Онлайн чтение книги Симптомы затмения Criminal File of a Psychiatrist 2
5 4. Навеки девятнадцатилетний моряк

Лу Сусу три месяца не появлялась в больнице. Я кое-что слышал о ее положении дел от У Сюна; судя по всему, она подала иск о разводе, но долги ей все равно придется выплачивать наравне с мужем. Все это долгое время я не контактировал с Лу Сусу, и, когда неожиданно встретил ее, мое сердце заколотилось, а лицо покраснело.

– Сусу! Как давно мы не виделись, – радостно поздоровался я с ней, но все же пребывая в некотором нервном напряжении.

– Чэнь Путянь, привет… Действительно, давно не виделись. Меня пригласил Ян Кэ, он… – У Лу Сусу был изможденный вид, она сильно похудела. Посмотрев на нас, смущенно добавила: – Мне нужно было разобраться с некоторыми личными делами, я не скрывалась от всех специально. Что касается Цзян Ин, я…

– Это уже в прошлом, – холодно сказал Ян Кэ.

Я повернул голову и, приблизившись к нему, шепотом спросил:

– Зачем ты позвал ее сюда?

Ян Кэ не без отвращения пытался отклониться от меня, но, так как места в коридоре не особо много, ему некуда было отпрянуть. И тогда он совершенно бесцеремонно и громко бросил мне:

– Ты не мог бы чуть отойти?

Лу Сусу это позабавило, и на лице у нее промелькнула слабая улыбка. А затем она с серьезным видом ответила на мой вопрос вместо Ян Кэ:

– На мне тоже лежит ответственность за произошедшее. Как будет время, я вам все объясню.

– Тогда ты приехала, чтобы…

– Поговорите для начала с руководством школы. Я пришла проведать А Хао. Чуть позже мы с вами проведем консилиум.

Фактически Лу Сусу действительно занималась решением проблем с долгами и не была отстранена от работы из-за конфликта на рабочем месте. Ее не дисквалифицировали, и она по-прежнему могла работать – в отличие от зама Цзи, которого буквально предали анафеме. Поэтому, конечно, она могла приезжать в психологический центр и давать консультации. В какой-то момент мне захотелось спросить Лу Сусу, почему в тот день в больнице она плакала, когда говорила по телефону, но слова застряли у меня в горле. Я словно в полусне смотрел на нее. Она показалась мне хрупкой, словно свежий цветок, порождая желание защитить ее. Когда Лу Сусу договорила, я все еще был погружен в свои мысли и никак не отреагировал на ее слова. Пришел в себя, только когда Ян Кэ ткнул меня локтем. Я уж было хотел возмутиться, но, повернув голову к нему, увидел, что он будто бы злится: в его глазах вспыхнул огонек гнева. Такое выражение лица я видел у него впервые.

Ян Кэ ни с того ни с сего ударил меня, да еще и разозлился… Конечно, я тут же пришел в недовольство. И уже собрался вместе с Лу Сусу пройти в кабинет для проведения консилиума, но Ян Кэ поднял руку и, схватив меня за шею, потащил за собой на первый этаж. Не успели мы отойти далеко, как сзади раздался голос А Хао. Она говорила про третий самостоятельный урок и что она договорилась встретиться с Цзян Ин, а учитель Хуан им разрешила.

Ранняя осень в Наньнине по обыкновению очень знойная. Только лишь я вышел в османтосовую рощу, мне тут же стало жарко, и шея под рукой Ян Кэ покрылась по`том. На моем коллеге была белая рубашка с длинным рукавом; он сперва не заметил, что я вспотел, но, заметив промокший рукав своей рубашки, тут же убрал руку и вытер ее о мою спину.

– Я тебе тряпка, что ли? – недовольно отреагировал я.

Ян Кэ, ничего не ответив, приподнял подбородок, призывая пройти к учебному корпусу. Мой мозг не успевал реагировать на происходящие одна за другой сцены, поэтому я спросил его:

– Что ты делал, пока я разговаривал с А Хао?

– Я позвонил Лу Сусу и попросил ее приехать помочь провести консилиум. Но для начала мы пройдем в учебный корпус.

– Подожди, как ты смог дозвониться до Лу Сусу?

– Она сейчас в процессе судебного разбирательства, с чего бы до нее нельзя было дозвониться? Тогда она боялась, что ее станут донимать коллекторы, и поэтому специально выключала телефон, – с недовольным видом начал объяснять Ян Кэ. – Чэнь Путянь, ты не мог бы вести себя серьезнее? Не нужно каждый раз заговаривать о Лу Сусу, если тебе не о чем поговорить.

– Ладно, ладно… Признаю свою неправоту, нужно быть серьезнее.

Каждый раз, когда я говорил нечто подобное, Ян Кэ закатывал глаза.

Оставив меня позади, он быстрыми шагами направился прочь. Немного позже зазвенел звонок с урока, и ученики толпой вышли из классов на физкультминутку. Мы с Ян Кэ пробирались сквозь скопище детей, время от времени сталкиваясь с ними плечами. Некоторые ученицы, проходя мимо нас, перешептывались, спрашивая, неужели этот красавчик – новый учитель. Я прекрасно знаю, что говорили они не обо мне, поэтому, опустив голову, просто продолжил идти вперед. Дойдя до третьего этажа, я увидел спускающегося вниз по лестнице учителя, несшего в руке книгу Тай Пинчуаня. Параллельно он отчитывал ученицу, говоря, что пока он заберет у нее эту книгу и что подобное чтиво запрещено приносить в школу, так как такие авторы пудрят ученикам мозги. Услышав этот разговор, Ян Кэ взглянул на книгу в руках учителя и остановился. Я переживал, вдруг он начнет препираться с учителем, поэтому тут же сказал ему ускорить шаг. Я не понимал, почему Ян Кэ потащил меня сюда. Все ученики и учителя вышли из классов на физкультминутку, так зачем нам понадобилось подниматься наверх?

Дойдя до пятого этажа, Ян Кэ оглядел таблички на дверях кабинетов. Найдя одиннадцатый класс, он велел зайти с ним.

– Зачем мы сюда пришли? – растерянно спросил я.

Ян Кэ остановился на входе и указал на расписание уроков:

– Смотри.

На стене висело расписание занятий. На это место наверняка приклеивали не один лист, потому что на стене остались неоторванные куски старых листков с расписаниями. Но здесь нет ничего удивительного – большинство школ работают уже довольно давно, и в них училось не одно поколение учеников. Что здесь может быть не так?

Я приблизился к стене, пригляделся и в недоумении спросил:

– И что может быть интересного в расписании уроков?.. – Лишь только произнеся эту фразу, я тут же сам ответил на свой вопрос: – Стоп. Сегодня среда, а утром… Утром у одиннадцатого класса третьим уроком было вовсе не самостоятельное занятие, а математика. Получается, А Хао перепутала?

– Это не урок математики, посмотри внимательнее, – Ян Кэ продолжил указывать на расписание уроков.

– Ты думаешь, я совсем идиот? Здесь же черным по белому написано; если это не математика, то что? – Я не люблю, когда меня держат в напряжении. – Если тебе есть что сказать, то говори прямо. Мне не нравится, что мы оставили Лу Сусу там одну. Вдруг…

Только я упомянул Лу Сусу, Ян Кэ тут же сделал недовольное лицо. Однако именно он пригласил Лу Сусу, а не я; если она ему так не нравится, зачем вообще понадобилось ей звонить? Стояла ужасно жаркая погода, и настроение у меня было отвратительное. Я уже собрался попререкаться с Ян Кэ, но, еще раз внимательно прочитав расписание, наконец-то заметил, что именно было не так. Оказывается, в среду третьим уроком действительно была не математика, а самостоятельное занятие. Однако сам план самостоятельных занятий был за прошлый семестр, а новое расписание повесили поверх старого; если присмотреться, можно было заметить надписи под первым листом.

– Неужели… – Я немного не мог поверить в увиденное.

– Все верно, – подтвердил Ян Кэ. – Когда я вышел из психологического центра, то поговорил с несколькими учителями. И хотя они не общались с больной, с их слов я понял, что у А Хао наверняка именно эта болезнь.

В это мгновение по школьной радиосети заиграла музыка для гимнастики. Осознав, что хотел мне сказать Ян Кэ, я поспешно спустился вниз, чтобы подтвердить все это у А Хао. Лу Сусу по-прежнему разговаривала с ней в кабинете. Услышав приближающийся звук шагов, А Хао обернулась и посмотрела на нас. Она снова никого не узнала, поэтому мне пришлось еще раз представиться и все объяснить. Когда А Хао увидела Ян Кэ, она оставалась невозмутима, поскольку также не помнила, что он сказал ей о смерти Цзян Ин. Ее лицо при виде Ян Кэ даже немного покраснело – возможно, она испытывала к нему симпатию.

Зайдя в кабинет, я сразу перешел прямо к делу и спросил А Хао, какое сейчас число. Она без раздумий ответила:

– Семнадцатое мая. У вас же есть телефон, вы можете посмотреть в нем дату.

Семнадцатое мая – это день, когда моя мама впервые привела в больницу тетушку Чжоу и Ху Сяобао; помню, тогда шел сильный ливень. Сейчас уже октябрь, и с того дня прошло полгода. Но я не стал поправлять А Хао, а вместо этого продолжил задавать вопросы:

– А Хао, когда вы сегодня пошли на уроки утром, какая была погода?

– Шел сильный дождь, некоторые улицы даже затопило.

Сказав это, А Хао непроизвольно посмотрела в окно. Сквозь листья османтуса пробивались лучи солнечного света. А Хао сразу же стало понятно, что на улице нет и намека на дождь. От неожиданности она поднялась со своего места и всмотрелась за окно, пробормотав про себя:

– Как странно… Неужели небо прояснилось?

С одной стороны, мне было печально наблюдать это зрелище, а с другой – во мне поднялось радостное чувство. На самом деле А Хао не видела никакого призрака. Учителя и ученики все время думали, что она одержима злыми духами или разыгрывает из себя дуру, так как А Хао повторяла, что видела Цзян Ин. Но все было совершенно не так. Воспоминания А Хао остановились на семнадцатом мая, и она не помнила самоубийство Цзян Ин, а оно как раз произошло в тот день.

И тут я, следуя примеру Ян Кэ, не спеша сказал А Хао:

– Цзян Ин совершила самоубийство, спрыгнув с крыши.

– О чем вы говорите?.. – А Хао пришла в ужас, у нее словно заболела голова, так как она начала тут же ее массировать голову. Но вдруг вернулась в начальную точку и, смеясь, сказала мне: – Учитель, сегодня третьим уроком будет самостоятельное занятие, мы с Цзян Ин договорились встретиться и поиграть на пианино, учитель Хуан разрешила нам.

– Ты пока садись…

* * *

На самом деле я не первый раз сталкиваюсь с подобной ситуацией. Когда я учился в Шанхае, профессор У рассказывал нам о подобном случае. В книге «Человек, который принял жену за шляпу» автор описывает историю под названием «Заблудившийся моряк». Главный герой рассказа – шестидесятилетний моряк, считавший себя молодым юношей; когда врач давал ему зеркало посмотреть на свое отражение, тот в изумлении и тревоге смотрел на себя и удивлялся, как он мог так постареть. Однако через несколько часов или минут моряк забывал, что к нему приходил врач; он постоянно повторял одни и те же фразы, задавал одни и те же вопросы. Его умственные способности были в норме, он без труда решал алгебраические задачи; но, если ему задавали вопросы, касающиеся событий, произошедшие после 1945 года, он ничего не мог вспомнить. Он не полностью потерял память, так как помнил события до 1945-го. Проще говоря, этот моряк остался навеки девятнадцатилетним парнем; он будто жил во временной капсуле, его мозг утратил возможность хранить новые воспоминания, а иногда из-за амнезии у него даже возникали ложные воспоминания.

Автор этого произведения – английский невролог Оливер Сакс, человек выдающегося таланта, пользующийся широкой известностью в медицинских и писательских кругах. В своей документальной прозе он описывал интересные клинические случаи из медицинской практики. Оливер Сакс – мой любимый писатель в жанре медицинской художественной литературы; можно сказать, именно его книги вдохновили меня на написание моей первой работы. Без его произведений не было бы и героев моих романов. И хотя он писал рассказы, все они имеют в своей основе реальные клинические случаи. Симптоматика заболевания, описанного в истории про шестидесятилетнего моряка, вовсе не выдумка. У А Хао как раз и было такое редкое заболевание, имя которому синдром Корсакова.

Но как же она могла заболеть таким странным заболеванием? Неужели его появление было спровоцировано смертью Цзян Ин? На самом деле синдром Корсакова возникает вовсе не из-за психических проблем, а вследствие чрезмерного употребления алкоголя, получения внешних травм, продолжительного недоедания и так далее. Однако причина возникновения этого заболевания у А Хао была совсем уж из ряда вон выходящей – даже я не смог сразу догадаться.