Онлайн чтение книги Стальная тревога Full Metal Panic!
10 - 3 Долгая дорога

Инженер-электрик Мишель Данпьер. Третий год работает в сервисной компании на подряде у фирмы Рено. Женат. В настоящий момент прибыл в качестве участника на международную автомобильную выставку, проходящую в Экспо-центре, расположенном на берегу Москвы-реки. Его медовый месяц оказался совершенно испорчен капризами молодой жены, разочарованной оказанным русской стороной приемом. Устав успокаивать расстроенную новобрачную, намеревается поскорее вернуться на родину, к изысканным блюдам и винам Парижа.

Таким был в настоящий момент социальный статус Лемона – то есть, на самом деле, его прикрытие.

– Фу-у-ух… Сидя на жесткой скамейке в уголке пассажирского терминала аэропорта

Шереметьево-2, Лемон с огорченным видом взъерошил волосы.

– До чего же мерзкий день выдался, – произнесла сидящая рядышком с ним женщина. Его молодая жена – точнее, играющая ее роль Тень. Несмотря на то, что ругательства недвусмысленно выражали накопившееся раздражение, они были произнесены таким нежным голоском, с такой милой улыбкой, что любой наблюдающий со стороны усталый путешественник восхитился бы любовно воркующими новобрачными

и  улыбнулся, забыв на миг о своих заботах. Доверчиво прижавшись и склонив голову на плечо возлюбленному, светящаяся счастьем девушка, без сомнения, шептала слова любви.

Жгучая брюнетка в облегающем платье кашемировой ткани со спокойным узором «пейсли1» и простом, но элегантном бежевом кардигане. Высоко расположенный носик, узкие скулы, большие и глубокие серые глаза – как на нее ни смотри, ее ни за что нельзя было принять за азиатку. Ее искусство лицедейства было поистине безупречным. Стоило потратить минут десять с утра на макияж и разминку лицевых мускулов, и Тень превращалась в совершенно иного человека, которого невозможно было узнать.

В  ответ на слова молодой жены Лемон прошептал с приклеенной улыбкой:

– Согласен. Я, между прочим, тоже почти не спал все пять дней. Днем прикидывался туристом, а ночами прокрадывался в московские библиотеки.

– Архивы шерстила я.

– Без моей помощи ты бы не знала, где копаться. Но этот жуткий русский язык – не моя специализация.

По заданию нынешнего руководителя Митрила – Терезы Тестаросса – они исследовали русские научно-технические архивы и библиотеки. Их интересовали следы экспериментов, проводившихся в СССР примерно восемнадцать лет назад. Поскольку никаких документов в электронном формате обнаружить не удалось, единственным выходом осталась агентурная разведка в Москве или, как было бы это правильнее назвать, гастролерский набег.

– И потом, это только я в Москве впервые. Для тебя же это место – как знакомый школьный двор.

– Да, я прожила здесь довольно долго.

– Учеба по обмену? Хе-хе, наверняка институт имени Патриса Лумумбы.

– Не обязана отвечать.

– Ах, вот как. Ну, как пожелаешь.

Лемон уже сумел разнюхать, что раньше Тень была шпионкой внешней разведки Северной Кореи. Разведчикам-интеллектуалам, подобным Лемону, было прекрасно

1 Пейслийский узор (т. н. «огурцы») имитирует узоры кашмирских шалей. Первоначально (в начале XIX в.) такие ткани изготавливались только в шотландском городе Пейсли.

48

известно, что московский институт Дружбы народов имени Патриса Лумумбы принимал множество студентов из коммунистических стран третьего мира. Под видом обычного обучения за границей многие из них проходили подготовку по совсем другой, шпионской профессии – под эгидой совершенно иной организации.

Он все еще не знал настоящего имени своей напарницы. Хотя его собственная фамилия – Лемон – тоже была не более чем псевдонимом, эта женщина заинтересовала его, и однажды он поинтересовался. Ответ прозвучал холодно: Тень ответила , что не скажет, потому что его друг – японец. Озадаченный, он попытался выяснить, что это означает, но она лишь покраснела почему-то и сделала чрезвычайно недовольное лицо.

Напарница оказалась очень красивой – ему разок удалось увидеть ее без макияжа и маскировки – а кроме того умной и образованной. Ее физические возможности и тренированность намного превосходили те, что имелись у разведчика-аналитика вроде Лемона. С его точки зрения она выглядела поистине идеальной женщиной, но – вот беда!

– за все пять дней, которые они изображали молодоженов, у него, к великому сожалению, не появилось ни единого шанса установить с ней доверительные личные отношения.

Впрочем, их операция увенчалась полным успехом . Проведя две напряженные ночи в величественном и пустынном здании Академии Наук, Тень обнаружила в заголовке одной из папок информацию об интересующем их месте – и его координаты. На «Туатха де Данаан» немедленно отправилось сообщение по спутниковому каналу связи. Все, что им теперь оставалось – незаметно унести ноги.

До начала посадки еще оставалось приличное количество времени, и Лемон поднялся, разминая затекшие ноги.

– Куда ты?

– Оголодал слегка. Пойду куплю чего-нибудь перекусить. А тебе?

– Обойдусь. Иди сам. Хотя, впрочем… – Тень на секунду задумалась. – Купи шоколадку, пожалуйста. Лучше всего – «Херши».

– Собираешься сделать из нее бомбу?

– Съесть.

– Хе-хе, оказывается, таинственная и неприступная митриловская шпионка – сладкоежка?

– Заткнись, чтоб тебе подавиться. Топай своей дорогой.

Прошептав ругательства нежным голоском, она чмокнула его в щеку. Маскировка требовала полного соответствия образу – впрочем, это было вполне очевидное притворство. Пожав плечами, Лемон направился к киоску, расположенному в уголке терминала.

Два русских национальных пирожка и минералка, плюс шоколад, который получше. «Херши», правда, не нашлось. Расплачиваясь, он уже вытащил из кармана рубли, когда толстая кассирша поинтересовалась по-английски со страшным акцентом, нет ли у него долларов. Естественно, доллары у него были, но, сделав непроницаемое лицо, он буркнул «нет» и сунул ей оставшиеся рубли.

Получив чек, Лемон повернулся и краем глаза заметил надвигающуюся опасность. Вокруг служащего, скучавшего за конторкой у входа в зал ожидания, возникли несколько человек в одинаковых костюмах. Уверенность, с которой они задавали вопросы, манера поведения, острые целящиеся взгляды, свидетельствовали – это были оперативники госбезопасности. В руках одного из них мелькнули фотокарточки.

Едва взглянув, клерк указал в угол терминала. Как раз туда, где находилась облюбованная Лемоном и его напарницей скамеечка.

Дело плохо.

Острое ощущение опасности заставило его вздрогнуть . Насколько Лемон мог припомнить, они не совершили ошибок, которые могли бы дать возможность проследить их настоящие имена или намерения, и заставить русских устроить охоту на них.

49

Может быть, это недоразумение? Но, если посмотреть объективно, единственные, кого здесь могут искать…

– Похоже, им от нас что-то нужно.

Шепот Тени раздался прямо за спиной. Когда же она успела?..

Схватив подавившегося от неожиданности Лемона за шиворот, она дернула его назад, за развесистый и пыльный фикус – туда, где их нельзя было увидеть от входа. Она заметила кэгэбэшников раньше его и незаметно ускользнула, возникнув рядом с ним.

– Сама видишь. Понятия не имею, как они смогли нас учуять.

В самом деле, единственными, кто знал о том, куда направились Лемон и Тень, были Тереза Тестаросса и Гевин Хантер.

– И что теперь?

– Н-не знаю. Но, в чем бы ни было дело, ясно одно – нам не поздоровится. Это…

– Бежим. Так далеко, как только сможем.

Крепко сжав руку Лемона, она потащила его назад, к незаметной двери для персонала.

Дверь была заперта. Спрятавшись за спиной Лемона, Тень вытащила набор отмычек. Обычный цилиндровый замок – он занял у нее не больше пяти секунд. Ни служащие аэропорта, ни пассажиры ничего не заметили.

– Открыла.

– Молодец.

Тень первой проскользнула в узкий, плохо освещенный коридор. Убедившись, что никто не смотрит в их сторону, Лемон последовал за ней.

Беглецы заторопились проходами, предназначенными только для служащих аэропорта. Осторожно выглядывая из-за углов, быстро шмыгая по лестницам, прячась за различными агрегатами, они сумели избежать нежелательных встреч с кем-либо. Предусмотрительно запасшаяся примерным планом аэропорта Тень вела напарника за собой. Единственное, что им оставалось в такой ситуации – попытаться выбраться из широко раскинувшегося комплекса зданий.

– Скажешь что-нибудь по этому поводу? – мрачно прошептала Тень, когда им пришлось укрыться на время в тесной пыльной подсобке.

– По какому?

– Про дерьмо, в котором мы оказались. Нас кто-то сдал. Уверена, что это не Хантер.

– Не знаю. Но не думаю, что эта девочка – Тестаросса – могла где-то допустить такую грубую ошибку.

Вместо ответа Тень неожиданно схватила его за воротник и прижала спиной к стене. Лемон почувствовал, как в кадык уперлось что-то острое. А-а, понятно. Припрятанный клинок из прочного пластика, который не могли обнаружить металлодетекторы. Она прошипела:

– Раз так, мне не приходит в голову никто, кроме тебя.

– Эй-эй, погоди…

– Настучал кому-то из DGSE? Черт, я была уверена, что ты с ними расплевался. Хорошо, если я прирежу тебя и убегу – все вопросы снимутся.

– Вот в чем дело. Понимаю.

Насмешливая и уверенная усмешка, которую попытался изобразить Лемон, на самом деле вышла кривой и жалкой – мешала боль от острого, как шило, клинка, вгрызающегося в кожу на шее.

– Тогда, полагаю, мне конец. Как я смогу доказать свою невиновность? Ты все равно не поверишь, а здесь нет ни адвокатов, ни присяжных. Смертный приговор за одно слушание – хуже, чем военный трибунал. Хм, наверное, в культуре твоей родной страны у новобрачных принято устраивать такие фокусы?

50

В оказавшихся совсем близко глазах Тени плескалось страшное выражение – подозрительность и ярость загнанного зверя. Впрочем, злость, которую сейчас испытывал Лемон, была ничуть не меньше.

Глупая женщина. Нашла время подозревать и сомневаться в своем товарище. Чем выяснять отношения, лучше бы думала о том, как использовать все выгоды сотрудничества и спастись. Но этого мало. Что самое возмутительное – за все эти несколько дней она не проявила ни малейшего интереса к такому красавцу, джентльмену, интеллектуалу и великолепному любовнику как он!

Эта женщина – она что, лесбиянка?

– Ты недоволен?!

– Я просто вне себя от злости. Чтобы тебе было проще приводить в исполнение смертный приговор, позволь поделиться новой информацией. Теперь я знаю все твои секреты.

– Что ты сказал?..

– Вчера, просто чтобы убить время, я залез в Интернет и полистал корейские женские имена. Столь одаренному в лингвистике гению, как я, не потребовалось больше часа, чтобы найти искомое. Твое настоящее имя. Фамильное имя – наверняка Ким. Если мы запишем его с помощью кандзи, то получится «золото». Потом идет Юн, что значит – «красота», верно? Верно, у тебя на лице написано. Кандзи для него – «шар». Полное имя – Юнхи, где соединяются «шар» и «девушка», именно так тебя зовут. Все это прекрасно, но дело в том, что если прочитать твое имя, записанное кандзи, то есть корейскими ханчча, японскими чтениями, то можно живот надорвать от смеха!..1

– З-з-з-затнись…

– Ну, что же ты?! Действуй. Что же ты не прирежешь меня, как грозилась? Давление острия усилилось, становясь почти невыносимым. Щеки Тени загорелись

лихорадочным румянцем, и, скорее всего, не только от злости, но и от смущения. Секунду казалось, что она заставит наглеца захлебнуться собственной кровью, но потом все же восстановила самообладание и лишь яростно фыркнула.

– Какая глупость. Я – пас.

– Тогда с самого начала нечего было устраивать разборки, – пробурчал Лемон, поправляя смятый воротник и пытаясь успокоить дыхание. Тень, как ни в чем не бывало, вытащила маленькую записную книжку, где был набросан план аэропорта и коммуникаций, и принялась разрабатывать маршрут отступления.

– Если мы спустимся в подвал, там будет эксплуатационный тоннель, по которому проходят топливные магистрали, водопровод и канализация. Пройдя по нему, мы выберемся из здания терминала.

– Превосходно. Но нельзя ли было сказать это другим способом?

– Что сказать?

– «Прошу прощения» или «пардон».

– Заткнись, – отрезала Тень и первой припустилась вперед. Скатившись по обшарпанной лестнице с выщербленными ступенями, предназначенной для ремонтников, они наши дверцу, ведущую в низкий технический тоннель. Влажный спертый воздух, стекающие по стенкам капли конденсата, голые тусклые лампочки, задевающие по голове, отнюдь не добавляли подземелью привлекательности. Расплывшиеся от времени надписи на стенках и выцветшая до полной нечитабельности схема на русском языке затрудняли ориентирование.

– Сюда.

Поскальзываясь на сыром полу, Тень бросилась к люку , закрытому на цепь и ржавый висячий замок. Откуда-то сверху, видимо, через короб вентиляции, донеслись

1 Действительно, если перемешать японские онные-верхние и кунные-нижние чтения иероглифов-кандзи, из которых состоит имя Тени – 金 玉 姫 – то одним из вариантов будет «кин тама химе» – «тестикульная принцесса».

51

отдаленный топот и отрывистые команды офицера: «Давай, давай! Быстрее, вашу мать!..» Преследователи действовали оперативно и решительно, мало того, слышалось еще и хриплое рычание и поскуливание – они привели с собой собак. Надежда, что они потеряют след и не найдут, куда ускользнули беглецы, испарилась.

– Плохо дело. У них – ищейки.

– Знаю. Открыла.

Замок, щелкнул и открылся, загремев цепью. Они вдвоем изо всех сил потянули тяжелую створку чугунного люка. Открыть его без посторонней помощи для женщины было бы невозможно.

– …Видала? В одиночку тебе бы не сбежать. Неплохо, что я еще жив, верно?!

– Но теперь-то он открыт? Прилипалу можно мочить.

– К-кого?..

– Шучу. Бежим.

Тень ловко спрыгнула в люк, Лемон последовал за ней. Крышка громыхнула, становясь на место, но перед тем шпионка быстро оторвала кусочек серебряной фольги от обертки купленной пять минут назад шоколадки, и сунула его в щель люка.

– Что ты делаешь?

– Выигрываю время.

Действительно, когда преследователи доберутся до люка и заметят фольгу, они решат, что это какая-то ловушка, и не будут слишком торопиться его открыть.

– Быстрей. Нас сцапают, если ты будешь обо всем спрашивать и тормозить.

– Да я спешу, как могу.

В тоннеле было темно и сыро. Большую часть пространства занимали разнокалиберные трубы и кабели. Работники аэропорта явно не утруждали себя обслуживанием этого места: из сочленений капала горячая вода, образуя влажный туман. В нос лез раздражающий запах авиационного керосина.

Три минуты быстрого бега. Спина Тени, в которую Лемон сначала упирался носом, постепенно удалялась все дальше – в плане физподготовки она могла дать ему сто очков вперед. Если судить по числу сделанных шагов, беглецы миновали около полукилометра и, как и рассчитывали, вышли далеко за пределы здания аэровокзала.

– Лезем наверх.

Бросив через плечо короткую команду, Тень вскарабкалась по лестнице к потолочному люку. Удивительно – она даже не вспотела. Лемон же едва сдерживал рвущееся из груди дыхание. Миновать такую дистанцию на утренней пробежке и для него бы не составило большого труда, но сейчас, когда в спину дышала погоня, накладывающееся психологическое напряжение давило и заставляло дышать все чаще и чаще, судорожно оглядываясь.

Беглецы вскарабкались по шахте со скобами, ведущей через несколько этажей, вскрыли замок на новой двери и, наконец, вылезли в небольшую подсобку, стоящую на поверхности. Они остановились на секунду – перевести дыхание.

Здесь было тесно и пыльно. Будка представляла собой резервный пульт управление светотехнической сигнализацией летного поля и была завалена аварийным снаряжением и горами ярко-красных конусов. Когда они выбрались наружу, их глазам предстала рулежная дорожка , расположенная сбоку от основной взлетно-посадочной полосы, с которой взлетали международные рейсы. Голубые цепочки сигнальных фонарей помаргивали в наступающих сумерках, а метрах в ста впереди по рулежке величественно катился гигантский пассажирский аэробус, сотрясая окрестности оглушительным ревом.

За спиной, недалеко, виднелась проволочная изгородь, ограждавшая границы аэродрома. Тень дернула Лемона, который замер словно завороженный, подавленный размерами и мощью аэробуса, за руку.

– Чего застыл?! Вперед!

52

Торопясь к изгороди, они увидели, как только что прокатившийся мимо лайнер неожиданно снизил скорость и остановился, протяжно завизжав тормозами. Очевидно, он получил команду на остановку из диспетчерской башни.

Почти сразу же в стороне зданий пассажирского термина и прочих служб тревожно замельтешили мигалки нескольких автомобилей. Они направлялись в сторону беглецов. Погоня.

– Проклятье!

Уловки и хитрости не задержали преследователей надолго. Их все же выследили. Их усилия пропали даром – хотя за загородкой, совсем недалеко, чернела неровная

зубчатая стена леса – бежать дальше было бессмысленно. Но это не остановило Тень – даже зная, что им все равно не скрыться, она не собиралась сдаваться.

Проволочная изгородь, оказавшаяся перед ними, возвышалась больше чем на три метра, и вскарабкаться на нее было трудно. Даже если бы Тень встала на плечи Лемона, она бы не смогла перелезть – по верху вилась спираль колючей проволоки. Что бы ни думал по этому поводу Лемон, ему не представилось возможности высказаться – Тень внезапно остановилась на всем ходу.

– Ты чего?!

Он не успел договорить, когда уже понял, в чем дело. Прямо перед ними, на насыпи, ведущей к изгороди, возник силуэт человека. Сгустившиеся сумерки дали возможность увидеть его только с нескольких шагов.

Молодой человек. Юноша.

Серебряные волосы шевелил легкий ночной ветерок, но тяжелый плащ неподвижно лежал на его плечах, точно отлитый из бронзы. Темный, мрачный плащ цвета крови.

Отблески навигационных огней полосы подсвечивали узкое бледное лицо с изящными чертами. Удлиненные глаза светились чувственным влажным светом. На мгновение Лемон принял незнакомца за женщину.

Кажется, Тень узнала противника. Дрожащим голосом, запинаясь, с интонациями, которые Лемон слышал впервые – наверное, их следовало определить как страх – она пробормотала:

– Леонард… Т-т-тестаросса?..

Почему… почему – он? Откуда он здесь? Что происходит?

Она не произнесла этого вслух, но Лемон без труда услышал ее беззвучный крик – просто сжав дрожащую руку напарницы.

Да, этот юноша – Леонард Тестаросса. Тот самый руководитель Амальгам, о котором было неизвестно, жив он или мертв. Брат Терезы Тестаросса.

– Давно не виделись, госпожа митриловская шпионка, – мелодичным голосом проговорил Леонард.

Шаг.

Еще шаг – плавные движения почему-то заставили застыть кровь в жилах у беглецов. Наверное, потому, что они не ожидали увидеть на столь прекрасном лице поистине людоедскую усмешку. Нет, это было гораздо хуже – пронизывающий, оценивающий взгляд ученого-биолога с закатанными рукавами и острым скальпелем в руке, намеревающегося вскрыть попавшуюся лабораторную лягушку и выяснить, что у нее внутри.

– Я тоже посетил Москву по небольшому делу. Мне нужен был тот самый документ, в который вы сунули свои любопытные носы. Следы взлома уже обнаружили, и до меня дошла информация о ваших проделках. Догадаться, чья это работа, было нетрудно, и я намекнул компетентным органам, кого именно следует искать.

Так вот оно что. Утечки информации не было. Лемон понятия не имел, как Леонард сумел их выследить, но сомнений уже не оставалось – погоню направлял этот человек.

На его лбу виднелся глубокий шрам. Даже элегантно падающие на глаза вьющиеся серебристые локоны не могли полностью скрыть его – словно прикрытый третий глаз.

– Это твои псы там несутся?

– Хм. Я здесь инкогнито. Поэтому использовал их в качестве загонщиков. Все получилось прекрасно: дичь выкурили из норы – и вот вы здесь, у меня в руках, как я и предполагал.

– Не подходи!..

Выкрик Тени заставили Леонарда только пожать плечами и хмыкнуть.

– Что же ты сделаешь, если я не послушаюсь? Набросишься с этим твоим потайным ножичком?

54

Тень вздрогнула и замерла в нерешительности. По опыту она знала, что против него у нее нет шансов. Не поворачиваясь, уголком рта она прошептала Лемону:

– Я отвлеку. Постарайся смыться и доложить нашим.

Машины, которые мчались от аэровокзала, были уже почти рядом. Неизвестно, были ли это сотрудники КГБ или нет, но они неслись с запалом своры гончих, настигающих загнанного зайца – ареста было не избежать.

У беглецов осталось всего несколько секунд.

– Погоди, я не смогу…

– Смоги.

Бросив последнее слово, Тень прыгнула вперед, атакуя, словно рассерженная

кобра.

Лемон не был уверен, что эта отчаянная тактика принесет успех. Спираль Бруно наверху изгороди не располагала к оптимизму, а в одиночку даже и до нее вскарабкаться было совсем непросто. Кроме того, бежать, прикрываясь женщиной, словно щитом – это не слишком-то соответствовало его жизненным принципам.

Но времени на колебания уже не оставалось.

Махнув в отчаянии рукой, Лемон изо всех сил побежал к ограде.

Тень же мгновенно выхватила кинжал, о котором шла речь, прыгнула навстречу Леонарду и нанесла колющий удар, направленный в горло.

Атака оказалась слишком медленной. Леонард не применил никакой магии – рука нападающей почему-то предательски дрожала. Двигаясь легко и экономно, он уклонился от удара, а в следующий миг ее тело описало в воздухе стремительную дугу. Захват и бросок завершились тем, что Тень уткнулась лицом в землю, а ее пойманная рука оказалась жестоко вывернутой и торчащей вверх, как сломанное крыло. Она сдавленно выкрикнула:

– Беги, не жди меня!..

Она велела Лемону спасаться. Изгородь была уже прямо перед ним. Бросившись вверх по насыпи, он неожиданно почувствовал, как правая нога подломилась и ушла из-под него. Бедро пронизала острая боль, а от лесной опушки отразился приглушенный звук пистолетного выстрела.

Удерживая пленницу, Леонард свободной левой рукой вытащил револьвер и выстрелил, точно попав в ногу убегающего Лемона.

Француз рухнул, точно подкошенный, ударившись головой об изгородь. Вцепившись пальцами в металлическую сетку, он сумел подняться, но нога отказалась подчиняться, и он снова мешком свалился наземь.

– Лемон!..

Выкрик Тени прервал мучительный стон – затрещавший плечевой сустав заставил

ее опять подавиться землей.

– Друзья мои, вы до сих пор находитесь в плену заблуждений, – почти нежно проговорил Леонард, наклонившись и щекоча дыханием ее ухо. – Вы же знакомы с моей сестрой? Ее головка варит неплохо, но физические возможности никуда не годятся, и она не знает, с какой стороны стреляет винтовка.

– …Пусти.

– Вы думали, что и брат такой же, не правда ли? Тогда вас ждет сюрприз… большой сюрприз.

Ее волосы встали дыбом – настолько страшно звучал этот негромкий голос. Леонард нажал, и плечевой сустав отчетливо щелкнул – рука оказалась вывихнута.

Впервые из уст Тени вырвался настоящий, пронзительный крик – какого следовало бы ожидать от девушки. Она попыталась ударить мучителя кулаком, но тело уже не подчинялось.

– О-о, какой голос. Звучит очень сексуально.

55

Проговорив это, Леонард интимно куснул ее за ухо белоснежными ровными зубами, а потом со вкусом провел кончиком языка по покрытой холодным потом щеке.

Вспыхнул слепящий луч прожектора. Милицейские машины резко затормозили, взрывая траву, и оттуда высыпали вооруженные пистолетами-пулеметами оперативники.

– Кто такие? Что здесь делаете? – с акцентом прокричал по-английски командовавший ими офицер. Он обращался не к Лемону, а к Леонарду, как ни странно. Тот ответил на хорошем русском языке:

– Как видите, схватил нарушителей живыми.

– Я же вам говорил – оставить захват нам! Прекратите самоуправство и верните задержанных. Да, и бросьте незаконное оружие.

– Почему же?

– Вы обвиняетесь в нанесении телесных повреждений и нарушении границ запретной зоны. Придется пройти.

Все выглядело так, словно отношения, связывающие русских с Леонардом, были какими угодно, но не дружескими.

– Вот как. Смена курса. Я даже могу предположить, кто является ее инициатором.

– Взять их! При попытке сопротивления открываем огонь, – приказал по-русски офицер своим подчиненным. С десяток вооруженных милиционеров окружили нарушителей и начали приближаться. Десять автоматных стволов против одного револьвера – для Леонарда ситуация выглядела неприятной. Сопротивляться было бессмысленно. Словно для того, чтобы подтвердить это, со взлетной полосы к ним свернули две БРДМ.

Впрочем, Леонард лишь пожал плечами, ничуть не утратив самоуверенности.

– Как страшно.

Леонарда и офицера разделяли не более десяти метров. Внезапно на полпути между ними атмосфера исказилась дрожащими голубыми и белыми вспышками. Призрачное свечение возвестило о появлении скрытого до поры оптическим камуфляжем бронеробота, вклинившегося между оппонентами. Теперь он сбросил маскировку, представ во всей красе.

Лемон видел подобную модель впервые.

Черная броня. Угрожающе острые и угловатые формы, торс в виде перевернутого треугольника . Воплощенная мощь и стремительность. Бронеробот напоминал «Чодар», но отличался от него многими деталями. Никто в своем уме не назвал бы его простой боевой машиной или совокупностью механических агрегатов – от него шел ровный и тяжелый ток демонической энергии.

– С-сукин сын… ты и его сюда притащил?!

Выпустив скорчившуюся у его ног Тень, Леонард воздел правую руку и покрутил запястьем, разминая кисть. Стальной манипулятор бронеробота синхронно повторил его движения.

– Достаточно. Сгиньте.

Воздетая рука опустилась плавным взмахом – вдохновенный жест дирижера, ведущего за собой симфонический оркестр. В исполнении бронеробота он выглядел уже не столько изящным, сколько угрожающим – угольно-черный БР навел манипулятор на остолбеневших под его ступоходами противников.

Нижняя часть кожуха предплечья манипулятора сдвинулась, обнажив спрятанное внутри орудие.

Выстрел.

Это была не просто вспышка дульного пламени, это больше походило на взрыв, бросок ударного ядра. Патрульный «уазик» разорвало в клочья единственным снарядом крупного калибра, оставив только воронку, окруженную дымящимися обломками. За ним последовала короткая очередь – за секунду вылетело не менее десяти снарядов меньшего калибра. Милиционеры не успели даже крикнуть – их буквально порвало на части.

56

Остальные машины тоже разметало, озарив взлетное поле и дорожки сполохами жаркого бензинового пламени. На окаменевшего Лемона посыпалась бетонная крошка, волосы поставила дыбом волна раскаленного воздуха. Грохот выстрелов и взрывов отдавался под черепом, словно колокол.

И подобно ему звучали раскаты чьего-то смеха. Смеялся Леонард.

Его силуэт, подсвеченный заревом пожаров, рисовался четко, словно на кроваво-черном бархатном театральном заднике. Расширенные плащом плечи тряслись, как в припадке . Кажется, он утирал текущие от смеха слезы. Лемон неожиданно почувствовал тошноту. Это было невыносимо.

Человек, только что убивший десяток других людей, смеялся. Искренне, без малейших признаков безумия – даже сумасшествие не могло послужить оправданием. Он от души веселился – как болельщик на футбольном или бейсбольном матче.

Черный бронеробот повернулся, присел и опустил ладонь манипулятора на уровень земли. Бросив взгляд на дрожащего от ужаса и боли Лемона, Леонард ловко вскарабкался по выступам грудной брони к люку, расположенному на загривке, и скрылся в нем.

О броню разбились несколько очередей – открыли огонь две БРДМ. Крупнокалиберные пулеметы оказались не более эффективными, чем детские хлопушки.

Бронеробот выстрелил в ответ. Бронемашину перебило на две части, закувыркавшиеся по бетону взлетно- посадочной полосы. За ними протянулся широкий след горящего топлива. Следующий выстрел поджег вторую БРДМ – она замерла на месте, и внутри густо затрещали рвущиеся патроны.

– Какой погром… – только и смог пробормотать Лемон.

Действительно, это побоище, устроенное в огромном московском аэропорту, нельзя было отнести к действиям здравомыслящего человека.

– …Лемон! – позвала Тень.

Придерживая бессильно повисшую вывихнутую руку, она смогла подняться на ноги. Секция решетчатой изгороди, расположенная в паре десятков метров от них, перекосилась, один из столбов рухнул. Обломок взорванного «уазика» снес его и теперь дотлевал в траве за изгородью.

Напарница поманила Лемона здоровой левой рукой, словно говоря: «Быстрее, удираем через дырку»!

Он опустил глаза на свою правую ногу . Брюки промокли от крови и прилипли к бедру. Ступня почти не чувствовалась, зато все остальное терзала боль. Пошевелив ботинком, он убедился, что нервы все еще передают сигналы, но бежать – это было немыслимо. Наверное, кровотечение было виновато в том, что перед глазами все плыло.

Лемон покачал головой, отвечая: «Не могу. Беги одна». Секунду или две Тень колебалась, на ее лице читалась нерешительность. Но другого выхода не было – она коротко кивнула напоследок и кинулась к рухнувшей изгороди.

Несмотря на то, что боль наверняка пронизывала ее плечо при каждом вздохе, Тень двигалась легко и проворно. Она взобралась на насыпь и нырнула в пролом, растворившись в темноте.

Черная боевая машина Леонарда схватилась с двумя бронероботами службы безопасности – выкрашенными в голубой цвет «Сэведжами» Рк-92. Невидимый силовой щит с презрительной легкостью отразил выпущенные ими снаряды. Лямбда драйвер. Лемон видел, как «Лаэватейн» Соске орудовал им в Мексике, но теперь все было гораздо ближе и нагляднее.

Ответный огонь уничтожил оба русских бронеробота за несколько секунд. Аэропорт превратился в море огня. Получившие попадания щедро рассыпанных

шальных снарядов стеклянные здания терминалов и технических служб, застигнутые на взлете пассажирские лайнеры пылали, вознося в черное небо вулканические потоки искр. Вдали суматошно выли сирены.

57

Бронеробот-убийца повернул голову, приблизился к ослабевшему Лемону, схватил

и  жестоко стиснул в манипуляторе.

– Одной не хватает. Где она? – прогремел голос Леонарда через внешние динамики. Голова повернулась вправо-влево, сканируя прилегающий к территории аэродрома чернильно-темный лес. Даже если бы Тень спряталась в кустах, ее бы выдало тепловое излучение.

Как ни странно, поиск не дал результатов.

– Печально. Что же, нам пора.

Держа пленника в стальной ладони, бронеробот начал подниматься.

Он просто взлетел в низкое небо. Словно вертолет или иной летательный аппарат. Но это происходило совершенно беззвучно. Ни свиста реактивных двигателей, ни уханья винтов. Даже никаких признаков появления силового поля, которое Лемон наблюдал только что. Бронеробот бесшумно набрал высоту около ста метров и на большой скорости устремился на запад.

В ушах завыл дикий ветер, ледяными пальцами забираясь под одежду. Нога горела

огнем.

Он понятия не имел, как Тень сумела ускользнуть от всевидящего ока бронеробота Леонарда. С вывихнутым плечом ей все равно не уйти далеко. Наверняка, она все еще на опушке…

Ее тоже ждет смерть.

Перед тускнеющими глазами Лемона почему-то отчетливо нарисовался профиль девушки, которую он никогда больше не увидит.

Стоит ли говорить , что Соске попал в отряд, выделенный для «исследования», о котором говорила Тесса? Местом назначения оказались заброшенные руины в глухом и необитаемом углу дальневосточной территории СССР.

Предстоял очень долгий путь. Выделенные для доставки отряда два транспортно-десантных вертолета МН-67 «Пейв Мар» не могли преодолеть это огромное расстояние менее чем за сорок часов, как бы пилоты ни пытались их насиловать.

Сорок часов.

Стартовав с палубы «Туатха де Данаан» в Атлантическом океане, они должны были пересечь всю Северную Америку через Аляску и затем пройти над северной частью Тихого океана, чтобы попасть в район Магадана – половина кругосветного путешествия. Транспортный самолет проделал бы этот маршрут в три раза быстрее, но он смог бы только десантировать на точку два бронеробота поддержки – «Лаэватейн» и М9 – не имея возможности забрать их обратно. Единственным разумным вариантом оставалось использование более медленных вертолетов.

Теперешний Митрил больше не имел широкой сети баз и аэродромов, где можно было бы осуществить промежуточную дозаправку . В прошлом переброска бронероботов на такие большие расстояния осуществлялась самолетами. Тяжелые транспортно-десантные самолеты, приспособленные для парашютного десантирования габаритных грузов, могли доставить их прямо на место. Если же машины были невелики, бронероботы демонтировали и грузили в грузовой отсек, а потом собирали на ближайшей секретной базе.

Теперь все изменилось. Пришлось разрабатывать и проводить специальную, тщательно рассчитанную операцию, чтобы обеспечить дозаправку вертолетов на маршруте.

Как бы то ни было, с точки зрения Соске эта долгая дорога должна была помочь Тессе отвлечься от довлевших над ней дел и забот.

Он ошибся – даже на борту вертолета она ни на минуту не прекратила работать. Не отрывая покрасневших от усталости глаз от экрана ноутбука, она читала рапорты и

58

сводки, инструктировала искусственный интеллект ТДД, разбиралась с насущными вопросами, отправляя сообщения по спутниковой системе связи.

Кажется, она совсем не собиралась спать.

Когда обеспокоенный бортинжинер из экипажа вертолета все же предложил ей вздремнуть, Тесса смиренно повиновалась и откинулась в жестком кресле, прикрывшись одеялом. Но ее открытые глаза все равно поблескивали в тусклом освещении салона, устремленные в непроницаемую тьму за стеклом иллюминатора. Соске, который сидел рядом, понятия не имел, что ему делать.

Развлечь беседой? Но если он начнет интересоваться ее здоровьем, она просто улыбнется и ответит, что все в порядке. Если он спросит о чем-то рабочем, она вежливо и подробно изложит детали. Да, скорее всего, именно так. Она без труда уйдет от его неуклюжей попытки заговорить. Смерив его прохладно-отстраненным взглядом, она спросит: «Что-нибудь еще»? И все, что Соске сможет выдавить в ответ – «Нет, благодарю вас».

Более того, у него просто не было ни одной подходящей темы, на которую можно было бы поговорить.

Последней точкой дозаправки на длинном маршруте оказалось грузовое судно, называющееся «Берни Уоррел»1, крейсировавшее в Беринговом море у берегов Камчатки.

На первый взгляд это был обычный контейнеровоз, зарегистрированный в Либерии, как и тысячи подобных ему. Но на самом деле это было замаскированное судно снабжения. Агентам Митрила, ранее служившим на базе острова Мерида, а теперь рассыпавшимся по всему миру, пришлось затратить немало усилий, чтобы заполучить и тайно переоборудовать его. Снятые ряды контейнеров позволяли базировать на его верхней палубе до пяти тяжелых вертолетов одновременно.

После того, как два «Пейв Мара», проделавшие длинный путь из Атлантики, благополучно совершили посадку, пилоты заявили, что необходимо произвести последнее техническое обслуживание и проверку, перед тем, как начать заправку. Предстояла непростая задача – полет на расстояние в две тысячи километров и вторжение на территорию СССР, требовавшее постоянно держать включенной системы ECS. Пилоты проявляли вполне оправданную и разумную предосторожность.

Проверка вертолетов должна была занять не менее часа, поэтому Соске решил выйти на верхнюю палубу и слегка размяться. Три пробежки от форштевня до кормы трехсотметрового контейнеровоза – и, пожалуйста, уже километр. Но осуществить свое намерение не получилось. Среди попадавшихся навстречу членов экипажа контейнеровоза то и дело мелькали знакомые еще по Мериде лица , и всякий раз ему приходилось тормозить и обмениваться приветствиями. Наконец, не закончив и второй пробежки, он остановился, облокотившись на перила неподалеку от громоздящейся, подобно башне, надстройки с мостиком, и бездумно уставился в туманную бесконечность холодного океана.

Было ранее утро. Несмотря на то, что в этих водах почти всегда штормило, шла только ровная, до странного пологая зыбь. Всплывающий из полярных вод кругляш солнца зажег на ровных валах слепящую глаза дорожку.

Свежий ветер, разгулявшийся над полярными просторами, приятно холодил щеки.

– Техники говорят, что провозятся еще сколько-то, – раздался за спиной голос

Курца.

– «Сколько-то» – это сколько? Можно в минутах?

– Не придуривайся. «Сколько-то» – это сколько-то, – Курц ухмыльнулся, облокотившись на фальшборт, и устремил взгляд вдаль. – Слушай, классный вид.

1 Берни Уоррел (р. 1944) – американский музыкант, композитор, клавишник из групп Talking Heads и Parliament-Funkadelic.

59

Глядя на его профиль, Соске почувствовал легкое беспокойство. Лицо напарника выглядело ненатурально беззаботным, но под маской скрывалось что-то странное – словно тот был чем-то взволнован. Курц искоса глянул на него.

– Чего ты так смотришь?

– Ничего.

Если вспомнить, то нечто странное чувствовалось еще перед вылетом. На инструктаже обсуждалось множество технических вопросов, касающихся бронероботов Курца , Мао и Крузо, и Соске заметил, что Мао и Курц практически не обращаются друг к другу напрямую. Атмосфера между этими двумя неожиданно охладилась настолько, что, казалось, сейчас изо рта пойдет пар.

– Вы поссорились?

– С кем?

– С Мао.

– Э-э-э…

Опять странные реплики. Курц говорил с непривычной для него лаконичностью. Мало, того, он почему-то прятал глаза – полюбовавшись горизонтом, потупился, потом глянул в сторону мостика.

– С чего ты взял?

– Ты ведешь себя необычно.

Крузо ничего не заметил, не говоря уже обо всех остальных. Но Соске был обостренно чувствителен к малейшему изменению в атмосфере внутри своей боевой тройки – и между Мао и Курцем, конечно.

– Мда, не стоит удивляться, что ты заметил…

– Так что случилось?

– Ну… все не так. Мы вовсе не ссорились. Эй, чего это у тебя сразу физиономия вытянулась. Ничего страшного не произошло.

– Рад слышать, – кивнул Соске.

Он не пытался расспрашивать дальше – Соске не имел привычки любопытничать или тянуть за язык друзей. Но Курц, очевидно, сам чувствовал насущную потребность поделиться с кем-нибудь своим секретом. Что-то промычав и пробормотав себе под нос, он решился.

– А-а, ладно. Скажу по секрету – только тебе, – таинственно прошептал Курц и подмигнул. – Слушай, я диву даюсь, как ты не видишь того, что творится под носом.

– Неужели?

– Точно. Именно поэтому я опасаюсь, как бы не вышла нежданная-негаданная утечка информации. Придется ввести тебя в курс дела. Как бы это сказать, чтоб не соврать… потому, что мы – самая мощная тройка. Ну, может быть и не самая, но мы довольно круты, верно? Вот потому я и не могу больше скрываться от тебя – это главное, что ты должен уяснить.

– Не уверен, что понимаю до конца, но суть я уловил.

– Оставить «не уверен, что понимаю».

– Вас понял.

– Вот так. Отлично. Не вздумай трепаться об этом. Никому, ни за что.

– Понял.

Соске кивал раз за разом, чувствуя, как нарастает напряжение . Все выглядело так, что информация окажется очень важной и деликатной. Может быть, Мао чем-то больна? Или ее близкий родственник оказался виновным в массовом геноциде мирного населения? Или она встретила во время выполнения задания необыкновенно редкое и загадочное животное? Снежного человека или лох-несское чудовище?

– Ну, если честно…

60

Курц откашлялся, прочищая горло. Его пальцы судорожно сжались на перилах фальшборта. Соске окончательно убедился, что этот секрет – из разряда чрезвычайно важных, и тоже напрягся.

– Так вот… на самом деле…

– … «На самом деле»?

– На самом деле, пару дней назад… э-э-э… Я переспал с Мао.

– Понял. И что?

Соске вопросительно наклонил голову, а Курц в затруднении нахмурился.

– Ну-у-у… как тебе сказать…

– Скажи как есть.

– Эй, ты что – не удивлен?

– Чем?

– Тем, что мы переспали. О чем я, вообще, толкую все это время?! На этот раз нахмурился Соске.

– Не понял. Переспал – и что?..

– Переспал! Слушай, это же – кошмар!..

– Вы что, заснули на вахте? Оба?

– Да нет, я про совсем другой пересып! А-а-а, придурок, я так и знал, что ты ничего не поймешь!!!

Курц застонал, схватился за голову обеими руками, разлохматив свои блондинистые локоны, и принялся ругаться, используя одновременно немецкие, английские и японские слова. Понять его было довольно трудно.

– Что бы эти ни было, объясни по-человечески, иначе я не пойму.

Успокаивающе-логичные слова Соске окончательно повергли Курца в отчаяние. Он завопил:

– …Да я про секс, про секс!!!

Его вопль отчетливо раскатился по палубе, отразившись от контейнеров и надстройки, и в этот же самый миг из-за нее возникла хрупкая фигурка Тессы.

Девушка замерла на месте, как вкопанная. Ее глаза округлились. Курц и Соске инстинктивно вытянулись по стойке смирно.

Похоже, Тесса решила воспользоваться душевой на борту контейнеровоза – об этом свидетельствовали расстегнутый китель полевой униформы и влажные волосы, замотанные полотенцем.

– К-к-капитан!.. – захваченный врасплох Курц хватал воздух ртом, пытаясь подобрать слова. Соске, только теперь уяснивший, что пытался до него донести товарищ, да еще и сконфуженный внезапным появлением Тессы, тоже пребывал в ступоре и только молчал и потел.

– Э-э-э… простите, я вам помешала, – запинаясь, пробормотала она и повернулась, чтобы сбежать. Ей вслед понеслись покаянные вопли:

– Тесса, ты все неправильно поняла!..

– Так точно, командир! Мы просто обсуждали, какое количество взрывчатки потребно для того, чтобы потопить это судно…

– Что ты несешь, придурок?!

– …То есть, мы говорили про семтекс. Разновидность пластита.

– А-а, точно!!! Семтекс, семтекс – именно это ты и слышала!

Неуклюжие выдумки Соске и Курца заставили Тессу только прибавить шагу. Секунда – и она нырнула в дверь надстройки. Они остались на палубе одни, пристыженные и сконфуженные.

Да, это был чрезвычайно неловкий момент.

– Боже милосердный!.. – голос Курца звучал, словно у пережившего сердечный приступ астматика.

– Не переживай, Курц. Она не станет рассказывать Мао.

61

– Да не в этом дело! Теперь мне башку оторвут… или расстреляют перед строем!

– Жалеть о том, что уже случилось, бессмысленно. Вернемся к тому, что ты говорил.

Курц устало помахал рукой:

– Ну, ты понял, наконец? Какие у нас отношения?

– Теперь – да.

– Не вижу особого удивления, – подозрительно сказал Курц.

– Никак нет. Я удивлен.

Курц пристально изучил мрачную и сосредоточенную физиономию Соске.

– Убей меня бог – не похоже.

– Не знаю, какое выражение ты ожидал увидеть, рассказывая о таких вещах.

– Сам не знаю. Но ты такой же, как всегда.

– Хм.

– У вас с Канаме немало всего случилось, и я надеялся, ты хоть немного продвинулся в этих вопросах.

Имя Канаме, ее возникшее перед внутренним взором лицо, снова заставили Соске почувствовать тяжесть в груди.

Он не смог найти больше ни одной ниточки, ведущей к ней. Ни единой вести, ни малейшего намека. Соске даже подумывал о том, чтобы оставить друзей и снова отправиться на поиски в одиночку. Но это было бы глупо – он понятия не имел, откуда начать. Кроме того, ничего выдумывать не требовалось, самым верным путем было сражаться с Амальгам плечом к плечу с товарищами. Теперь их главным противником был Калинин, и не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться – Канаме там же, где и он.

– Извини.

– Нет проблем. Так, когда церемония?

– Ц-церемония?..

– Свадебная церемония. Совершив подобный предосудительный поступок, человек должен нести ответственность. Жалование у Мао достаточно высокое, в соответствии со званием, боюсь, даже ста баранов для выкупа может не хватить.

– …Чего?!

– Разве ты не собираешься жениться?

– Да ни разу… слушай, я даже и не знаю. Ну, не могу сказать, что я просто баловался. За день до того, как мы отправились с ТДД, она приказала остаться после инструктажа…

Соске напряг память и вспомнил этот момент. Действительно, когда инструктаж закончился и оперативников распустили, Мао холодным голосом попросила Курца задержаться. На ее лице было прямо написано: «Старшина, ваш рапорт выглядит неудовлетворительно» или «Вы все еще не подготовили отчет о расходе боеприпасов». Старшину Вебера явно ожидал очередной разнос. Соске и все остальные, мысленно посочувствовав ему, тут же забыли об этом и с топотом покинули отсек.

– Когда все ушли, она прошептала: «Молчи», закинула руки мне на плечи и поцеловала. Мы так спешили, что уединились в соседней кладовке. Конечно, она говорила, что так безобразничать нехорошо, но это так возбуждало…

Соске неожиданно задался вопросом: когда ему в последний раз хотелось убить Курца?

Нет, чувство, которое его охватило, не было завистью. Но, как бы его ни называть, это было сродни тому что чувствует голодный человек, взирая на гурмана, наслаждающегося изысканной трапезой.

Да. Возможно, именно это называется «раздражением».

– Но слова «я люблю тебя» так никогда и не звучали. Не звучали, несмотря ни на что. Как ты думаешь, что это значит?

62

– Если подойти логически – что любви нет.

– Да ну тебя.

– Ты не к тому человеку подошел с вопросом. Я не специалист.

– Хм, это верно… но мне больше не с кем поделиться. И Мао приказала никому не говорить.

– Мне ты сказал.

– Ты – другое дело. На тебя Мао посмотрит сквозь пальцы.

– Почему только на меня?

– О чем я только что толковал? Мы – напарники. В нашей боевой тройке…

– …Ничего не спрячешь?

– В точку.

Курц потянулся, выгнул спину, заложив руки за голову, и издал вздох облегчения. Его лицо разгладилось, а настроение явно улучшилось.

В  отдалении заухал винт вертолета. Они увидели приближающуюся с юго-востока черную точку. Старый двухвинтовой UH-46 зашел на палубу, завис и медленно снизился. Сбросив трос системы принудительного притяга – контейнеровоз все же качало на длинной волне – вертолет совершил посадку позади расчаленного «Пейв Мара».

Опустилась грузовая рампа, продемонстрировав среднего размера контейнер, стоящий в грузовом отсеке вертолета. Человек, который сошел на палубу, миновав суетящихся техников, выглядел знакомым. Низенький толстячок в маленьких очках. Гевин Хантер из бывшего Разведывательного управления.

Заметив Соске, он прокричал, без особых усилий перекрыв свист еще не заглушенных турбовинтовых двигателей:

– Кажется, мы успели! Тебе подарочек от одной красотки!

– Подарочек?..

– «Перышко Феи». Оно закончено.

Техники, доставленные тем же вертолетом, торопливо начали монтаж устройства, скрывавшегося в контейнере. Именно его Хантер назвал «Перышком феи». Закрепив блоки на плечах «Лаэватейна», они принялись подключать кабели и калибровать приборы. Хантер, отвечавший за производство, деловито решал все возникающие у техников, моряков и летчиков вопросы, проворно катаясь между палубой и мостиком.

В  промежутке Хантер выкроил минутку, чтобы перекинуться словцом с Соске. Как ни странно, речь зашла не о загадочном устройстве, а о Калинине.

– Да, стрелял в меня именно он, – кивнул Хантер, и помрачнел, вспоминая тот случай и своего противника. – Я был близок к смерти. Но не уверен, что майор в самом деле намеревался убить меня.

– Если бы он был серьезен, выстрелил бы в голову?

– Конечно. Но, по всей видимости, ему было безразлично, выживу я или умру. Соске промолчал. Хантер был в курсе прошлых взаимоотношений Соске и

Калинина, и сменил тему.

– Не будем об этом. Как тебе «Лаэватейн»?

– Неплохо.

Соске почувствовал, что этой лаконично реплики маловато, и добавил искренне, вложив в свои слова память о том, что дало надежду и силы двигаться дальше.

– Я вам очень благодарен. Хантер усмехнулся.

– Похоже, ты не забыл, что такое вежливость, парень. Но если хочешь сказать спасибо – благодари ее.

Он указал в направлении вертолета. Позади передвижного электрогенератора стояла и беседовала с Тессой незнакомая девушка. Соске понятия не имел, кто она такая. Оранжевый рабочий комбинезон, зеленая летная куртка поверх. Морской бриз шевелил ее коротко стриженые, слегка рыжеватые волосы.

63

– Она – доктор Ала. Помнишь Мэтта Шейда?

– Да.

На память пришел прошлый апрель. Еще до того, как Соске впервые встретился с Чидори Канаме, он участвовал в операции по прикрытию эвакуации агента Разведывательного управления в восточной Сибири. Тот самый разведчик, который смог вытащить подопытную из секретного научно-исследовательского института КГБ. Он погиб еще прежде, чем Соске подоспел на помощь в своем М9.

– Это та самая девушка. Она выздоровела.

Легонько стукнув Соске в грудь на прощание, Хантер вернулся к своим делам. Та самая?..

Он все равно не видел сходства. Та пленница была страшно истощена и почти безумна. Ее тогда так накачали наркотиками, что было удивительно, как девушка могла двигаться. И вот теперь она стоит и деловито обсуждает с Тессой какие-то технические вопросы.

Издали это казалось обычной беседой двух сверстниц. Тем не менее, если подумать, присутствовала какая-то неуловимая атмосфера. В самом деле, девушки не проявили ни малейших признаков неуверенности или застенчивости, естественных, казалось бы, при первом знакомстве. Они говорили так, будто знали друг друга сто лет.

Соске уже видел такое раньше.

Он вспомнил моментально. Так же говорили Канаме и Тесса.

Первой его заметила Тесса. Незнакомка тоже повернула голову и взглянула на него. Продолжая разговор, Тесса подняла тонкую руку и сделала призывный жест. Соске, как и подобает сержанту, рысцой подбежал к командиру.

– По вашему приказанию прибыл, – доложил он, вытянувшись по стойке смирно. Лукаво улыбнувшись, Тесса скомандовала «вольно» и, когда Соске расставил ноги и заложил руки за спину, представила их.

– Мисс Кудан Миллер. Мисс Миллер, это…

– Я знаю.

Девушка, которую назвали Миллер, улыбнулась.

– Мистер Сагара Соске. Мы говорили с вами. Давно.

– …Д-да.

Да. Воспоминания о том разговоре все еще были с ним. Но они ощущались как нечто из прошлой жизни. Прошло всего полтора года. Но он вдруг понял, что один из собеседников изменился настолько, что превратился в совершенно другого человека.

Нет, не Миллер. Он сам.

Оставив обменивающихся неловкими репликами Соске и Миллер, Тесса подошла к основанию мостика, чтобы проинспектировать доставленное Хантером оборудование. Она обратилась к нему:

– Мисс Миллер рассказала мне о возможностях «Перышка феи». Грустно, что она не может гарантировать стабильную работу.

– Как обычно. Возможно, случая использовать систему в этот раз и не представится.

– Трудно сказать. Вы слышали дурные новости?

По тону Хантера нетрудно было догадаться, что он имеет в виду.

– Взрывы и пожар в московском аэропорту?

– Да. У нас есть информация о том, что мистер Лемон и Тень зарегистрировались на рейс. Но прошло тридцать часов – и никаких сообщений от них.

– Вот как.

– Это место, куда вы собираетесь – у меня от него мурашки по коже. Там очень опасно.

64

Хантер открытым текстом намекал, что разумно было бы отложить экспедицию. Но Тесса не собиралась отступать.

Поднявшись с палубы дрейфовавшего в Беринговом море контейнеровоза «Берни Уоррел», МН-67 заскользил на запад над бесконечной водной пустыней. Было еще светло, но включенная система ECS окрасила скудный пейзаж за иллюминаторами в пурпурно-коричневые тона – там все равно были только волны и туман.

Глупое происшествие на палубе еще больше затруднило для Соске попытку заговорить с Тессой. Снова упоминать об этом и просить прощения – было бы глупо, ведь отношения Мао и Курца оставались секретом для всех, и привлечь к ним внимание командира и дать что-то заподозрить не следовало. Лучше всего сделать вид, что сам он вообще ни при чем.

– Прошу прощения.

Слова Тессы заставили его вздрогнуть. До сих пор она сидела позади, тихо занимаясь своими делами, и он не заметил, как она встала и подошла, остановившись в проходе рядом с его сидением.

– Слушаю вас, командир.

Он до сих пор не мог назвать ее по имени, просто Тессой. Даже в разговоре наедине. Несмотря на дружеские чувства и влечение, которое он к ней испытывал – его подсознание принимало эту мысль в штыки. Если скатиться к неформальным отношениям, кто знает, куда это заведет? Оставалось только спрятаться за официальными и сухими обращениями. Он все равно привык обращаться к ней по званию, и что-то менять сейчас было бы просто неразумно.

– Когда вы планируете подняться в кокпит БР?

– За тридцать минут до начала десантирования.

– Времени осталось много. Можно мне присесть здесь?

– Прошу вас, командир.

Соске торопливо сгреб карты и наставления, лежавшие на соседнем сидении, и сунул в вещмешок. Поблагодарив коротким кивком, Тесса присела рядом, и устало откинулась на спинку. Конечно, Соске помнил, что она всегда выглядела миниатюрной, но сейчас Тесса казалась особенно маленькой и поникшей. Он сидел, ожидая, когда она заговорит.

Прошла минута. Но она лишь смотрела отсутствующим взглядом в спинку переднего сидения и молчала. Соске почти физически ощущал тяжесть гнетущих ее раздумий. Но о чем она думает? Он не мог даже предположить.

– Как ранения?

– Чьи?

– Ваши. Ведь вы были тяжело ранены в городе, называющемся Намшак.

– А-а… так точно. Нет проблем.

– Вот как. Я рада.

Тесса снова надолго умолкла. Может быть, она тоже не знает, о чем говорить? Не в силах больше выносить неловкое молчание, он заговорил сам.

– Командир, прошу простить меня за случившееся.

– За что же?

– На контейнеровозе, с Курцем…

Она покачала головой и ее губы тронула мимолетная улыбка.

– А, вот что вы имеет в виду. Не волнуйтесь, пожалуйста. Когда я впервые попала на «Туатха де Данаан», мне тоже приходилось попадать в неловкие ситуации, громко разговаривая о деликатных вопросах, не предназначенных для посторонних ушей. Мне бывало очень стыдно – но это дела давно минувших дней.

– Вас понял.

– Но, сержант Сагара, оказывается, вы тоже не чужды таких вещей

65

– Никак нет! Это все Курц, он...

– Я все знаю. Речь о Мелиссе, верно?

Ошеломление, написанное на лице Соске , заставило ее прыснуть. Засмеяться в полный голос ей не позволило только воспитание – хотя это и потребовало определенных усилий.

– Она сама рассказала. Только мне. Думаю, для Мелиссы я такой же близкий друг, как вы для мистера Вебера.

– По-понимаю.

– Но для меня это тоже была неожиданность. Кто бы мог подумать – эти двое!..

– Так точно. Я был удивлен.

– Конечно, не мне их судить. Не знаю, на какой почве они сошлись. Но, кажется, Мелисса беспокоится из-за этого. Разница в возрасте, да и мистер Вебер все же выглядит не слишком серьезным человеком.

– Понимаю.

Соске мобилизовал все свое воображение, чтобы представить себе «сошедшихся» Мао и Курца, но быстро отказался от этой затеи. Припоминая их прошлые кошачье-собачьи забавы, он не смог выдумать ничего, кроме драк и ругани.

– Наверное, не следует оставлять их в одной боевой команде, – проговорил Соске. Тесса помедлила и кивнула, соглашаясь.

– Но могу я узнать, почему вы так думаете?

– Ценить своих боевых товарищей – это хорошо. Но так далеко заходить нельзя. В обязанности Мао входит за несколько секунд принять решение и, если потребуется, бросить меня или Курца. Не знаю, насколько такие отношения отразятся на трезвости и рассудочности ее суждений. Скорее всего – негативно.

– Вы правы. Хотя Мелисса рассердилась бы, услышав эти слова.

– Нисколько не сомневаюсь в ее способностях или беспристрастности. Но если бы

я был на ее месте… – Соске неожиданно задумался.

Будь он обыкновенным человеком, то понял бы это уже давным-давно. Но, наконец, даже он догадался – мысленно обозвал себя последними словами. Ситуация точно повторяла ту, что сложилась у Тессы с ним самим – и все обрушившиеся на его командира проблемы. Трезвость суждений. Беспристрастность. Наверняка, каждое из этих слов для нее было гвоздем в сердце.

Несмотря на отчаянное желание Тессы сблизиться с ним, он так и не пересек грань дружеских отношений, и не последней причиной была его нерешительность, когда он не знал, как именно ей отвечать.

Эта очевидная мысль ударила его, как мешок с песком . Осознав, как тяжело приходилось Тессе, когда она посылала его в бой, Соске со стыдом подумал:

«Как хорошо было бы, если бы ей не пришлось так мучиться».

Подумать только – ведь сам он совершенно не задумывался над этим. Насколько же благосклонна она была к нему, что ни словом, ни делом даже не намекнула на его глупость.

Как бы то ни было, он продолжал сражаться, подвергаясь опасности , но выполняя поставленные задачи. Стоп. А если теперь поставить себя на место Мао и Курца? Им придется так же тяжело, но отразится ли это на боеспособности команды? Конечно, задержка с принятием решения даже на пару секунд может иметь губительные последствия. Вопрос только в степени вероятности. Вертолет, в котором они сидели, тоже теоретически мог столкнуться с технической неисправностью и разбиться. Но если попытаться рассчитать эту вероятность, она окажется настолько мала, что ей можно смело пренебречь и не переживать по этому поводу.

– Что с вами? – не замечая постигшего его озарения, поинтересовалась Тесса.

– Все в порядке. Командир, я думаю, пусть будет – как будет.

Тесса удивленно подняла брови.

66

Соске пожал плечами – чуть преувеличенно:

– Никто не может предвидеть будущее. Будем сражаться бок о бок, как всегда. А если что-то случится – тогда и будем думать.

– Мистер Сагара, только что вы говорили что-то прямо противоположное.

– Так точно. Я передумал.

– Странно.

– Почему?

– Раньше вы никогда не относились так просто к серьезным вопросам. «Будь что будет» – ни разу не слышала от вас таких слов.

– Так точно.

Да. Конечно, так оно и было.

– Но теперь я подумал, что это будет самым правильным выбором.

– От этого зависит ваша собственная жизнь. Будьте серьезнее.

– Хм.

Теперь он взглянул Тессе в глаза – открыто и прямо. На поверхности были легкое удивление и замешательство, но под ними – глубокая усталость и беспокойство. Его охватила острая жалость.

– Я всегда серьезен. Особенно сейчас.

– Вот как.

– Дело не во мне, а в вас. Вы намереваетесь изменить мир. Изнуряя себя, напрягая последние силы, вы строите планы, как сделать невозможное возможным. Это вы чрезмерно серьезны.

Тесса нахмурилась.

– Что вы хотите сказать?

– Практически, вы – сверхчеловек. Гений. И я вовсе не преувеличиваю. Вы без больших усилий добиваетесь успеха там, где простой человек, вроде меня, бьется без малейшего результата. Ваша воля сильнее, чем у всех остальных. Даже в почти безнадежной ситуации вы продолжаете сражаться – и, наверняка, победите.

– Конечно, я делаю все ради победы. Поэтому и сейчас тоже…

– Вы работаете на износ, руководите, планируете, собираете силы, сражаетесь. Я знаю, – прервав ее, мягко продолжал Соске. – Бросить вызов судьбе – это прекрасно. Но никто не может контролировать ход истории. Разве вы сможете вызвать шторм или землетрясение?

– Если потребуется, я подумаю над этим. Собрав статистическую и физическую информацию, можно попытаться вызвать близкий эффект.

– В этом-то и проблема.

– А что здесь не так?

– Вы – не богиня. Всего лишь человек, слабый и несовершенный. Чувствовать ответственность за жизни подчиненных естественно, но пытаться построить их судьбу – это чересчур. Пусть я выжил во многих боях, из которых и не надеялся вернуться, завтра могу споткнуться на ровном месте и сломать шею. Поэтому я прошу вас перестать надрывать себе сердце.

– Не понимаю.

Тонкие и бледные, почти прозрачные пальцы Тессы изо всех сил смяли ткань рукавов кителя.

– Нет, вы понимаете. Вы взваливаете на себя ответственность за каждого погибшего. Казните себя, а потом клянетесь отомстить врагу. Жажда мести и ненависть превращают вас в одержимую. Одержимую одной единственной идеей – уничтожить врага. Этот огонь сжигает вас.

– Так и есть. Но что еще вы прикажете делать, стоя над свежими могилами? Неразрешимый вопрос. Он не знал ответа.

67

Для него самого все было точно также. Он безжалостно обвинял и казнил себя за многое – список был нескончаем.

Поэтому единственное, что мог сказать Соске – неправду . Поколебавшись пару мгновений, пытаясь решить, имеет или он право говорить такое, он все же решился.

– Давайте бросим все это.

– А?..

– Распустим Митрил. Продадим кому-нибудь «Туатха де Данаан», и на эти деньги дадим возможность всем нашим товарищам жить комфортно и безмятежно. Ведь не уничтожит же Амальгам весь мир целиком? Забудем про них и будем радоваться каждому дню.

Тесса остолбенела.

– Но… как же мисс Канаме?

– Ничего не поделаешь. Мне жаль Чидори, но придется забыть о ней. Я попрошу разрешения пригласить вас на свидание. Мы отправимся на Гуам, и в этот раз пусть полковник Кортни и его товарищи орут и буянят, как пожелают.

– Мистер Сагара!

Пылающий гневом взгляд Тессы, ее вспыхнувшие щеки и не заставили Соске даже дрогнуть. Он хладнокровно ответил:

– Шутка.

– Я догадалась!

– Она была эффективной?

– Кто бы сомневался!..

– Я рад. Говорить шутки – непросто дело.

Собеседница, испытавшая на себе всю тяжесть первой в его жизни шутки, выглядела не слишком довольной.

– Странный вы человек, мистер Сагара.

– Так говорят. Но я не шутил насчет некоторых моментов. Давайте так и поступим

– в конце.

Тесса вопросительно подняла брови.

– Если мы сделаем то, что собираемся, то расстанемся с подводной лодкой и бронероботами. Мы будем жить и радоваться каждому новому дню. Я вернусь в школу вместе с Чидори и закончу образование. Стану обычным человеком. Человеком, которому не нужно оружие.

Тесса удивленно распахнула глаза, но еще больше удивился сам Соске, поняв, что эти слова вылетели из его собственного рта.

– Вы тоже однажды станете такой. Женщиной, которой не нужно оружие. Думаю, даже наши павшие товарищи пожелали бы нам такой судьбы.

Тесса больше не пыталась протестовать или опровергать его слова. Опустив глаза на собственные пальцы, судорожно стиснутые на коленях, она устало, едва слышно прошептала:

– …Может быть, так и случится.

– Да.

Тяжело вздохнув, она откинулась на спинку сидения. Утонула в нем, перестав сопротивляться гравитации.

– Вы изменились, мистер Сагара.

– Как все. Только вы остаетесь прежней.

Не ответив, Тесса опустила на глаза козырек кепи.

– Я почему-то чувствую себя усталой. Это вы виноваты.

– Простите.

Она выпростала руку из-под укрывающей колени летной куртки и положила ее на ладонь Соске. Он вздрогнул – хотя она и не заметила этого.

Тонкие, хрупкие пальцы. Незнакомое, но очень приятное ощущение.

– Да, виноваты вы. Но я прощу вас, – прошептала Тесса. И добавила, почти неслышно: – Только раз. Один раз…

Больше она не проронила ни слова.

69

Он ждал. Прошли три минуты – ни звука. Когда Соске осмелился позвать ее, он понял, что девушка крепко-крепко спит, не отпуская его руки.

Человек, которому не нужно оружие.

Вспоминая собственные слова, Соске почему-то почувствовал себя подавленным. Как замечательно было бы, если бы это оказалось правдой – но он и сам не верил, что это возможно. На его совести – множество убитых людей. Наверное, слова, которыми

он пытался утешить Тессу, родились в его груди в слепой надежде на чудо. Он говорил их сам себе.

Как ни удивительно, все выглядело так, словно он остался жив.

Лемон издал слабый и болезненный вздох облегчения, уставившись мутным взглядом на люминесцентную лампу, светившуюся на низком потолке. Было холодно и сыро, сверху срывались капли конденсата. Он лежал на носилках, на спине. Ногу сжимала тугая повязка. Сбоку была стенка, выкрашенная в унылый белый цвет, и шкафчик, полный медицинского оборудования. Помещение было крохотным – нет, это была не комната, а санитарная машина.

Носилки покачивались, звякали склянки и пузырьки, машину потряхивало – но совсем несильно. Наверное, она ехала по ровной дороге с гладким асфальтом.

Боковым зрением он уловил движение. Незнакомый мужчина в белом халате. Заметив, что Лемон очнулся, он наклонился. Лицо в маске заняло почти все поле зрения.

– Как самочувствие? – без интереса спросил незнакомец, осматривая пациента. Лемону вспомнился зубной врач, к которому он ходил еще в школе.

«Почистим зубной камень, Жан. Будет немножко больно, но придется потерпеть. Оп-ля-ля»!

«Доктор, я не Жан, а Поль».

– Н-ненавижу докторишек… а-а-а!

Лемон дернулся и застонал, когда грубые руки ощупали его ногу, разбередив рану. Пронзившая все тело боль заставила вспомнить точный выстрел Леонарда Тестароссы. И все остальное.

Проверив кровяное давление и пульс пациента, санитар бесцеремонно оттянул его веко и посветил в глаз фонариком.

– Как тебя зовут?

– Где… я?..

– Назови свое имя.

– Какая вам разница? Куда меня везут?

Санитар хмыкнул, раздраженно шлепнул Лемона по щеке , выпрямился и исчез из поля зрения. Раскрылась и хлопнула дверца. Кажется, мужчина вылез, оставив в кузове санитарной машины его одного. Странно, потряхивание и гудение продолжалось. Машина продолжала ехать. Как же так? Все осталось, как было.

Ползли минуты, а может быть, и часы. Затуманенное сознание понемногу прояснялось, и Лемон, наконец, догадался.

Он находился в трюме транспортного самолета. Санитарный фургончик стоял неподвижно, а снаружи доносился гул турбовинтовых двигателей.

Еще через несколько десятков минут резкое сотрясение и торможение подтвердили его догадку. Машина закачалась на рессорах. Все, что было внутри, подпрыгнуло и со звяканьем и шелестом попадало обратно. Кажется, в этой стране взлетно-посадочные полосы не отличались высоким качеством.

Самолет остановился, грохот двигателей стих и донесся гул и вибрация гидропривода рампы. Завелся мотор санитарного фургончика, и он выкатился наружу. Проехав немного, машина остановилась. Раскрылась боковая дверь, и внутрь ворвались ослепительно белый свет северного дня и пронзительный ледяной ветер.

70

Вошли двое. Снаружи, вслед им кто-то закричал:

– Подождите!

Это был голос молодой девушки.

– Вы собираетесь его просто выбросить?! В этих ледяных горах?

Она говорила по-английски… но, разве это не японский акцент? Похож на тот, что был у Соске и Тени.

– Вы не убьете его! Я не шучу!

– Но нам приказали доставить в этой машине только тебя, – с раздражением ответил санитар, который осматривал Лемона раньше.

– От меня не убудет. И няньки мне не нужны! Я же говорила, что температура спадет, стоит мне выспаться.

– Кончай капризничать и устраивать проблемы. Если будешь мешать нам выполнять указания начальства…

– Проблемы?

Новый голос . Скрип шагов по снежному насту. Лемон узнал его – это был Леонард Тестаросса.

Девушка, до того говорившая довольно уверенно, неожиданно ахнула и умолкла.

– Давно не виделись. Ты выглядишь даже лучше, чем я предполагал.

– Ты… ты тоже. Неплохо для смертельно раненного.

– Твоими молитвами. Теперь все гораздо яснее и определеннее. Сожалею, что пришлось вытащить тебя, когда ты еще до конца не выздоровела…

Звук трескучей пощечины, за которым последовал слабый вскрик и хруст снега – девушка упала на колени.

– Ч-ч-то?..

Девушка была так поражена, что даже не пыталась скрыть шока. Не потому, что не привыкла к плохому обращению – но она явно не ожидала, что Леонард тоже прибегнет к насилию.

– Рассматривай это как знак перемен. Мое терпение лопнуло. Мне наскучило выпячивать свою мягкую сторону. Нас ожидает важное дело – и отпущенное время кончается.

– Твое настоящее лицо? Ты ненормальный, как я и думала.

– Меня это не беспокоит. С этого момента мы будем… эй, закройте дверь!

По приказу Леонарда охранник торопливо захлопнул дверь.

Лемон был рад тому, что пронизывающий ледяной сквозняк больше не гулял по фургону, но конца разговора он слышать уже не мог. Толстая дверца и урчание двигателя едва позволили ему слышать приглушенные голоса.

Леонард что-то настойчиво говорил, а девушка отчаянно протестовала. Скоро он повысил голос, но незнакомка продолжала упорствовать – хотя ей явно пришлось собрать все свое мужество.

Разговор был долгим и тяжелым. Лемон понятия не имел, о чем он был, и мог лишь гадать, касался ли он его собственной судьбы. Он так и не увидел лица заступившейся за него девушки. Кто бы она могла быть? И что это за место, наконец?

Куда они отправятся отсюда?

Вопросы так и оставались без ответов до тех пор, пока дверца фургона неожиданно не распахнулась. Двое крупных мужчин без лишней деликатности ухватили и подняли носилки с Лемоном. Неужели они вытащат его наружу и бросят на морозе? На нем не было даже теплого одеяла, не говоря уже про зимнюю одежду.

– П-п-постойте… Не обращая внимания на его бессильный протест, они задвинули носилки поглубже

в кузов, установили на металлическом лежаке и вышли. В машину забрался давешний санитар, огромный боевик – видимо, телохранитель – и девушка.

Та самая, что спорила с Леонардом и его клевретами.

71

Прекрасная девушка с азиатскими чертами лица.

Темные джинсы и красная пуховая куртка. Блестящие черные волосы, водопадом сбегающие по спине ниже талии. Тонкие брови, словно нарисованные кистью импрессиониста. Взгляд инстинктивно скользнул сверху вниз, задержавшись на соблазнительных выпуклостях и изгибах. По мнению Лемона их безупречная, чеканная точность и соразмерность, безусловно, заслуживали не меньше чем филдсовской премии1.

К сожалению, цвет лица прекрасной незнакомки был не столь хорош. Нездоровая бледность говорила о том, что она недавно перенесла тяжелую болезнь и едва оправилась

– да, ведь об этом тоже упоминалось в разговоре. Мало того, на ее правой щеке виднелся след пощечины, а огромные выразительные глаза были красными и заплаканными. Дорожки от слез завершали невеселую картину.

Девушка с отсутствующим видом опустилась на жесткую скамью напротив носилок Лемона и несколько раз с силой провела жесткой тканью рукава по губам, словно стараясь стереть что-то. Совершенно не заботясь, что нежные губы начали кровоточить.

– Давай-ка для начала измерим температуру, – наклонился к ней санитар.

– Мне не нужна ваша помощь.

Отбросив его руку, она отодвинулась подальше. Санитарная машина снова тронулась и покатила куда-то, покачиваясь и подпрыгивая. Внутри повисла тяжелая тишина.

– Э-э-э… – хрипло и натужно начал Лемон. Девушка даже не посмотрела на него. – Добрый день, юная леди.

Словно впервые заметив его присутствие, она повернула голову и поинтересовалась:

– Вы со мной говорите?

– Именно.

– И что вам нужно?

– Как бы сказать… детали мне неизвестны, но, кажется, я должен поблагодарить тебя за спасение моей жизни?

– Не трудитесь. Они пересаживались в другой самолет и решили кинуть вас в снег.

Я  только попросила не делать этого. Понятия не имею, что вы за человек, но вы им явно больше не нужны. Видимо, они выжали из вас все, что хотели.

«Так вот в чем дело», – похолодев, догадался Лемон.

Его сознание до сих пор еще не прояснилось окончательно, хотя с тех пор, как он очнулся, прошло немало времени. Немудрено – его наверняка до бровей накачали сывороткой правды. Сам того не подозревая, он рассказал все. Все секреты и тайны. Новейшие препараты для допроса ломали даже самых сильных людей – сопротивление было бесполезным.

Все его секреты, явки, маршруты отхода – все попало к противнику. Лемону оставалось только молиться, чтобы Хантер и его подчиненные не вздумали воспользоваться засвеченными явками. Нет, с ними все будет в порядке, основная проблема была в другом. Руины, данные о местоположении которых они разнюхали в Москве вместе с Тенью. Хотя он не помнил, враги наверняка вытянули из него все. Вероятнее всего, теперь они направлялись именно туда.

Но тогда получается, что Тесса и ее товарищи в опасности.

Впрочем, сейчас он все равно ничего не мог сделать. Поэтому, отгоняя тяжелое предчувствие надвигающейся неминуемой опасности, Лемон заговорил с девушкой.

– Иными словами, ты – моя спасительница. Я тебе очень благодарен.

– Я вас не знаю, и сделала это больше для себя самой. Чтобы совесть потом не терзала, – отрезала незнакомка и отвернулась.

1 Филдсовская премия и медаль являются самой престижной наградой в математике. Вручаются за выдающиеся достижения в данной области, причем не бородатым старым пердунам-академикам, а молодым и полным сил дарованиям, не достигшим 40.

72

– Тогда нам самое время познакомиться. Мишель Лемон, к вашим услугам. – Он высвободил левую руку из-под одеяла и протянул, предлагая рукопожатие. Санитар, прислушивавшийся к разговору, насмешливо сопнул носом. Девушка вздохнула и все-таки пожала протянутую бескровную руку.

– Да-да, я тоже – к вашим. Довольны?

– Конечно. Я догадался. Ты – Чидори Канаме, верно?

– Что?..

Ее глаза удивленно распахнулись. Долгий испытующий взгляд.

– Можешь не скрывать, я – друг Соске.

Лемон слышал о ней от Соске. Пусть он даже не видел фотографии, но возраст и внешние приметы полностью совпадали. И ее забрал Леонард. Догадаться было нетрудно.

Она выдохнула:

– …Вы знаете Соске? Он сейчас… – только выговорив эти слова, она вспомнила, что находится в окружении тюремщиков. Ее губы сжались.

– Не обращайте на нас внимания, – помахал рукой Лемон, повернул голову к охранникам, – мы все равно в ваших руках.

Санитар криво ухмыльнулся и промолчал. Но она уже не могла остановиться.

– …Он – жив?

– Полон сил и снова вместе с Алом. Он обязательно найдет тебя.

Не в силах больше сдерживаться, она закрыла лицо руками и что-то едва слышно прошептала по-японски.

– Ёкатта1… – расслышал Лемон. Он знал, что это означает, пусть и не говорил на этом языке.

Да, все верно. Это та самая девушка.

Ее плечи дрожали. Глядя на нее, Лемон почувствовал, как сжимается сердце. Такая хорошая девочка. И такая красивая.

Жизнерадостная, энергичная, храбрая, всегда готовая помочь тем, кто попал в беду. И она любила Соске.

Нами была такой же. Но ее больше нет.

Соске, это… это – так больно. Нет, так нельзя.

Эта девушка – она тоже тяжело ранена. Лемон понял это без слов, и слегка покраснел, стыдясь своих мыслей.

Она не сделала ничего плохого. Она ни в чем не виновата.

Что бы он ни чувствовал по отношению к Соске, он ни за что не расскажет ей об

этом.

Сглотнув, Лемон проговорил наигранно бодрым голосом:

– Мне даже немножко завидно. Быть любимой – это замечательно.

Утирая пальцами безостановочно текущие слезы, она всхлипнула и кивнула.

– …Да.

Радиоканал от передатчика одного из клевретов исправно передавал все, произнесенное Канаме и французом. Наверняка, они понимали, что их подслушивают – но это не заставило их молчать.

Голова опять налилась тупой болью.

Глупая драма, разворачивающаяся в салоне санитарного фургончика, ничуть не развлекла его. Вынув и швырнув прочь наушник, он прижал пальцы ко лбу и тяжело задумался.

1 Как хорошо (яп.)

73

«Настоящий я». Кто он такой?

Может быть, знаешь ты, мой учитель? Или ты, добрый доктор? Может быть ты,

мама?

Голова болела все сильнее.

Республика Тува , южная часть Сибири. Четыре тысячи километров от Москвы. Он встретил здесь Канаме Чидори, доставленную со Шри Ланки, и теперь направлялся на восток. И она – вместе с ним. Нежеланный рождественский подарок восемнадцатилетней давности. Использованная и выброшенная бумажная обертка.

Неудивительно, что боль стучала в висках.

Вся полезная информация , хранившаяся в голове этого шпиона, Мишеля Лемона, давно была у него на ладони. Полезная? В ней было мало полезного. Всего лишь подтверждение того, что он и так уже знал, подтверждение того, что все идет гладко. Как и задумывалось. Их появление в Москве – знак того, что сестра тоже поняла, в чем дело.

Выжатый Мишель Лемон был больше не нужен. Именно поэтому он приказал выкинуть его прочь при пересадке в другой самолет. Но он поспешил: француз действительно принес неожиданную пользу – в обмен на его жизнь Чидори Канаме согласилась повиноваться. Но насколько хватит ее покорности? Надолго ли это странное желание спасти совершенного незнакомца заставит ее слушаться и следовать за ним? Он не чувствовал удовольствия, принуждая и шантажируя ее – Леонард вспомнил вкус ее губ, тогда, на крыше, под дождем – и раздраженно хмыкнул. Но ему до сих пор хотелось узнать, о чем она думала, пристально глядя на него, когда он раскрывал перед ней свои чувства? Он пытался сдерживаться, вести себя благородно – ради нее. Это было неожиданно трудно, почти невозможно. Может быть, однажды… нет. Достаточно. Это невозможно – он знал с самого начала.

Да, все обстоит именно так.

Он впервые в жизни ударил женщину. Нет, ему уже пришлось приказать убить женщину, которая стремилась убить его самого, но вот так – по лицу, с холодным расчетом?

Давным-давно, когда он жил в бедных кварталах Остина, он смотрел, как сутенеры обращаются с дешевыми проститутками, маячащими на обочинах. Он последовал по их стопам. Чтобы заставить ругающихся грязными словами и сопротивляющихся шлюх обслуживать клиентов, сутенеры частенько занимались рукоприкладством. Проучив, как следует, непокорных девиц, они гладили красные от оплеух щеки и примирительно говорили: «Прости, что побил, малышка. Не плачь, я люблю тебя».

Он искренне считал такое поведение абсурдом. Но оно работало – в этом абсурдном мире. Мире , полном нелепых, примитивных, животных инстинктов. Мире, который не нуждался в разуме. И Чидори ничем не отличалась от остальных – ожидать чего-то иного было просто нелепо.

Она такая же, как все. В первую очередь – животное.

Дело было не в разочаровании, которое он испытал. Оправляясь от ранения, лежа в бреду, он испытал невиданное просветление. В ту ночь он понял все. Чего стесняться, почему бы не поговорить с этими существами на понятном им языке? Этому миру все равно осталось недолго. Какой смысл сдерживаться, замыкаться в глупые рамки? Это бессмысленно и неудобно.

Голова все равно раскалывается, боль не исчезнет – неважно, как он себя ведет. Но – все же странно. Он чувствовал себя так, словно забыл что-то важное. Словно

чего-то лишился. Вспомнить уже не получалось. Что ж, нет – так нет. Нет смысла жалеть – так шептал ему кто-то.

Даже если бы ты и вспомнил, это бессмысленно. Ненужная обуза – она не пригодится больше. Зачем шасси самолету, который взлетел, чтобы больше никогда не совершить посадки?

Ты уже улетел далеко. Навсегда

74

Несмотря на то, что Тень чудом спаслась из разверзшегося в аэропорту кровавого кошмара, она была не в силах самостоятельно вправить вывихнутое плечо. У нее не было возможности связаться с Хантером. Неоткуда было ждать помощи. Боль в плече и лихорадка почти лишали ее сознания.

Она все же смогла уйти километров на пять от границы аэродрома и забиться в старый гараж на окраине незнакомого поселка. Там она свалилась без чувств. Тень не знала, сколько часов провела в забытьи, а пробуждение оказалось еще хуже. Наверное, кто-то из местных жителей заметил ее вторжение и вызвал милицию. Очнувшись, она поняла, что вокруг стоят люди в серой форме, нацелив на нее оружие.

У нее не осталось сил ни для того, чтобы сопротивляться, ни для того, чтобы бежать.

Милиционеры, заметившие, что задержанная ранена, отправили ее в ближайший госпиталь. Когда она уже сидела в приемном покое со вправленным без лишней деликатности и зафиксированным плечом, напичканная незнакомыми болеутоляющими, вымотанная до потери сознания, в дверях появился человек в форме.

Судя по ней, это был не сотрудник КГБ из тех, что организовали погоню в аэропорту, а офицер из военной разведки – ГРУ.

Ожидая, что ее передадут Леонарду или даже немедленно казнят, она уже готова была покориться судьбе, когда пришелец сказал нечто совершенно неожиданное:

– Я всегда считал тебя талантливой ученицей. Как же ты так попалась?

Она узнала его. Человек лет сорока, с глубокими серыми глазами и впечатляющим крючковатым носом , уже почти облысевший. В те времена, когда она была еще девочкой, готовой безоглядно служить своей родине, он был ее инструктором в московской разведшколе.

– Капитан Крыленко… Он наклонился, чтобы расслышать ее шепот, а потом щелкнул пальцем по своему

погону.

– Теперь уже подполковник, Юнхи. Тебе повезло – прибудь я минуты на три позже, ты бы угодила не к нам, а к чекистам.

Первым был десантирован М9 Курца – за два километра от точки и на 800 метров выше по склону.

Скрывшись под коконом ECS, он занял выгодную огневую позицию и внимательно изучил прилегающую местность – не обнаружив никаких следов противника. По сигналу Курца вперед быстро выдвинулся Гейбо-4 – транспортно-десантный вертолет МН-67, просканировавший зону еще большего радиуса всеми активными поисковыми средствами. Курц продолжал оставаться наготове, на случай организованной заранее засады.

Через пять минут Гейбо-4 и Курц в один голос подтвердили: «противника не наблюдается».

– Отлично . Высаживаемся, – скомандовала Тесса по интеркому. Соске тоже слышал ее слова и приготовился. Второй «Пейв Мар» – Гейбо-6, на борту которого находились Тесса, Соске и «Лаэватейн», поднялся над хребтом. Стабилизированная телекамера прицельной системы вертолета вывела на изображение и на экран в кокпите «Лаэватейна».

Это было пустынное и заброшенное место. Настоящий край света.

Рыжие скалы, пихты, кедры и ели, выше по склонам переходящие в заросли непроходимого стланика. Хотя сейчас была только ранняя осень, эта земля уже готовилась надолго уснуть под глубоким снежным покрывалом. Большую часть времени года здесь стояли трескучие морозы.

75

По местному времени было 16:32, и красное негреющее солнце уже скатывалось за острый западный хребет. В глубокой тени, затопляющей широкую долину, не светилось ни огонька. Была видна только старая дорога и линия электропередач.

Чуть дальше, у подножия хребта, смутно проступили очертания города.

Он целиком спрятался в цирке диаметром около трех километров. Ровные линии жилых домов с плоскими крышами окружали кубическое здание более крупного размера

и     широкую площадь с большой бронзовой статуей посредине. Когда вертолет приблизился, они рассмотрели, что это была статуя Ленина.

Город назывался Янск-11.

Один из построенных на территории СССР академгородков. Большая часть из них была предназначена для ученых и инженеров, разрабатывавших ядерное оружие и баллистические ракеты, а также для участников других секретных проектов, которые переезжали туда вместе со своими семьями. Этот город не был обозначен ни на одной географической карте. Даже его название – Янск-11 – было всего лишь кодом, предназначенным для почтовой службы, доставлявшей корреспонденцию из ближайшего крупного населенного пункта. Система безопасности здесь была очень строгой: посещать

и  покидать город без разрешения запрещалось.

Но теперь этому городу уже не нужен был паспортный контроль. Он был брошен много лет назад и превратился в руины.

Ни души. На улицах тут и там виднелись бурые проржавевшие остовы автомобилей, потрескавшийся асфальт и упавшие дорожные знаки и столбы освещения покрывал мягкий ковер мха. Жилые дома еще стояли, но первый же взгляд на них говорил, что они пусты, как коробки. Некоторые были разрушены и рассыпались горами железобетонных плит.

Стены были покрыты плесенью, крыши провалились и зияли дырами. Некоторые здания присели, точно побывав под прессом. Многометровая толща снега, который никто не убирал длинными лютыми зимами, заставила стены потрескаться.

Построенный под покровом секретности и брошенный под ним же, этот город был забыт навсегда.

Данных о нем не имелось даже в базах данных Митрила. Тесса узнала о нем всего несколько дней назад, благодаря самоотверженным усилиям Лемона. Здесь, где уже десятилетие не ступала нога человека, было трудно предполагать появление противника, поэтому разведка являлась просто традиционной мерой предосторожности.

– Черт, от этого места мурашки идут по спине, – проговорил по радио пилот Гейбо-6. – В захолустье на границе Невады, где я жил в детстве, тоже был город-призрак вроде этого. Говорили, что все его жители, пять тысяч человек, исчезли за одну ночь. Среди школьников ходили слухи, что всех их вырезали – какие-то военные эксперименты или что-то вроде. Взрослые смеялись, но даже те, кто переехал в наш городок чуть раньше, ничего не знали.

– Ужас! – хохотнул по радиолинии Курц.

– На самом деле все было еще проще. Когда закрылся единственный в городке автомобильный завод, все рабочие уехали и теперь там никто больше не живет.

– Э-э, я-то думал!

Молча слушаю болтовню Курца с пилотами, Соске неожиданно ощутил нечто странное.

Дежавю. У него возникло стойкое убеждение, что он когда-то уже видел этот пейзаж. Мало того, даже разговор о городах-призраках показался знакомым, словно шел не в первый раз. Странно. Откуда это чувство? Нужно будет потом спросить Тессу…

– Странное ощущение.

Стоп. Голос, раздавшийся в такт его мыслям, принадлежал не Тессе, а Алу.

– Мне кажется, что я уже был здесь раньше.

76

– Как так? – удивился Соске. Не мог же электронный Ал чувствовать то же самое, что и он.

– Координаты и топографические особенности не совпадают с имеющимися в моей личной базе данных. Но память о том, что я здесь был – налицо.

– Да? Странно. У меня тоже что-то такое прорезается. Но, черт бы меня побрал, как я мог оказаться в этой глуши! – вдруг сказал Курц.

– И у меня. Может быть, показывали в новостях? – добавил пилот Гейбо-4.

Члены экипажей один за другим подтверждали, что и им что-то начало мститься.

Их голоса звучали неуверенно и беспокойно.

– Следствие усталости и напряжения от продолжительного полета, – решительно вмешалась Тесса. – Крепитесь. И не приближайтесь к расположенному в центре города заводу.

– Тесса, может быть, уже объяснишь нам, в чем дело? Что это за руины? Надоело играть в темную…

– Простите, но я все еще не могу сказать, – прервала она Курца и скомандовала: – Сейчас я высажусь на окраине. Сержант Сагара, вы будете сопровождать меня. Оставьте «Лаэватейн» на борту вертолета.