Онлайн чтение книги Ограниченное дополнительное время Limited Extra Time
Глава 30

К счастью ей посчастливилось не заболеть болезнью искусств, хотя она имеет чудеса, но вероятность того, что у одного из десяти творцов с чудесами разовьётся болезнь искусства, не так уж мала.

Периолю не очень нравился Миллиан, однако он доверял ему.

Он не тот человек, который станет говорить что-то просто так, и также не тот человек, который отправит срочного гонца в то время, когда занят подготовкой в покорению, только если это не что-то необычное.

Другими словами, если предположить, что его суждение правильно, то ошибается сидящий передо мной.

– Вы можете ошибаться.

– Я лучше знаю о состоянии моей дочери, – раздражённо ответил граф Леопольд от голоса собеседника, в котором слышалась насмешка, и высокомерно вскинул подбородок.

Периоль Калос посмотрел на его шею, где выступили напряжённые вены и вздохнул:

– Тогда с этого момента вам следует узнать немного больше. Мой близкий друг ни за что не стал бы отправлять гонца с ложными вестями.

– Не понимаю, почему вы вдруг пришли и говорите это. Честно говоря, это крайне грубо и неприятно.

– Так и есть.

– После того как вы увидите рисунки, прошу, немедленно вернитесь к себе. Надеюсь, вы больше не придёте ко мне за чем-то подобным.

– Да, так и сделаю. В любом случае, не думаю, что есть что-то ещё, что я могу узнать помимо этого, – прозвучал его сварливый голос.

Казалось, герцог Калос отказался от манер, которые демонстрировал всего минуту назад и просто смотрел на картину, положив подбородок на ладонь руки, которая локтём упиралась на подлокотник дивана, с очень скучающим лицом.

Независимо от того, насколько высоко его положение, это всё равно невероятная грубость! – Граф Леопольд сжал кулаки.

– И всё же, я благодарен за то, что вы сказали мне, где этот ребёнок. Позже я вознагражу вас.

– Смешно, – губы Периоля изогнулись в мягкую линию.

Это точно была та же улыбка, что и раньше, но граф Леопольд не понял, почему от неё по его спине пробежался холодок.

Он посмотрел в глаза Герцогу, не скрывая своего недовольства:

– О чём вы?

– Вы не поверили тому, что я сказал о её болезни, но поверили тому, что она на севере?

– ……это.

– Всё же, у вас уши, которые слышат лишь то, что вы хотите услышать и во что хотите поверить, – Периоль Калос медленно поджал губы.

Откровенно говоря, это очевидно даже не присматриваясь. Всё же я являюсь главой престижной семьи творцов и благотворителем искусства.

Я часто видел случаи, когда люди, страдающие от болезни искусства, не рассказывали о ней своим близким.

Причиной этого обычно является отсутствие связи или привязанности между членами семьи.

И всё же я никогда не думал, что кто-то будет прятать само искусство.

В информации говорится, что она была простой и наивной девушкой, но, напротив, она оказалась очень интересным человеком.

Или, возможно, её настолько довели до крайности, что она не могла сказать даже этого.

Я повидал многих людей.

Те, кто вырос в условиях угнетения, не могут легко сбежать от этого угнетения, даже повзрослев.

Кажется, я могу понять, почему Миллиан заинтересовался ей.

Ведь он всегда был человеком, который не может игнорировать маленькие и хрупкие вещи.

– Герцог! Вы излишне грубы!

Тук-тук, – в тот момент, когда граф, вскочив, повысил голос, в комнату вошёл дворецкий.

Выражение лица Периоля мгновенно посветлело, когда он увидел бумаги в его руках.

Периоль протянул руки и, аккуратно взяв пачку бумаги для рисования, медленно пролистал её.

Большинство из них – всего лишь эскизы.

И много чистых листов. То, что вызывает чудо, обычно исчезает.

Способы разные, но картины исчезают или сжигаются, что и становится проводником для сотворения чуда.

……это не хорошо.

Тот факт, что бумага осталась целой, означает, что использовалось лишь её содержимое.

Тогда подходит лишь один тип.

Чудо сотворения.

Самое сложное, самое мощное и обычно непредсказуемое чудо, – Периоль мысленно щёлкнул языком.

Вот причина срочности Миллиана.

У него всегда было хорошее чутьё.

Возможно, он заметил исходящий от неё запах смерти или увидел дурные знаки.

Не зря он попросил приехать к нему.

Периоль быстро просмотрел рисунки, пролистывая все листы бумаги и отложил стопку в сторону:

– В любом случае, вы уверены, что юная мисс здорова.

– Да.

Взгляд герцога Калос стал острым.

Он скрестил руки на груди, вздохнул и медленно встал:

– Приношу свои извинения, сейчас я уйду.

– Всего доброго, – в жёстком голосе Графа слышалась враждебность.

Периоль пожал плечами и отвернулся. Его длинные серебряные волосы колыхнулись возле талии.

– А, если бы у меня был ребёнок и кто-то сказал мне, что мой ребёнок болен, я бы сначала спросил, что болит, почему болеет и в чём причина, – открыв дверь гостиной, тихо сказал Периоль.

Глаза графа Леопольд широко распахнулись.

– Я сошёл бы с ума, бродя по стране в поисках следов ребёнка, который ушёл из дома, – в голосе герцога Калос была нотка озадаченности.

– Карина – тоже мой ребёнок! Даже если я не могу свободно передвигаться, из-за того, что у меня много работы, это не значит, что я не волнуюсь за неё! Я достаточно сильно волнуюсь за своего ребёнка! Повторю вам ещё раз, вы излишне грубы!

– Боже, – кисло цокнул языком Периоль.

Граф Леопольд едва смог подавить тошноту, поднимающуюся у него внутри.

– Не знаю, почему она, та о которой так беспокоилась её семья, ушла к жениху, с которым никогда не общалась.

– Всё потому, что Карина ещё юна. Как и все дети в этом возрасте, она не знает, что происходит в мире. Разве это не простой детский бунт? Просто пережив это время, она повзро……

– Вы серьёзно так думаете? – в яркой улыбке, с которой Периоль прервал слова Графа, вновь задавая вопрос, можно было увидеть усмешку.

На лице его было явное недоверие. Когда граф Леопольд почувствовал это, его лицо ужасно исказилось.

– Во всём виновата ваша незрелая дочь. Не поступала так, как хотят её родители и совершила детский бунт, – сказав это, Периоль бесшумно закрыл дверь гостиной и покинул графский особняк.

Как только он сел в карету, та тронулась с места, вновь отправляясь в особняк Герцога.

Возможно, уже слишком поздно.

Тц, – герцог Калос щёлкнул языком.

Это был визит, принёсший настолько мало пользы, что можно было с уверенностью назвать его пустой тратой времени.

*****

– Ты врач Карины?

– Да, меня зовут Уинстон, Ваше Превосходительство, – несмотря на подозрительный взгляд Миллиана, Уинстон улыбнулся неторопливо, как и полагалось его возрасту, и протянул руку.

Миллиан прищурился, смотря на него и перевёл взгляд на Карину.

Карина, понявшая значение этого взгляда, тут же кивнула в знак согласия.

Только тогда ладонь Миллиана коснулась морщинистой ладони Уинстона:

– Миллиан Фэстэллио.

Получив подтверждение от Карины, он, несмотря на свои подозрения, довольно крепко пожал протянутую руку.

Миллиан представился. Уинстон вновь добродушно улыбнулся.

Карина села рядом с Герцогом и ошеломлённо прикоснулась к чашке.

Поболтав немного с Миллианом, взгляд Уинстона без промедления обратился к Карине:

– Похоже, у вас, мисс, много вопросов и у меня их также достаточно, поэтому, пожалуйста, задайте сперва свои.

– Мм, – Карина, смотрящая на улыбающееся лицо доктора, поджала губы, словно волновалась и посмотрела на Миллиана, чтобы узнать, о чём он думает.

Только не было никаких признаков того, что мужчина думал покинуть их.

Уинстон был человеком, который знает состояние Карины лучше, чем кто-либо другой.

Карина, которая пришла сюда, скрывая правду о своей болезни, не могла не ощущать себя крайне неловко.

– Это место…… – осторожно заговорила девушка.

Возможно, потому что она долгое время молчала, её голос прозвучал тяжело.

От такого напряжения у меня, вероятно, заболело горло, – подняв руку, Карина коснулась шеи. Её горло сильно задрожало, когда она проглотила напряжение:

– Как вы узнали о нём?

– Позаимствовал силу чуда.

– ……чуда?

– В конце концов, у меня отличные навыки вышивания, – спокойным голосом сказал Уинстон и порывшись в сумке, достал нитку с иголкой.

Карине было нетрудно понять, что он имел в виду.

– Боже……

Уинстон тихо рассмеялся, единственному слову, сорвавшемуся с губ девушки, словно крик:

– Когда я был молод, то был настолько уверен в себе, что часто помогал стражнику разыскивать гнусных преступников или беглых каторжников.

– Вы говорите в прошедшем времени, значит у вас тоже была болезнь искусства? – спросил Миллиан.

Прежде чем ответить, Уинстон посмотрел на Карину.

Когда Карина, сидящая рядом, слегка кивнула, Уинстон мягко улыбнулся и кивнул в ответ, словно понял:

– Да, верно. Это не слишком приятно.

Голос доктора звучал тихо. В его мудром голосе не было ни намёка на лесть или высокомерие.

Заинтересованный взгляд Миллиана приковался к Уинстону.

– Я не только страдал от болезни искусства, которой, как говорят, страдает примерно каждый десятый человек, тем, что поразила болезнь, стали мои глаза.

– Глаза? – медленно наклонившись вперёд, переспросил Миллиан.

– Я медленно терял зрение. Если Бог существует, то это слишком жестоко. Для вышивающего, глаза равносильны жизни, – словно воскрешая угасшие воспоминания, взгляд Уинстона слегка расфокусировался и немного затуманился.

Карина посмотрела на руку, лежащую на бедре врача.

На морщинистых кончиках пальцев были твёрдые мозоли.

Игла, лежащая на столе, выглядела так, словно ей давно пользовались, будучи изрядно поношенной, а отверстие, через которое продевалась нить, стала почти чёрного цвета.

Конец иглы был острым, словно её заточили и использовали, но сама длинна иглы была намного короче, чем у обычной.

– ……вы потеряли зрение?