Нельзя бросить другого человека - бросить можно только себя.
Ничто так не бесило его, как смех взрослых, которые потешаются над его невежеством, особенно когда он пытается выяснить что-нибудь, задавая вопросы.
Делай хорошую мину при плохой игре.
Со всеми следует обращаться вежливо, даже если этот человек на тебя работает.
Не думай о боли, и она сама пройдет.
Неужто ты полагаешь, что я добился бы успеха в жизни, не научись я твердо различать, когда требуется отстаивать свою точку зрения, а когда помалкивать и выполнять приказы?
— И я тоже никогда не слыхал имени Шмуэль, — подхватил Бруно. — Шмуэль, — повторил он. — Мне нравится, какой получается звук, когда его произносишь. Будто ветерок подул.
— Бруно, — радостно закивал мальчик. — Мне тоже нравится твое имя. Будто кто-то растирает ладонями руки, чтобы согреться.
— О, заведешь новых, — небрежно обронила мама, словно найти трех верных друзей на всю жизнь пара пустяков.
Если кто-то по ночам смотрит на небо, это еще не значит, что мы имеем дело с астрономом.
Когда подлинные противники слишком сильны, следует выбирать других, слабее.
Знание не монета, которой нисколько не вредны любые хождения, даже самые беззаконные; оно скорее напоминает драгоценнейшее платье, которое треплется и от носки, и от показа.
- Как хорош мир и как отвратительны лабиринты.
- Как хорош был бы мир, если бы имелось правило хождения по лабиринтам.
Дай только, Боже, чтобы сошло с рук поскорее, а там-то я поставлю уж такую свечу, какой еще никто не ставил: на каждую бестию купца наложу доставить по три пуда воску.
Он не посмотрел бы на то, что ты чиновник, а, поднявши рубашонку, таких бы засыпал тебе, что б дня четыре ты почесывался.
С тех пор как я принял начальство, — может быть, вам покажется даже невероятным, — все как мухи, выздоравливают. Больной не успеет войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком.
Как же так получается? Живешь, стараешься, а потом, после стольких лет жизни, выясняется, что вовсе не так и важно, хорошо ты себя вела или плохо.
Помню, как радовался Клео, когда ему первый раз поставили зубной протез. Так вот, во время еды эти новые зубы издавали отвратительный клацающий звук и ужасно действовали мне на нервы. Иногда мне даже приходилось выбегать из-за стола, чтобы не сказать какую-нибудь гадость...А ведь я любила его больше всех на свете! В жизни бывают моменты, когда один человек начинает другого раздражать, но это надо просто перетерпеть. А потом в один прекрасный день - не знаю, то ли зубы его перестали клацать, то ли я перестала обращать внимание, - в общем, у меня все как рукой сняло. И такое случается в самых счастливых семьях.
Если вы меня спросите, в каком году такой-то или такой-то женился, на ком женился и в чем была мать невесты, я в девяти случаях из десяти отвечу правильно. Но хоть убей, никак не могу вспомнить, когда же я успела так состариться. Как-то неожиданно все получилось: раз — и уже старуха.
Говорят, невозможно узнать мужчину, пока не поживешь с ним.
Странно, иногда сердце продолжает биться даже когда разбито.
А все же забавно: пока ты маленькая, время на одном месте топчется, а как двадцать стукнет, так и понесется, словно скорый до Мемфиса. Мне иногда кажется, что жизнь как-то мимо нас проскальзывает, ее и не чувствуешь даже.
Забавно получается: многие живут рядом с человеком и не замечают, в какой момент они начали любить его.
В Бога я верю, но сомневаюсь, что надо сходить с ума, пытаясь доказать это.
Ева позволяла себе самую большую роскошь в жизни - плевать на мнение окружающих.
Клянусь, я не понимаю, почему люди перестали использовать свои мозги по назначению. Ты только подумай: этим ребятам противно сесть за стол с черным, но зато они преспокойно едят яйца, вылезшие прямо из куриной задницы.
Он был довольно щедр в пути и потому вполне верил в заботливость всех тех, что кормили и поили его, с утра до вечера служили ему, предупреждая его малейшее желание, охраняли его чистоту и покой, таскали его вещи, звали для него носильщиков, доставляли его сундуки в гостиницы.
Запах антоновских яблок исчезает из помещичьих усадеб. Эти дни были так недавно, а меж тем мне кажется, что с тех пор прошло чуть не целое столетие. Перемерли старики в Выселках, умерла Анна Герасимовна, застрелился Арсений Семеныч… Наступает царство мелкопоместных, обедневших до нищенства.
Никакой боли нет. О, наоборот: я предвкушаю эйфорию, которая сейчас возникнет. И вот она возникает. Я узнаю об этом потому, что звуки гармошки, на которой играет обрадовавшийся весне сторож Влас на крыльце, рваные, хриплые звуки гармошки, глухо летящие сквозь стекло ко мне, становятся ангельскими голосами, а грубые басы в раздувающихся мехах гудят, как небесный хор. Но вот мгновение, и кокаин в крови по какому-то таинственному закону, не описанному ни в какой из фармакологии, превращается во что-то новое. Я знаю: это смесь дьявола с моей кровью. И никнет Влас на крыльце, и я ненавижу его, а закат, беспокойно громыхая, выжигает мне внутренности. И так несколько раз подряд, в течение вечера, пока я не пойму, что я отравлен. Сердце начинает стучать так, что я чувствую его в руках, в висках...
Я почувствовал себя впервые человеком, объем ответственности которого ограничен какими-то рамками.
Да и что вообще может испугать человека, который думает только об одном — о чудных, божественных кристаллах.
Давненько я не брался за свой дневник. А жаль. По сути дела, это не дневник, а история болезни...
Кокаин — сквернейший и коварнейший яд.
Ах, черт возьми! Да почему, в конце концов, каждому своему действию я должен придумывать предлог? Ведь, действительно, это мучение, а не жизнь.
У морфиниста есть одно счастье, которое у него никто не может отнять, — способность проводить жизнь в полном одиночестве. А одиночество — это важные, значительные мысли, это созерцание, спокойствие, мудрость...
Шорохов пугаюсь, люди мне ненавистны во время воздержания. Я их боюсь. Во время эйфории я их всех люблю, но предпочитаю одиночество.
И если б я не был испорчен медицинским образованием, я бы сказал, что нормально человек может работать только после укола морфием.
И если этот интересный юноша не будет впущен без промедления, весьма возможно, что его ноги войдут раньше, чем его физиономия.
Признак разумности человека - это и дар речи, однако речью можно оскорбить Творца. Не все присущее человеку добронравно. Смех свидетельствует о глупости.
Я уверен, что смех наипрекраснейшее средство, подобное ваннам, для излечения гуморов и телесных недугов, в частности меланхолии.
Библиотека вмещает все - и явь, и блажь.
А это только ваше мнение, или другие тоже так думают?
Любовь, думал я, сильнее смерти и страха смерти. Только ею, только любовью держится и движется жизнь.
... первейший долг порядочного следователя - подозревать именно тех, кто кажется честным.
Всегда полезно, чтобы те, кого ты боишься сами испугались тебя.
- Украсть?
- Позаимствовать, во славу имени Господа.
- В таком случае положитесь на меня.
Смотря что понимать под ядами. Многие вещества в скромных дозах врачуют, а в чрезмерных - вызывают смерть.
Смех - вещь близящая к смерти и к телесному разложению.
Бывают вещи, которые чуешь сердцем. Спроси свое сердце, вслушивайся в лица, речей не слушай...
Одна вещь на свете возбуждает животных сильнее, чем наслаждение. И это боль. Под пыткой ты как бы во власти одуревающих трав. Все, о чем ты слышал и читал, оживает в памяти, и ты будто переносишься душой - если не в рай, то в ад. Под пыткой ты скажешь не только все, чего хочет следователь, но еще и все, что, по-твоему, могло бы доставить ему удовольствие. Ибо между вами устанавливается связь, и эта связь, думаю, действительно дьявольская...
1..92..149Ибо не всякая истина - не всякому уху предназначается, и не всякая ложь может быть распознана доверчивой душой.