Ничего время не лечит, кошмар твой всегда с тобой. И конца ему не видно.
Секреты - это прекрасно. Они - пограничные столбы, частичка нашей личности, кусочек прожитой жизни; они придают таинственности.
Одна из редких чистых радостей в этом мире состоит в том, чтобы улечься в одиночестве в постель со стопкой хороших книг и пачкой табаку под рукой.
Старая сука Ницше был прав, угадав своим тонким чутьем, что христианство, по сути, религия женская.
Друзей, понятное дело, у меня не было, а когда они у меня были, с другой стороны? И вообще, если подумать, зачем они нужны, друзья эти?
Ближнего своего всегда сложно понять, как знать, что таится у него в глубине души, а уж без хорошей бутылки так и подавно.
Какой женщине хочется говорить спутнику жизни, что тот занялся не своим делом и только зря потратил время?
Знаете, важен не размер собаки в драке, а размер драки в собаке.
Человеческая природа не имеет дна. Она так же глубока и загадочна, как и божественный разум.
Никогда не верьте тому, что кажется; верьте только доказательствам. Нет лучше правила в жизни.
Говорят — любить всем сердцем. Этого мало.
Говорят ещё: любить всей душой. И этого тоже мало.
Любить по-настоящему, по-взрослому — это любить всем телом, каждой его махонькой клеточкой, каждым теплым кровяным шариком. Потому что на всю жизнь.
Просто я трус! И если уж я хотел пойти на этот ужас, надо было убедить самого себя, что не стану этого делать!
Воображение - достойная замена опыту.
— Главное — быть счастливым, — сказал он, — Несмотря ни на что. Вот попробуй. У тебя получится. Потом будет всё легче и легче. Независимо от обстоятельств жизни. Ты не поверишь, как это здорово. Принимай всё, и тогда трагедии уходят. Или светлеют. И ты остаешься в мире, где всё легко.
Но почему? Разве я совершил преступление против природы, когда моя собственная природа таким образом обрела покой и счастье? Если я был таким, каким был, то виной тому моя кровь, а не я. Кто вырастил крапиву в моем саду? Не я. Она росла там сама по себе со времен моего детства. Я начал чувствовать её кровожадные укусы задолго до того, как понял, к чему это приведет. Разве я виноват в том, что, когда пытался обуздать свою страсть, чаша весов с разумом оказалась слишком легкой, чтобы уравновесить чувственность? Моя ли вина, что я не смог успокоить свои бушующие чувства? Судьба, словно Яго, ясно дала понять, что если я хочу обречь себя на муки ада, то могу сделать это более изящно, нежели утопиться. Я подчинился судьбе и перехитрил свое счастье.
Букет венчальный на могиле едва увянуть бы успел.
Но ночь прошла, рассвело, и с первыми лучами солнца я понял, что по-прежнему бездарен.
Ты можешь прожить долгую жизнь и даже отойти в лучшие миры, так и не узнав, кто ты – подлец или герой.
– Где ваша коммуникабельность?
– Я катапультировался.
– Что это означает? – все так же лихорадочно, но весело она посмотрела на него.
– Нажимаю на кнопку, и меня выстреливает. Потом раскрывается парашют, и я мягко приземляюсь в другом мире, где и слыхом не слыхали о каких-то моих… неполадках на борту.
– А самолет?
– А самолет летит дальше.
Он давно уже знал, что зло в человеке осознает себя.
Недавно у нее был день рождения, ей исполнилось тринадцать, и с тех пор она полагала, что сарказм — высшее проявление изощренного ума.
Дом там, где находится твоя семья.
Умному и неудача впрок.
Некоторые люди, когда им грустно, не любят расспросов; иногда они сами все выкладывают, а бывает, молчат месяцами.
Мы все в одной лодке, и эта лодка течет.
Иногда жизненные обстоятельства не оставляют нам выбора, вынуждая делать то, что нам, возможно, не по душе.
Папам полагается строгость. И неважно, кто они, зеленщики, учителя, повара или коменданты.
... пусть каждый думает что хочет, а другой уважает его точку зрения.
Странно, но стоит откусить от пирога разочек, как незаметно для себя откусываешь снова, а потом опять и опять, и очень скоро от пирога остаются жалкие крохи.
— Значит, — продолжал я, начиная сердиться, — по вашему мнению, никогда не следует…
— …вкладывать капитал в друзей? — подхватил Уэммик. — Конечно, не следует. Разве только если человек хочет избавиться от друга, а тогда надо еще подумать, какого капитала не жаль, чтобы от него избавиться.
И я люблю тебя до самой луны. До самой-самой луны... и обратно.
Слава — товар невыгодный. Стоит дорого, сохраняется плохо.
Созерцая это жуткое воскрешение, совершаемое голосом одного единственного человека, мы проникаемся жалостью к той крохе, которая нам предоставлена в безыменной бесконечности, общей всем сферам, проникаемся жалостью к этой минуте жизни, которую мы именуем время. Как бы погребенные под обломками стольких вселенных, мы вопрошаем себя: к чему наша слава, наша ненависть, наша любовь? Если нам суждено стать в будущем неосязаемой точкой, стоит ли принимать на себя бремя бытия?
Богатство скоро наскучит тебе, поверь: ты заметишь, что оно лишает тебя возможности стать выдающимся человеком. Колебался ли когда-нибудь художник между бедностью богатых и богатством бедняков!
Отдаваться всю жизнь ненавистному существу, воспитывать детей, которые вас бросят, говорить им «спасибо», когда они ранят вас в сердце, — вот добродетели, которые вы предписываете женщине; и вдобавок, чтобы вознаградить ее за самоотречение, вы налагаете на нее бремя страданий, стараясь ее обольстить; если она устоит, вы ее скомпрометируете. Веселая жизнь! Лучше уж не терять своей свободы, любить тех, кто нравится, и умереть молодой.
Надо быть очень несчастным, чтобы возбудить жалость, очень слабым, чтобы вызвать симпатию, очень мрачным с виду, чтобы дрогнули сердца в этой зале, где скорбь всегда молчалива, где горе весело и отчаяние благопристойно.
Теперь ты понимаешь, почему на Востоке так любят чай. Помнишь, я рассказывал про эту книгу: первый глоток - радость, второй - счастье, третий - спокойствие, четвертый - безумие, пятый - экстаз.
Секрет в том, что это как дзен. Пляши, как пляшется. Проще простого, на самом деле проще, чем ходить по ровной земле, нет монотонности. С каждым шагом возникают забавные маленькие трудности, их разрешаешь без сомнений, раз - и ты уже на следующем камне, который ты выбрал просто так, без особых причин. Как дзен.
Так бывает в лесах, они всегда кажутся знакомыми, давно забытыми, как лицо давно умершего родственника, как давний сон, как принесенный волнами обрывок полузабытой песни, и больше всего - как золотые вечности прошедшего детства или прошлой жизни, всего живущего и умирающего, миллион лет назад вот так же щемило сердце, и облака, проплывая над головой, подтверждают это чувство своей одинокой знакомостью.
Равнодушие - это и есть буддизм!
Ведь лишь через форму мы можем познать пустоту.
В мире не существует ничего, кроме самого сознания, а потому все возможно, в том числе и преодоление страдания.
Твори благо, не думая о благотворительности, ибо благотворительность, в конце концов, всего лишь слово.
Прихожу я на буддистскую лекцию, а там все пьют сакэ из чайных чашек! Всэе эти сумасшедшие японские святые!
... вещи - лишь пустые расположения чего-то, что кажется существующим в пространстве, нет ни большого, ни малого, ни близкого, ни далекого, ни истинного, ни ложного, одни только призраки, просто призраки, и все.
А тебе бы понравилось целыми днями сидеть на цепи и выть, как собака?
Дхарму потерять нельзя, ничего нельзя потерять на хорошо протоптанной тропе.
При виде меня он радостно заскулил. Я спустил его с цепи, он взвизгнул и заскакал вокруг, и вбежал со мною в дом, где на теплой кухне я обнял мать и сестру, и муж сестры вышел из гостиной, приветствуя меня, и племянник, малыш Лу, и я был снова дома.
Сострадание - сердце буддизма.
1..105..149Проснувшись в понедельник утром, я выглянул в окно и увидел, как озабоченные молодые люди спешат на службу в свои страховые конторы, в надежде когда-нибудь стать большими Гарри Трумэнами.