Если мне бы сказали, что за это меня завтра казнят - я все равно бы на нее смотрел.
Он был из тех впечатлительных людей, которые краснеют до слез от чужой неловкости.
Неужели я жила эти три года без тебя и было чем жить и для чего жить?
Иногда эти русские говорят очень дельные вещи. Не оттого ли, что зимой вообще лучше думается?
— ... Вы как, любите Россию?
— Очень.
— То-то же. Россию надо любить. Без нашей эмигрантской любви России — крышка. Там ее никто не любит.
Они говорили мало, говорить было слишком темно.
Стабильность — это главное. Все блуждания хороши лишь до поры до времени.
Секрет всякого образования заключается в терпении; и любопытство - это не то же самое, что жажда знаний.
Относительно бесцветности жизни замечу, что большинство из нас добивается этого качества без особых хлопот.
Отнюдь не каждая женщина достойна того, чтобы мужчина с ней боролся.
В мире хватает зла. От этого никуда не деться. Но это не значит, что со злом ничего нельзя поделать. Ведь не откажешься ты от жизни только потому, что в ней есть страшное, или потому, что порой тебе бывает больно.
Право же, диву даешься, насколько изобретательны люди в деле уничтожения себе подобных, и почти все поды их творчества можно свободно купить.
Совершенство не улучшить - на то оно и совершенство.
Неужели человек все время должен подвергаться риску только по велению долга или из самопожертвования, и никогда — из прихоти, страсти или просто из желания померяться силами с судьбой?
Ни по событиям одной ночи, ни даже по всей жизни нельзя судить об истинной сущности человека.
Я так мерзко обожаю её!
Жизнь — серия комических номеров.
Психоаналисты манили меня псевдоосвобождением от либидобелиберды.
Меня тошнит от мальчиков и скандальчиков.
Он разбил моё сердце, ты всего лишь разбил мою жизнь.
О, дайте мне хоть разок посентиментальничать. Я так устал быть циником!
Я в достаточной мере горд тем, что знаю кое-что, чтобы скромно признаться, что не знаю всего.
Перемена обстановки - традиционное заблуждение, на которое возлагают надежды обреченная любовь и неизлечимая чахотка
Когда вернулся, дом был еще безлолитен.
Пунктуальность — для тех, кому нечего делать.
Быстрая реакция не всегда одно и то же, что реакция разумная.
Великие замыслы и апокалиптические планы — все это прекрасно, но все это имеет одно преимущество: это не относится к кому лично.
Мы живем в опасном мире. К нему либо адаптируешься, либо нет — и в последнем случае умираешь. Жить за счет других значит паразитировать.
Весь мир — песок, а люди в нем страусы.
Нигде не найти столько стен, сколько в большом городе, а стены не дают вам видеть предметы и события. Они помогают делать вещи менее реальными.
Стоит событию отойти в историю, как оно становится все менее ясным и все более туманным. Умение воссоздать из разноречивых свидетельских показаний более-менее достоверную картину ближе к искусству, чем к науке.
Милые клетки. Пространства между ними нет. Зелени никакой. Места вроде этого превращают человека в полевку. Он возвращается с работы и шмыгает в норку. И остается там до тех пор, пока ему не приходится выползать на работу, на которую он не может не ходить, потому что ему надо выплачивать кредит за эту мышиную норку.
Так уж устроены люди, что в момент, когда жизнь вот-вот готова оборваться самым что есть неприятным образом, они редко являют собой образцы рационального и творческого мышления. Рассудок рассудком, а у тела свои собственные представления о логике выживания, и сводятся они как правило к двум: «порвать угрозу в клочки» или «задать стрекача». Разумные мысли в процессе принятия решения участия не принимают — все решают инстинкты.
Добро не обязательно происходит только в результате божественного вмешательства.
Каждому из нас отпущена строго определенная мера сострадания. И если мы будем растрачивать нашу заботу на каждую бродячую кошку, мы никогда не дойдем до сути вещей.
– Эти московские портные – нечто невообразимое. Оденут тебя как какого-нибудь паршивого кладбищенского сторожа.
Предательство, в сущности, дело привычки
Должен же существовать образец, если существует корявая копия.
Тогда Цинциннат брал себя в руки и, прижав к груди, относил в безопасное место.
В мире нет ни одного человека, говорящего на моем языке; или короче: ни одного человека, говорящего; или еще короче: ни одного человека.
Раздалась зябкая музыка, и кто-то прикрыл дверь, чтобы музыка не простудилась.
Просто не было взрослых слов для его детских впечатлений.
Лужиным он занимался только поскольку это был феномен, - явление странное, несколько уродливое, но обаятельное, как кривые ноги таксы.
Он продолжал молчать, и она замолчала тоже, и стала рыться в сумке, мучительно ища в ней тему для разговора...
Я понял, что единственное счастье в этом мире, это наблюдать, соглядатальствовать, во все глаза смотреть на себя, на других, не делать никаких выводов, — просто глазеть.
От солнца волосы посветлели, лицо потемнело, - он казался негативом самого себя.
Они между собой всегда говорили по-русски, и это постоянно сердило дядю Генриха, знавшего только одно русское слово “ничего”, которое почему-то мерещилось ему символом славянского фатализма.
Кроме всего, он был отличным сквернословом, - одним из тех, которые привяжутся к рифмочке и повторяют ее без конца, любят уютные матюжки, ласкательную физиологию и обрывки каких-то анонимных стихов, приписываемых Лермонтову.
Боль — это часть жизни. Иногда значительная, иногда не очень — но в любом случае, это часть большой мозаики, мелодии, игры. Боль делает две вещи: она учит тебя, говорит тебе, что ты жив. Потом она проходит, оставив тебя изменившимся. Иногда она делает тебя мудрее. Иногда она делает тебя сильнее. Так или иначе, боль оставляет отметину, и все важное, что случается с тобой в жизни, в той или иной степени связано с ней.
1..133..149Люди обыкновенно боятся боли, поскольку забывают одну очень важную вещь: боль — признак жизни. Не больно только мертвым.