Онлайн чтение книги Том 2. Роковые яйца. 1924-1925
26 Кривое зеркало

Три застенка

1

За 30 коп. Пытка сифилисом. Узкое помещение в недрах учреждений. Снаружи надпись: «Парикмахер». Внутри: «Мастера обеспечены предприятием и на чай не берут». «Берущий на чай недостоин быть членом профессионального союза».

Обеспечивающее предприятие состоит из засиженного мухами зеркала, банки с клоком ваты, пульверизатора и недоделанного привидения с лысиной, небритым лицом и хриплым голосом, живо свидетельствующим о совершенно свежем сифилисе.

Разговор начинает привидение:

— Вам что? Побрить?

— Да.

— Садитесь в кресло.

Из-за ситцевой занавески звук бритвы, шаркающей по ремню, и еще какие-то звуки, чрезвычайно напоминающие тихие плевки на этот ремень.

«Может быть, на мое счастье у него не сифилис. Может быть, он просто простудился?»

— Де… дерет бритва…

— Ну? Чего же ей драть…

Шарк… шарк… шарк…

— Ай! Что же вы мне ухо режете?!

— Прыщик у вас был, я его сковырнул

— Йод есть у вас?

— Йоду нету, я вам камнем прижму. Шею брить?

— Не надо.

— Одеколону надо?

— Не надо.

— Пудры надо?

— Не надо.

— Что с волосами делать?

— Ничего, пожалуйста, с ними не делайте. Сколько с меня?

— 30 копеек.

— До свидания.

Ответа нет.

Двадцать дней побрившийся, ежедневно утром и вечером, подходит к зеркалу, подпирает щеку, смотрит. Нетерпеливо ждет сифилиса. Знакомых врачей останавливает, говорит:

— Что поделываете? Погода хорошая. А я, знаете, брился в нашей учрежденческой парикмахерской… Хе-хе… вы извините, что я беспокою. Сифилис не так начинается?

— Мм… это просто ссадина.

— Мерси. Вы извините… я, знаете ли, неврастеник.

— Просто он вам всю морду ободрал.

— Хи-хи. Да, ужасный мерзавец. На 21-й день побрившийся успокаивается, начинает полнеть.

2

За 1 рубль. Пытка одеколоном. Четыре зеркала, восемь электрических ламп. Пудра, пульверизаторы, зеленый одеколон. Две плевательницы. В дверях беременная женщина в белом халате и с платяной щеткой в руках. Зеленого цвета председатель совета Каменев на первой странице журнала «Огонек». Иногда Каменева временно замещает Буденный или рабочий, бракующий пятаки на монетном дворе.

— Э-э… Долго ждать?

— Пожалте… Пять минут, не больше… Э, что прикажете?

— Побрейте, пожалуйста.

— Женя! При-бор. Из Москвы не уезжаете?

— Мм… нет.

— Бритва не беспокоит?

— Мм… нет, хорошо.

— Что-то давно не видно вас. Мы думали — вы на даче.

— Нет уж, какая тут дача. Денег нет.

— Хе-хе. Факт общего значения. Сами брились?

— Нет, тут меня один негодяй побрил…

— Хи-хи. То-то я смотрю… Лицо освежить?

— Ну, хорошо…

Фр… Фр… Фрр…

— Ух, ух! Жгучий у вас одеколон!

— В глаз попало. В глаз попадет, не дай Бог! Пудру на все лицо?..

— Сколько с меня?

— 85 копеек… Женя. Почистить. Шарк… шарк…

«Десять или пятнадцать ей? А, черт с ними — 15, как раз рубль».

— До свидания!

— (Хор) До свиданьица!

3

За 3 руб. 50 коп. Пытка роскошью. Девять зеркал. Мраморные подзеркальники усеяны гранеными флаконами. Малиновые кресла на винтах. Бесчисленные отраженные огни. В двери галуны и потасканная рожа.

— Фуражечку позвольте…

«Попался, Ему, стало быть, двугривенный?..»

«Бритье — 30 коп.».

«Стрижка головы — 50 коп.»,

«Ну это еще терпимо… Будет предлагать, подлец, мыть голову — скажу, что еду в баню. Уйти, пока не поздно? Рубля в два, пожалуй, влетит…»

— Чья очередь? Ваша? Прошу вас. Голову мыть будем пиксафоном или шампунем?

«Черт его возьми!»

— Я… в баню… кхм… ну, впрочем, пожалуй… ш… шампунем…

— Мальчик! Для мытья головы!

Электрическая сушилка с горячим воздухом, белый платок — в зеркале бедуин. Гм… сколько может стоить мытье?.. Гм… таблицы не видно…

— У вас кожа нежная… Горячей компресс следует. Для компресса! Бриолином позволите?

«Господи! Сколько бриолин?»

По бровям ходит щеточка.

— Про-шу вас.

— Сколько с меня?

— Три рубля-с.

— Кхм…

— В кассу, пожалуйста. Получите три рубля. — До кассы неотступная белая тень. Что хочет тень? Полтинник тени — она недостойна быть членом профессионального союза! Это видно по ее глазам. И этому — двугривенный. Галуны окаянные! Была пятерка. Стало рубль тридцать. Вон отсюда! И навсегда.

«Бакинский рабочий».

18 августа 1924 г.