Онлайн чтение книги Призрак поместья Торнхилл
Глава 2. Верите ли вы в привидения?

Я снова обвел девчонку цепким взглядом – нет, ну ей точно не больше десяти. Верит в призраков? Может, просто сумасшедшая?

Однако племянница почившей Болейн нисколько не смутилась, увидев смесь дикого веселья и полного шока на наших лицах. Цокнув тонкими каблуками, она подошла ко мне, все так же холодно глядя своими сверкающими в огне свечей изумрудами.

– Возможно, вы хотите осмотреть место преступления и кабинет тетушки? – Девчонка переводила вопросительный взгляд с меня на Мина.

– Да, мисс Бернелл, – поспешил ответить помощник, выйдя из оцепенения, – нам также нужно будет опросить всех присутствующих, включая прислугу.

– И начнем мы с вас, – закончил я, вставая со своего места.

– Разумеется, – отчеканила Бернелл, как-то недобро усмехнувшись.

Чумной пир продолжался, четверка по-прежнему сидела за блюдами с отрешенными лицами. За тем лишь исключением, что теперь эти лица изредка поглядывали на нас и перешептывались, прикрывая рты бокалами. Их поведение напоминало сцену сюрреалистичного фильма – неужто гибель человека каких-то пару часов назад не мешала накалывать салат на вилку? Я не робкого десятка, но подобное переходило все возможные границы и одновременно питало почву для подозрений. Бал хищников, пирующих на костях своей жертвы.

Словно не замечая всей абсурдности происходящего, Бернелл прошла к месту во главе стола, от которого все старались держаться как можно дальше.

– Вот, господа, это произошло здесь. – Она указала тонкой рукой на сиденье перед собой.

Мы с Мином подошли ближе, он уже держал наготове фотоаппарат и блокнот. Я принялся осматривать указанное место: скатерть цвета слоновой кости слегка смята слева от тарелки – так, будто ее сжали рукой в попытке удержаться при падении. Белоснежный фарфор посуды испачкан остатками еды и каплями крови, что соответствовало увиденному нами в морге.

«Никто не потрудился убрать – заботились о нуждах следствия или просто наплевать?»

Недалеко от аккуратно разложенных приборов остался лежать опрокинутый бокал, под ним расплылась багровая лужица, безвозвратно испортившая дорогую ткань.

Мин защелкал фотоаппаратом, то и дело наводя объектив на указанные мною предметы. Я перевел взгляд вниз и приметил нечто, валяющееся у ножки стула, – скомканная салфетка, также испачкана красным. Похоже, умирая, Ребекка кашляла кровью и пыталась прикрыть рот салфеткой. Выудив из портфеля пакетик для улик и щипцы, я погрузил находку в пластик для полиции и еще раз осмотрел стол.

– Мисс Бернелл, я не вижу ложек и супницы, сегодня подавали первое?

Вместо ответа она перевела взгляд на сидевшую у самого края стола женщину неопределенной внешности, как бы передавая ей право голоса. Та испуганно посмотрела в ответ и тут же вжалась в кресло, будто желала впитаться в обивку.

– На первое был крем-суп с артишоками, – тихо пролепетала она.

– Это ваша кухарка? – спросил я, обращаясь к племяннице погибшей.

– Да, Люси – наша домоправительница. – Бернелл кивнула.

– В доме еще есть кто-то? Прислуга?

– Только сторож, но он в своем домике. Остальные ушли с приходом гостей.

Мин внес информацию в блокнот.

Я повернулся к присутствующим, еще раз осматривая каждого: декорации, манекены – вот что приходило на ум, глядя на этих чопорных англичан. Прочитать их не составило особого труда: худосочный тип преклонного возраста с бульдожьей физиономией, манерно цедящий виски, по всей видимости был двоюродным братом погибшей. Красноватая, похожая на губку кожа, заплывший взгляд – все говорило о нездоровом пристрастии к алкоголю, а его спутница – об ином пороке. Кукольная красотка с длинными ресницами и еще более длинными волосами сидела рядом, с удовольствием запивая икру шампанским и стреляя глазками в сторону своего благодетеля.

Третий выставочный образец – дама не первой свежести в очках с роговой оправой и колючим взглядом, ее крючковатые пальцы, стискивающие бокал, напоминали когти плотоядной птицы. Она взирала на нас с особым презрением, свойственным лишь потомственным аристократам, считающим всех прочих людей чем-то вроде грязи на лакированных ботинках. Во внешности дамы было нечто схожее с мужчиной-бульдогом и совсем немного – с почившей миссис Болейн. Та самая двоюродная сестра, теперь оставшаяся без наследства?

«Не стоит так пялиться, мэм, у нас с вами это взаимно», – подумал я, отворачиваясь от нее.

– Попрошу не покидать поместье до приезда полиции, мы вызовем всех по одному для выяснения деталей произошедшего, – обратился я к манекенам, на считаные секунды оторвавшимся от пиршества. – И, кстати, в призраков я не верю, зато верю, что всем есть что скрывать. Приятного аппетита, дамы и господа.

С этими словами я развернулся на пятках, готовясь покинуть комнату, и вдруг натолкнулся на выражение лица Бернелл. Я был готов увидеть все, что угодно: презрение, возмущение, гнев, но только не улыбку. Одобрительную, слабую улыбку, а еще странный огонек в изумрудных глазах.

– Где мы могли бы побеседовать? – спросил Мин, сложив все инструменты в портфель.

– Думаю, старый кабинет тетушки подойдет. – Девушка указала рукой на коридор. – Он как раз на первом этаже.

Мы с помощником двинулись вслед за Бернелл, попутно осматривая поместье изнутри. Торнхилл действительно будто сошел со страниц старых готических романов, в таком месте ощущение затхлости и смерти витает в воздухе. Для меня примечательного было мало, поэтому глаза то и дело невольно цеплялись за фигуру впереди.

Мисс Бернелл, бесспорно, могла бы сделать карьеру в модельном бизнесе, по крайней мере, походка у нее была соответствующая, да и внешностью природа не обделила. Впечатление портило только стервозное выражение, что ее лицо принимало всякий раз, как она говорила, и явное сумасшествие, учитывая, что девчонка верила в призраков, убивающих людей.

Она подошла к массивной двери в конце коридора и повернула ручку. Я подметил, как Бернелл замешкалась всего на секунду, прежде чем войти.

«Непривычно, что можно входить без стука? Или боишься увидеть призрака?»

Мин вошел первым, я – следом. Кабинет покойной представлял собой образцовый вариант канцелярского антиквариата: темное массивное дерево, бархатная обивка стульев и кресла, бесконечные книжные полки. Дорого, броско, мерзко. Я всегда любил простоту линий и цветов, более понятные и менее вычурные дизайны. Да, я – норвежец, и IKEA – мое все.

В кабинете стоял полумрак, я нашарил рукой выключатель на стене, пока младшая Бернелл зашторивала окна плотными портьерами. Подойдя к последнему, она почему-то замерла.

– Ребекка не любила дождь, – вдруг заговорила Бернелл, глядя на серость сквозь стекло, – дождь смывает краски с нашего сада, как будто забирает у него жизнь.

Мин взглянул на меня, словно ища подсказки, что лучше ответить. Но я знал, что отвечать не нужно. Она говорила не с нами.

– Примите наши соболезнования, – выдавил из себя он, и девушка грустно улыбнулась.

– Вы можете расположиться в кресле за столом. – Бернелл обратилась ко мне. – Я буду на диване.

«Не хочешь сидеть на ее месте?»

Я опустился в на удивление мягкое и удобное кресло и по привычке провел рукой по поверхности стола, едва не сбив фоторамку. На столе находилось всего четыре предмета: монитор, подставка для ручек, держатель бумаг и эта фоторамка – единственная вещь, что никак не была связана с работой погибшей. Вот что для тебя было по-настоящему важно? Однако акула бизнеса Ребекка Болейн мало походила на заботливую тетушку, пекущую фиговый пудинг на Рождество и греющую стакан молока перед сном.

Я взял фото в руку, чтобы рассмотреть: среди зелени ухоженного сада стояла женщина в элегантном костюме, одна ее рука покоилась на острых плечиках рыжеволосой девчонки. Я сразу узнал в женщине Ребекку, только здесь, на фото, она была жива и ее лицо буквально светилось улыбкой, адресованной рыжеволосому чумазому чуду. Вивьен с фото являлась уменьшенной копией Вивьен сегодняшней, за тем исключением, что, сфотографированная, она не казалась холодной или стервозной. Маленькая Вивьен в джинсовом комбинезончике и соломенной шляпке поверх растрепанных кудряшек напоминала обычного дворового сорванца, ворующего яблоки у соседа и раскапывающего червей в саду. Я невольно улыбнулся девочке с фото, но тут же встретился с ее ледяными глазами в реальности.

Улыбка погасла.

– Ребекка любила эту фотографию, она ее веселила. – Бернелл наблюдала за мной со своего места. – А мне всегда казалось, что я выгляжу на нем глупо. – Девушка опустила подбородок, явно жалея о сказанном.

– Ваша тетушка очень вас любила, – произнес Мин мягким голосом, стараясь утешить незнакомку.

Я лишь усмехнулся про себя его попытке: что-то подсказывало, что эта Снежная королева не примет утешений. И вот оно, свидетельство моей правоты – Вивьен повернула лицо к нему. Я почти видел иголки, что выросли из ее кожи, защищая от внешнего мира. Мин отвел взгляд и уткнулся в блокнот, чиркая карандашом.

– Мисс Бернелл, – начал я.

– Просто Вивьен, пожалуйста.

На мгновение ее голос стал мягким, сбивая меня с толку. Я кашлянул в кулак, заминая паузу. Девушка достала сигареты и обратилась к нам:

– Я закурю?

Мы с Мином кивнули: было бы глупо запрещать что-то человеку в его же доме. Я не удержался и тоже достал свои – черт возьми, последняя – и подкурил, зажигалку девчонки я так и не вернул. Снова раздался цокот тонких каблуков – Вивьен выросла передо мной, впервые стоя так близко, что я вдруг ощутил ее запах: сладковатый, довольно резкий, но приятный. Так пахнут луговые травы, если вдохнуть их аромат полной грудью.

Вивьен потянулась, едва коснувшись ладонью кулака, что я держал у лица. Такая холодная – замерзла или боится? По крайней мере, сейчас мне представлялось, что по ее аристократическим жилам течет ледяная кровь, не позволяя вскипеть эмоциям. Пожалуй, мне это было знакомо, матушка любила говорить, что у меня вместо сердца осколок северных фьордов. Сам не знаю почему, но я вдруг разжал кулак, коснувшись ее пальцев в ответ. Возможно, мне просто хотелось удостовериться, настоящий ли она человек из плоти и крови или такой же манекен, как те, кого мы видели внизу.

Мисс Бернелл удивленно выпучилась на меня.

«Идиот, она просто хотела забрать свою зажигалку!»

– Не поможете? Руки дрожат, – тут же нашлась она, заминая неловкость. Я ощутил некоторую благодарность за проявленный такт.

Как только кончик ее сигареты загорелся красным, Вивьен отстранилась, вернувшись к окну. Похоже, ей, как и мне, куда привычнее держаться на расстоянии с людьми.

– Для начала назовите свое полное имя, возраст и род деятельности, – попросил я и кивнул Мину, сидевшему с карандашом наготове.

– Вивьен Вилулла Бернелл, двадцать четыре года, студентка третьего курса Имперского колледжа в Лондоне, – с готовностью отрапортовала она, выдыхая струйку дыма.

«Имперский колледж», – я невольно усмехнулся про себя: кто бы мог ожидать иного? Эта золотая птичка получает одно из лучших образований в стране, если не в мире.

– Простите, мисс Бернелл, – уточнил Мин, – вы сказали, вам двадцать четыре года, но вы только на третьем курсе. Как так получилось?

У Кэпа всегда неплохо получалось располагать к себе опрашиваемых – приятный голос, вежливые манеры. Люди подсознательно не ощущали от него угрозы и с готовностью выходили на откровения, даже когда приходилось задавать неудобные вопросы. Я такой способностью не обладал: от меня сбегали все, даже ядовитые насекомые. Полагаю, Мин бы заявил, что они тоже не выдерживают моего сарказма.

– Я изначально поступила в LSE[5]Лондонская школа экономики и политических наук – подразделение Лондонского университета. Один из самых престижных университетов мира., но бросила на четвертом курсе.

– Этот вуз выпускает будущих министров, правителей и нобелевских лауреатов. – Я удивленно поднял бровь, глядя на Бернелл. – Почему вы ушли из такого злачного места?

– Программу не потянула, – съязвила девушка, но быстро добавила: – Это была мечта Ребекки – сделать из меня экономиста мирового класса, а затем посадить на престол ее бизнеса. Ее – не моя, я никогда не питала интереса к управлению подобными компаниями, да и к компаниям вообще.

– Должно быть, ваш уход из лучшего вуза Европы повлек за собой разногласия между вами и погибшей? – слегка подтолкнул ее я.

– Разногласия? – Новая усмешка. – Когда Ребекка узнала, то кричала, что выгонит меня из дома и швырялась чемоданами. – Вивьен впервые искренне улыбнулась, что сделало ее похожей на девчушку с фото. – Я ведь тогда даже не обсудила с ней это решение, просто забрала документы и переподала в другой вуз. Мы не разговаривали, наверное, неделю, но в итоге Ребекка приняла мой выбор.

– Что, по-вашему, заставило ее поменять отношение? – уточнил Мин.

Вивьен опустила голову – на ее лицо легли тени, ужесточая черты. Теперь она выглядела старше, намного старше, чем я дал ей изначально. Она не плакала, голос оставался спокойным и твердым, но почему-то невинный вопрос Мина вынес на поверхность ее тоску – Вивьен, бесспорно, горевала прямо сейчас, говоря о таких бытовых событиях, как поступление и ссоры с погибшей тетей.

– Ребекка хотела, чтобы я нашла свой путь, – в конце концов ответила Вивьен, и черты смягчились в легкой улыбке. – Она поняла, что мой уход не был импульсивным решением, я действительно не желала такого будущего, и Ребекка согласилась.

– Какие у вас были отношения с погибшей? – мягко поинтересовался Мин.

– Хотите знать, не убивала ли я ее? – Подбородок вздернулся вверх, улыбка перешла в горьковатую ухмылку. Бернелл бросала нам вызов.

– И это тоже, – честно ответил я.

– Ребекка взяла меня под свое крыло, когда мне исполнилось всего пять, они с мамой были близнецами и лучшими подругами. А отец на первых порах помог Ребекке вывести компанию из кризиса. Родители погибли в автокатастрофе, тетушка сразу удочерила меня и вырастила как родную. Своих детей у нее не было, думаю, Ребекка была бесплодна, но мы с ней об этом никогда не говорили. Ребекка дала мне все: заботу, дом, лучших учителей и образование, всегда была рядом, всегда находила нужные слова. Как думаете, господин Мин, какие у нас с ней были отношения? – Последняя фраза звучала резко, даже слишком.

– У вас были прекрасные отношения, но порой вы шли наперекор ее воле, а она пыталась выгнать вас из дома, – добавил я. – Не хочу задеть ваши чувства, просто следую логике.

Вивьен понимающе кивнула, сделала долгую затяжку и только тогда ответила:

– У нас были настоящие отношения мать – ребенок. Ребекка не подарок, я – еще хуже, и часто мы сталкивались лбами. Тетушка могла кричать – я кричала в ответ, она швыряла чемоданы – я разбивала ее любимую посуду. Мы друг друга стоили. Но каждый раз, успокоившись, все обсуждали, я делала нам горячий шоколад, и мы смотрели «Красотку» или «Мулен Руж». – От ее ответа стало не по себе: словно я заглянул и увидел то, что чужому не предназначалось. – Отвечая на ваш вопрос, мистер Ларсен, скажу: мне было бы проще отрезать себе руку пилочкой для ногтей, чем убить Ребекку. Я любила ее.

Громкое заявление. Мы с Мином одновременно подняли глаза и посмотрели на Бернелл. Она стояла как оловянный солдатик, вытянувшись по струнке, на лице – ноль эмоций. Но почему-то за всей этой непроницаемой оболочкой мне виделась перепуганная девочка с веснушками на носу и заплаканными глазами, стоящая перед лицом двух взрослых мужчин совсем одна.

«Нельзя проникаться сочувствием к подозреваемым, Адриан. Никаких эмоций, только рассудок», – одернул себя я.

– Расскажите, где вы находились на момент убийства Ребекки и что видели?

Вивьен, поморщившись, затушила сигарету и принялась за рассказ, я и Мин слушали не перебивая.

– Празднование началось около четырех, Уинстон и Шерилл приехали заранее, вчера примерно в два. – Мне вспомнилась пара манекенов из гостиной: старик с бульдожьим лицом и кукольная блондинка. – Я прибыла позже, где-то в половине третьего. Мне нужно было сначала забрать торт из кондитерской, я хотела поздравить Ребекку с удачной сделкой.

– Мисс Бернелл. – Девушка тихо кашлянула, и я тут же поправился: – Вивьен, уточните, кем вам приходятся Уинстон и Шерилл и где они проживают?

Вивьен обняла себя руками, поежившись, наверняка ей было прохладно в одном платье на тонких бретелях – в Торнхилле явно экономили на отоплении. Или же дело в разговорах о родственниках?

– Уинстон двоюродный брат моей матери и Ребекки, несложно догадаться, что он мне приходится дядей. Шерилл – его очередное увлечение, честно говоря я вижу ее второй раз в жизни, и вряд ли состоится третий, Уинстон часто меняет девушек. Ему нравится, когда они… – Вивьен запнулась, нервно сглотнув, – скажем так, юны и прекрасны. У нас непростые отношения, сейчас мы почти не общаемся. Мне немногое известно о его жизни, знаю, что недавно он приобрел квартиру где-то в Сохо. Ребекка устала от его бесконечных выходок и не жаловала в Торнхилле.

– Что вы подразумеваете под «непростыми отношениями» с дядей?

По моему опыту, те детали рассказа, что свидетели умышленно опускали или избегали упоминать вовсе, зачастую являлись ключевыми. Вивьен странно поглядела на меня в ответ, будто я спросил у нее о чем-то постыдном. В голове возникли неприятные догадки.

– Когда-то и мне было семнадцать, я тоже была юна и прекрасна. – Зеленые глаза Бернелл превратились в стекляшки, а тонкие пальцы впились в подоконник, оставляя царапины на краске. – Теперь Уинстон уже потерял ко мне интерес, но тогда… Если я скажу, что он делал со мной то, чего не следует делать с молодыми девушками, вас устроит мой ответ, детектив Ларсен?

Вивьен, похоже, было неприятно рассказывать об этом, но она не отводила взгляда от моего лица, как бы спрашивая: «Ну что, вы довольны, что я произнесла это вслух?»

Нет, я не был доволен, но в некотором смысле картина взаимоотношений внутри семьи становилась яснее. Я поглядел на Мина, он, кажется, позабыл о записях и сидел, стиснув челюсти. Сказанное Бернелл вызвало и в нем волну праведного гнева, но мы должны были оставаться беспристрастными.

– Понимаю, вам нелегко об этом говорить, но нам необходимо знать все, чтобы найти убийцу вашей тети, – заговорил Мин, но Бернелл оборвала его:

– Я расскажу все, что нужно. Делайте свою работу.

Я не знаю, был ли в ее словах укор, но повелительные нотки отслеживались четко. Правда, мне на это плевать. Люди могут говорить как угодно, главное, что они говорят. Моя цель – выудить из их слов правду. Всю, крупица за крупицей.

– Вы кому-нибудь сообщали о поведении Уинстона? Может, тете?

Вивьен опустила голову и прикусила губу:

– Уинстон был достаточно осторожен, а я достаточно напугана и дезориентирована. У Ребекки и без того хватало проблем, а теперь это все уже не имеет значения.

– Спасибо, Вивьен, прошу, продолжайте. Вы говорили о сегодняшнем дне. – Отринув неприятное послевкусие от услышанного, я принялся прокручивать в руке зажигалку, которую Бернелл так и не забрала.

– Да, прошу прощения за сбивчивый рассказ, обычно мысли так не путаются. – Девушка окинула взглядом собственные туфли.

– Может, вам присесть? – Мин кивнул на диван, она благодарно улыбнулась и последовала его совету.

«Спина прямая, руки сложила на коленях – старая вышколенная привычка или напряжена и готовится обороняться?»

Приведя себя в порядок, девушка продолжила:

– После меня в Торнхилл приехала тетя Колетт. Она родная сестра Уинстона, но долгое время находилась в серьезной ссоре с ним и Ребеккой. Последний раз я видела ее на свой шестой день рождения, она всегда была добра ко мне. Из рассказов Ребекки я помню, что тетя Колетт недавно овдовела, сейчас вместе с дочерью управляет цветочными магазинами в Йоркшире.

– Вам известно, из-за чего у Колетт и Ребекки были разногласия? И как бы вы охарактеризовали их отношения в последнее время?

Вивьен тихонько рассмеялась, но только нижней половиной лица, отчего смех вышел натужным, неестественным:

– Деньги, мистер Ларсен. Фунты стерлингов – единственный аргумент в любом споре у семейства Болейн.

– Interessant[6]Интересно (нем.)..

Я отметил про себя то, как Вивьен провела границу, отделив себя от «семейства Болейн».

– Конкретной причины ссоры я не знаю, но в последнее время Ребекка и Колетт начали чаще общаться. Думаю, тете просто стало ее жаль: Колетт больна, кажется, деменция на почве стресса, осталась без мужа и с кучей долгов после него. Это все, что я могу сказать.

– Хорошо, – кивнул я, – что произошло после приезда Колетт?

– Ничего особенного, ужин проходил как обычно: мы немного выпили, кто-то травил байки о своем успехе, я делала вид, что мне не все равно, а тетушка с Уинстоном тихо переругивались. Когда мы доели первое блюдо, Ребекка ненадолго удалилась к себе, а когда вернулась, сказала, что хочет объявить нам об изменениях в завещании. Какие именно она внесла изменения, я не знаю, но могу догадываться. В последнее время тетушка часто заводила разговор о наследстве, так как скоро мне исполнится двадцать пять, для нее почему-то этот возраст был знаковым. Честно говоря, мне было все равно, я никогда не хотела получить ее деньги, к тому же плохо разбираюсь в бизнесе.

Мин оторвался от записей, внимательно слушая рассказ Вивьен, по его лицу то и дело пробегала тень. Признаться, у меня самого с каждой новой деталью возникало лишь больше вопросов.

– Вивьен, как вы думаете, зачем Ребекка отлучалась к себе посреди торжества?

– Не знаю, – пожала плечами Бернелл. – Это так важно?

– Все может оказаться важным, Вивьен, мы делаем свою работу, – вернул ее же фразу. – Не показалась ли она вам встревоженной или расстроенной чем-то?

Мисс Бернелл нахмурилась, пытаясь вспомнить нужный момент, но в итоге лишь покачала головой.

– Вы упомянули, что Ребекка ругалась с братом, – вступил в беседу Мин. Что ж, я бы тоже сперва потянул за эту ниточку. – Вам известно, из-за чего произошел конфликт?

Вивьен громко рассмеялась, закидывая ногу на ногу, отчего ее платье слегка задралось. Точно, сумасшедшая. Девчонка искренне веселилась, будучи подозреваемой в убийстве тети.

– Простите, – произнесла Бернелл, отсмеявшись, и поправила выбившийся локон волос. – Просто ссоры Уинстона и Ребекки – это настоящий спектакль длиною в несколько лет. Уинстон – идиот и пьяница, постоянно просаживает деньги на скачках и в барах, открывает то одно дело, то другое, а когда неизбежно прогорает, бежит плакаться Ребекке. Тетушка ругается, проклинает его и все равно закрывает все долги, чтобы им не занялась налоговая. Думаю, Ребекка чувствовала себя обязанной ему: изначально бизнес принадлежал их отцам, а когда старики захотели уйти на покой, перешел по наследству к ним. Но свою долю Уинстон прокутил еще при жизни дедушки Гайлса, и тот отдал всю компанию под руководство Ребекки. Она считала, что Уинстону нужно остепениться, а он каждый раз клялся, что исправится, целовал ноги и снова нес деньги букмекеру или очередной вертихвостке. Замкнутый круг. – Девушка очертила пальцем окружность в воздухе и снова тихо засмеялась.

Похоже, помимо этой сумасшедшей у нас появился еще один серьезный подозреваемый – братец убитой, любитель шальных красоток и бестолковый делец. Я перевел взгляд на Мина – тот усердно вносил записи в блокнот. Хороший мальчик.

– Из всего рассказа меня особо интересует часть, касающаяся завещания.

Едва услышав мои слова, сумасшедшая издала новый смешок, запрокинув голову назад.

– Как и всех, мистер Ларсен, как и всех. – Вивьен смотрела мимо меня, не фокусируясь ни на чем, уплывая в собственные мысли. – Боюсь, смерть тетушки ужасно опечалила мою немногочисленную семью. Теперь им придется дожидаться оглашения завещания адвокатом.

Я решил промолчать и сделать вид, что нам неизвестно от Уозлика о том, что все деньги достанутся именно ей. Мин без слов уловил мое намерение – стоит присмотреться, куда нас выведет эта нить. Возможно, Бернелл говорит искренне либо только притворяется неосведомленной. В таком случае рано или поздно она выдаст себя.

– Вы упомянули, что не знаете содержания завещания и вам никогда не хотелось получить наследство тети, которое, к слову, принадлежит вам как по закону, так и по совести. Вы сами сказали, что миссис Болейн воспитывала вас как родного ребенка. – Я говорил прямо, не пытаясь срезать углы, и что-то подсказывало мне, что именно такой ход беседы больше всего располагает англичанку. – Но я думаю, учеба в Имперском колледже Лондона – удовольствие не из дешевых, не говоря уже о том, что вы явно привыкли к роскошной жизни. Простите, но мне слабо верится, что вы были готовы отказаться от состояния миссис Болейн.

Я верил в то, что говорю, однако также отметил одну деталь: Вивьен не оставила себе фамилию матери и тети, которая, уверен, открывала многие двери. Даже в современном английском обществе являться потомком знаменитого рода Болейн чего-то да стоит, но Вивьен осталась Бернелл.

– Вы правы, мистер Ларсен, – бесстрастно заметила девушка. – Ребекка действительно воспитывала меня как родную дочь и с детства прививала любовь к труду и самостоятельности, чему она сама всегда была ярким примером. У меня есть собственные сбережения, которых хватит на пару лет жизни, а учеба в колледже оплачена наперед. Спасибо за беспокойство.

По выражению лица Мина было похоже, что он в шаге от того, чтобы встать и разразиться аплодисментами.

Эх, наивный Капитан, такой хищник, как юная мисс Бернелл, прожевала бы тебя за завтраком и выплюнула, даже не заметив.

– Продолжайте рассказ про события ужина. – Я сделал приглашающий жест, пожалев, что не захватил из машины вторую пачку сигарет.

– Собственно, дальше все закрутилось довольно быстро. – Голос девушки стал выше, выдавая нервозность. – Едва Ребекка заговорила про завещание, я увидела, как жадно заблестели глазки всех присутствующих, даже у Люси. Считайте меня излишне нежной, но мне было противно слушать про смерть и деньги, видеть эти алчущие лица. Я вышла в коридор, сказав, что хочу умыться. На деле просто собиралась выждать минут двадцать и вернуться, когда они закончат обсуждать завещание. Едва я закрыла за собой дверь уборной, как услышала шум из гостиной, а затем какие-то крики и стук. Я сразу побежала обратно и увидела, как тетушка зашлась кашлем, а остальные окружили ее со всех сторон, пытаясь хоть как-то помочь. Картина была жуткая: Ребекка кашляла кровью, хваталась за стол, склеры глаз покраснели, я хотела уложить ее на пол, чтобы помочь освободить дыхательные пути, но, как только я приблизилась, у нее изо рта пошла кровавая пена, и она потеряла сознание. Я выполнила непрямой массаж сердца, кто-то вызвал скорую, – наверное, это был Уинстон, – но было поздно. Ребекка была уже мертва, когда они приехали.

Последние фразы Вивьен произносила четко, разделяя каждое слово короткой паузой, словно читала доклад. Однако ее руки то и дело беспокойно перебирали ткань платья, теребили браслет.

– Вы медик, Вивьен? – переспросил я, вспоминая выражения, что она употребляла. Девушка качнула головой.

– Химик.

Услышав ее ответ, мы с Мином, не сговариваясь, посмотрели друг на друга, тот быстро чиркнул новую пометку в блокноте, мгновенно посерьезнев.

«Что, зеленоглазая красотка уже не кажется тебе такой невинной?»

– Какой раздел химии вы изучаете?

– Биохимия.

Картина складывалась явно не в пользу Бернелл, и она, похоже, это понимала, но старалась сохранить хотя бы внешнее спокойствие.

– Вивьен, позвольте еще один вопрос. – Я сделал небольшую паузу, чтобы сформулировать крутящуюся в голове мысль. – Вы сказали, что тетушку убил призрак поместья Торнхилл, верно?

– Если быть точной, господа детективы, я сказала, что «все присутствующие считают, что тетушку убил призрак», – твердым голосом ответила девушка, стойко выдерживая мой скептический взгляд.

– Вы верите в призраков? – Все мои силы были брошены на сохранение профессионального выражения.

– Сложно в них не верить, когда живешь с одним бок о бок с самого детства. – Мне показалось, что на мгновение на лице девушки отразилась печаль. – А вы, мистер Ларсен, верите в призраков?

Ну, тут уж сумасшедшая перешла все грани, я не выдержал и засмеялся.

– Как я уже сказал ранее, я не верю в существование сверхъестественных сил, которые могут убивать людей. Зато верю в людей, способных убить близкого ради денег, тем более когда речь идет о столь серьезных суммах. Спасибо, Вивьен, пока мы узнали достаточно. – Я встал со своего места, знаменуя тем самым окончание разговора.

– Простите, где здесь уборная? – Мин отложил свой блокнот, расправляя слегка помявшиеся брюки.

– Выходите в коридор и налево, первая дверь по правую руку, – вежливо ответила новоиспеченная хозяйка Торнхилла.

Дверь за ним закрылась, мы остались вдвоем, и Бернелл снова достала сигарету, явно не спеша уходить.

– Знаете, мистер Ларсен, что говорят о привидениях? – вдруг заговорила она.

– Что их всех давно переловили охотники? – ухмыльнувшись, спросил я, помогая девчонке прикурить. Теперь от нее пахло не лугом – лесным пожаром.

«Что же тлеет в твоей душе, сумасшедшая?»

– Не совсем. – Вивьен сделала затяжку, изучая мое лицо, будто пыталась что-то выяснить для себя. – Говорят, что призраки – порождения людских пороков.

Мне ужасно хотелось спросить, какой порок породил призрака в этом умирающем ветхом поместье, но я вновь почувствовал прикосновение на своей руке, на этот раз не на той, в которой была зажата зажигалка. Столь неуместный жест заставил мысли сбиться в кучу. Чего она добивается?

– Угостить?

«Сигареты, идиот».

В глазах Бернелл блеснули коварные огоньки, казалось, она забавляется моей реакцией. Чистой воды провокация.

– У вас, кажется, закончились. – Вивьен кивнула на пустую пачку, что я оставил на столе: – А за новой вы сегодня вряд ли сможете отправиться.

– Это почему? – Я убрал несколько штук в карман.

– Вы же видели, какой снаружи ливень, промокнете насквозь вместе с вашими паршивыми сигаретами. – Вивьен наконец отошла от меня, моментально потеряв интерес к собственной игре.

«Неужели правда сумасшедшая?»

Я глянул в просвет между шторами, но не увидел ничего, кроме темно-серого полотна за окном. Тишину комнаты разрезал короткий сигнал вибрирующего телефона, Вивьен ловко выудила смартфон из сумочки и смахнула по экрану. Быстро прочитав сообщение, она как-то странно усмехнулась.

– Похоже, вам и вашему другу придется остаться в Торнхилле этой ночью. – Я удивленно поднял брови: ночевать вне дома входило в мои планы только по субботам, а сегодня была пятница. – Сторож сообщил, что дороги размыло. У нас это частое явление в такую погоду, но не переживайте, в особняке много спален.

– Благодарю за предложение, видимо, действительно нам придется остаться на ночь здесь, – только и выдал я. Спорить и сокрушаться не было никакого смысла, лондонскому ливню на мои сетования всегда было глубоко наплевать.

Вивьен затушила сигарету – по тому, как дергались ее пальцы, излишне усердно вдавливая окурок в пепельницу, мне показалось, что она хочет сказать что-то еще. Но, вопреки ожиданиям, она попрощалась и спешно двинулась к выходу из комнаты, словно оставаться здесь еще хоть мгновение ей было невыносимо.

– Вивьен, – окликнул я ее у двери.

– Мистер Ларсен? – В ее голос будто проскользнула надежда.

«Что же ты хочешь от меня услышать, сумасшедшая, что ты вне подозрений? Прости, но после рассказа твое положение лишь ухудшилось».

– Почему ваша семья продолжила пировать даже после смерти Ребекки? Вам не показалось это странным?

Вивьен протяжно вздохнула и выдавила кривую улыбку:

– Нет, детектив, мне это абсолютно не показалось странным.

Половинчатый ответ Бернелл, пожалуй, сообщил даже больше, чем я рассчитывал.

– Доброй ночи, мистер Ларсен. Люси позаботится о вашем комфорте и подготовит спальни.

– Благодарю.

Вивьен наконец покинула кабинет, а я остался курить и размышлять обо всем, что здесь услышал. Стоило остаться наедине со своей заначкой сигарет, как мой телефон завибрировал. На экране высветилось имя абонента – «Ведьма».

– Слушаю, – ответил я на звонок, присаживаясь на край стола.

– У меня для тебя две новости, Ади. – Снова момент внутреннего напряжения. – Одна хорошая и одна плохая. С какой начинать?