Онлайн чтение книги Любовь моя, я хочу убить тебя Love, I want to kill you
1 - 28

Это наверняка Лойс.

Я поднимаюсь, и старое кресло стонет, как дряхлый старик. Вдруг стало любопытно, не будет ли скрипеть так же громко и кровать, такая же ветхая на вид.

Единственным утешением могло служить то, что мне самому не придётся слушать этот омерзительный звук.

Он посмотрел в дверной глазок и сразу же открыл дверь.

— А, здравствуйте.

Перед ним стоял не Лойс, а незнакомая молодая женщина, но Эдвин не удивился. Лойс разыскал и привёл её.

Иностранка, слепая, даже простого приветствия на мерсийском языке сказать не может. Значит, она никогда не узнает лицо герцога Экклстона из газет или телевизора и не станет разносить слухи о том, что её купил именно он.

И, скорее всего, эта женщина без венерических болезней.

Эдвин не давал Лойсу прямого указания, но тот не мог привести женщину, которая занесла бы заразу главе рода, лишённому наследников. Тем более, как личный камердинер, он долгие годы был рядом с прежним покойным герцогом.

Прежний герцог и старший брат Эдвина, Чарльз Экклстон, жил, как подобает мужчине из рода Экклстонов, — распутной жизнью.

Казалось, что к концу своих двадцати он наконец обрёл настоящую любовь и оставил за плечами безрассудные блуждания… Но Чарльз сунул в рот пистолет и нажал на курок.

Потому что расплата за разгульность настигла его: сколько бы денег он ни тратил, сифилис вылечить не удалось, а возлюбленная, от которой он был без ума, отвергла его предложение руки и сердца.

Эдвин не сочувствовал брату.

Из-за своей жалкой участи он покончил с собой? Но ведь эта участь — всего лишь его расплата за содеянное?

Эдвин и раньше не жаловал подобный уклад, но после этого возненавидел проституцию до тошноты.

— Заходи.

И всё же я впустил проститутку в гостиничный номер.

В конце концов, я сдался этой ничтожной пиявке.

Не то чтобы я сдался без борьбы.

Я расспрашивал профессора Флетчера, пробовал лекарства, которые, как говорили, подавляют влечение, даже прибегал к народным средствам. Но ничто не остановило гнусные угрозы того ублюдка в моей голове.

Когда кошмары стали повторяться, Эдвин почувствовал опасность.

Нужно отправить Жизель туда, где мои руки её не достанут.

Но стоило мне так решить, как паразит в мозгу насмешливо фыркнул. Смысл был ясен: одними её изгнанием дело не решится.

Вовсе не обязательно, чтобы она была именно той.

Он нацелился на Жизель лишь потому, что до неё проще всего дотянуться.

Этот демон, если я не исполню его прихоти, схватит любую женщину, что окажется под рукой, и, словно кобель в течке, будет насиловать её, лишь бы утолить похоть.

Стать демоном, насилующим женщин, хуже, чем превратиться в скотину, что покупает их.

В конце концов, чтобы избежать худшего, Эдвин выбрал неприятный, но всё же меньший грех.

Щёлк.

Он закрыл дверь на замок и обернулся. Впервые оказавшись в подобной ситуации, Эдвин не знал, что ему делать.

Разумеется, он понимал: женщину, которая не видит, придётся вести за руку. Но целью этого пути была кровать, поэтому сама мысль вызывала у него отвращение.

Пока Эдвин боролся с отвращением, женщина уже, ощупывая пространство тростью, нашла кровать и села на её край. Казалось, она была привычна к подобным обстоятельствам.

Она тихо уставилась в пустоту, ожидая его.

— Ха-а… — с долгим вздохом Эдвин подошёл ближе и сунул руку во внутренний карман пиджака.

На этот раз в ладони оказался не коробок с мятными леденцами, а жестяная баночка иного рода.

— Держи.

Даже не зная слов, женщина поняла смысл. Приняв баночку, она открыла её и на ощупь пересчитала три свернутых латексных кольца. Потом кивнула.

Уж лучше довериться случайной проститутке, чем ему.

Но недопонимания между людьми, не говорящими на одном языке, неизбежны. Женщина, решив, что Эдвину нужно, чтобы она сделала всё сама, положила ладонь ему на бедро и стала медленно подбираться вверх.

— Хватит.

Он оттолкнул её руку и отвернулся.

Скрип.

Старое кресло застонало, принимая его крепкое военное тело. Женщина, оставшаяся в стороне, моргнула в замешательстве.

Это не моё дело и не её дело.

Теперь всё зависит от тебя.

Эдвин, подперев лоб кончиками пальцев, смотрел на сидевшую на кровати женщину и мысленно шептал:

Сегодня это тело твоё. Делай с ним что хочешь.

Добровольно отдать себя оккупанту… Для военного подобное унижение было особенно горьким. Эдвин зажмурился, словно пленный, ожидающий казни.

Я поклялся себе, что не пойду по стопам отца и брата, что именно на мне закончится позор рода. И хотя бывало нелегко устоять, эту клятву я никогда не нарушал.

И всё же теперь, вынужденный чужой волей, он оказался низведён до того, что ненавидел более всего: до развратного пса Экклстонов.

Шорох.

Слыша, как женщина стаскивает одежду, Эдвин сжал кулаки. Отныне этими руками он больше никогда не сможет держать Жизель за руку.

Как он посмеет прикоснуться к ней грязными руками?

Пф.

Презрительный смешок пронзил мозг, как пуля.

Наконец-то явился.

Эдвин тяжело вздохнул, готовясь к тому, что сейчас послышится шёпот.

Поздней ночью такси остановилось у таунхауса семьи Экклстонов.

— Здесь, мисс?

— Да. Спасибо.

Пока Жизель расплачивалась за поездку, из дома выскочил слуга и распахнул дверь.

— Добро пожаловать, мисс Бишоп.

— Благодарю.

В тот же миг позади затормозило ещё одно такси. Слуга вытянул шею, посмотрел туда и тут же бросился открывать дверь. В окне она увидела пассажира — дядя.

— Дядя.

Она видела его утром, но почему-то теперь, поздно вечером, встреча показалась особенно радостной. Жизель подбежала к нему, когда он вышел из машины.

— Хорошо съездили?

Куда именно он ездил — я не знаю.

— Ах… Жизель. Э-э… да.

Неужели то, что мы вернулись домой одновременно, так уж удивительно? Дядя выглядит непривычно растерянным.

— Ты только сейчас приехала? — спросил он, глядя вслед уезжавшему такси, на котором она добралась до дома.

— Да.

— Почему так поздно?

— Засиделась с подругами и не заметила, как время пролетело.

Жизель возвращалась с вечеринки, устроенной одной наследницей, её бывшей одноклассницей по Фуллертону. Раньше девица ни разу не говорила с Жизель, а теперь, после выпуска, то и дело звонила, осыпала приглашениями почти каждый день.

На самом деле, после выпускного бала и церемонии, где показался дядя, Жизель оказалась предметом повышенного интереса не только у неё. Так что ей даже не нужно было нарочно ходить на свидания или браться за работу — вполне можно было изображать из себя «слишком занятую, чтобы уделять внимание даже дяде».

— Мужчин там не было. Так что можете быть спокойны.

— А водитель такси — не мужчина? Впредь, если возвращаешься после заката, звони дворецкому, пусть пришлёт машину. Больше никаких поездок в одиночку.

— Хорошо.

Дорога от ворот к парадному входу была настолько широкой, что трое могли идти рядом. Но дядя жестом велел Жизель идти первой.

— Мисс Бишоп?..

Стоило ей войти в освещённый холл, как навстречу вышел мистер Лойс. Он, как и дядя, заметно растерялся, увидев её.

— Каким образом вы вернулись вместе?

— Мы столкнулись перед домом, — ответил дядя, входя следом за Жизель.

Но где же ты был? Почему выглядишь не так, как обычно?

Дома он мог позволить себе непринуждённый вид, но выходя на люди, всегда аккуратно зачёсывал волосы с помадой. Сегодня же волосы лишь приглажены рукой. И пиджак, что он сейчас отдает слуге, я вижу впервые.

Жизель и вправду боготворила своего дядю, но не была безумной поклонницей, чтобы наизусть помнить весь его гардероб. 

Однако в том, что этот пиджак чужд его привычному стилю, она готова была поклясться даже своим зачислением в Кингсбридж. Он был слишком прост и дешев для него.

— Дядя, где вы были? — не удержалась она.

Звяк!

Из пиджака, который принимал слуга, выпала жестяная коробочка. Ударившись о пол, она раскрылась, и наружу выкатились вовсе не мятные драже.

Презервативы?..

Три латексных кольца замерли на полу, и вместе с ними застыли все четверо человек.

— Про… прошу прощения, Ваша Светлость, — первым заговорил слуга.

А первым пришёл в движение дядя: собрал всё одним резким движением и, не сказав ни слова, направился к лестнице.