Что ж, настоящий предводитель умеет выбрать момент, когда пойти на уступки, сделать широкий жест, чтобы умаслить своих подчиненных.
Наверное, в этом все дело, думал я. Наверное, я просто слишком стар становлюсь для той жизни, бллин, которую вел все это время. Восемнадцать — это совсем немало. В восемнадцать лет у Вольфганга Ама-деуса уже написаны были концерты, симфонии, оперы, оратории и всякий прочий кaл... хотя нет, не кaл, а божественная музыка. Потом еще Феликс М. со своей увертюрой «Сон в летнюю ночь». Дай другие. Еще был французский поэт, которого положил на музыку Бенджи Бритт — у того вообще все стихи к пятнадцати годам, бллин, уже были написаны. Артюр его звали. Стало быть, восемнадцать лет — это не такой уж и молодой возраст. Но мне-то теперь что делать?
— Не sdohnet, — сказал я. — Sdohnutt можно только один раз. А Тём Sdoh ещё до рождения.
Люди будут много чего говорить о браке между представителями двух разных рас, главное - не обращай внимания. Если ты будешь вести себя непринужденно, со временем они примут вас.
Главное - трудиться изо всех сил, только это важно.
- Тебя только и окружают люди, что слушают тебя.
- Ну, мне просто повезло.
- Нет, ты неправ, Старшой. Это потому, что ты сделал всё правильно. Ты рассказал им все начистоту, честно завоевал их доверие и в обмен они стали идеальными союзниками. Все благодаря тем усилиям, что ты приложил. Вот почему, когда пришло время, они слушали тебя и выполняли твои приказы.
- Без помощи я бы никогда не стал одним из Семи.
- Сила друзей это тоже сила.
Она обладала характером, от которого было недалеко до безумия; она обладала характером, который кое-кто называл безумием.
Красота — ерунда, красота пройдет. Ты не знаешь, как тебе повезло родиться уродом. Ты нравишься людям не за красивые глазки.
Очень грустно, все очень грустно — живем всю жизнь как идиоты и в конце концов умираем.
Если уж воровать, то у забытых мастеров.
С точки зрения спроса и предложения жизнь самая дешевая вещь на свете.
С половины шестого утра до десяти вечера я раб всех и каждого и не имею ни минуты для себя.
Разум можно уподобить мышцам, кторые быстро атрофируются от бездействия.
Природа в отличие от людей сохраняет верность законам риторики и этики, ее грамматика ясна и недвусмысленна.
В этом мире не следует руководствоваться снами, поскольку они скорее являются воротами, ведущими совсем в иной мир.
Одинокие люди порой обладают совершенно необъяснимым энтузиазмом. Когда что-то смешит их, заразительность и продолжительность их смеха позволяют судить о мере их одиночества.
Неважно, насколько ты крут. Если ты не видишь опасность, то ничего не можешь с этим поделать.
Без разницы, насколько ты умён, или насколько проработан план, или насколько проста задача – что-то всегда идёт не так. В жизни вообще ничего не бывает просто.
Но должна же существовать надежда, что мы сможем подняться выше… Что сознание сможет эволюционировать, перейти на новый уровень, более благожелательный, чем эта Вселенная, запрограммированная на равнодушие.
Для меня самое главное - не переставать удивляться.
Покажи мне хоть что-нибудь хорошее, чему не приходит конец, и у меня на радостях крыша съедет.
Понимаешь, вначале жизнь дает нам все. Потом все отнимает. Молодость, любовь, счастье, друзей. Под занавес это канет во тьму.
...Спаси меня! — От чего, бога ради! — От смерти. — От смерти никто не спасется, Констанция.
Самое время для событий — ночь. И уж никак не полдень: солнце светит слишком ярко, тени выжидают. С неба пышет жаром, ничто под ним не шелохнется. Кого заинтригует залитая солнечным светом реальность?
Чем больше говоришь, тем меньше смысла.
Есть свойство, по которому можно раз и навсегда отличить благородного человека. Благородный человек воспринимает любое несчастье как расплату за собственные грехи. Он винит лишь себя, какое бы горе его ни постигло.
— Ты знаешь, что значит «прощай»? Это значит — прости, если я чем-нибудь тебе повредила.
Ни в чем не сомневайся. Просто будь.
– Ты когда-нибудь думал, Финн? – Стараюсь обходиться без этого.
Мозг повреждается от поисков ответов на вопросы.
Мы заглянули в зиявшую могилу давно почившего мотора. Мой шофер поигрывал кувалдой, раздумывая, не добить ли двигатель, чтоб не мучился.
Машины как женщины, надо только узнать, как они заводятся.
Я не делаю ничего, что я ненавижу, или то, во что не верю.
У меня собачий нюх, но гордость как у кошки.
Она поцеловала меня так крепко, что у меня остановились часы.
Ты замечал когда-нибудь — если возвращаешься домой после каникул, кажется, что вся мебель, книги, радио злятся на тебя, как брошенные кошки? Ты для них уже умер.
Если под боком нет океана, сойдет и бассейн. Если нет бассейна, включи душ. Тогда можешь кричать, выть и рыдать сколько тебе влезет, и никто об этом не узнает, никто не услышит.
Его улыбкой можно было вскрыть вены на запястьях.
Когда ты сам и твои друзья гибнут каждый Божий день, как-то недосуг задуматься о смерти, а? Все время в бегах, некогда оглянуться. Но когда, наконец, ты остановился…
Если вздумаешь грешить — только не в Англии!
Ночь и день. Лето и зима. Время сева и время жатвы. Жизнь и смерть. Вот что такое Канун Всех святых, все вместе. Все едино.
Злу добро всегда кажется злом.
Не вздумай дать им ухватиться за твой плач, они из него себе улыбок нашьют.
Раз выбрав, не думай больше ни о реке, ни о пироге, не думай, а то свихнешься. Начнешь складывать все реки, в которых не искупался, все не съеденные пироги, и к моим годам у тебя наберется куча упущенных возможностей. Тогда успокаиваешь себя тем, что, чем дальше живешь, тем больше времени теряешь или тратишь впустую.
С каких это пор ты стал полагать, будто быть хорошим - и значит быть счастливым?
Мы не хотим изменять Будущее. Здесь, в Прошлом, мы незваные гости.
Уничтожьте одного человека - и вы уничтожите целое племя, народ, историческую эпоху.
Наступите на мышь – и вы оставите на Вечности вмятину величиной с Великий Каньон...
1..121..149Он знает: надо смеяться над тем, что тебя мучит, иначе не сохранишь равновесия, иначе мир сведет тебя с ума. Он знает, что у жизни есть мучительная сторона; он знает, что палец у меня болит, что грудь у его подруги отбита, что доктор лишился очков, но не позволяет боли заслонить комедию, так же как комедии не позволяет заслонить боль.