

    Гао Ту действительно не имеет и одной десятой красоты Хуа Юна.

　　Но... разве он не говорил, что ему не нравятся Омеги?