Онлайн чтение книги Хроники конца света The Ending Chronicle / Owari no Chronicle
188 То, что научило её улыбаться

Оставшись одна, Синдзё неподвижно стояла в столовой под холодными огнями.

Она протяжно вздохнула и промолвила сама к себе.

— Что же мне делать?

Девушка знала ответ. Она знала точно, что делать, но нуждалась в этих словах, чтобы начать.

Синдзё начала отвечать на слова действиями.

Сначала она положила альбом в руках на ближайший стол и разместила поверх блокнот и письма.

Девушка села на стул и вздохнула перед всеми этими записями.

Затем потянулась рукой, но, приблизившись к письмам, заколебалась.

— Для этого ещё слишком рано.

Вместо них Синдзё подобрала блокнот.

Она выдала молчаливый кивок и мягко его пролистала.

...Исследование по мифологии?

Девушка ожидала дневник или что-то подобное, но оказалась неправа.

Перелистывая страницы, она испытывала смесь разочарования и облегчения.

Девочка росла, тесно связанная с Библией, и это записи её исследования всемирной мифологии.

Она подытожила, что большинство мифологий содержит символы драконов и божественных инструментов, и нарисовала от руки карту с распространением различных мифологий и их общими признаками.

Судя по всему, это был летний исследовательский проект на третьем году средней школы, и на последней странице потускневшим красным чернилом стояла оценка А+ и список источников почерком самой Синдзё Юкио.

— Энциклопедия всемирной мифологии, тома 1-11, автор — Кинугаса Тэнкё.

Прочтя это имя, Синдзё ощутила дрожь в спине.

Девочка была внучкой Синдзё Канаме и получала помощь от Саямы Каору, так о чём же она думала и на что надеялась, читая эти книги в Библиотеке Кинугасы?

Синдзё не знала, но ей казалось, что она здесь что-то ощутила. Что-то, невыразимое словами, вздымалось у неё внутри.

...Оно словно пламя.

Подобным же образом она мыслила, что её сердце пылает, когда нашла это место.

В конце концов, это чувство ярко распалилось, пронеслось сквозь неё и быстро возросло.

Гонимая тем жаром и мыслями, Синдзё закрыла блокнот.

— ...

Она перешла к письмам.

Движение походило на то, как тянешься к следующей книге в серии, когда хочешь узнать продолжение.

Как раз это обыденное и естественное действие помогло Синдзё осознать свои чувства.

— Да. Я хочу знать больше.

Взгляд на первый конверт заставил её щёки налиться надеждой со слабым жаром.

Девушка не сразу посмотрела внутрь. Она хотела рассмотреть снаружи как можно дольше, чтобы придать всему большее значение.

Синдзё проверила дату: около полугода после окончания старшей школы.

Штамп был старого типа, который больше не используют.

Адрес написали округлым почерком с помощью шариковой ручки.

Удостоверившись, что спереди и сзади конверта больше ничего не было, Синдзё наконец-то дала разрешение своему любопытству.

Она вытащила письмо.

Затем посмотрела на сложенную, слегка потускневшую бумагу и закрыла глаза.

— Прошу, позволь мне тебя прочесть.

Произнеся это, она развернула первое письмо.

Девушка обнаружила фотографию, зажатую между стопок бумаги и множества слов.

"Давно не виделись."

Взгляд Синдзё засеменил по бумаге.

●

"Я наконец-то привыкла к жизни в общежитии. Вы видите со мной девушку и парня на приложенной фотографии? Я не уверена, следует ли звать их друзьями, но они всегда со мной.

Об этих двоих можно сказать много чего интересного, но я пока промолчу, потому что не уверена, стоит ли уже об этом говорить. В любом случае, я с удовольствием провожу с ними время.

Однако кое-что я все же упомяну. По трагичному стечению обстоятельств девушка на фото недавно потеряла своих родителей. Вроде как это было странное убийство, но её ситуация напоминает мне о том, как я потеряла моих родителей. Судя по всему, она выезжает из дому, и всё имущество оттуда будет разделено.

Но это означает, что отныне она будет моей соседкой по комнате. Обстановка непременно оживится, но я никогда раньше не делила комнату с ровесниками. Не знаю, что из этого выйдет, но с нетерпением жду её заселения и надеюсь, что её родители упокоятся с миром."

●

Синдзё глянула на фотографию.

Волосы Синдзё Юкио немного удлинились, и она стояла под вишнёвым деревом с парой одноклассников.

Девушка улыбалась.

И Синдзё узнала парня и девушку, стоящих с обеих сторон от неё.

...Это родители Саямы-куна.

Она сделала медленный вдох и снова прочла письмо.

То, о чём Синдзё Юкио не решалась говорить, наверное, подразумевало отца Саямы.

Это значило, что рядом с ней был сын Саямы Каору.

...Интересно, осознал ли отец Саямы-куна правду?

Синдзё сомневалась.

Даже осознай Юкио, что они оба связаны с Саямой Каору, упоминание об этом могло испортить их отношения.

...И она бы не хотела портить их отношения вот так.

Вероятно, Юкио не сказала отцу Саямы, что её поддерживал Саяма Каору.

Синдзё кивнула и потянулась к следующему письму. Она проверила марку на конверте, но...

— Её нет?

Марки не было. Письмо, должно быть, передали лично в руки.

Взамен на обратной стороне стояла дата 10-е января 1989.

Это шестнадцать лет назад, промолвила она в сердце, разворачивая письмо.

Плавный почерк шариковой ручки начался так же.

"Давненько не виделись."

Слова продолжались.

"Я не могла слать письма уже несколько лет. Я извиняюсь, если заставила вас волноваться."

— Э?

Вопрос Синдзё был направлен на личность по имени Юкио, которую она узнала через различные документы.

...Она не похожа на того, кто вот так оборвёт связь.

Синдзё наклонила голову, но, похоже, следующие слова отвечали на её замешательство.

"Около двух лет назад я перешла на новое место работы и не могла связаться с вами отсюда."

...Э?

Куда она перешла и чем там занималась? Где тогда было её прошлое место работы?

Письмо словно смывало её вопросы.

"Я там, где хочу сейчас быть. Это наилучшее место для меня."

Синдзё затаила дыхание и продолжила читать слова, что отрицали её жалобы и протесты.

●

"Да, тут люди, которым нужны мои способности. Работа не особо сложная, но пожалуйста, знайте, что я стараюсь делать всё ради мира. И нахожу применение тому, чему научилась. Я очень переживаю о будущем, но наконец-то вышла замуж. Я извиняюсь, что так долго вам не говорила, но я просто не знала, как об этом сказать. И с моим ребёнком всё хорошо. Она родилась в прошлом году 25-го декабря, и сейчас спит рядом со мной"

— !?..

Когда Синдзё увидела слово "ребёнок", всё её тело отдернулось.

...П-погодите секунду.

Это слишком неожиданно.

Всё слишком резко перепрыгнуло от слов "новое место" и "работа".

Эм, — сказала Синдзё и задумалась.

Будь Юкио её матерью, она бы работала в UCAT.

Так сказала Микоку, когда они виделись месяц назад в UCAT Изумо.

...Мои родители были в UCAT.

Юкио заявляла, что перешла на новое место работы и трудилась там во имя мира.

...Она присоединилась к UCAT. И значит ли это...что она моя мать?

Так?

Синдзё не знала. Чтобы выяснить, ей следовало прочесть дальше.

Но в то же время она уже читала столько похожих вещей, и ни одна из них не сообщала ей желаемого.

...Но в этот раз...

Синдзё набрала воздуха в грудь.

Девушка пыталась таким образом налить себя силой, но её наполнило нечто другое: дрожь.

Её тело, плечи, руки, пальцы затряслись, а вместе с ними и письмо.

И среди всей этой дрожи Синдзё сосредоточила разум.

У неё остался лишь один шанс впервые прочесть что-то настолько важное.

Она очистила разум, словно отрешаясь от тела, и прочла письмо, чтобы не оставить никаких сожалений.

Она медленно прочла слова вслух.

— Директор, я подумывала дать её назвать Вам или Длинноногому Папаше, но в итоге назвала её сама.

Синдзё перевела дух и постаралась, чтобы слова, которые она говорила, вырезались в её разуме.

— Мне бы хотелось, чтобы мой ребёнок был энергичным, вдумчивым и трудолюбивым человеком, как Юме — одна из моих первых друзей. Но я не хочу, чтобы ребёнок стал полной её копией, поэтому назвала её иначе. Имя Юме включает в себя иероглиф "жизнь", поэтому мне бы хотелось дать ей имя, которое вынесет, вырастит и защитит жизнь.

Слова практически выплеснулись изо рта Синдзё, когда она, наконец, дошла до имени.

— Это имя Садагири.

Она перестала дышать, но её глаза продолжали двигаться.

...Это имя скрывает внутри себя символ для жизни, и я надеюсь, что оно позволит ей узреть свою судьбу и рассечь любое зло, которое ей угрожает.

Изо рта Синдзё вырвался отрывочный вздох.

Нечто скатилось по её щеке.

Девушка опустила голову, и, что бы там ни было, оно упало на полпути.

Она не знала, что эта слеза означает. Почему она плачет, если ей не грустно?

Как бы там ни было, слеза побудила её прочесть последнюю строчку.

— Этот ребёнок испытывает некоторые сложности с телом, но я уверена...

Она сделала резкий вдох.

— Я уверена, что она вырастет чудесным ребёнком.

Её голос больше не выдавал цельных слов.

— !!..

Синдзё непроизвольно встала.

Опрокинув стул, она поднялась, приоткрыла уста и наклонилась вперёд с руками на столе.

————.

Девушка сделала вдох. Ей казалось, будто она что-то проглатывает в попытке вытерпеть, сдержать это внутри и не потерять контроль над собой.

Синдзё обхватила себя руками.

Она крепко держала себя и письмо, словно подтверждая всё о себе.

Словно подтверждая, что она здесь.

Девушка дрожала и согнулась, но всё равно сумела открыть рот.

— ...Мама.

Она произнесла слово, которое всегда использовала как обычное существительное, и которым никогда ни к кому не обращалась.

Сомневаясь, что это слово сможет кого-нибудь достичь, Синдзё повысила голос.

— Мама...

Ей ещё многое было неясно, как например её фамилия и чем Юкио занималась в UCAT.

Однако одно она знала точно, и она произнесла эту вещь.

— Мама!

Моя мама, наверное, тоже была в той Осакской битве, подумала Синдзё, стискивая своё тело.

Я, наверное, никогда её больше не увижу,— добавила она.

Несмотря на это, некоторые записи оставались.

Даже если она никогда с ней больше не свидится, Синдзё Юкио существовала, и есть записи о её улыбках, тревогах и пребывании с остальными.

Большинство фотографий затрагивали период, когда она была младше Синдзё, но это не меняло того, что она существовала.

И у Синдзё был тот, кому она могла об этом рассказать.

Я...

Она сообщила тому человеку в своём сердце.

...У меня и вправду была мама.

— Она надеялась, что я вырасту чудесным ребёнком.

Слава богу, — подумала она.

Она снова и снова повторяла это её желание и перевела дыхание.

С этим вздохом целая гора прошлого словно превратилась в облегчение.

— ...

И переполняемая этим облегчением, Синдзё испытала определённое ощущение.

Стоя на дрожащих ногах, девушка ощутила, как нечто мягко движется по внутренней стороне её бедра.

— ?..

Синдзё ощутила, как что-то чуть ли не стекло с её ноги, поэтому наклонилась.

Она посмотрела вниз на стопы и внутреннюю часть её лодыжек, видимую под юбкой.

— Кровь?

На мгновение девушка не поняла, откуда эта кровь взялась.

Но решение в её разуме дало ей проговорить то, что с ней происходило.

— Моё тело девушки развивается...

Облегчение в её сердце сменило боль и волнение тела на кое-что другое.

Её наполнили противоречивые чувства, вроде удивления с облегчением, или напряжения с расслаблением.

...Теперь работает как тело Сецу, так и тело Садаме.

Она рухнула в сидячее положение и ощутила, как разум проваливается во тьму.

Пока её тело продолжало обнимать запись о матери, она опустилась на пол.

— Мама...

Выплескивая на пол заплаканную улыбку, Синдзё слабо произнесла.

— Я рада, что я это я.

●

Стояла ночь и в небесном просторе виднелись как звёзды, так и луна.

Это была не городская ночь. А синее ночное небо гор.

Под ним виднелся одинокий свет.

Он располагался перед заброшенным домом и сараем, построенным на земле, вычесанной на горном склоне.

Белый свет сиял в центре неухоженного двора.

Он исходил от ручной лампы дневного света, которую держал парень в костюме.

Свет разливался и освещал как Саяму, так и окружение.

Стояла тишь, так что единственный звук порождался горным бризом, веющим с запада горы.

От высотного дуновения, что вскоре, вероятно, обратится северным ветром, отдавало прохладой, но без особой сухости.

Ветер доносил запахи леса и вихрился перед Саямой.

Перед ним кто-то стоял.

— Далеко же ты забрался, Ницзун-кун.

Саяма поднял лампу, чтобы осветить стоящего перед ним.

Фигурой на свету оказался пожилой мужчина с длинными седыми волосами и в белом халате.

Это Ницзун.

Под мягким ветерком он немного приподнял халат.

— Саяма-сама, как тебе нравится моя красная рубашка?

— Ношение красного ночью — показатель высокого стиля, Ницзун-кун.

Саяма взмахнул левой руки вперёд, чтобы с хлопком рукава указать на мужчину.

— Но ты здесь для того, чтобы не дать мне поспать с моей дакимакурой Синдзё-кун?

— Можешь идти спать, если хочешь, но ты знаешь, что тогда случится, не так ли?

— Да, — подтвердил он с абсолютной серьёзностью на лице. — Я окажусь в состоянии блаженства. Как-никак, я буду использовать подушку с Синдзё-кун. Я не могу её использовать в общежитии, так что... Нет, в общежитии у меня есть живая Синдзё-кун, так что... Нет-нет, я могу одеть Синдзё-кун как дакимакуру, так что...

— Саяма-сама, пожалуйста, верните внимание сюда.

— А. Ты прервал моё воображение, да?! — гаркнул Саяма. — За преступление прерывания воображения полагается прямое наказание!!

— Угомонись, — сказал Ницзун, выставив вперёд ладони. — Ты сможешь её увидеть, как только покинешь горы, разве нет?

— Да, ты прав.

Парень неожиданно махнул правой рукой.

Свет полетел вверх. Отброшенная лампа дневного света осветила местность как особенно яркая звезда.

Под ней Саяма медленно пригнулся в подготовке к движению.

— Тебе не помешает выучить, что заставлять ждать — тоже занятно, мистер Стиляга.

— Я и так достаточно ждал. И поэтому добрался сюда ещё прошлой ночью.

Ницзун всё так же держал руки в успокаивающем жесте, но в следующий миг между его пальцами возникла бумага.

Это были талисманы.

— Эти талисманы были запечатаны в UCAT. Они временно усиливают человеческое тело, но их запечатали из-за того, что ответная реакция может нанести непоправимый урон. Однако они не смогли избавиться от такого могущественного инструмента, потому что думали, что он может пригодиться в будущем.

— Дай угадаю — их сделал мой отец. Тот человек определённо не знал, как себя сдерживать.

Говоря это, он, пускай и немного, ослабил боль в груди.

Лампа начала падать на землю между ними.

Как раз перед её приземлением Саяма задал вопрос.

— Зачем моему отцу понадобилась такая вещь?

— Тэстамент. Для битвы. Ему предстояло сражение.

Ницзун поместил талисманы на противоположные от них руки.

— Та битва десять лет назад была нашей последней усладой!

На этих словах лампа ударилась о землю и разбилась.

Используя возникшую тьму в качестве сигнала, два скоростных рывка столкнулись между собой.