Онлайн чтение книги Милый, милый, милый Sweetie, sweetie, sweetie
1 - 6

— Брошь — это реликвия покойного барона. Семейное сокровище, передающееся из поколения в поколение.

— Понял.

— Это единственная оставшаяся семейная реликвия. Вы должны хорошо её беречь.

— Хорошо.

Выслушав историю о брошке с леопардом, выполненной из золота и бриллиантов, Юджин кивнул. Теперь, когда ему предстояло жить здесь, забота о семейном сокровище стала его обязанностью.

Более того, если это золото и бриллианты, в критический момент брошь можно обратить в крупную сумму денег. Потерять её было бы настоящей катастрофой — хватило бы, чтобы не спать по ночам от досады.

Последней деталью стала мантия. От западного флигеля, где располагались покои Юджина, до главного замка Хайнскан нужно было пройти изрядное расстояние, а на дворе стояла зима. Роберт набросил ему на плечи мантию с меховой подкладкой, напомнив, что простужаться нельзя ни в коем случае.

— Скоро назначенное время. Пойдёмте.

— Да.

Юджин собрался с духом. Эрцгерцог Ивюлаон не сообщил причину, по которой вызвал его, но нетрудно было догадаться — речь, вероятно, шла о Патрике.

Новость от Людвины о том, что нашёлся подходящий опекун, пришла сегодня утром. Юджин был поражён такой скоростью — меньше суток прошло с момента их разговора. Это означало, что великая герцогиня была абсолютно серьёзна.

После вчерашнего дня Патрик, его сын и невестка ни разу не показались на глаза. Теперь, когда опекун нашёлся, настало время выгнать их окончательно.

Юджин был полон решимости приложить все усилия к тому, чтобы избавиться от мерзких родственников раз и навсегда.

*

Идя по коридору за Робертом, Юджин не мог не удивиться масштабам замка Хайнскан. Западный флигель, где он остановился, сам по себе был достаточно большим и великолепным, чтобы называться особняком. Но он не шёл ни в какое сравнение с главным замком.

Огромные колонны и высокие потолки, широкие окна, а также видимые повсюду скульптуры и картины — всё это напоминало прекрасные европейские дворцы. Он снова осознал, что действительно вселился в роман.

Собравшись с силами, чтобы не оглядываться по сторонам, Юджин шёл, глядя только вперёд, и наконец прибыл к кабинету эрцгерцога Ивюлаона.

Роберт, проводивший его до кабинета, сказал, что будет ждать в коридоре, снял с него мантию и тихо посоветовал:

— Если почувствуете, что падаете в обморок, просто присядьте.

По словам Роберта, Юджин однажды потерял сознание во время неформальной церемонии помолвки при первой встрече с эрцгерцогом Ивюлаоном. К счастью, благодаря тому, что эрцгерцог вовремя подхватил его, удалось предотвратить несчастный случай с падением на пол.

После того случая он встречался с эрцгерцогом впервые. Роберт, напомнив о необходимости быть осторожным, постучал в дверь вместо него и открыл её.

Собравшись с духом и войдя внутрь, Юджин увидел перед собой картину, о которой даже не помышлял.

Он догадывался, что Патрик уже будет здесь. Но то, что того, сидевшего в одиночном кресле, окружали рыцари в мундирах, было неожиданностью.

— Ю, Юджин...

Проигнорировав зов Патрика, взгляд Юджина естественным образом устремился вглубь кабинета. Он встретился глазами с мужчиной, стоявшим перед большим письменным столом в великолепном кабинете, обставленном словно сцена из старого фильма.

Прежде всего впечатление производили его высокий рост и мощное телосложение. Чёрные волосы и серо-чёрные глаза, и чёрная одежда. Невозможно было не узнать, кто этот красавец, полный черноты, за исключением белоснежного лица и алых губ.

Алексис Микель Ивюлаон.

Его внешность в точности соответствовала описанию из романа.

В романе "Там, где прошла звезда" описание внешности Алексиса было довольно лаконичным. Главного героя сравнивали с чёрным волком, а главную героиню говорили, что она похожа на чёрного ястреба. Кроме этого, хотя Юджин точно не помнил деталей, в общих чертах у него были чёрные волосы, глубокий разрез глаз и магическая сила, притягивающая людей.

Только сегодня он понял истинный смысл этих слов. Текст стимулирует воображение, но порой реальность превосходит любые описания. Мужчину невозможно было объяснить простым словом "красивый".

У крупного мужчины было нечто, что можно было бы назвать напором, энергией, аурой — всё это слилось воедино. У Людвины было что-то похожее, но у мужчины это проявлялось ещё сильнее. Казалось, он по-настоящему притягивал взгляд, словно магнитом.

"Невероятно. Словно сияет ореол".

Искренне восхищённый Юджин, немного переведя дух, легко поздоровался.

— Приветствую вас, ваша светлость эрцгерцог.

Вселившийся в фэнтезийный роман Юджин ничего не знал о местных обычаях и этикете. Поэтому спешно учился у Роберта. Среди дворян тоже существовала иерархия. Роберт объяснил, что ему, барону, не нужно кланяться эрцгерцогу, но поздороваться первым он обязан. Приветствие подсказали самое нейтральное.

— Давно не виделись, барон Линбайзен.

У красивого мужчины даже голос был хорош — низкий и властный. Ещё раз восхитившись про себя, Юджин слегка склонил голову и встал в подходящем месте, прикинув расстояние между Патриком и Алексисом.

— Юджин! Эрцгерцог хочет подать на меня в суд, и опекуна тоже... Я... Я... Ух... Кхх...

Патрик, попытавшийся пожаловаться, издал странный звук и резко замолчал. Его побледневшее лицо исказилось.

Вместо Патрика заговорил Алексис.

— Барону Линбайзену сообщили, что опекун определён, господин Патрик.

— Да.

На объяснение Алексиса Юджин слегка кивнул. Сегодня утром от Людвины пришло сообщение об опекуне. Это был сэр Вильгельм из семьи Келдрейк, родного дома Людвины.

Юджин ничего не знал о сэре Вильгельме. Но, согласно объяснению Роберта, поскольку покойная мать Юджина была из боковой ветви семьи Келдрейк, оснований для опекунства было достаточно.

— То, что господин Патрик и его сын с невесткой совершили в замке, я не буду предавать огласке. Но некоторые из дел, совершённых за пределами замка, невозможно замять. Особенно подделка документов — это тяжкое преступление. Господин Патрик, властью, данной мне королём, я приговариваю вас к десяти годам каторжных работ на рудниках. Вы получите официальный суд, но приговор не изменится.

— Ка... Как... Как это возможно?! Это произвол! Произвол! В такой ситуации я не могу выдать нашего Юджина замуж! Маркиз Тейрот был прав! Его величеству королю о бесчинстве эрцгерцога Ивюлаона...

Побледневший как мел Патрик начал кричать и вскочил с места.

Патрик не мог поверить в происходящее. До сих пор это именно он заботился о Юджине — по крайней мере, так он считал. А теперь каторжные работы на рудниках? Это было абсурдом! Единственной мыслью было немедленно связаться с маркизом Тейротом и сорвать эту свадьбу. Он понимал, что это отчаянное сопротивление, но другого выхода не видел.

Но Патрик не успел закончить фразу. По небольшому кивку Алексиса один из рыцарей, окружавших Патрика, шагнул вперёд. Ударенный по затылку Патрик тут же потерял сознание и рухнул.

Юджин потерял дар речи, глядя на то, как рыцарь невозмутимо взвалил Патрика на спину и вынес из кабинета. Честно говоря, когда он попросил Людвину об опекуне, он был полон решимости избавиться от Патрика. Но даже представить не мог, что всё произойдёт так молниеносно и безжалостно.

Отдельно от того, что ситуация с Патриком, которому предстояло работать на руднике целых десять лет, была приятной, Юджин затаил дыхание от зловещей атмосферы, царившей в кабинете. По затылку словно мурашки побежали — смесь страха и трепета.

Не зря эрцгерцога Ивюлаона называли великим дворянином севера. Среди дворян в романе лишь немногие обладали административной и военной властью в своих владениях. Дворян, имевших даже судебную власть, было всего трое — это означало, что они обладали властью, которую не мог игнорировать даже король.

В зависимости от обстоятельств эрцгерцог Ивюлаон мог даже применять право на внесудебную казнь. Эрцгерцог Ивюлаон со скверным характером активно использовал свои права. Хотя в романе из-за этого он был определён как злодей, в любом случае это не было незаконным.

Он снова остро ощутил, что попал в общество с сословной системой. Причём в худшем её проявлении.

— Барон Линбайзен.

— Да.

Смотревший на Алексиса Юджин ответил в полном напряжении. Мужчина холодно сверкнул глазами.

— Как вы только что слышали, господин Патрик приговорён к каторжным работам на рудниках. Кейн и его жена также будут отправлены на рудники как сообщники. У вас нет ничего сказать мне?

— А... Спасибо.

Немного поразмыслив, Юджин быстро нашёл, что нужно сказать. Ему следовало поблагодарить за то, что выгнали мерзких родственников.

Но, несмотря на слова благодарности, Алексис резко нахмурился.

— За что вы благодарите?

Красивый мужчина был хорош даже с искажённым лицом. Но интонация и выражение лица были близки к угрожающей претензии. Юджин не испугался, но вместо этого подумал: "А что не так?"

— За многое. Вы нашли мне хорошего опекуна и отдалили от меня господина Патрика. Если бы вы, ваша светлость, мне не помогли, я бы не смог этого сделать.

— Если это игра, то весьма искусная.

— Что?

Юджин, говоривший искренне, немного растерялся от холодной реакции Алексиса.

С самого начала мужчина был с невыразительным лицом, поэтому было трудно прочесть его эмоции. Но сейчас в его взгляде явно чувствовались негативные эмоции. Точнее — настороженность и глубокое недоверие.

— Барон Линбайзен. Вы действительно потеряли память?

— Что? Да, действительно. Точнее, у меня нет памяти.

Ответив на непонятный вопрос, Юджин спокойно посмотрел на Алексиса и что-то понял. Алексис сомневался в самом факте того, что он потерял память.

"Нет, почему? У меня действительно нет памяти, так что это то же самое, что потерять её".

Ситуация превратилась в противостояние взглядами. Потекло тяжёлое и неловкое молчание, но Юджин спокойно держался, не отводя глаз.

В ситуации, когда атмосфера стала гнетущей, Юджин краем сознания думал о постороннем.

"Уж если призвали как героя, то следовало вселить меня в здоровое и великолепное тело, как у мужчины перед глазами. Младший сын-повеса дворянской семьи — такой титул тоже был бы неплох".

В адрес богов, которые до сих пор ни разу не дали ответа, Юджин мысленно проворчал. Тело Юджина было действительно слабым до невозможности — даже сейчас у него постепенно поднималась температура.

— Странное дело.

После долгого противостояния взглядами Алексис первым пробормотал что-то себе под нос.

— Если говорите себе под нос, я не пойму.

— Я и не говорил, чтобы барон понял.

— А... Да.

Алексис то переходил на вежливую речь, то на фамильярную — делал как хотел, словно проверяя его на прочность.