Воображение - достойная замена опыту.
— Главное — быть счастливым, — сказал он, — Несмотря ни на что. Вот попробуй. У тебя получится. Потом будет всё легче и легче. Независимо от обстоятельств жизни. Ты не поверишь, как это здорово. Принимай всё, и тогда трагедии уходят. Или светлеют. И ты остаешься в мире, где всё легко.
Но почему? Разве я совершил преступление против природы, когда моя собственная природа таким образом обрела покой и счастье? Если я был таким, каким был, то виной тому моя кровь, а не я. Кто вырастил крапиву в моем саду? Не я. Она росла там сама по себе со времен моего детства. Я начал чувствовать её кровожадные укусы задолго до того, как понял, к чему это приведет. Разве я виноват в том, что, когда пытался обуздать свою страсть, чаша весов с разумом оказалась слишком легкой, чтобы уравновесить чувственность? Моя ли вина, что я не смог успокоить свои бушующие чувства? Судьба, словно Яго, ясно дала понять, что если я хочу обречь себя на муки ада, то могу сделать это более изящно, нежели утопиться. Я подчинился судьбе и перехитрил свое счастье.
Букет венчальный на могиле едва увянуть бы успел.
Но ночь прошла, рассвело, и с первыми лучами солнца я понял, что по-прежнему бездарен.
Ты можешь прожить долгую жизнь и даже отойти в лучшие миры, так и не узнав, кто ты – подлец или герой.
– Где ваша коммуникабельность?
– Я катапультировался.
– Что это означает? – все так же лихорадочно, но весело она посмотрела на него.
– Нажимаю на кнопку, и меня выстреливает. Потом раскрывается парашют, и я мягко приземляюсь в другом мире, где и слыхом не слыхали о каких-то моих… неполадках на борту.
– А самолет?
– А самолет летит дальше.
Он давно уже знал, что зло в человеке осознает себя.
Недавно у нее был день рождения, ей исполнилось тринадцать, и с тех пор она полагала, что сарказм — высшее проявление изощренного ума.
Дом там, где находится твоя семья.
Умному и неудача впрок.
Некоторые люди, когда им грустно, не любят расспросов; иногда они сами все выкладывают, а бывает, молчат месяцами.
Мы все в одной лодке, и эта лодка течет.
Иногда жизненные обстоятельства не оставляют нам выбора, вынуждая делать то, что нам, возможно, не по душе.
Папам полагается строгость. И неважно, кто они, зеленщики, учителя, повара или коменданты.
... пусть каждый думает что хочет, а другой уважает его точку зрения.
Странно, но стоит откусить от пирога разочек, как незаметно для себя откусываешь снова, а потом опять и опять, и очень скоро от пирога остаются жалкие крохи.
— Значит, — продолжал я, начиная сердиться, — по вашему мнению, никогда не следует…
— …вкладывать капитал в друзей? — подхватил Уэммик. — Конечно, не следует. Разве только если человек хочет избавиться от друга, а тогда надо еще подумать, какого капитала не жаль, чтобы от него избавиться.
И я люблю тебя до самой луны. До самой-самой луны... и обратно.
Слава — товар невыгодный. Стоит дорого, сохраняется плохо.
Созерцая это жуткое воскрешение, совершаемое голосом одного единственного человека, мы проникаемся жалостью к той крохе, которая нам предоставлена в безыменной бесконечности, общей всем сферам, проникаемся жалостью к этой минуте жизни, которую мы именуем время. Как бы погребенные под обломками стольких вселенных, мы вопрошаем себя: к чему наша слава, наша ненависть, наша любовь? Если нам суждено стать в будущем неосязаемой точкой, стоит ли принимать на себя бремя бытия?
Богатство скоро наскучит тебе, поверь: ты заметишь, что оно лишает тебя возможности стать выдающимся человеком. Колебался ли когда-нибудь художник между бедностью богатых и богатством бедняков!
Отдаваться всю жизнь ненавистному существу, воспитывать детей, которые вас бросят, говорить им «спасибо», когда они ранят вас в сердце, — вот добродетели, которые вы предписываете женщине; и вдобавок, чтобы вознаградить ее за самоотречение, вы налагаете на нее бремя страданий, стараясь ее обольстить; если она устоит, вы ее скомпрометируете. Веселая жизнь! Лучше уж не терять своей свободы, любить тех, кто нравится, и умереть молодой.
Надо быть очень несчастным, чтобы возбудить жалость, очень слабым, чтобы вызвать симпатию, очень мрачным с виду, чтобы дрогнули сердца в этой зале, где скорбь всегда молчалива, где горе весело и отчаяние благопристойно.
Теперь ты понимаешь, почему на Востоке так любят чай. Помнишь, я рассказывал про эту книгу: первый глоток - радость, второй - счастье, третий - спокойствие, четвертый - безумие, пятый - экстаз.
Секрет в том, что это как дзен. Пляши, как пляшется. Проще простого, на самом деле проще, чем ходить по ровной земле, нет монотонности. С каждым шагом возникают забавные маленькие трудности, их разрешаешь без сомнений, раз - и ты уже на следующем камне, который ты выбрал просто так, без особых причин. Как дзен.
Так бывает в лесах, они всегда кажутся знакомыми, давно забытыми, как лицо давно умершего родственника, как давний сон, как принесенный волнами обрывок полузабытой песни, и больше всего - как золотые вечности прошедшего детства или прошлой жизни, всего живущего и умирающего, миллион лет назад вот так же щемило сердце, и облака, проплывая над головой, подтверждают это чувство своей одинокой знакомостью.
Равнодушие - это и есть буддизм!
Ведь лишь через форму мы можем познать пустоту.
В мире не существует ничего, кроме самого сознания, а потому все возможно, в том числе и преодоление страдания.
Твори благо, не думая о благотворительности, ибо благотворительность, в конце концов, всего лишь слово.
Прихожу я на буддистскую лекцию, а там все пьют сакэ из чайных чашек! Всэе эти сумасшедшие японские святые!
... вещи - лишь пустые расположения чего-то, что кажется существующим в пространстве, нет ни большого, ни малого, ни близкого, ни далекого, ни истинного, ни ложного, одни только призраки, просто призраки, и все.
А тебе бы понравилось целыми днями сидеть на цепи и выть, как собака?
Дхарму потерять нельзя, ничего нельзя потерять на хорошо протоптанной тропе.
При виде меня он радостно заскулил. Я спустил его с цепи, он взвизгнул и заскакал вокруг, и вбежал со мною в дом, где на теплой кухне я обнял мать и сестру, и муж сестры вышел из гостиной, приветствуя меня, и племянник, малыш Лу, и я был снова дома.
Сострадание - сердце буддизма.
Проснувшись в понедельник утром, я выглянул в окно и увидел, как озабоченные молодые люди спешат на службу в свои страховые конторы, в надежде когда-нибудь стать большими Гарри Трумэнами.
Лучше спать в неудобной постели свободным, чем в удобной постели несвободным.
Мне внезапно стало ясно, что я никого не должен учить тому, что понял сам.
... пойми ты, ведь жизнь - только сон, расслабься и радуйся Богу, Бог - это ты, дуреха!
Веселье - не самое главное в жизни. Иногда, знаешь ли, приходится выполнять некоторые обязанности.
В этом мире жить невозможно, но больше негде.
... усердствовать, работать над собой, и чтоб ничего не вышло, чтобы понять... понять, что мое тело и все остальное становится старым, больным и уставшим...
... бродяги Дхармы, они не подписываются под общим требованием потреблять продукты и тем самым трудиться ради права потреблять, на хрена им все это говно, холодильники, телевизоры, машины, по крайней мере новые шикарные машины, все эти шампуни, дезодоранты, дрянь вся эта, которая все равно через неделю окажется на помойке, на хрена вся эта система порабощения: трудись, производи, потребляй, трудись, производи, потребляй...
Не делай окончательных заключений ни о реальности существования, ни о нереальности существования.
... я всю жизнь был беден и к некоторым вещам никогда не привыкну.
Достигнув вершины, продолжай восхождение.
Неужели ты не понимаешь, какая великая привилегия - делать подарки. - Он дарил как-то очень славно, без помпы и рождественской торжественности, почти грустно, и зачастую это были вещи старые, но трогательные своей полезностью и легкой печалью дарения.
1..105..149Посмотри в пустоту - она станет еще неподвижнее.