Онлайн чтение книги Последнее дело Дрюри Лейна
Глава IV. ЮНЫЙ МИСТЕР РОУ

Британик-музей занимал узкое четырехэтажное здание, втиснутое между двумя жилыми домами на углу Пятой авеню и Шестьдесят пятой улицы. Высокая бронзовая дверь музея была обращена к зеленому массиву Центрального парка.

Тэммы поднялись на широкую каменную ступень и подошли к двери. Ее литой бронзовый орнамент окружал рельефную голову Шекспира, смотревшую холодно и негостеприимно. Впечатление это еще усиливалось табличкой, висевшей на огромной массивной ручке и сообщавшей без всяких двусмысленностей, что музей «закрыт на ремонт».

Но это не могло остановить такого человека, как Тэмм. Он постучал кулаком по литой бронзе.

– Что ты делаешь? – ужаснулась Пэт. – Ты бьешь Шекспира!

Однако и это не остановило инспектора. Он даже удвоил свои усилия, колотя по носу эвонского барда. Раздался скрип отодвигаемых засовов, и в приоткрывшуюся дверь просунулась голова старика, похожего на колдуна из детской сказки.

– Что стучите? – прошамкал он. – Читать не умеете?

– Отойди-ка в сторонку, братец, – сказал инспектор. – Мы торопимся.

– Что надо? – спросил колдун.

– Войти, конечно.

– Закрыто для посетителей. Ремонт.

И дверь снова заскрипела, надвигаясь на Тэммов.

– Стой! – заревел инспектор. – Полиция! Понял? Но дверь щелкнула и закрылась. Наступила тишина.

– Старый болван! – кипятился инспектор. – Я сломаю сейчас эту проклятую дверь.

Пэтэнс еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться.

– Возмездие, отец, – сказала она. – Нельзя безнаказанно прикасаться к носу бессмертных. Да ты не злись – у меня есть идея.

– Какая еще идея?

– А разве у нас нет друга во вражеском лагере? Забыл?

– О ком? – удивился инспектор.

– О старом Дрюри. Ведь он один из патронов музея. Уверена, что его звонок немедленно откроет двери Сезама.

Вся нерастраченная ярость Тэмма сразу улетучилась.

– Ты права, Пэтти, умница моя…

Они нашли телефон-автомат в аптеке поблизости, и Тэмм соединился с виллой «Гамлет» в Верхнем Вестчестере.

– Алло, Тэмм говорит…

В ответ послышался старческий голос Квоси, состоявшего при особе Лейна уже более сорока лет. Бывший театральный гример выдающегося мастера сцены, он всегда соединял эту обязанность с ролью друга и наперсника, а когда Лейн оставил театр, Квоси последовал за ним в его артистическое уединение.

– Где Лейн?

– Мистер Дрюри у себя в кабинете, инспектор. Работает.

– Я бы не хотел отрывать его, но у меня к нему неотложная просьба.

Квоси умолк, и Тэмм услышал приглушенный разговор. Глухота старого актера не замечалась при встрече с ним, когда он легко читал по губам слова своего собеседника и не ошибался в ответах. Но в телефонных разговорах ему приходилось прибегать к помощи Квоси, становившегося в таких случаях его ухом.

– Мистер Дрюри спрашивает, не связано ли это с каким-нибудь делом? – снова заговорил Квоси.

– Да-да, – сказал инспектор. – Передайте ему, что мы пытаемся разобраться в одной довольно таинственной истории и для этого обязательно надо попасть в Британик-музей. А он закрыт на ремонт. Не может ли мистер Лейн помочь нам?

Наступило молчание, а затем послышался голос самого Лейна. Это был мягкий, гибкий, богатый интонациями, очень приятный голос. Старость не отняла у него ни силы, ни звучности.

– Алло, инспектор. Для разнообразия вам придется только слушать. Я, как обычно, во власти монолога. Надеюсь, Пэтэнс здорова? Не пытайтесь отвечать – ваши слова, дружище, не будут услышаны. Значит, новое ваше дело связано с Британик-музеем? Просто не могу себе представить ничего загадочного под крышей этого почтенного заведения. Войти вы, конечно, войдете. Я сейчас же позвоню милейшему доктору Чоуту – он сам вас встретит. Вы, наверное, где-нибудь поблизости от музея? Поэтому ждите спокойно – Сезам немедленно откроется. Словом, жму руку, инспектор. И жду, когда вы с Пэтэнс навестите меня в моей шекспировской резиденции.

– До свидания, старый друг, – растроганно произнес Тэмм, забыв, что на другом конце провода его не услышат.

Когда они вернулись к бронзовой двери музея, лицо Шекспира уже не казалось таким суровым и негостеприимным. Да и самая дверь была приоткрыта, а на пороге стоял высокий пожилой человек с холеной бородкой, очень элегантный и любезный.

– Инспектор Тэмм? – осведомился он, пожимая руку инспектора. – Я Алонзо Чоут. А это мисс Тэмм? Я хорошо помню ваше последнее посещение, когда вы навестили нас вместе с мистером Лейном. Весьма огорчен поведением Берча. Уверяю вас, в следующий раз он будет любезнее. Не правда ли, Берч?

Колдовской старик, стоявший позади Чоута, пробормотал что-то невразумительное.

– Не виню его, – раскланялся инспектор. – Приказ есть приказ. Вам, очевидно, позвонил мистер Лейн?

– Да, я только что разговаривал с Квоси. Не обращайте внимания на беспорядок, мисс Тэмм. Мы меняем сейчас всю экспозицию. Ремонт солидный и долгий, нечто вроде генеральной уборки. Входите, пожалуйста.

Они прошли через мраморный вестибюль в маленькую приемную, в которой все дышало масляной краской. Мебель была сдвинута на середину комнаты и покрыта грубой парусиной. У стен на подмостках маляры разделывали карниз. В глубоких нишах на пьедесталах стояли бюсты современников Шекспира и глядели на окружающую разруху равнодушными, невидящими глазами.

– Не могу сказать, чтобы мне очень нравились эти позолоченные лилии на карнизе, – заметила Пэтэнс, сморщив свой маленький носик, – стоило ли из-за этого тревожить уединение Бен Джонсона и Марло?

– Вполне с вами согласен! – воскликнул хранитель музея, – но один из наших попечителей решительно настаивает на модернизации внешней отделки. Мне, к сожалению, удалось отстоять только шекспировский зал, единственный, где не будет модернистских росписей.

Он вздохнул и добавил:

– Пройдемте ко мне в кабинет. Слава Всевышнему – ничья кисть его не коснулась.

Стены кабинета, обшитые дубовыми панелями, действительно не нуждались в услугах малярного цеха. Высокие книжные шкафы были доверху заставлены книгами. Одну из них только что вынул молодой человек, обернувшийся при входе Тэммов. Он вопросительно и с интересом взглянул на Пэтэнс и уже не отводил от нее взгляда.

– Познакомьтесь, Роу, – обратился к нему доктор Чоут, – это друзья Дрюри Лейна.

Молодой человек снял очки и улыбнулся. По внешности он напоминал атлета.

– Гордон Роу, – представил его инспектор. – Один из преданнейших неофитов музея.

Молодой человек вежливо пожал руку инспектору, но смотрел только па Пэтэнс.

– Тэмм… – повторил он и поморщился. – Не нравится мне это имя. Что-то, впрочем, я о вас слышал, инспектор.

– Благодарю вас, – сухо сказал инспектор. – Не собираюсь вас беспокоить. Может быть, доктор, мы оставим этого молодого человека наедине с десятицентовым романом?

– Отец! – укоризненно воскликнула Пэтэнс. – Не обращайте внимания, мистер Роу. Папа просто отвечает на шутку шуткой.

Молодой человек даже не взглянул на инспектора. Он смотрел на Пэтэнс.

– Значит, моя фамилия вам не нравится, – улыбнулась она. – А какую бы вы мне дали?

– Милая, – нежно сказал Роу.

– Пэтэнс Милая?

– Нет, просто милая.

– Послушайте, вы… – грозно сказал инспектор.

– Присаживайтесь, господа, – вмешался доктор Чоут. – Ведите себя прилично, Роу. Мисс Тэмм, прошу вас.

Все сели, кроме Роу, который продолжал упорно смотреть на Пэт.

– Это еще долгая история – я имею в виду маляров, – кашлянул доктор Чоут. – Они даже не принимались за верхние этажи.

– У нас к вам дело, мистер Чоут… – начал было инспектор, но хранитель музея, казалось, не слышал.

– Уборка не коснется меня, господа. Я ухожу в отставку. Пятнадцать лет жизни отдал музею – пора подумать и о себе. Куплю коттедж где-нибудь в Коннектикуте, зароюсь в книги…

– Жаль, – сказала Пэтэнс. – Музею будет не хватать вас. Когда же вы уходите?

– Еще не знаю точно. Жду нового хранителя музея. Он приезжает сегодня из Англии пароходом. Начнет работать, осмотрится – тогда, вероятно, я и уйду.

– Из Англии? – удивилась Пэтэнс. – Я думала, что Англия посылает нам только картины и книги. Очевидно, ваш заместитель известный ученый?

– У него неплохая репутация за границей, – сказал Чоут, – не могу сказать, чтобы очень выдающаяся, но… Он был директором небольшого музея в Лондоне. Хэмнет Седлар. Не слыхали?

– Настоящий английский ростбиф, – сказал Роу.

– Не острите, Роу, – поморщился Чоут. – Седлар приглашен лично председателем совета директоров. Такой человек, как Джеймс Ит, едва ли ошибается в выборе. Да и рекомендация у Седлара очень солидная. Его рекомендует сэр Джон Хэмфри-Бонд, один из самых крупных коллекционеров и знатоков уникумов елизаветинской Англии.

– Я много лет провела в Англии, – сказала Пэт.

– Счастливая Англия, – вырвалось у Роу.

– И у меня создалось впечатление, – продолжала Пэт, не обращая внимания на возглас молодого человека, – что культурные англичане не очень доверяют нашей учености, Очевидно, мистеру Седлару было предложено нечто очень существенное, что побудило его сменить лондонский музей на нью-йоркский.

Доктор Чоут отрицательно покачал головой.

– Нет, мисс Тэмм. Финансовое положение нашего музея не позволило предложить ему даже столько, сколько он получал в Лондоне. Но он, тем не менее, с энтузиазмом принял предложение. Очевидно, он, как и мы, грешные, человек непрактичный.

– Мало похоже на англичанина, – усмехнулась Пэт. – Насколько я знаю…

– Хватит, Пэтти, – перебил ее инспектор, – не будем отнимать времени у доктора Чоута. Все это не имеет отношения к нашему делу.

– Да один взгляд вашей дочери, инспектор, – это живая вода для такой старой окаменелости, – воскликнул весело Роу, но инспектор не обратил на него никакого внимания.

– Мы пришли по поводу Донохью, – сказал он строго.

– Донохью? – удивился хранитель музея. – А что случилось с Донохью?

– Неужели не знаете? – в свою очередь, удивился Тэмм. – Ведь он бесследно исчез.

– Не понимаю, – сказал доктор Чоут, – вы говорите о нашем вахтере?

– Конечно. Он же не вышел на работу сегодня.

– Я знаю. Но не придал этому значения. Мало ли что могло случиться. Да и музей закрыт.

– Донохью исчез вчера во время посещения музея экскурсией учителей из Индианы, – хмуро произнес инспектор, понимая, что ничего интересного он сейчас не узнает. – С тех пор не появлялся ни в музее, ни дома.

Чоут не проявил особенного беспокойства.

– Странно, – сказал он, – мне эта экскурсия показалась вполне безобидной. Я сам водил их по залам…

– Не помните, сколько их было?

– Не помню. Не считал.

– А не заметили среди них человека с пышными седыми усами? Держался отдельно от других, ни о чем не спрашивал… У него была ярко-синяя шляпа… – Пэтэнс старалась придать своему описанию больше картинности. – Не припоминаете?

– Нет, не заметил, мисс Тэмм. Я не замечаю половины того, что меня окружает.

– А я видел, – сказал Роу, – но, к сожалению, только мельком.

– Тем хуже, – отозвался инспектор и снова обратился к хранителю музея: – У нас есть основания подозревать, что исчезновение Донохью связано с этим субъектом.

Роу искренне рассмеялся.

– Смешно, право. Интриги в нашем музее. Чудеса! Впрочем, это похоже на Донохью. Ирландцы всегда очень романтичны.

– Вы думаете, что он заметил что-нибудь странное в поведении этого человека и последовал за ним? – задумчиво спросил доктор Чоут.

– Возможно.

– Насколько я знаю Донохью, он сумеет постоять за себя.

– Тогда где же он? – спросил инспектор.

Доктор Чоут пожал плечами: было совершенно очевидно, что он все это считает пустяком.

– Может быть, воспользуетесь случаем и посмотрите наши богатства? – обратился он к Пэтэнс. – Мы получили кое-что новенькое. Крупный дар Самюэля Сэксона. Он умер недавно и оставил нам несколько раритетов из своей коллекции. Они хранятся в особом зале – мы назвали его залом Сэксона – в честь покойного.

– С большим удовольствием, – обрадовалась Пэт, искоса взглянув на отца.

Ничего не сказав, тот хмуро последовал за ней.

– Вы ничего не имеете против того, что я иду с вами рядом? – обратился к Пэт юный мистер Роу.

– Вы довольно назойливый молодой человек, – шепотом ответила Пэтэнс.

Пройдя через читальный зал, они наконец достигли цели.

– Вот и зал Сэксона, – сказал доктор Чоут, – по совести говоря, у мистера Роу здесь больше прав, чем у меня, быть вашим гидом.

Пэтэнс вопросительно подняла брови.

– Я занимался в библиотеке покойного миллионера, – пояснил Роу. – Отказав часть своей коллекции Британик-музею, он поставил условие, чтобы за судьбой его дара проследил я. Для меня это большая удача. Я работаю сейчас над шекспировской темой, и все материалы у меня под рукой.

Небольшой зал был недавно отремонтирован – об этом говорил легкий запах политуры, которым освежали витрины и стеллажи. Здесь было около тысячи книг, стоявших на открытых полках. Наиболее ценные хранились в особых витринах, защищенные толстыми зеркальными стеклами.

– Вы найдете здесь редчайшие издания, – пояснил доктор Чоут, – их еще не видели посетители. Коллекция была получена после закрытия музея на ремонт. А вот этот экземпляр…

– Постойте, – перебил его Тэмм, – что это с витриной?

Чоут и Роу бросились к витрине, находящейся посреди комнаты. У Пэтэнс перехватило дыхание.

Стекло в витрине было разбито, лишь несколько осколков торчало по краям рамы.