Онлайн чтение книги Я сдаюсь, я больше не играю Give up and stop acting [Entertainment Circle]
Глава 27: Она очень хороша.

   С годами друзья Линь Цзыу менялись, все они были актёрами. Он лишь поверхностно дружелюбен с этими людьми, и в их профессии всегда есть конфликты интересов. Встретиться вместе выпить – это нормально, но если он хочет поговорить по душам, то только с Лу Чжэ. Во-первых, Лу Чжэ был его ассистентом ещё до того, как он стал знаменитым. В то время Линь Цзыу ещё не был знаменит, а Лу Чжэ был всего лишь молодым агентом, без каких-либо достижений. Но Лу Чжэ был уверен, что Линь Цзыу станет знаменитым. Даже когда сам Линь Цзыу сомневался в себе, он настаивал на своём первоначальном решении. Линь Цзыу обладал скверным характером, он не общительный и высокого мнения о себе. Даже находясь в крайней нищете и голодая, он отказывался занимать какие-либо должности, не связанные с общественным положением. 

 Многие из красивых мужчин и женщин, переезжающих в Пекин, мечтают стать кинозвёздами первого или второго эшелона, но тьма, ведущая к их успеху, так длинна и холодна. В итоге многие поддаются искушению, становясь любовницами жирных, грязных влиятельных людей, начальников, снимаясь в фильмах третьей категории или работая «принцессами» или «принцами» в ночных клубах и караоке-барах, обменивая свои прекрасные молодые тела на деньги или возможности?

  В прошлом Линь Цзыу и Лу Чжэ жили в квартире в районе внешнего кольца. В квартире была плохая звукоизоляция, и по ночам они постоянно слышали, как мужчины и женщины занимаются сексом, пьют и играют в азартные игры, а также дерутся, кричат и плачут. Бэй Дао прав: это звуки разбитой мечты.

 Всё это время Линь Цзыу не говорил ничего в открытую, но всё видел. Он знал, что именно Лу Чжэ снова и снова гонялся за съёмочной группой, нагло улыбаясь и умоляя: «Пожалуйста, дайте Линь Цзыу шанс, пусть он сыграет эту роль».

 Линь Цзыу был настолько горд, настолько невероятно высокомерен, что он никогда не утруждал себя попрошайничеством, шутками или лестью. Он не хотел быть запятнанным мольбами, ухмылками, раболепием. Лу Чжэ, наставник, благодаря ему, этому охотнику за талантами, который был готов терпеть унижения, который боролся за каждую подходящую для него роль, даже унижаясь ради этого до пыли. Один был горд, как цветок сливы в снегу, а другой был скромен, как земля. Когда распускались сливовые цветы, все были опьянены красотой дерева, но никто не замечал грязи у корней, питавшей цветы.

 Линь Цзыу помнил: кто уважал его гордость и кто исполнил его мечты, когда он был третьесортным актёром. Как однажды, ехав в метро, подслушал, как две девушки обсуждали новую дораму, в которой он тоже играл. Они случайно упомянули его, сказав, насколько отвратительна его игра, какой раздражающий у него персонаж, и о том, что сам он как актёр им противен, что он уродлив, и что они хотели переключить канал, как только он появляется на экране. Линь Цзыу помнил, как шёл домой с опущенной головой и покрасневшими глазами. По дороге домой он увидел Лу Чжэ. Лу Чжэ, который выпивал и общался с людьми, чтобы найти ему подходящую роль, вернулся пьяным, цепляясь за дверной косяк, его вырвало, он держался за унитаз, и от него разило потом. 

Лу Чжэ был весь в винных пятнах и сгорбился возле унитаза, весь в рвоте. Увидев его, он пьяно улыбнулся и сердечно сказал: — Цзыу, я долго донимал эту женщину-режиссёра, эта роль, которой ты был так одержим, я ходил с ней на семь или восемь банкетов. Угадай, что? наконец-то я её тебе для тебя заполучил! Мужчина №4! Он будет жив до самого конца! Ну разве не потрясающе?

 В этот момент Линь Цзыу заплакал. Этот молодой человек, страдавший тяжёлой мизофобией, свойственной Деве, опустился на колени перед пьяным и бредящим Лу Чжэ и крепко обнял его: потного, вонючего и с прилипшей к одежде рвотой, и громко разрыдался.

Он горько плакал, его голос прерывался бессвязными словами: — Прости, Лу Чжэ, чем, чёрт возьми, я горжусь? Какое право я имею гордиться? Как я могу быть таким? Мне... Мне так жаль тебя...

Пьяный Лу Чжэ не понимал, что тот говорит ему. Он просто от души смеялся, обнимая его, – смех был одновременно радостным и гордым. Его глаза сияли светом и надеждой, когда он пробормотал: — Четвёртый главный герой, он доживёт до конца сериала. Я же говорил, что точно смогу его для тебя заполучить...

Двое братьев ютились в подвале: один бодрствовал, другой был пьян; один плакал, другой смеялся; один горевал о своей некомпетентности, другой был вне себя от радости от роли, которую он наконец-то заполучил. Он никогда не забудет, как они выглядели тогда.

    Линь Цзыу сидел перед компьютером, свет экрана освещал его красивое и отчужденное лицо, которое теперь стало объектом всеобщего восхищения. Он взглянул на окно чата с надписью «Бэмби» и понял, что молодой человек, который раньше лебезил перед другими, выпрашивал одолжения, просил милостыню за спинами других, теперь стал высококлассным агентом с состоянием в десятки миллионов. Однако Лу Чжэ теперь ленив и не хочет больше быть агентом. Он предпочёл бы быть помощником Линь Цзыу. В конце концов, Линь Цзыу – это плод, который он посадил, и теперь, когда плод созрел, награды ему хватит, чтобы жить в разврате до самой смерти. 

Линь Цзыу задумался, чувствуя себя сильно подавленным. Хотя это и не было связано с работой, он решил последовать за ним.

Итак, пока Лу Чжэ отрывался в клубе, ему пришло сообщение QQ:

Линь Цзыу: — Бэмби, что ты делаешь...?

Лу Чжэ поставил бокал с вином, одной рукой обнимал украинку, а другой держал телефон: — Снимаю девушек. Эй, хочешь зайти в то место, которым владеет Старина Цзян, чтобы подцепить девушек?

Линь Цзыу быстро ответил: — Нет.

Лу Чжэ закатил глаза и уже собирался ответить, когда его телефон снова запищал.

Это был Линь Цзыу, который отправил ещё одно сообщение: — Меня кое-что беспокоит, и я хочу с тобой поговорить. Когда ты вернёшься домой? Я приду к тебе домой.

Лу Чжэ взглянул на сообщение, затем на очаровательную украинскую красавицу в своих объятиях, почесал затылок и ответил: — Нет, я обычно привожу домой только красивых девушек. Хоть ты и красивый, к сожалению, ты не девушка.

Линь Цзыу был в ярости, увидев сообщение. Он стиснул зубы перед компьютером, помрачнел, и злобно напечатал: — Очень хорошо. Если ты не вернёшься, я завтра не приду в компанию!

Закончив печатать, он раздраженно сел перед компьютером, скрестив руки на груди, и стал считать про себя: пять, четыре, три, два, один – «Дандандандан!» 

  Действительно, едва он закончил считать, как настойчиво зазвонил нестандартный рингтон мобильного телефона Линь Цзыу. «Дин-дон-дзынь-дзынь! Ах ты маленький идиот! Дин-дон-дон-дзынь-дзынь! Вот маленький идиот!»

Линь Цзыу спокойно ответил на звонок, широко раскрыв рот в самодовольной, лисьей улыбке, довольно облизывая губы: — Эй, Бэмби, скажи, во сколько мы встретимся?

Лу Чжэ вернулся домой, от него несло перегаром. От этого высокого, красивого мужчины, будь то в прошлом или сейчас, всегда исходил сильный запах алкоголя. В то время он ютился в дешевой квартире и от отчаяния много пил. Теперь он жил в элитном жилом комплексе в районе Сюйхуэй в Шанхае и тратит огромные деньги на алкоголь.

Лу Чжэ вошёл в комнату, включил кондиционер, ослабил галстук, не поворачивая голову, спросил: — Что будете пить? Открыть бутылку красного вина или бутылку «Лао Байганя»?

Следом за ним вошёл Линь Цзыу. Линь Цзыу был босиком, его белоснежные носки ступали по холодному мраморному полу. Он сказал Лу Чжэ: — Выпей воды. Мне скоро нужно вернуться, поехать.

— О, — Лу Чжэ налил себе стакан воды и открыл бутылку «Настро адзурро» для себя. Он тяжело опустился на диван и посмотрел на Линь Цзыу: — Ты позвал меня поговорить так поздно ночью. Хочешь поговорить о своей старшей сестре?

— Откуда вы знаете?

Лу Чжэ невольно закатил глаза: — Мы с тобой так давно знакомы, и я никогда не видел, чтобы ты столько дней прогуливал работу ради какой-то девушки.

Линь Цзыу оправдывался: — Разве это не потому, что у меня нет ролей?

— Ты скоро поедешь в Синин сниматься в «Облепихе». Ты уже просмотрел реплики?

 — Ещё нет.

— Ты внимательно прочитал сценарий?

— Нет...

— Ты досконально изучили всех актеров, с которыми ты сыграешь ?

— ...

Видя, что он отказался от отчаянной борьбы и сидит, удручённо опустив голову, Лу Чжэ презрительно усмехнулся: — Посмотри на себя, ты ничего не сделал правильно. Ты просто так исчез, просто так, из-за какой-то девчонки, Линь Цзыу. Мне очень интересно, эта девчонка владеет колдовством?

Линь Цзыу завыл, как большая собака, закрыл лицо руками и посмотрел на Лу Чжэ сквозь пальцы: — Кто может избежать гнева Небес!

Лу Чжэ легкомысленно ответил: — Спаси меня. Посмотри на меня, я прохожу сквозь море цветов, не оставляя ни одного красного. Я прихожу и ухожу свободно и без ограничений, и меня никогда не захватывала любовь. Почему бы тебе не поучиться у меня?

— Забудь, — Линь Цзыу сухо ответил: — Спасибо, я не хочу заразиться сифилисом.

Лу Чжэ сказал: — Вы уникальная личность в индустрии развлечений. Молодой господин Линь, Небесный царь Линь, можно ли взять у вас интервью? Когда вы начали так унывать?

Линь Цзыу схватился за подбородок и долго думал: —...Не знаю...

Лу Чжэ подпер лоб рукой: — Всё кончено.

Линь Цзыу отлично справился с задачей и невинно улыбнулся, отчего Лу Чжэ мысленно выругался и закрыл глаза, не в силах смотреть на него. Осушив банку пива, Лу Чжэ поставил пустую бутылку на журнальный столик и в недоумении, спросил: — Линь Цзыу, расскажи мне, что в ней такого хорошего?

Линь Цзыу снова задумался, но после долгой паузы всё же покачал головой: — Не знаю.

— Она красивая? 

— Не знаю...

— Она сексуальная?

— ... Понятия не имею.

— Она горячая??

— Не имею представления…… 

Лу Чжэ был одновременно удивлен и раздражен: — Тогда что же ты знаешь?

Линь Цзыу тупо смотрел на букет лилий, стоящий рядом с диваном Лу Чжэ, но взгляд его был затуманен, словно долгие годы превратились в дым и проплыли в его глазах. Эти годы были наполнены июльским солнцем, раскалённым асфальтом детской площадки, школьными звонками и гамом мальчишек и девчонок. А ещё – покоем и чистотой, которых он больше никогда не испытывал в своей дальнейшей жизни, пылкой страстью и незапятнанными идеалами. В те дни Ло Сяо носила белые кроссовки, её две милые и нежные ножки росли из белых носков, словно две веточки медового цвета, вставленные в фарфоровую вазу. Эти здоровые на вид ноги часто мелькали перед его сонными глазами, соблазнительно покачиваясь перед кроватью в общежитии. Эта была выпускница, которая приносила ему завтрак, главная героиня часто посещавшая его нелепые подростковые сны.

Лу Чжэ поддразнил его: — Расскажи мне, что ты знаешь?

Линь Цзыу погрузился в свои мысли, он посмотрел на чисто-белую, безмятежную лилию, он медленно произнёс: — Знаю. Она очень хороша.

Он не мог придумать никаких замысловатых описаний; при её описании его языковые навыки, регрессировали до уровня первоклассника. На самом деле, когда он погружался в свои мысли, он думал о многих вещах, но не мог придумать какое-то конкретное украшение. Красивая, дикая, величественная и нежная. Эти слова кажутся далекими, холодно висящими на стене, и больше подходят тем актрисам на экране, которые носят на себе много слоев грима.

Что касается Ло Сяо, то риторика, которую он мог придумать, была настолько странной, что посторонним было невозможно ее понять: 

Смешанная лапша, засахаренный корень лотоса и запеченная лепешка наан.

Детская площадка, общежития, Дуньхуан.

Летняя школьная форма, чистая привязанность.

Гормоны первого отжима, вечерняя столовая.

Все воспоминания, которыми они делились вместе… 

Перед своим другом, он смог описать её, медленным, искренним признанием: Я знаю, она хороша.

Лу Чжэ сходил с ума: — Боже мой! Она хороша? Что в ней хорошего? Говорю тебе, она некрасивая! Она гораздо хуже этих звёзд, и до твоей девушки Шу Юнь, обладательницы золотой медали, ей как до пешеходной улицы Нанкинской улицы. Если ты будешь с ней встречаться, твои безмозглые фанаты разорвут на части либо тебя, либо её.

Услышав это, Линь Цзыу расстроился. Он выпрямился и сердито посмотрел на него: — Если все считают красоту масс прекрасной, то это крайне уродливо.

—...Говори по-человечески.

Линь Цзыу прямо заявил: — Мне не нравятся лица интернет-знаменитостей.

— Ладно, — Лу Чжэ было лень тратить на него слова: — Не буду спорить, братец, о нет, дедушка, я больше не буду с тобой спорить, хорошо? Если ты говоришь, что всё хорошо, значит, хорошо. И что ты теперь собираешься делать? Объявишь о ваших отношениях? Женишься? Уйдёшь от дел на пике карьеры и вернёшься домой, чтобы флиртовать с женой и обнимать детей?

Линь Цзыу наклонил голову, по-видимому, глубоко погруженный в раздумья и грезы.

— Вот же чёрт! — Лу Чжэ развёл руками, увидел, как мир рушится: —Ты что, покраснел? Какого чёрта ты краснеешь? Говорю тебе, Линь Цзыу! Даже не думай! Ты считаешь все наши многолетние усилия дерьмом?! Ты пытаешься заставить меня проглотить всё то, что я вырвал тогда в туалете, в своей дешёвой квартире?!

Линь Цзыу посмотрел на этого человека, который, когда был взволнован, говорил безрассудно, с грязью и экскрементами, и с отвращением сказал: — Господин Лу, вы должны помнить, что мы люди. Иногда людям следует обращать внимание на свои слова.

— Чушь! — Лу Чжэ возмущенно махнул рукой: — Грязные слова придуманы людьми! Они передаются из поколения в поколение! Я передаю нематериальное культурное наследие!

— Очень хорошо, — Линь Цзыу легкомысленно спросил: — Хотите, я вручу вам награду?

— Нет нужды, — Лу Чжэ сказал: — Лучше бы вам не попадаться на эту удочку, слишком рано.

Линь Цзыу улыбнулся, и в его улыбке сквозили боль и беспомощность: — Лу Чжэ, ты понимаешь, что эти слова опоздали уже на десять лет?

Более десяти лет назад этот яд, разъедающий сердце и кости, уже был посеян. Линь Цзыу глубоко вздохнул и устало откинулся на диван. Его некогда безупречное лицо теперь было окутано мраком, что напугало Лу Чжэ. 

Прислонившись к дивану, Линь Цзыу посмотрел на бледный потолок и медленно прошептал: — Лу Чжэ, я только осмеливаюсь спросить тебя.

Видя его таким, Лу Чжэ почувствовал себя так, будто стал свидетелем того, как некогда великолепный и прекрасный цветок за одну ночь увял. Потрясающе яркий ночной цереус, увядает на глазах. Забота о друге взяла верх над работой и личной выгодой. Он налил Линь Цзыу ещё один стакан тёплой воды и сел рядом. Линь Цзыу обернулся и посмотрел на него. Гостиная была освещена лишь тусклым боковым светом. В полумраке Лу Чжэ подумал, не померещилось ли ему,хотя Линь Цзыу слабо улыбнулся, его глаза, похожие на лепестки персика, уже были влажными и красными.

— Лу Чжэ, она меня не любит. Совсем не любит.

— Я ей не нравлюсь. Что мне делать?

Лу Чжэ был в замешательстве. Ты спрашиваешь меня?…