Моральных устоев не существует. Только одно — сумеет ли моё насилие победить ваше?
— Вы не замечали что-нибудь необычное?
— Это психиатрическая больница, маршал. Для преступников. У нас тут с обычным туговато.
То, во что ты веришь, навсегда становится твоей реальностью.
- А вас, наверно, пошвыряло по свету.
- И не говорите. Посмотрел мир.
- И что вы о нем думаете?
- Языки разные, а всюду дерьмо.
Все на свете имеет отношение к суду.
А о том, что мне грозит опасность, говорить не стоит. Я только тогда пугаюсь опасности, когда считаю нужным.
Иногда оковы лучше свободы.
Вы же знаете, служащим всегда известно больше, чем начальству.
Всякая неизвестность, даже в самом пустячном деле, всегда мучительна.
Напали на человека в кровати, да еще ждут, что он будет во фраке!
Как же тут, при абсолютной бессмысленности всей системы в целом, избежать самой страшной коррупции чиновников?
Волнениями процесс не выиграешь.
...бывают случаи, когда приговор можно вдруг услыхать неожиданно, от кого угодно, когда угодно.
Только не останавливаться на полдороге, это самое бессмысленное не только в делах, но и вообще всегда и везде.
Вина сама притягивает к себе правосудие.
Ищете смысл, а творите такую бессмыслицу, что и не придумаешь.
Я таю в тоске, увидя слезы любимых,
На родине их потоками лью я слезы.
Прошу я того, кто с ними судил расстаться,
Чтоб мне даровал когда-нибудь он свидание.
Нет добра в замужестве! Хорошего мужчину теперь редко найдешь.
Мое сердце поседело прежде, чем стала седою моя голова, из-за забот и печалей, перенесенных мною.
Как часто влюблённые взором своим
Любимой о тайнах души говорят,
И взоры их глаз говорят им:
«Теперь узнал я о том, что случилось с тобой».
Как дивны те взгляды любимой в лицо,
Как чудно хорош изъясняющий взор!
Вот веками пишет один, а другой
Зрачками читает посланье ее.
Ты цель моя и желанье
И близость к вам, любимые,
В ней вечное блаженство,
А даль от вас – огонь.
Безумен я из-за вас же,
И в вас влюблён все время я,
И если вас люблю я,
Позора нет на мне.
Слетели с меня покровы,
Как только я влюбился в вас;
Любовь всегда покровы
Срывает со стыдом.
Оделся я в изнуренье
И ясно – не виновен я,
И сердце только вами
В любви и смущено.
Ты, изливаясь, слезы,
И тайна всем ясна моя,
Известны стали тайны
Благодаря слезам.
Лечите мои недуги:
Ведь вы – лекарство и болезнь.
...написана иглами в уголках глаза...
Бывает, когда нужда до завтра отсрочена,
Понятливый знает уж, что прогнан бесславно он.
Для шуток свое время, а для дела свое.
Пожалей меня; я измучена твоей грубостью...
Кто станет говорить о том, что его не касается, услышит то, что ему не понравится.
Не знает тайного никто!
Ничье тело не свободно от зависти, и сказано: несправедливость таится в сердце; сила ее проявляет, а слабость скрывает.
Мы благо им сделали, - обратным воздали нам.
Если спрятать голову в песок, тучи над ней не развеются.
Страна в опасности, а он к тому же ставит под угрозу неотъемлемое право американских граждан на свободу и независимость, пытаясь им воспользоваться.
Люди имеют право делать все, что не запрещено законом, а закона, который запрещал бы вас обманывать, насколько мне известно, нет.
- Будь благодарен за хорошее здоровье.
- Которое обязательно испортится.
- Будь благодарен за жизнь.
- Которую неминуемо оборвет смерть.
- Все могло быть гораздо хуже!
- И в тысячу раз лучше!
- Они приехали из Нью-Йорка, чтобы повидаться с умирающим, и вы, по-моему, самый подходящий для них человек.
- Про что это вы толкуете? Я вроде бы пока не умираю.
- Как не умираете? Мы все потихоньку движемся к смерти. Другой дороги у нас нет.
Важно, чтоб люди почаще клялись, и неважно, верят они своим словам или нет. Недаром детишки в школах ежедневно твердят по утрам перед уроками клятву верности своей стране, хотя они еще и понятия не имеют, что такое верность или, скажем, клятва.
Чем чаще подписывал человек клятву верности, тем вернее он был предан родине, тут у капитана Гнуса не возникало ни малейших сомнений, и капрал Колодный подписывал его именем клятву верности по нескольку сот раз на дню, чтобы он мог без труда доказать, что предан родине самоотверженней, чем кто бы то ни было другой.
- А если мы дадим вам право выбирать и вы будете участвовать только в безопасных вылетах, чтобы, не рискуя жизнью, дотянуть до пятидесяти пяти?
- Не нужны мне безопасные вылеты. Я не хочу больше участвовать в этой войне.
- И вы готовы допустить, чтоб наша страна потерпела поражение?
- Да не потерпит она поражения! У нас куда больше людей, больше денег и материальных ресурсов. А главное, у нас есть миллионов десять вояк в тылу, которые могут меня заменить. У нас ведь один воюет и умирает, а десятеро обогащаются и живут в свое удовольствие. Нет уж, пускай теперь убивают кого-нибудь другого.
- А если каждый стал бы так рассуждать?
- Тогда-то я уж точно был бы полным кретином, если б рассуждал по-другому.
Мой воинский долг - рыть ямы до конца войны, и я выполняю его безукоризненно, меня даже представляли к медали "За примерную службу". Твой долг - учиться летать, с надеждой, что это тоже до конца войны. А долг боевых частей за океаном - поскорее выиграть войну, и хотелось бы, чтоб они выполняли свой долг так же безукоризненно, как я. Ведь будет несправедливо, если меня заставят трудиться еще и за них, верно я говорю?
Он один тут не сумасшедший, даром что псих.
- Так на чем мы остановились? Прочитайте-ка мне последнюю фразу.
- "Прочитайте-ка мне последнюю фразу".
- Да, не мою последнюю фразу, болван!
- "Прочитайте-ка мне последнюю фразу".
- Это моя последняя фраза!
- Никак нет, сэр. Это моя последняя фраза. Я вам только что ее сказал. Припоминаете, сэр? Пятнадцать секунд назад.
- Ох ты ж распрогоссссподи Иисусе Христе! Да прочитайте мне его последнюю фразу, болван! И назовите, кстати, свою вонючую фамилию, будь она неладна.
- Попинджей, сэр.
- Следующий вы, Попинджей. Этот разбор закончим и начнем ваш. Ясно?
- Так точно, сэр! А в чем меня будут обвинять?
- А какая, к дьяволу, разница, Попинджей? Вы слышали про ученье? Вот мы вас и научим - разберемся с Клевинджером и научим.
Он был широко образованным и глубоко безмозглым, о чем знали все, кроме тех, кому это предстояло вскоре узнать.
Я развитой человек, читаю разные замечательные книги, но никак не могу понять направления, чего мне собственно хочется, жить мне или застрелиться, собственно говоря.
Простите, таких легкомысленных людей, как вы, господа, таких неделовых, странных, я еще не встречал.
Вам не пьесы смотреть, а смотреть бы почаще на самих себя. Как вы все серо живете, как много говорите ненужного.
Человечество идет вперед, совершенствуя свои силы. Все, что недосягаемо для него теперь, когда-нибудь станет близким, понятным, только вот надо работать, помогать всеми силами тем, кто ищет истину.
Голодная собака верует только в мясо.
А я вот, должно быть, ниже любви.
Вы смело смотрите вперед, и не потому ли, что не видите и не ждете ничего страшного, так как жизнь еще скрыта от ваших молодых глаз?
Это камень на моей шее, я иду с ним на дно, но я люблю этот камень и жить без него не могу.
1..107..149Каждый день случается со мной какое-нибудь несчастье. И я не ропщу, привык и даже улыбаюсь.