Онлайн чтение книги Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трех томах. Том 2
31 Соль

№242 [216]Записано в Архангельской губ. AT 1651 A (Соль)   +  485 B* (Сила хмеля). Такая контаминация сюжетных типов встречается в ряде русских сказок о человеке, который разбогател, продав соль в стране, где ее не знали, но в другом национальном фольклорном материале не отмечена. В AT сюжетный тип 1651 A учтен в эстонских, русских, греческих и индийском вариантах. Русских вариантов — 8, белорусских — 1. Обычно в русских сказках силу хмеля испытывает лев, а не великан. Эпизод похищения царевны к сюжету о верном слуге ( AT 516 ), а эпизоды предательства братьев героя и возвращения его с чудесной помощью великана на родину в день свадьбы царевны — к сюжету «Портупей-прапорщик» ( AT 301 Д* ). К словам «дал ему корабль... с бревнами, тесом, досками» (с. 215) Афанасьевым приведен вариант: «дал ему корабль с холстом и сукнами». После слов «корабль нагрузить солью» (с. 215) указан вариант: «и добрался до превеликой горы; смотрит — на этом месте голые люди работают, лопатами гору роют да белые бугры насыпают. «Здравствуйте, добрые люди! Бог на помочь!» — «Спасибо, заезжий человек!» — «Что вы нагишом работаете?» — «Да было и у нас платье, да соль все изъела; ведь мы соль копаем!» — «Хотите, ребята, я вам на одежду холста да сукна дам, а вы мне солью корабль нагрузите?» — «Как не хотеть, родимый!» — «Ну, живей за работу!» Тотчас принялись таскать холсты да сукна, опорожнили корабль и наполнили солью». После слов «купил у него весь товар» (с. 216) приведен вариант: «Пошел Иван к царю бить челом о вольном торге; царь заезжих гостей любил, оставил его у себя пообедать. Сели они за стол; Иван пробует царские кушанья — ни в одном вкусу нет; оттого вкусу нет, что без соли изготовлены, а про соль в том царстве и не слыхивали. После обеда стал Иван купеческий сын просить царя к себе в гости; царь обещался на другой день быть. Иван воротился на корабль и велел своему повару изготовить что ни есть лучший обед. На другой день приезжает царь со свитою; сели обедать, принесли кушанья. Царь ест да облизывается; сроду так вкусно не едал! Спрашивает у Ивана купеческого сына: «Чем ты свои кушанья приправляешь?» — «Да вот этим белым песочком». — «Продай мне твоего песочку». — «Извольте, выше величество; сколько надобно?» — «Да хоть весь корабль!» — «Что ж, это дело хорошее». — «А что возьмешь?» — «Да будем менять бочку на бочку, я вам три бочки моего товару, а вы мне одну бочку серебра, другую золота, а третью самоцветных камней». Царь согласился». После слов «вышел он на землю и пошел по берегу» (с. 217) указан вариант: «Упал Иван купеческий сын в глубь морскую; откуда ни взялась кит-рыба, проглотила его и трое суток в себе держала, а потом харкнула и выбросила его на крутой берег. Очутился Иван в незнакомых местах, встал — встрепенулся и пошел по берегу».

В некоем городе жил-был купец, у него было три сына: первый — Федор, другой — Василий, а третий — Иван-дурак. Жил тот купец богато, на своих кораблях ходил в чужие земли и торговал всякими товарами. В одно время нагрузил он два корабля дорогими товарами и отправил их за́ море с двумя старшими сыновьями. А меньшой сын Иван завсегда ходил по кабакам, по трактирам, и потому отец ничего не доверял ему по торговле; вот как узнал он, что его братья за́ море посланы, тотчас явился к отцу и стал у него проситься в иные земли — себя показать, людей посмотреть да своим умом барыши зашибить. Купец долго не соглашался: «Ты-де все пропьешь и головы домой не привезешь!» — да, видя неотступную его просьбу, дал ему корабль с самым дешевым грузом: с бревнами, тесом и досками.

Собрался Иван в путь-дорогу, отвалил от берега и скоро нагнал своих братьев; плывут они вместе по синему морю день, другой и третий, а на четвертый поднялись сильные ветры и забросили Иванов корабль в дальнее место, к одному неведомому острову. «Ну, ребята, — закричал Иван корабельным работникам, — приворачивайте к берегу». Пристали к берегу, он вылез на остров, приказал себя дожидаться, а сам пошел по тропинке; шел-шел и добрался до превеликой горы, смотрит — в той горе ни песок, ни камень, а чистая русская соль. Вернулся назад к берегу, приказал работникам все бревна и доски в воду покидать, а корабль нагрузить солью. Как скоро это сделано было, отвалил Иван от острова и поплыл дальше.

Долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли — приплыл корабль к большому богатому городу, остановился в пристани и якорь бросил. Иван купеческий сын сошел в город и отправился к тамошнему царю бить челом, чтобы позволил ему торговать по вольной цене; а для показу понес узелок своего товару — русской соли. Тотчас доложили про его приход государю; царь его позвал и спрашивает: «Говори, в чем дело — какая нужда?» — «Так и этак, ваше величество! Позволь мне торговать в твоем городе по вольной цене». — «А каким товаром торги ведешь?» — «Русской солью, ваше величество!» А царь про соль и не слыхивал: во всем его царстве без соли ели. Удивился он, что́ такой за новый, небывалый товар? «А ну, — говорит, — покажь!» Иван купеческий сын развернул платок; царь взглянул и подумал про себя: «Да это просто-напросто белый песок!» И говорит Ивану с усмешкою: «Ну, брат, этого добра у нас и без денег дают!»

Вышел Иван из царских палат весьма печален, и вздумалось ему: «Дай пойду в царскую кухню да посмотрю, как там повара кушанья готовят — какую они соль кладут?» Пришел на кухню, попросился отдохнуть маленько, сел на стул и приглядывается. Повара то и дело взад-вперед бегают: кто варит, кто жарит, кто льет, а кто на чумичке вшей бьет. Видит Иван купеческий сын, что повара и не думают солить кушанья; улучил минутку, как они все из кухни повыбрались, взял да и всыпал соли, сколько надобно, во все ествы и приправы. Наступило время обед подавать; принесли первое кушанье. Царь отведал, и оно ему так вкусно показалося, как никогда прежде; подали другое кушанье — это еще больше понравилось.

Призвал царь поваров и говорит им: «Сколько лет я царствую, а никогда так вкусно вы не готовили. Как вы это сделали?» Отвечают повара: «Ваше величество! Мы готовили по-старому, ничего нового не прибавляли; а сидит на кухне тот купец, что приходил вольного торгу просить: уж не он ли подложил чего?» — «Позвать его сюда!» Привели Ивана купеческого сына к царю на допрос; он пал на колени и стал просить прощения: «Виноват, царь-государь! Я русскою солью все ествы и приправы сдобрил; так-де в нашей стороне водится». — «А почем соль продаешь?» Иван смекнул, что дело на лад идет, и отвечал: «Да не очень дорого: за две меры соли — мера серебра да мера золота». Царь согласился на эту цену и купил у него весь товар.

Иван насыпал полон корабль серебром да золотом и стал дожидаться попутного ветра; а у того царя была дочь — прекрасная царевна, захотелось ей посмотреть на русский корабль, и просится она у своего родителя на корабельную пристань. Царь отпустил ее. Вот она взяла с собой нянюшек, мамушек и красных девушек и поехала русский корабль смотреть. Иван купеческий сын стал ей показывать, как и что называется: где паруса, где снасти, где нос, где корма, и завел ее в каюту; а работникам приказал — живо якоря отсечь, паруса поднять и в море выходить. И как было им большое поветрие, то они скоро убежали от того города на далекое расстоянье. Царевна вышла на пулубу, глянула — кругом море, и заплакала. Иван купеческий сын начал ее утешать, уговаривать, от слез останавливать; и как он собою красавец был, то царевна скоро улыбнулась и перестала печалиться.

Долго ли, коротко ли плыл Иван с царевною по́ морю; нагоняют его старшие братья, узнали про его удаль и счастье и крепко позавидовали; пришли к нему на корабль, схватили его за руки и бросили в море; а после кинули промеж себя жребий и поделились так: большой брат взял царевну, а середний — корабль с серебром и золотом. И случись на ту пору, как сбросили Ивана с корабля, плавало вблизи одно из тех бревен, которые он сам же покидал в море. Иван ухватился за то бревно и долго носился с ним по морским глубинам; наконец прибило его к неведомому острову.

Вышел он на землю и пошел по берегу — попадается ему навстречу великан с огромными усами, на усах вачеги[217]Суконные или шерстяные рукавицы, обшитые сверху кожей. висят — после дождя сушит. «Что тебе здесь надобно?» — спрашивает великан. Иван рассказал ему все, что случилося. «Хочешь, я тебя домой отнесу; завтра твой старший брат на царевне женится; садись-ка ко мне на спину». Взял его, посадил на спину и побежал через море; тут у Ивана с головы шапка упала. «Ах, — говорит, — ведь я шапку сронил!» — «Ну, брат, далеко твоя шапка — верст с пятьсот назади осталась», — отвечал великан; принес его на родину, спустил наземь и говорит: «Смотри же, никому не хвались, что ты на мне верхом ездил; а похвалишься — раздавлю тебя!» Иван купеческий сын обещал не хвалиться, поблагодарил великана и пошел домой.

Приходит, а уж там все за свадебным столом сидят, собираются в церковь ехать. Как увидала его прекрасная царевна, тотчас выскочила из-за стола, бросилась на шею. «Вот, — говорит, — мой жених, а не тот, что за столом сидит!» — «Что такое?» — спрашивает отец; Иван ему рассказал про все, как он солью торговал, как царевну увез и как старшие братья его в море спихнули. Отец рассердился на больших сыновей, согнал их со двора долой, а Ивана обвенчал на царевне. Начался у них веселый пир; на пиру гости подпили и стали хвастаться; кто силою, кто богатством, кто молодой женою. А Иван сидел-сидел да спьяна и сам похвастался: «Это что за похвальбы! Вот я так могу похвалиться: на великане через все море верхом проехал!» Только вымолвил — в ту же минуту является у ворот великан: «А, Иван купеческий сын, я тебе приказывал не хвалиться мною, а ты что сделал?» — «Прости меня! — молит Иван купеческий сын. — То не я хвалился, то хмель хвалился». — «А ну, покажи: какой-такой хмель?»

Иван приказал привезть сороковую бочку вина да сороковую бочку пива; великан выпил и вино и пиво, опьянел и пошел все, что ни попалось под руку, ломать и крушить; много доброго натворил: сады повалял, хоромы разметал! После и сам свалился и спал без просыпу трое суток; а как пробудился, стали ему показывать, сколько он бед наделал; великан страх как удивился и говорит: «Ну, Иван купеческий сын, узнал я, каков хмель; хвались же ты мною отныне и до́ веку».