Онлайн чтение книги Симптомы затмения Criminal File of a Psychiatrist 2
6 5. Синдром Корсакова

Синдром Корсакова в большинстве случаев появляется после возникновения у больного одного или нескольких эпизодов тромомании, к клиническим характеристикам которой относятся провалы в кратковременной памяти, плохое усвоение новых знаний, ложные и фальсифицированные воспоминания. Больные с такой симптоматикой обычно обращаются в больницу, жалуясь главным образом на головные боли и ухудшение памяти; иногда у них могут наблюдаться такие симптомы психиатрических заболеваний, как дезориентация во времени и выдуманные воспоминания.

Конечно, врач-психиатр не может диагностировать такое редкое заболевание исключительно посредством беседы с пациентом – требуется созвать междисциплинарный консилиум. Однако, исходя из нашего опыта, вероятность того, что это именно синдром Корсакова, составляла примерно восемьдесят, если не девяносто, процентов; либо это было еще более серьезное и тяжелое заболевание. Чтобы провести междисциплинарный консилиум, мне было необходимо запросить разрешение в нашей больнице. Изначально нас с Ян Кэ направили в школу исключительно для проведения психологических консультаций: руководство больницы наверняка полагало, что здесь вряд ли могут возникнуть какие-либо серьезные проблемы, и тем более они надеялись, что мы не создадим новых.

Я сообщил обо всем заведующему отделением, и тот сразу проявил особую настороженность, сказав, что мне не стоит лезть куда не следует, таким образом отказав в моей просьбе. Он аргументировал это тем, что, если заболевание в конечном итоге будет невозможно диагностировать или во время лечения состояние больного ухудшится и опять разыграется история с самоубийством, с последствиями нам не справиться. Я могу понять опасения заведующего: в конце концов, все и так уже подверглись серьезному наказанию. Врачи редко когда боятся нечисти или злых духов; больше всего мы боимся медицинских споров, ведь именно они могут превратить нашу жизнь в один сплошной кошмар.

Однако совесть подсказывала мне, что нельзя просто стоять безучастно в стороне, поэтому я решил обратиться к заму Цзи. В тот период времени он не мог быть задействован в какой-либо медицинской деятельности, и, когда я ему позвонил, зам Цзи сразу сказал, что в этом деле он бессилен, но кое-какой выход все-таки есть. Заболевание А Хао относится к нейропсихическому расстройству, а седьмое отделение нашей больницы Циншань как раз принимает на лечение пациентов с подобной патологией. Средств, кабинетов и оборудования для обследования сейчас достаточно, поэтому зам Цзи рекомендовал нам для начала позвонить родственникам А Хао, чтобы те пришли в нашу больницу и обратились к У Сюну. Таким образом получится, что пациент вместе со своими родственниками как бы по своей инициативе обратится в клинику, а не то чтобы мы самовольно привели девочку в больницу из школы. К тому же наш заведующий не отвечает за седьмое отделение, и как там будут лечить пациента – это исключительно их дело.

Последнее время между У Сюном и Сун Цяном разгорелся нешуточный конфликт, но У Сюн разграничивает личные дела с рабочими, он даже не жаловался мне. Смерть Сяо Цяо стала для них обоих сильнейшим ударом. Вдобавок каждый думал, что ребенок Сяо Цяо именно его, но, так как она умерла, было невозможно установить отцовство этого неродившегося ребенка. На самом деле у Сяо Цяо было еще очень много тайн, настолько много, что и вообразить сложно. Я и сам последнее время часто вспоминал ее.

Ради А Хао мы решили действовать в двух направлениях. Лу Сусу должна была связаться с У Сюном, чтобы он точно смог взять на прием А Хао, а мы с Ян Кэ обратились бы к администрации школы, чтобы те связались с родителями А Хао и попросили провести обследование дочери как можно скорее. Все было спланировано именно таким образом, чтобы, во‐первых, школа не смогла отстранить Лу Сусу – все же гораздо лучше, если она займется делами с больницей. А во‐вторых, внешность и обаяние Ян Кэ позволили бы уговорить учителей согласиться на нашу просьбу.

Мы и подумать не могли, что нам совершенно не придется распинаться: учителя с радостью на все согласились; им не терпелось, чтобы мы поскорее избавили их от этой проблемы. Они даже поинтересовались, не нужна ли машина, чтобы отвезти нас. К сожалению, несмотря на все наши уговоры, родители А Хао не согласились с решением отвезти дочь в специализированную психиатрическую клинику. Все воспринимают подобные заведения как дома для умалишенных, и, по их мнению, если уж обращаться за медицинской помощью, то нужно идти в больницу общего профиля, а не в сумасшедший дом.

Каждый раз, когда происходит подобное, я начинаю восхищаться дальновидностью главврача. Перед тем как я начал работать в клинике, он, по всей вероятности, принимал в штат врачей, в том числе ориентируясь на их привлекательную внешность. Ведь как только появился Ян Кэ, родители А Хао перестали так яро протестовать и, более того, начали задавать вопросы о клинике – к примеру, понадобится ли госпитализация, если они все же решатся к нам обратиться. Люди – создания визуальные, которым нравится смотреть на красивые объекты. И даже люди высокой души, увидев привлекательных мужчину или женщину, тоже станут вести себя учтивее.

Когда Ян Кэ принялся убеждать родителей А Хао обратиться в больницу, он не стал разглагольствовать и давать пустые обещания – наоборот, дал понять, что, если получится поставить диагноз, возможно, придется обратиться еще в одну клинику для оказания последующего лечения. Вдобавок ко всему, прогноз болезни Корсакова не самый радужный: для терапии потребуется как минимум год, а ее результаты могут не оправдать ожиданий. Иногда, если лечение не дает эффекта, можно рассчитывать лишь на восполнение витаминов в организме – например, витамина В1, чтобы предотвратить ухудшения заболевания.

Мы долго и терпеливо уговаривали родителей А Хао, и в конце концов они согласились привести дочь на обследование. В тот же день после обеда мы получили согласие со стороны администрации школы о временном приостановлении нашей работы в психологическом центре, так как мы сопровождали А Хао в больницу. У Сюн уже, скорее всего, общался с Лу Сусу. В это время амбулаторное отделение уже прекратило прием, но он ожидал нас в лечебном кабинете. Когда я постучал в дверь и зашел, У Сюн сидел в телефоне. Не знаю, что именно он там увидел, но выражение его лица показалось мне странным: он как будто выглядел одновременно и напуганным, и удрученным.

Увидев нас, У Сюн отложил телефон и приветливо поздоровался:

– Заходите. А Хао, пожалуйста, присаживайся. Я сейчас налью тебе стакан воды.

– Я пока вас оставлю, – сказал я и вышел из кабинета.

Когда У Сюн набирал в бумажный стаканчик воды, услышав, что я собираюсь уйти, он тут же подошел и шепотом спросил меня:

– Ты не получал никаких странных эсэмэсок?

– Нет. Впрочем, у меня в сообщениях целая куча спама… – Я пожал плечами. – Почему ты спрашиваешь?

– Ничего… Ты пока иди; если будут новости, я сообщу.

У Сюн занялся приемом А Хао и более не стал задерживать нас с Ян Кэ. Так как мы не обедали, то решили вместе выйти и чего-нибудь поесть. В нашей столовой готовили невкусно, и мы порой выходили пообедать в одно заведение рядом с больницей, называвшееся «Чача». Там продавали холодный чай и рисовую лапшу с бульоном, а сотрудникам нашей больницы часто делали скидки, чем очень подкупали нас, врачей-психиатров, не упускающих любую возможность сэкономить.

Зам Цзи как раз тоже сидел в «Чача» и читал газету. Народу в ресторанчике было немного, поэтому хозяин заведения никого не торопил. Как только я увидел зама Цзи, то, сразу воспользовавшись возможностью, подошел к нему, чтобы выразить свою благодарность. Но тут же следом зашел заведующий отделением. Увидев нас, он поздоровался только с Ян Кэ и, захватив с собой еду навынос, тут же ушел.

– Лао[3]Лао – префикс, используемый перед фамилией для обращения к старшим по возрасту или должности. Хэ тяжело пришлось последнее время… – Зам Цзи отложил газету и взглянул на меня через очки. – Расследование, возможно, положит конец суеверным представлениям в нашей больнице. Может, даже совсем скоро…

Лао Хэ – это заведующий отделением.

Я ломал голову, но так и не понял, что имел в виду зам Цзи под «суеверными представлениями», поэтому спросил:

– Что вы имеете в виду?

У Ян Кэ память гораздо лучше, чем у меня, поэтому он напомнил:

– Это касается стационарного отделения и замурованного коридора на минус втором этаже.

Я хлопнул себя по макушке: ведь и правда забыл, что когда-то минус второй этаж в стационаре был моргом! Но один мастер по фэншую, проведя обряд гадания, сказал, что в этом месте таится мощная энергия ненависти, которую ничто не сможет оттуда прогнать, поэтому он дал указания пожечь в этом месте благовония и наглухо замуровать коридор. С тех самых пор никто не пользовался минус вторым этажом, а морг перенесли на минус первый этаж.

Зам Цзи сказал, что смерть Сяо Цяо повлекла за собой целый ряд расследований, поэтому и стало известно о некоторых фактах суеверного поведения со стороны руководства больницы. Что касается минус второго этажа, цементную стену, которую возвели, чтобы замуровать коридор, решили демонтировать. Пока в здании проводятся работы, будет довольно шумно, что может негативно сказаться на пациентах, лежащих в стационаре. Такой сильный шум сильно влияет на психическое состояние людей, все это прекрасно понимают. Чтобы контролировать состояние пациентов и не допустить ухудшения их состояния, заведующий в дни ремонтных работ на всякий случай решил остаться дежурить в больнице, как обычный ординатор.

И хотя я стою на стороне науки, но все думаю: раз тот мастер по фэншую сказал запечатать стену, то лучше было ее не демонтировать. Кто знает, вдруг там действительно водится нечисть… Но меня вдруг стало одолевать дикое желание попасть на этот минус второй этаж – ведь мы смогли посмотреть только половину видеозаписи, которую оставила Чжан Цици; не исключена возможность, что там могло произойти еще что-то, что на запись не попало. Может она спрятала конверт из холодильной камеры как раз на минус втором этаже, а мы с Ян Кэ никогда там и не искали…

После обеда Ян Кэ хотел вернуться в ординаторскую, чтобы вздремнуть. Я не упустил возможности пошутить, что он как раз сейчас напоминает свинью: после еды сразу идет завалиться поспать и даже не боится поправиться. Ян Кэ явно был недоволен моей излишней болтливостью; он просто хотел отдохнуть в одиночестве, и даже мои шутки не помешали ему отказаться от мысли вздремнуть после обеда. Только когда я упомянул письмо, оставленное Чжан Цици, Ян Кэ остановился. Поразмыслив какое-то время, он наконец решил воспользоваться случаем, пока не начались демонтажные работы по сносу стены, и пойти вместе со мной.

Хотя шел день, на минус втором этаже было жутко темно и мрачно. Наверняка никто не спускался сюда на протяжении нескольких лет. Повсюду, словно москитная сетка, одним слоем за другим висела паутина, а наши белые рубашки в одно мгновение покрылись пылью. Из-за того, что бо`льшая часть коридора была замурована, зайти в комнаты не представлялось возможным, а на лестничной площадке не было ничего, кроме нескольких кирпичей и кучки засохшего цемента. Я думал разобрать груду кирпичей, чтобы посмотреть, нет ли чего-нибудь под ней, но из-за летающей в воздухе пыли начал кашлять. Здесь было слишком грязно, у меня пропало всякое желание продолжить искать конверт. Я поднял телефон и, подсвечивая тусклым светом экрана, вдруг увидел тупик. У меня вырвалось:

– Ого! Ян Кэ, только взгляни на это!

Не обращая больше внимания на грязь и пыль, я с любопытством подошел вплотную к стене, в которой виднелось отверстие, словно выбитое кем-то, а затем снова заделанное кирпичом и цементом. Если я правильно понял, за этой стеной наверняка должны валяться разбитые вдребезги куски кирпича и цемента. Но кому и почему могло понадобиться делать в стене дыру?

Ян Кэ довольно чистоплотный человек, и он был явно недоволен, так как пыль оседала на его одежде, поэтому и к моей находке отнесся без особого энтузиазма. Поскольку конверт мы не нашли, Ян Кэ просто развернулся и направился к выходу; я услышал звук его удаляющихся шагов. Мне не хотелось оставаться в таком помещении одному, поэтому я последовал за ним.

Вернувшись в ординаторскую, Ян Кэ снял с себя белую рубашку и, стоя у кровати голый по пояс, отряхивал ее от пыли. На его животе я заметил маленький послеоперационный шрам. Заметив мой взгляд, Ян Кэ подумал, что я пялюсь на него. Он буркнул, назвав меня извращенцем и отвернулся.

– Кому ты нужен! – огрызнулся я и направился вон из ординаторской. – Я ушел в библиотеку.

Не то чтобы я искал предлог уйти – мне действительно захотелось поработать над книгой в библиотеке. В последнее время редактор постоянно поторапливал меня скорее завершить работу, но я действительно был занят другими делами, и у меня руки не доходили до написания романа. Вдобавок я выслушал от него пару ласковых: «Какой ты ленивый… Неудивительно, что твои книги так плохо продаются. Посмотри, с каким энтузиазмом работают авторы бестселлеров! Одна книга такого писателя стоит твоих десяти».

В общем, в тот день я спокойно сидел в библиотеке и работал над черновиком вплоть до позднего вечера. Так как мы приехали в школу на автобусе, а не на машине, Ян Кэ не стал дожидаться меня после работы. Проснувшись, он вызвал такси и уехал домой. Мне не очень хотелось ехать туда, да еще и готовить себе ужин, поэтому я решил заглянуть в «Чача», взять с собой что-нибудь и только тогда уж поехать домой. Странным было то, что, не успев выйти из больницы, я увидел в окне полицейскую машину, которая подъезжала к стационару.

– Что здесь происходит?

Выйдя из библиотеки, я прошел мимо стационарного корпуса к амбулаторному отделению. Увидев припарковавшуюся возле стационара полицейскую машину, почувствовал неладное. Вдруг что-то случилось с кем-нибудь из пациентов? Я решил вернуться обратно. При этом я не заметил, что кто-то вышел со мной из стационарного отделения и все это время шел позади. Поэтому, когда я повернулся, то случайно столкнулся… с девушкой.

– Прошу прощения! – поспешил извиниться я.

– Ничего страшного. – Она поправила волосы и улыбнулась.

Я застыл на месте – и в этот момент небо озарила вспышка молнии.