Поверьте мне, я говорю на основании опыта, всему, что я знаю, меня научила жизнь.
Все можно забыть: оскорбления, обиды, несправедливости, но унижения не забывает ни один человек, это в человеческой натуре. Звери преследуют друг друга, дерутся, убивают, поедают, но не унижают. Только люди унижают друг друга. И ни один человек своего унижения не забудет и тому, перед кем унижался, никогда не простит. Наоборот, всегда будет его ненавидеть.
Слушайте совет опытного человека. Вы первый день в ссылке, я третий месяц. Если будете откладывать жизнь до того дня, когда выйдете на свободу, вы конченный человек. Сохранить себя можно только одним способом — жить так, будто ничего не произошло. Тогда у нас есть шанс выкарабкаться.
Лучше нести крест неразделённой любви, чем растрачивать себя на того, чьё сердце несвободно.
Когда кого-то теряешь, он занимает ещё больше места в твоём сердце. Каждый день — всё больше, потому что ты не перестаёшь любить того, кто ушёл.
В пятидесяти ярдах ниже выхода китайцы молча стояли и смотрели на то, как множество струй сливается в пенистый поток мочи, который бежит вниз по ступенькам, на улицу. Когда он добежал до тротуара, китайцы отошли, и лица у них были пустыми, лишенными какого бы то ни было выражения. Джим оглянулся на стоящих вокруг людей, на клерков, кули и крестьянок, прекрасно понимая, о чем они сейчас думают. В один прекрасный день Китай заставит весь остальной мир платить по счетам, и вот тогда мало не покажется никому.
Он стал взрослым в семнадцать, а в восемнадцать уже превратился в старика, пережившего взлеты и падения, испытания и торжество, любовь и разбитое сердце.
Когда вы оказываете людям услуги, когда заботитесь о других, чтобы они могли процветать, они остаются в долгу перед вами.
Общество навязывает нам некий стандарт жизненного успеха, несоответствие которому воспринимается как трагедия.
Творчество — профессия опасная и заниматься ею могут только люди, у которых изначально не всё в порядке с инстинктом самосохранения.
— Скажи, Тристан, у тебя что, нет никаких принципов? Ну, таких, за которые ты готов был бы отдать жизнь?
— Нет. Есть люди, за которых я бы умер. Но принципы — нет. Что от них толку?
В казарме нас было двадцать. Двадцать ребят. А вернулись только двое. Один — который сошел с ума, и я. Но это не значит, что мы выжили. Я не считаю, что выжил. Пусть меня и не зарыли во Франции, но я остался там. Духом, во всяком случае. Теперь я только дышу. Но дышать и быть живым — не обязательно одно и то же.
Чистоплотность, гигиена, внимание к деталям — вот приметы хорошего солдата.
— Иногда я вообще не понимаю этой жизни, мистер Сэдлер. — Ее голос едва заметно прерывался. — У ваших родителей есть сын, он жив, но они не желают его видеть. У меня есть сын, которого я жажду увидеть, но он мертв. Что это за люди? Люди они вообще или чудовища?
Эри, Эри. Теперь ты уже понимаешь, что меня не нужно бояться, правда? Ты ведь понимаешь, что тебе ничего не грозит. Но это такое огромное, Эри. Я не знал, что подобное возможно. Не предполагал. Клянусь. Зачем они летят к звездам? Понять ни могу. Ведь ЭТО здесь. ЭТО же здесь. А может, надо было сначала побывать там, чтобы это понять? Да, может быть.
Каждый из нас был чем-то бесценным, человеческая жизнь приобретала величайшую ценность там, где не могла уже иметь никакой ценности, там, где тончайшая, почти не существующая оболочка отделяла жизнь от смерти.
Я внимательно смотрел, будто на её лице была написана моя судьба.
– Я вам даже не советую дороги знать к этой собаке! – сказал Собакевич. – Извинительней сходить в какое-нибудь непристойное место, чем к нему.
Он внушал нам невыразимый ужас, потому что мы чувствовали, что он одинок.
Господи, как они дорожат тем, что все думают одно и то же.
Когда живешь один, вообще забываешь, что значит рассказывать: правдоподобные истории исчезают вместе с друзьями.
В экзистенции обрисовалась тенденция к ухудшению жизненных кондиций, или, попросту сказать, дела были хреновей некуда.
Уважай всякого человека по всей силе возможности, пока этот человек тебе не показал, что твоего уважения не достоин.
В каждом из нас живёт тайная склонность и неудержимая тяга к безумию.
Секс важен только потому, что не имеет никакого значения.
Невиновных не бывает. Бывают разные степени ответственности.
Вы понимаете, о чем я? Живет себе такой человек вроде старого Спенсера, из него уже песок сыплется, а он все еще приходит в восторг от какого-то одеяла.
— Как ни странно, написал это не литератор, не поэт. Это сказал психоаналитик по имени Вильгельм Штекель. Вот что он… да ты меня слушаешь?
— Ну конечно.
— Вот что он говорит: «Признак незрелости человека — то, что он хочет благородно умереть за правое дело, а признак зрелости — то, что он хочет смиренно жить ради правого дела».
Человек - это радиоактивный изотоп с нестабильным периодом полураспада, мало-помалу разлагающийся с каждым мгновеньем, с каждым днем.
Народные массы объединяет и смущает не любовь или секс, не сила или страх, общий враг. Группы, ненавидящие вместе, и держатся вместе.
Вина накапливается у тебя в клетках мозга как ненависть к себе, и это приводит к раку разума и лейкозу души.
Вы же знаете, как говорят: на этом свете есть ложь, наглая ложь и автобиография.
Просвещение – марафон, а не спринт. Странствие, а не точка назначения.
Они признают только общепринятое – в сущности, они и есть общепринятое. Они не блещут умом, и общепринятое прилипает к ним так же легко, как ярлык пивного завода к бутылке пива. И роль их заключается в том, чтобы завладеть молодыми умами, студенчеством, загасить в них малейший проблеск самостоятельной оригинальной мысли, если такая найдется, и поставить на них штамп общепринятого.
Неужто любовь так примитивна и вульгарна, что должна питаться внешним успехом и признанием толпы?
Заслуги нижестоящих всегда записывались в книгу заслуг вышестоящих, это военная традиция.
"Природа не оделила его достоинствами, а то немногое, что ему было дано, отняла у него неумолимая судьба. Буковаи-колдун был злобен, хитер, мстителен и жесток."
"Звери ненавидели Тарзана не потому, что он был более жесток, чем они сами. Нет, они ненавидели его потому, что он обладал чувством юмора, свойственным только людям."
"Даже такие тупые существа, как мы с вами, с легкостью могли бы следовать за ним"
Социализм – это море, в которое должны ручьями влиться все эти свои, отдельные революции, море жизни, море самобытности.
Оставь надежду, всяк сюда входящий.
Как часто гнев заставляет людей отринуть то, что говорит им внутренний голос!
Когда закон и долг сливаются в единое целое, соединенные религией, – тогда человеку не дано действовать с полным осознанием себя. Он становится чем-то чуть меньшим, чем личность.
Если честно, шопинг куда лучше, чем психотерапия. Цена одна, но вы остаетесь с платьем.
Не хочу не гнать лошадей. Хочу двух детей в шапочках с помпонами.
Наши воспоминания похожи на города: мы сносим какие-то строения и используем обломки для возведения новых.
В будущее спрятаться нельзя.
Не важно насколько сильны ноги и остры зубы: если не думать головой - ничего не выйдет.
Мнению тех, кто над нами властен, не всегда можно доверять.
1..54..149Друзья - это хорошо. Особенно если их не терять.