Онлайн чтение книги Колодец Единорога
13 12. НОЧЬ В САЛМОНЕССЕ

Слегка одурманенный выпитым на пиру, Эйрар все-таки задремал и проснулся, как от толчка, когда вагеец швырнул принесенный лук на пол его комнаты, возмущенно ругаясь:

— Ну здесь и местечко! Люди одной крови не могут спокойно встретиться и поговорить, надо еще разрешения спрашивать!..

— Не злись, не стоит, — сказал Эйрар. — Когда надо поколотить свинью, хватают любую палку, какая под руку попадет… А сдается мне, герцог Роджер — палка все-таки не из худших.

— Все может быть. Если только эта палка не сломается да не проткнет тебе руку.

Эйрар сел на постели, стараясь вытрясти из головы остатки хмеля и сна. Похоже, ему предстоял второй полночный разговор на ту же самую тему. И что им всем не нравится в герцоге, особенно после сегодняшнего смотра?..

— Ну что там еще?.. — спросил он устало.

Прежде, чем ответить, Висто подозрительно оглядел все углы. Он принес с собой маленький светильник — такие делали в Филедии, одном из Двенадцати Городов, назывались они «хризмами». Язычок пламени освещал лицо Висто снизу, бросая на лоб от бровей тени, напоминавшие крылья, отчего вид у молодого рыбака был почти демонический.

Он подошел к Эйрару вплотную:

— Сперва мне придется кое о чем спросить тебя, господин. Только, пожалуйста, не сердись. Ты ведь любишь дочку старого Рудра?

Эйрар почувствовал, как кровь прихлынула к лицу. Он не смог заставить себя поглядеть Висто в глаза:

— Выходит… мы с тобой соперники?

— Да нет, что ты. Мы с ней просто выросли вместе и долго дружили… но ничего более.

Настал его черед смущенно умолкнуть. Эйрар попробовал было закрепить преимущество:

— Ты любишь другую?

Висто беспокойно шевельнулся. Колеблющийся свет скрыл выражение лица.

— Не то чтобы… но уж это мое дело. Я пришел сказать тебе: Гитоне грозит опасность, которую только возлюбленный может от нее отвести.

— Возлюбленный? Я?.. Да Гитона со мной едва здоровается, и то — один раз в день, по-воински!

— Если сердится, — сказал Висто, — значит, не так уж ты ей безразличен. Слушай же. Ты знаешь, почему герцога Роджера называют Бастардом?

— Наверное, потому, что он и есть бастард… незаконнорожденный. За что, кстати, я не решился бы его осуждать.

Висто фыркнул:

— Да если бы только это! Насколько мне известно, салмонесские герцоги не женятся поколениями: бастарды наследуют бастардам, и это не слишком-то нравится Храму. — Он вновь фыркнул: — Точно так же, как и барону Дейдеи, чья дочь — официальная, так сказать, любовница герцога. Старик полагает это бесчестьем…

Тут только Эйрар начал смутно догадываться, в чем дело. И приподнялся на постели:

— Но каким образом… да говори же? Говори!

— В общем, — сказал Висто, — герцог уведомил мою подружку, а твою возлюбленную, что согласно вассальному долгу ей надлежит явиться к нему и возлечь с ним нынешней ночью. Понял теперь?

Эйрар на миг задохнулся от боли, пронзившей сердце. Потом глухо зарычал:

— Я убью его…

И рванул одеяло, спуская ноги на пол.

— Не так легко это, хозяин, — отрезвил его Висто. — Там столько Бритоголовых, что и не сосчитать.

— Но неужели она пойдет? Нет! Она должна отказать ему! Отказать наотрез!.. Я все-таки вождь… Мы будем защищать ее до последнего… Проклятый герцог, я думаю, живо сменит тон, когда мечи заходят по головам в его собственном доме!..

Висто вздохнул.

— Мы уже толковали об этом — она, я и Эрб. Она не хочет, чтобы ее защищали. Она говорит, что герцог, чего доброго, еще откажется воевать за свободу Дейларны. Тогда, мол, погибнет ее отец…

— Свобода Дейларны!.. Господи, какой вздор!.. Чтобы герцог всю свою политику пустил коту под хвост из-за девчонки!.. Да неужели некому было ей объяснить?..

Висто пожал плечами — тени заплясали по стенам.

— А вот Долговязый Эрб с кем-то там советовался и утверждает, что Гитона права, и если она пойдет к герцогу, это уж насмерть втравит Салм в нашу войну. Мужчины платят жизнями за свержение Алого Пика, так почему бы женщине не заплатить своим телом? Что до меня, я… я не очень в этом уверен, хотя и согласился с ним. А еще я подумал, что у тебя в этом деле тоже есть интерес. Вот я и пришел.

— Но что же нам делать?.. — спросил Эйрар в отчаянии. — Бежать… бежать немедля из проклятого города… нет, не выйдет, мосты подняты, да и некуда, с Джентебби после нас не было ни корабля, валькинги там хозяйничают, как пить дать… Спрятаться? Негде! Жениться на ней немедленно? Так ведь она за меня не пойдет… а и пошла бы, разве герцога это остановит?

Эйрар мучительно шагал туда-сюда босиком по холодному полу. Висто следил за ним, держа хризму на коленях. Наконец он проговорил:

— Я, конечно, плохой законник, хозяин… но что-то я такое слыхал, будто по вассальному праву никто мне через твою голову не смеет приказывать. Во всяком случае, про герцога в нашей присяге точно не говорилось!

Эйрар рывком повернулся к нему:

— Так скажи ей это скорее, друг Висто! Может, это нас спасет! Беги, скажи ей!.. Герцог, да, сюзерен; но приказывать моим людям могу только я сам!..

Он ломал пальцы от нетерпения. Дверь за Висто не успела еще толком закрыться — а он уже мчался к шкафу за светильником и колдовской Книгой. Ему было ясно одно: ради того, чтобы удовлетворить свою похоть, герцог Роджер Салмонесский с легкостью отметет любые законы. Даже если Гитона и в самом деле захочет воспользоваться подобной лазейкой. Ведь не по закону же он овладел дочерью барона Дейдеи! Да, Гитона права: всякое сопротивление его воле может стать для Бастарда поводом переметнуться на сторону валькингов, и тогда прощай освобождение Дейларны… как и предсказывал Рогей. Да, наступил тот самый час смертельной опасности, грозившей всему, чем он дорожил… тот самый час, когда следовало прибегнуть к отцовской науке и призвать на помощь потусторонние силы…

Он разыскал в очаге кусочек угля и, как был полуголый, принялся торопливо вычерчивать пентаграмму.

— Йа, йа, Сабахтхани… — прозвучали первые слова заклинания. Вовремя вспомнив, Эйрар вытащил локон, подаренный ему когда-то в знак дружбы, — и присовокупил. Непогожий день за окном давно сменила холодная черная ночь; лишь там и сям далеко внизу поблескивали редкие городские огни. Вряд ли кто-то гулял в этот час по улицам. А если и гулял — скорее всего не должен был обратить внимания на синие колдовские огни, что взвились вокруг Эйрара, напоенные тающими, бледными лицами. Он продолжал: — Именем Семи Сил, покорных мне и властных над вами! Приказываю вам привести ее сюда ко мне и без остатка покорить ее волю моей!

Синее пламя постепенно опало. Эйрар торопливо задул светильник и принялся одеваться впотьмах.

…Гитона подошла так тихо, что он едва услыхал ее шаги в коридоре. В неверном свете факела, тускло чадившего за углом, он увидел, что она снова была одета по-женски.

— Гитона… — прошептал он и за руку втянул ее в комнату. Рука показалась ему совершенно безвольной. — Гитона, здесь, наверное, темно? Зажечь свет?..

— Как пожелаешь, мой господин, — ответила она тихо. Он ударил кресалом и не с первого раза сумел уронить искру на трут. Но вот огонь озарил ее милое личико… и безвкусное розовое платье с ужасающим вырезом, почти открывшим грудь. Несомненно, подарок герцога Роджера!

— Здесь ты в безопасности, — сказал Эйрар. — Присядь!

Последствие колдовства уже накрывало его, он и сам рад был сесть, пока ноги не подломились.

— Благодарю тебя, мой господин, — ответила Гитона и, опустившись в пододвинутое креслице, сложила руки на коленях. Она глядела прямо перед собой… впрочем, достаточно дружелюбно…

— Здесь тебе ничто не грозит, — повторил Эйрар. — Герцог не посмеет вломиться сюда, даже если догадается, где ты. Короче, оставайся здесь столько, сколько понадобится.

Она ничего не ответила. Даже губы не дрогнули. Выждав немного, он сказал еще:

— Гитона, прости меня… прости за все. Я не стану больше колдовать. Я все буду делать так, как ты пожелаешь. Только чтобы ты простила меня и мы… снова дружили…

— Конечно, я прощаю тебя, господин, — ответила девушка. — Разве я тебе не присягала на верность?

— Присягал Эйтор… копьеносец, вольный рыбак.

— Да, но клятву произносила Гитона.

Слова были нежными — нежней не придумаешь — но тон оставался холодным, и руки не покидали колен, и взгляд был пустым по-прежнему. Эйрар воскликнул в отчаянии:

— Неужели ты правду пошла бы к герцогу нынешней ночью?..

— Если бы на то была твоя воля, господин мой Эйрар.

— Господин! Я не господин тебе, я твой приятель и посмешище всего Вагея, как ты сама прекрасно знаешь!.. — Он вскочил на ноги и заметался по комнате, забыв про усталость. — Как же нам провести поганого герцога?! Какое убежище найти для тебя, чтобы не проболтался какой-нибудь слуга и тебе снова не приказали явиться?..

— Я ни за что к нему не пойду, если ты не велишь.

Эти слова застали его у очага. Он обернулся к ней, неподвижно сидевшей в креслице, такой прекрасной… и такой безразличной.

— Придумай же что-нибудь! — крикнул он. — Скажи что-нибудь!..

И прежде, чем она успела ответить — бросился к ней, обнял и принялся целовать. И сперва ее губы были безответны, но затем как будто оттаяли, и с коротким счастливым вздохом она теснее притянула его к себе.

— Гитона… — прошептал он, переводя дух. Она покосилась на светильник, и светильник был немедля задут. Гитона отвечала страстью на его страсть… Но когда мир был готов раствориться в вихре блаженства — вдруг содрогнулась всем телом и, не в силах сдержаться, отчаянно зарыдала.

— Любимая… — растерянно шепнул он ей на ухо, но она отвернулась.

— Если бы это был Висто!.. О, если бы только это был Висто!.. — выговорила она каким-то незнакомым голосом…

На другой день герцог Роджер соизволил всего однажды покинуть свои покои, — и на челе его лежала тень, ничего хорошего не предвещавшая.