Онлайн чтение книги Тест на доверие
Глава 3

Когда они вошли и принялись рассаживаться вокруг стола для совещаний, Зорин заканчивал с кем-то телефонный разговор. Неприятный, на повышенных тонах. Закончился он посланием кого-то в неопределенное место.

– Да иди ты! – выпалил Зорин и положил трубку. Осмотрел их всех и хмуро проговорил: – У нас новое дело.

Маша напряглась. Лицо Зорина со сведенными бровями, морщинами, прорезавшими высокий лоб, и побелевшими губами хорошего дела не предвещало.

Какая-то дрянь, навязанная со стороны, принялась она тут же мысленно угадывать. Она такие гнилые дела любила. Кто-то что-то спихнул на их отдел. И у Зорина не вышло отбрыкаться. Почему? Потому что там сто процентов «глухарь».

– В общем, так… На бульваре… – Зорин назвал точный адрес, – напротив ресторана «Фантастик» найдено тело мужчины.

– Товарищ полковник, так это же не наша земля, – ожидаемо возмутился майор Никита Подгорный – их с Мишкой коллега и начальник.

– А то я не знаю! – взвился мгновенно Зорин, словно только и ждал его возмущения. – Тело нашли не на нашей земле. А проживал гражданин на нашей! Вот и велено сверху дело забрать. Вопросы?!

Вопросов не нашлось. Хотя у Маши один имелся. И, слегка кашлянув, она спросила:

– Как он умер?

– Шустрая, – то ли похвалил ее Зорин, то ли нет и посмотрел на нее по-особенному. – В этом-то и вся закавыка, Лунина. В причинах его смерти и мотивах.

Зорин на минуту замолчал, погрузившись в размышления. Маша ни на кого не смотрела, рассматривая линии на своей правой ладони. Подними она глаза, ослепила бы блеском. И Миша сразу попытался бы увести ее от дела подальше. Потому что, когда его сестра искрится вся таким вот азартом, добра не жди. И сама не станет ни спать, ни есть, и никому не даст. До обморока весь отдел доведет своим энтузиазмом.

– Смерть наступила в результате проникновения острого предмета в область сердца. Предмет на месте. Это заточка. На ней, кроме его пальцев, никаких отпечатков. И никто ничего не видел, разумеется.

– Он пытался остановить убийцу? Хватался за орудие убийства? – сразу сделал предположение Никита Подгорный.

– Это самоубийство? – вырвалось у Маши.

И мгновенно в кабинете повисла тишина.

– Что? – осмотрела она всех, включая Зорина. – Если на орудии убийства только его пальцы, то смело можно предположить, что он так изобретательно решил свести счеты с жизнью. Потому что, если бы он пытался остановить убийцу, случилась бы борьба. Это непременно привлекло бы внимание прохожих. Там очень оживленное место, я его знаю.

– Год в Москве, а все-то она уже знает! – то ли похвалил, то ли осудил ее Зорин. – Но предположение твое, Лунина, верное. Наши коллеги, установившие личность погибшего, нашли в его квартире посмертную записку. Очень подробную: как, почему, и что не следует никого винить, и так далее.

– Если это самоубийство, товарищ полковник, зачем мы? – продолжил ворчать майор Подгорный.

– А затем, майор! Что это кому-то надо! – Нервы у Зорина сдали окончательно, и он принялся орать, толкая руками папки на столе. – Все очень умные! Им не надо, а вы возитесь! И полный отчет к завтрашнему утру по происшествию! Да ладно бы, если бы все так просто было…

И снова последовала пауза. И снова Маша побоялась поднимать глаза.

Что-то было не так с этим предполагаемым самоубийством. Что-то страшно не нравилось полковнику. Только озвучить он не решался. И вряд ли озвучит. Если только в процессе расследования. Но не сейчас.

– Обстоятельства дела таковы, – начал он нехотя. – Лебедев Павел Семенович – пятидесяти пяти лет от роду, успешный бизнесмен в недалеком прошлом – не просто покончил с собой. Он ушел из жизни напротив ресторана, в котором в тот момент обедал его родной брат – ныне действующий успешный бизнесмен. И Лебедев пытался попасть туда. Но охранник, недавно устроившийся на работу, не знал младшего брата своего босса в лицо и погнал его от входа. Тот спустился по ступенькам, сел на лавочку и воткнул себе в сердце заточку. Что скажете?

Поднялся неясный шум, каждый пытался что-то предположить, состряпать на ходу хоть какую-нибудь версию. Молчала лишь Маша. Она рассматривала линии на правой ладони.

– Лунина, что молчишь? – Зорин отчетливо скрипнул зубами. – Коллеги уже в деле, а ты линии рисуешь на руке. Что скажешь, старший лейтенант?

Маша резво встала. Тряхнула головой, приводя в беспорядок пряди модной стрижки. Длинная челка тут же закрыла ей пол-лица.

– Думаю, что все не так, как показалось на первый взгляд, товарищ полковник. И мне в том числе.

– В смысле? – Его нижняя челюсть чуть выдвинулась вперед – скверный признак.

– Если Лебедев в недалеком прошлом был успешен, то, смею предположить, имел соответствующий статус, воспитание.

– Это ты к чему? – перебил ее майор Никита Подгорный. – Не пойму.

– Это я к тому, товарищ майор, что заточка в его руке не стыкуется с его образом жизни. Откуда у него оказался этот уркаганский инструмент? Сидел, писал посмертную записку и затачивал отвертку на станке? Думаю, он выбрал бы что-то более надежное, решив уйти из жизни. А заточка… Не вяжется, товарищ полковник.

– Вот я так и предполагал, Лунина! Вот так и думал, что ты непременно подкинешь нам дегтя в мед! – со странным хохотком воскликнул Зорин.

И опять было непонятно: хвалит, ругает, осуждает?

– И? Что ты этим хочешь сказать, Лунина?

Полковник уперся ладонями в край стола. Подался вперед, как перед броском. На Машу смотрел, опять же, странно. И с осуждением, и с надеждой будто.

– Возможно, Лебедев и хотел покончить с собой. И записку оставил, и все такое… Зачем-то к брату приехал в его обеденный перерыв. Но… – Она осмотрела притихших коллег. – Но он не сам воткнул себе в сердце заточку. Его убили.

– Вот, я так и знал! – с силой опустил ладони на стол Зорин. – Вот возьмет слово Лунина – и перевернет сразу все с ног на голову! Я же ясно тебе сказал: коллеги наши из соседнего района там все проверили. Во всем удостоверились. Нам только документы в папку подшить.

– Прошу прощения, товарищ полковник… – Маша нервно завернула длинную челку за ухо. – Если все так тип-топ, чего они поспешили от этого дела отписаться? Сами не могли, что ли, документы в папку подшить?

Маша слышала протяжные вздохи брата и понимала, что перегибает, но остановиться уже не могла.

– Человеку вообще сложно решиться на самоубийство. Я много изучала эту тему. Всем известно почему.

Она вскинула голову, уставившись на потолок, чтобы снова не показать всем заблестевших глаз, на этот раз по иной причине.

– И я точно знаю, и к этому мнению склоняются все эксперты, что человек, решившийся уйти из жизни, станет искать простые пути ухода. Простые, быстрые, чтобы страдать как можно меньше от физической боли и чтобы не было возможности остановиться. Снотворное, петля, выстрел, шаг в пропасть, прыжок с моста. Иногда, не часто, это вскрытые вены в горячей ванне. Но чтобы воткнуть себе заточку в сердце… Сомнительно, товарищ полковник. Надо знать, куда бить. А если попадешь в ребро? Вторая попытка? Как правило, выжившие суицидники почти никогда не повторяют попыток. Мне бы хотелось переговорить еще раз с экспертом, который осматривал тело. Угол наклона, сила удара и все такое… Позволите?

– А что мне тебе позволять?! – со странным остервенением отозвался Зорин. – Ты уже все для себя решила! Ты же забираешь себе это дело! Разве нет?

Она промолчала. И тогда Зорин произнес:

– Так забирай, старший лейтенант! Я не против. Если понадобится помощь, проси. Но особо не надейся. Народу, сама знаешь, у нас мало. Справляйся сама. Одна. Справишься?

Она опустила голову и встретилась с ним взглядом. И даже поежилась от того, что угадала в глазах Зорина.

«Если не справишься с этим дерьмом ты, не справится никто, Маша!» – вот что отчетливо читалось в его взгляде. Ошибиться она не могла.

– Постараюсь, товарищ полковник, – ответила Маша.

Последовали указания: куда она должна подъехать, с кем переговорить, у кого забрать дело.

– Соответствующее распоряжение уже подписано, – закончил совещание Зорин. – Все свободны. Работаем, коллеги.

Все пошли к выходу. Но неожиданно Маше пришлось остаться. Полковник окликнул.

– Тут такое дело, старлей… – Зорин выбрался из-за стола, скрестил руки за спиной, заходил вдоль окон. – У Лебедева остался сын.

– Взрослый?

– Взрослый. Умный. Гадкий, – нехотя закончил Зорин. – Долгое время работал в следствии. Потом его оттуда ушли.

– За что?

– Начал копать под кого-то из коллег. По информации, стучал эсбэшникам. Замутилась проверка. Все подтвердилось. Парней отдали под суд. А вот Лебедеву стали не рады в родном отделе. Сначала намекали, не понял. Потом прямо сказали: «Уходи сам, или уйдем тебя». Опять не понял. Ну и нашли, к чему придраться.

– Он сейчас без работы? Я имею в виду, не в нашей структуре?

– Не знаю, Лунина. Понадобится – выяснишь.

– Так точно, товарищ полковник.

Маша повернулась, чтобы выйти из кабинета, но слова полковника ее все же догнали:

– Очень я на тебя рассчитываю, Маша. Дело прескверное…

Ей понадобилось десять минут, чтобы взять кофе в автомате по пути к кабинету. Выпить его. Выключить компьютер. Стащить ветровку с вешалки в шкафу и пойти к выходу из кабинета. Все молча. Без комментариев, к которым готовились Миша и майор Подгорный. Они даже за столы уселись в выжидательных позах: сложив руки на столе и отслеживая взглядами ее перемещения по кабинету.

– И что? Так и уйдешь? – не выдержал Никита. – И ничего нам, грешным, не скажешь?

– В смысле, товарищ майор? – Стоя у двери, Маша наморщила лоб. – А что-то должна сказать?

– Разумеется! – возмущенно ответил тот. – Хотя бы куда направляешься?

– Ты же слышал, Никита: еду в соседний отдел за делом.

– Ой, сильно сомневаюсь! Что-то подсказывает мне, что начнешь с морга. Туда твои стопы направятся. Разве нет?

– Возможно. – Она глянула на часы на стене над его головой. – Все будет зависеть от пробок, занятости коллег, локации. Что ближе, туда и двину.

– Ну-ну… – Он нехорошо улыбнулся, одергивая рукава форменного джемпера. – Докладывать о перемещениях не забывай, старлей.

– Так точно.

Маша вышла в коридор, но успела услышать, как Миша со вздохом проговорил:

– Не надо было поручать ей это дело. Не жду добра, майор.