Онлайн чтение книги Создатель злодейки Villainess Maker
Глава 40

«Что-то случилось?»

Аслан не мог себя контролировать, он вцепился руками в мое платье, рассерженный тем, что его подловили, а его глаза в этот момент на мгновение расширились как у кролика.

Выдохнув, он снова надел свою непроницаемую маску спокойствия, поджав пунцовые губы. Какие бы чувства и эмоции я не испытывала к нему, при виде этого кукольного лица, к черту его.

«Рассказывай»

Будучи послушной девочкой, я решила терпеливо стоять и ждать, любуясь его красивым лицом.

«Ну, это…»

«Что? Я тебя не расслышала», - спросила я, наклонив голову в замешательстве. Он продолжал упорно молчать, плотно сжав губы. «Как отвратительно, но почему ты такой ужасно красивый…», - думала я, глядя на него. Но больше меня злил факт того, что меня не раздражает его отношение ко мне, хоть он сейчас вне себя.

Я хотела ударить его по лицу, когда он выплевывал свои дерзкие слова, но он опустил глаза, показав мне лишь лицо как у фарфоровой куклы.

«Ты можешь ненавидеть людей кругом, но ненавидь меня, - сказал он – Я прощаю тебе твои грехи»

После долгой паузы Аслан робко взялся за застежку моего манжета, как будто принял решение. В этот момент, когда я подумала про себя: «Какая прелесть», - он глубоко вздохнул и взял меня за руку, чтобы уйти, мы услышали одновременно раздавшийся звук трубы и крики слуги:

«Его Императорское Высочество Вернер Карл Мохаммед Лете и леди Шарлотта Анджело во всем своем великолепии, войдите!»

«…»

Ух, как громко. Я рефлекторно посмотрела в ту сторону, откуда доносился звук, а затем снова на лицо Аслана

«…»

«Что? Прости, я опять не расслышала»

Аслан отпустил рукав моего платья и замолчал. Похоже, он не хотел больше ничего говорить. Я не услышала его дважды, но почему ты так быстро сдался?

Ну, я не хочу лезть не в свое дело. Брат не слишком многословен, но, с другой стороны, он наследник герцога, про него можно сказать, что он замкнутый, может ему не нравится общаться? Он так похож на герцога Мертензийского, который не умеет говорить прямо и все время в его словах скрыт другой смысл.

Я снова посмотрела на Аслана, а затем вернулась к главным героям. В это время Вернер заговорил о чем-то, как только зашел в зал. На лице у него была непритворная улыбка, он явно в хорошем расположении духа.

«Поначалу это было трудно принять, - подумала я про себя, - но теперь я привыкаю видеть его лицо»

Пока я размышляла об этом, мы случайно встретилась взглядом с Вернером. На прошлом банкете он смотрел на меня, как на ничтожную букашку, но сегодня он улыбался. Конечно, не просто, а своей надменной, насмешливой улыбкой.

«…Я рад, что вы здесь собрались, и хотел бы воспользоваться этим моментом, чтобы сделать объявление для все вас»

Хм-м..

Кажется, где-то слышала эту фразу, возникла у меня мысль, пока я смотрела в одну точку. Вспомнив ее, меня охватило нехорошее предчувствие.

Вернер замолчал на секунду, делая паузу, чтобы люди могли сконцентрировать на нем внимание и слушали. Он стоял в центре зала, оглядывая дворян, и вдруг достал часы.

Что? Часы?

«Десять секунд до девяти», промолвил он, а потом улыбаясь посмотрел в мою сторону.

«Во что ты впутываешь меня?» - пробормотала я, а затем добавила: «Вы совсем сума сошли?»

Кронпринц пристально продолжал смотреть на меня, крепко сжимая плечи Шарлотты и громко на весь зал объявил:

«Перед вами человек, который забрала мое сердце. В 20-й день месяца Лунос 642-го года Империи Лета, в девять часов вечера, я объявляю, что настал момент выбрать ту, кому я отдам свою любовь», - начало признания тысячелетия… «Шарлотта Анджело, настоящим я объявляю ее своей вечной любовью с этого дня»

«…!!»

Мне удалось подавить крик, который всеми силами пытается вырваться наружу, но я ничего не смогла сделать со своим перекошенным от ужаса лицом. Поэтому трясущейся рукой я раскрыла веер и отчаянно попыталась прикрыть лицо. Но придурок не унимался:

«У меня только одно сердце, кто бы что не говорил, я никогда не выпущу леди Шарлоту из своих объятий до самой смерти, ни в этой, ни в следующей жизни»

На этом достаточно…

«Люблю всей душой»

Эй, одержимый! Не говори мне, что ты главный! Ты позоришь свою страну! Почему бы тебе просто не повестить баннер! Ух-х, мои нынешние истерики ничто по сравнению с капризами кронпринца. О чем, черт возьми, я думала десять лет назад? Какие мысли крутились у меня в голове, когда мною был написан это дурацкий момент с публичным признанием о любви тысячелетия? Почему я думала, что это будет выглядеть круто?

Почему Шарлотта не ругается на него, не отвесила ему пощечину, почему она стоит в восторге, а все остальные стоят хихикают и в тайне завидуют ей? Выглядит как безумие.

Потому что я написала это, уф-ф... Мне больно на это смотреть. Каким-то образом это признание оказалось в романе, и даже забыла о нем, потому что была сконцентрирована на моменте, где показано как Айла убегает.

Нет, думаю мое подсознание отчаянно пыталось стереть это из памяти.

«Если кто-то посмеет вмешаться или прикоснуться к моей любви…»

Иссиня-черные глаза Вернера сверкнули на меня.

«Он будет уничтожен»

 Его реплика должна была давно подойти к концу, но он продолжал. Я не знаю, что он имел в виду, но он все равно это сказал. Как я хочу убить его… Преступления является то, что он просто живет и дышит. Никогда я так не жалела, что сейчас не могу переписать историю. Ведь если я бы сейчас находилась в своем мире, одного росчерка пера было бы достаточно, чтобы превратить его в человека, которого никогда не существовало.

Мне казалось, что, если я сейчас его не убью, умру со стыда. Хоть он не угрожал моей жизни, не считая чувство стыда, я не хотела совершать опрометчивых поступков и навлекать его гнев.

Я стояла и думала: «Не знаю, смогу ли я убить главного героя, хоть и хочу убить его в первую очередь, мне надо вести себя как злодейка, и если я убью его не повториться ли петля?».

Не могу строить догадки, как я могу узнать, что случится пока не попробовала. Если убить Вернера, разве мною не будет устранен один из самых больших врагов моего будущего?

«Нет, - подумала я, - главный герой, он не умрет так просто». Во мне вновь и вновь возникало одно и тоже мучительное чувство, которое вызывало противоречия. Это грандиозное признание, отразилось на мне шоком и эмоциями, которые я бы раньше не испытала…

Но самое главное, я осознала, что если, не дай бог, произойдет петля, то мне придется снова выслушивать эту исповедь до конца века. «Ты хочешь, чтобы я снова слушала это…?!»

Я не смогу, я не буду. Испытывая чувство жалости самой к себе, какая бедная и уставшая, я отчаянно думала про себя, что любыми способами не дам дню зациклится. Так что же делает Айла в этой сцене?

Она слушает речь Вернера в начале открытия праздника, потом разворачивается и выбегает из бального зала, затем громко заявляет читателям: «Я не позволю этому случиться!»

Шарлотту поздравляли радостными возгласами и вниманием, но некоторые дворяне были не совсем в восторге, высказавшись:

«Да, лилия вполне может подойти для этого…»

Но потом я, недоумевая про себя огляделась по сторонам. По замыслу автора, она должна появиться в истории как «Леди Лилия» и поздравления были такими:

«Прекрасная юная леди, Шарлотта, хоть и дочь виконта. Выпьем за славное будущее двух влюбленных сердец, да будет наша империя процветать!»

Так бы я описала это, но реакция была более вялой, чем я ожидала. Похоже им не понравилась затея кронпринца. Также я не могла заметить, что некоторые гости смотрели на меня…

Они что жалеют меня? Нет, их реакция должна быть противоположной, они должны высмеивать меня, потому что я проиграла. Теперь до меня стало доходить, атмосфера в зале была такой, потому что часть внимание принадлежавшей Шарлотте, было направлено на меня.

Если так подумать, к моменту этого бала, она должна была получить прозвище Лилия долины, и ей должно принадлежать все внимание, но это было не так. Причина всему, интерес принцессы Корделии к моему платью.

Но не только аристократы жалели меня. Когда мой взгляд внезапно упал на Шарлотту, она в этот момент смотрела на меня с жалостливо изогнутыми бровями и даже слезами на глазах. Это было далеко не то веселое приветствие, которым я была удостоена на днях.

Должно быть, она уже слышала, что Айла одержима кронпринцем и цепляется за него всеми силами. Но я не ожидала, что простачка Шарлотта, может быть такой злой…

Мне интересно, почему она так уверена, что мне больно, после этого грандиозного признания любви? Если Вернер и Шарлотта, так нравятся друг другу и клянутся в вечной любви, то я не понимаю, почему сейчас она переживает из-за меня.

Один из вас объявляет войну, а другой жалеет меня, а если уже пожалела, то будь добра расплатись.

Значит, я могу просто сбежать отсюда, да? Возможность моментально выбраться из этого ужасного места была самым приятным условиям из всех, в которых я когда-либо оказывалась.

Промедление было недоступной мне роскошью и для сохранения моего психического здоровья, полезно было бы выбраться отсюда прямо сейчас.

Почему это происходит со мной, и я обязана быть брошенной парнем, кричащим о своей любви на весь белый свет? Почему я должна убегать от парня, который выделяет свои слова в предложениях особым голосом? Пока мои злодейства сходят мне с рук, можно же не проживать, что будет, мне только остается продолжать играть злодейку, так ведь?

За время последней петли, я уже отличалась от созданного мною персонажа, Айлы из романа. К тому же было бы странно сейчас повести себя по-другому, когда ситуация изменилась и теперь ко мне испытывали чувство жалости дворяне.

А теперь давайте задумаемся, какова же роль девушки, чье тело я заняла? Во-первых, она злодейка, во-вторых, ее главная роль - соединять Шарлотту и Вернера.

Я просто предполагаю, но если придерживаться этих двух ключевых моментов, то петля, скорее всего, не случится. И то, что она по сюжету любила Вернера и отчаянно пыталась построить отношения с ним – было просто случайностью, ведь это просто литературный прием, чтобы связать двух главных героев.

Попробовать или нет? Сделать это? Так подождите, что я сделала в первую ночь бала? Точно, в отличии от основного сюжета романа, у меня был золотой пропуск от принцессы!

Я перевела взгляд на Корделию, которая уже некоторое время смотрела на меня и теперь наши глаза встретились. Ее глаза расширились от удивления при виде моей решительности, затем она улыбнулась мне, словно говоря: «Давай, действуй»