Онлайн чтение книги Желтая жена Yellow Wife
Глава 8. Снитч

Едва я проснулась на следующее утро, в памяти возник призрачный образ мертвого младенца; затем всплыла другая картина: безжизненное мамино тело, накрытое белой простыней, – и глаза мгновенно наполнились горячими слезами, которые выкатились из-под закрытых век и побежали по щекам, обжигая кожу. Выйдя в холл, я столкнулась с Лавви. Я рассказала ей, как накануне вечером миссис поступила с ребенком. Нижняя губа у экономки задрожала, она покачнулась и застыла на месте; на какой-то миг мне показалась, что Лавви вот-вот упадет в обморок. Из забытья ее вывели сердитые вопли Снитча: как и обещал, надсмотрщик явился с утра пораньше и теперь что есть мочи молотил в заднюю дверь.

– Пойду поговорю с ним. – Я протянула экономке полотенце, которое держала в руках, и побежала вниз по черной лестнице. Миссис Дельфина до сих пор не выходила из своей спальни и не звала меня.

– Мне нужно видеть хозяйку! – рявкнул Снитч. – Доложи, что я пришел.

Пока я стояла на пороге, соображая, как ответить, Снитч отпихнул меня и ввалился в дом.

– Миссис Дельфина! – крикнул он в глубину коридора. – Я должен срочно поговорить с вами!

Миновав служебные помещения, надсмотрщик оказался в главном холле. Здесь он остановился, пытаясь понять, куда идти дальше. Затем повернулся ко мне и тряхнул за плечи:

– Показывай, где ее комната!

Лавви появилась в холле как раз в тот момент, когда я начала впадать в панику.

– Мистер Снитч, чем мы можем помочь? – поинтересовалась экономка.

Но тот уже протиснулся мимо нее и стал взбираться по лестнице на второй этаж, шагая сразу через две ступеньки. Поднявшись на площадку, он снова заорал во все горло, выкликая имя хозяйки. Комнаты наверху располагались одна за другой вдоль полукруглой галереи. Снитч принялся стучать во все двери подряд, пока не добрался до спальни миссис Дельфины.

– Да? – ответила она осипшим голосом. – Что стряслось, из-за чего столько шума?

– Это я, Снитч! Мне нужно поговорить с вами. У вас все в порядке?

Мы поднялись следом за надсмотрщиком и теперь стояли у него за спиной.

– Миссус, как вы себя чувствуете? – спросила Лавви, наклоняясь к закрытой двери.

Снитч снова постучал.

– Я непременно должен сказать вам кое-что, это важно.

– Войдите, – послышалось из комнаты.

Хозяйка лежала в кровати, натянув одеяло до самого подбородка. Ее спутанные волосы были разбросаны по подушке.

– В чем причина вашего столь бесцеремонного вторжения? – прорычала она.

Снитч стянул шляпу и объяснил, что́ привело его в дом: уже несколько дней он не видел Эссекса.

– Девчонка сказала, что вы послали его с поручением, – Снитч кивнул в мою сторону. – Мне нужно подтверждение.

– Это было несколько дней назад.

– Я не знал, что ему выписали пропуск.

– Мой муж платит вам жалованье именно за то, чтобы вы следили за обстановкой на нашей плантации, – парировала миссис Дельфина.

– Я здесь, мэм, именно потому, что уже несколько дней не видел конюха. Подумал, не сбежал ли он.

Хозяйка посмотрела на Лавви, затем перевела взгляд на меня.

– Где Эссекс, растяпа?

– Как вы и сказали, миссис, поехал к доктору узнать, как дела у мастера Джейкоба. Возможно, мастер велел Эссексу остаться с ним, пока он не поправится, чтобы потом вместе ехать обратно.

Хозяйка откинула одеяло, собираясь встать, но передумала и снова натянула его до подбородка.

– Снитч, немедленно извести патруль! – рявкнула она. – Эссекс – мой лучший негр, и я желаю вернуть его домой.

Лавви проводила Снитча к выходу, а я осталась в комнате. Хозяйка молча уставилась на меня.

– Моя мама умерла вчера вечером, – сказала я.

Миссис Дельфина прикрыла рот ладонью. Не знаю, оттого ли, что известие повергло ее в шок, или просто намереваясь спрятать улыбку.

– Господи, помилуй нас! – воскликнула она. – Столько несчастий, и все в один день! У кого хватит сил выдержать такое?

– Да, миссис.

Миссис Дельфина внимательно посмотрела на меня.

– Послушай, я с трудом могу представить, что ты сейчас чувствуешь. Но у нас нет времени на хандру, так что помоги мне одеться. Я должна выйти из дома: пора приниматься за дело, пока все на этой плантации не пошло прахом.

Хозяйка велела затянуть корсет потуже, но я видела, что живот у нее все еще выпирает. Это заставило меня вспомнить о темнокожем младенце и о том, что миссис сделала с ним и с моей мамой, когда отказалась послать за врачом. В душе у меня поднялась волна горечи и презрения к этой женщине. Причесывая ее, я сжала щетку для волос в кулаке и сильно дернула спутанную прядь.

– Ой! – взвизгнула миссис Дельфина и попыталась выхватить у меня щетку, но я еще крепче стиснула пальцы.

– Извините.

– Смотри поаккуратнее, растяпа! – Она толкнула меня плечом.

Я отложила щетку, собрала волосы в незатейливый валик на затылке и помогла госпоже одеться. Изучив себя в зеркале, миссис Дельфина решила, что вид у нее достаточно приличный, чтобы показаться на людях, и направилась к выходу. Я последовала за ней. Выйдя во двор, хозяйка поманила к себе Снитча и приказала надсмотрщику ударить в колокол.

Я принялась считать: один, два, три, четыре, пять. Пять ударов означает, что с плантации сбежал раб. Заслышав колокол, невольники устремились вверх по холму к большому дому. В считаные минуты двор был полон. Низкое, затянутое рыхлой облачной массой небо нависло над нашими головами. Хозяйка остановилась на верхней ступеньке крыльца и, сложив руки на животе, окинула взглядом собравшихся. Тридцать шесть человек – столько нас осталось после ухода Рейчел, мамы и Эссекса.

– Эссекс Генри сбежал, – объявила миссис Дельфина. – Если кому-либо из вас что-то известно о его исчезновении, сделайте шаг вперед.

Парротт снял шляпу и откашлялся.

– Миссус, он, наверное, уже на пути домой. Возможно, его задержал патруль. Они и меня несколько раз останавливали, пока я вез Рут.

Одно упоминание имени мамы заставило меня прикусить губу, на глаза сами собой навернулись слезы.

– Еще есть идеи?

Снитч сжал рукоять хлыста, висевшего у него на бедре.

– Этой девчонке точно что-то известно, – он кивнул в мою сторону. – Они были неразлучной парочкой. Позвольте забрать ее ненадолго. Уверен, я сумею выбить из нее правду.

– Вы же знаете, мастер Джейкоб запретил бить ее.

– Есть немало других способов развязать ей язык, помимо порки, – фыркнул надсмотрщик.

– Спасибо, мистер Снитч. Кто-нибудь еще желает высказаться?

Ответом было глухое молчание.

– Отлично. – Хозяйка вцепилась обеими руками в балюстраду крыльца. – Значит, еды вы больше не получите до тех пор, пока не вернется Эссекс. Не желаете говорить – дело ваше, но тогда умрете с голоду вместе с вашими тайнами.

Она развернулась на каблуках и ушла в дом, хлопнув дверью.

Потрясенные люди остались стоять во дворе. Лишение еды было жестоким наказанием. Рабы и так жили впроголодь. Даже тех жалких крох, которые тетушка Хоуп отправляла работающим на плантации, было недостаточно, чтобы наесться вдоволь. Постепенно невольники начали расходиться. Я наблюдала, как они спускаются с холма, понуро опустив голову. Многие шли, тяжело шаркая ногами.

Когда я закончила обычные утренние дела по дому, Лавви отправила меня заниматься консервированием овощей и фруктов. Заготовка припасов не входила в мои обязанности, но сейчас эта монотонная работа, не требующая особого напряжения, была как нельзя кстати. На столе в судомойне выстроились корзины с клубникой, черникой, горохом, стручковой фасолью и огурцами. Я тщательно промыла плоды и залила сиропом или рассолом, затем перетаскала бочонки в подвал, где они будут храниться до зимы. В подвале было темно и холодно. Едва дверь захлопнулась за мной, я повалилась на колени и уткнулась лбом в земляной пол. Боль подступила к горлу, а легкие, казалось, отказывались дышать. Рот открылся в беззвучном вопле, я захрипела, а затем из глубины моего существа вырвался крик. Я кричала, выла, стонала и плакала до тех пор, пока внутри не стало пусто. Затем я открыла дверь в коридор, и меня вырвало.

Лежа на тюфяке в чулане подле хозяйской спальни, я чувствовала себя раза в три старше моих семнадцати лет. Впервые за долгое время я уснула почти мгновенно. Мне приснилась мама. Она звала меня, но голос звучал едва слышно. Я всем телом подалась вперед, стараясь разобрать слова. И когда была близка к тому, чтобы расслышать маму, в лицо мне полетели какие-то брызги. Я очнулась и распахнула глаза. Надо мной стояла миссис Дельфина, сжимая в руке пустой ночной горшок. От неожиданности меня бросило в жар: не верилось, что она и правда вылила мне на голову содержимое горшка.

– Это ты помогла ему сбежать!

Хозяйка с размаху пнула меня ногой в бок, но я продолжала лежать в луже мочи, не в силах пошелохнуться.

– Не прикидывайся дурой! Джейкоб вечно хвастался, какая ты умная и сообразительная и как его сестричка научила тебя тому и сему. Считаешь себя особенной? Да Салли просто забавлялась с тобой, как с комнатной собачкой!

Я не могла говорить и лишь отрицательно качнула головой.

– Мне надоело постоянно жить в чужой тени! – рявкнула хозяйка и швырнула горшок об стену. Остатки мочи растеклись по деревянному полу.

Она неистовствовала, выкрикивая всевозможные обвинения, а я лежала в вонючей луже и старалась не дышать. «Только не открывай рот, – мысленно уговаривала я себя, – иначе ее моча окажется у тебя на языке».

Затем я заставила себя подняться. Миссис так долго ругала меня, что я начала тонуть в потоке ее брани.

– Нет, ты не рабыня, ты жалкая шлюха! Такая же, как твоя мать! – заорала миссис Дельфина и занесла руку, намереваясь влепить мне пощечину. Но я схватила ее за запястье и стиснула изо всех сил. Хозяйка выглядела ошеломленной. Это придало мне храбрости.

– Не смейте говорить плохо о моей маме! Она была бы жива, если бы вы послали за доктором. Ее смерть на вашей совести! – заявила я таким уверенным тоном, что это напугало даже меня саму. – И вы больше никогда не поднимете на меня руку!

На пороге чулана появилась Лавви.

– Пойдемте, миссус, я уложу вас в постель, – мягко произнесла экономка.

– Ты видела, как эта девка напала на меня? – взвизгнула миссис Дельфина. – Я прикажу пороть ее до тех пор, пока кожа не слезет. Она еще будет умолять о пощаде. И плевать, что там говорит Джейкоб. Ты пожалеешь, что осмелилась перечить мне!

Лавви взяла под локоть разбушевавшуюся хозяйку, повела по коридору в спальню и плотно затворила дверь. А я сбежала вниз по лестнице, вышла во двор и направилась к кухне.

– Что стряслось? – спросила тетушка Хоуп, зажигая свечу и наполняя водой таз для умывания.

Я смыла с себя отвратительную жижу и рассказала кухарке о том, как меня окатили мочой.

– Почему она так ненавидит меня? Я ведь не сделала ей ничего плохого.

– Ты дочь мастера Джейкоба. И она знает, что хозяин заботится о тебе. Этого более чем достаточно для ненависти.

– Но я ведь не виновата, что он мой отец.

– Белые женщины слишком заняты своими переживаниями и не понимают, что мы не просили о такой милости. Но мы берем то, что предлагает нам жизнь и, как можем, стараемся устроить свою судьбу. Как раз это и делала твоя мама, а теперь то же самое предстоит делать тебе.

Тетушка Хоуп достала из сундука одно из своих платьев. Оно было велико мне, но я с благодарностью переоделась в чистую одежду. Кухарка отрезала кусок оставшегося после ужина пирога и поставила передо мной тарелку. Сладкий пирог и чашка чая помогли мне прийти в себя и немного успокоиться.

– Как ужасно то, что она сделала с невинным младенцем, – пробормотала тетушка Хоуп, вороша тлеющие угли. – Это большой грех. Ей придется отвечать, когда наступит время предстать перед Создателем.

Мы смотрели на разгорающееся в очаге пламя.

– Я не могу вернуться в большой дом. Можно сегодня переночевать у тебя?

– Конечно, детка.

Я соорудила себе постель из старых ковриков и тряпок в углу кухни, и тетушка Хоуп задула свечу.