Онлайн чтение книги Стальная тревога Full Metal Panic!
10 - 5 Опасность – время!

Жив.

В который уже раз разминулся со смертью.

Так думал Соске, открыв глаза в чернильный мрак и начиная свою обычную проверку – на месте ли руки и ноги.

Он сразу понял, что промок насквозь. Ушибленные и растянутые мышцы жаловались тут и там, но, благодаря амортизирующему противоперегрузочному комбинезону, он отделался синяками. Только правая рука двигалась с трудом – видимо, легкое растяжение.

Соске сел, прислушиваясь к шуму текущей в кромешной темноте воды. Тоскливо и слабо вздыхал сквозняк – это явно было какое-то объемистое пространство. Но он не видел ни единого отблеска света. Ни зги.

Очки ночного видения куда-то пропали, и Соске пошарил по карманам разгрузки в поисках маглайта1.

Ага, вот он.

Фонарик – на минимальную мощность. Первое, что луч выхватил из мрака – голый камень. Потом – куски пожелтевшего пенопласта и полощущиеся в воде космы запутавшейся пластиковой бечевки. Пластмассовая корзинка для мусора, деревянный стул, переломанная канцелярская стойка. Гора мусора.

Он оказался в тоннеле, напоминавшем округлый грот. Надо полагать, это был участок канализационной системы. По дну струился медленный поток грязной воды глубиной примерно по колено, прокладывая себе дорогу среди завалов разнообразного мусора и обломков, нанесенных сюда, по всей видимости, в течение многих лет и теперь громоздившихся подобно речным наносам и островкам.

Очевидно, сезонные половодья вызывают подъем уровня воды и здесь, волоча и смывая по течению даже довольно крупные обломки. Соске тоже принесло по основному руслу, пока он был без сознания после падения, и выбросило на завал, через который ослабший поток воды фильтровался дальше, в неизвестную темноту. Для разнообразия пришлось побыть в роли плывущих по канализации отбросов.

Сколько же времени прошло с тех пор, как он потерял сознание и разлучился с Тессой? Он взглянул на часы и понял, что миновало не меньше пятнадцати минут. Соске понятия не имел, на какое расстояние его унесло подземным потоком, но, судя по тому, что он не слышал даже отголосков рева и треска пламени, это было далеко от места крушения вертолета. Его автоматический карабин тоже куда-то пропал. Наверное, ремень оборвался.

– Командир! – позвал он негромко, прислушиваясь к причудливо перекатывающемуся эху.

Но Тесса не отозвалась.

– Командир! Тесса?! – Соске крикнул громче и вскочил, расшвыривая легкий плавучий мусор.

Снизу на него смотрел черными провалами глазниц голый череп. На скелете были обрывки рабочего комбинезона со стершейся именной нашивкой на груди. Невозможно было понять, мужчина это был или женщина. Что здесь произошло? Как умер этот человек?

Тессы рядом не было – ни живой, ни мертвой.

Ее унесло потоком куда-то дальше? Или она не провалилась так глубоко?

Соске мог только гадать, выжила ли она после того головокружительного падения.

1 Maglite – название фирмы стало нарицательным для прочных водонепроницаемых фонарей в металлических корпусах, которыми можно пользоваться в самых тяжелых условиях (а то и засветить противнику по голове).

110

«Твою мать»… Конечно, радиопередатчик здесь был совершенно бесполезен. Даже если его не

вывели из строя удары и затекшая вода, в подземелье на такой глубине электромагнитные волны не распространяются дальше прямой видимости.

Но где бы она ни была – нужно подняться выше по течению. Он должен найти ее как можно скорее.

Соске повернулся в ту сторону, откуда струился негромко журчащий поток и, расплескивая холодную воду, побрел вброд, расталкивая коленями крошащийся пенопласт. В поле зрения попала осклизлая кирпичная стена. Да, это действительно была канализация. Хотя в этих руинах уже много лет не ступала нога человека, дождевая и талая вода исправно стекала сюда, осушая подземелья полигона.

Он прошел примерно триста метров вверх, когда увидел впереди широкий провал в своде тоннеля. Битый кирпич, металлические трубы и арматура образовали пологую насыпь. Взобравшись на нее без особого труда, Соске пролез в дыру, оказавшись уровнем выше.

Это было дно просторной шахты. Она была несколько уже, чем тот лифтовой ствол, по которому они спускались, но ее стены поднимались на высоту не меньше, чем у пятиэтажного дома. Переключив фонарь на максимум, он обшарил стенки узким концентрированным лучом, посветил вверх. Луч выхватил из темноты кольцевую площадку-балкон, идущую по периметру шахты. Среди заплетающих ее кабелей застряло множество скелетов в изодранных лохмотьях одежды. Рассыпавшиеся кости и черепа раскатились по ржавому решетчатому настилу. Прищурившись, Соске рассмотрел в верхней части свода, перекрывающего шахту, прямоугольный провал, черную зияющую дыру.

Так. Похоже, он навернулся именно оттуда.

Поразительно, как он ухитрился отделаться столь легкими травмами. Впрочем, под провалом с верхнего этажа переплетались многочисленные пандусы, лестницы, кабели и трубы, так что он не пролетел все пять этажей отвесно, а перекатывался и прыгал, как мячик по ступенькам. Но столь удачная траектория все равно выглядела настоящим чудом.

Вопрос – случилось ли такое же чудо и с Тессой? Если она падала вместе с ним… об этом страшно было подумать.

Расширив луч в рассеянное большое пятно, он с внутренним замиранием исследовал громоздящиеся на дне шахты кучи щебня и бетонной крошки с торчащими из них жуткими обломками арматуры и трубопроводов. К счастью, тела Тессы нигде не было видно. Мало того, он нашел потерянный карабин. Подобрав его, Соске щелкнул затвором, чтобы убедиться, что оружие не разбилось, грохнувшись на кирпичи. Хотя оно и выглядело исправным, после такого полета поручиться, что карабин будет стрелять, было трудно.

Может быть, Тесса наверху?..

В том проходе , откуда он свалился и стукнулся, вырубившись в самый неподходящий момент? Но если он не найдет ее и там, может быть, Тесса ответит, если ее

позвать?

Нет, слишком опасно.

Если его услышит не тот, кто нужно, ситуация осложнится. С момента катастрофы вертолета прошло не меньше тридцати минут. Не будет ничего удивительного, если там, наверху, уже рыщут вражеские поисковые команды. Но он все равно должен забраться наверх и найти ее.

– Что же за непруха… – сердито пробормотал он и тут же пожалел о своих словах. Конечно, ему не повезло свалиться именно в дыру, но не нужно забывать, что они с Тессой в последний миг выпрыгнули из под падающего вертолета, который расплющил бы их в тонкий блин. Он уцелел, даже провалившись глубоко вниз – и очень хорошо, что

111

не утащил с собой и Тессу, хотя и пытался ее поймать. Конечно, без защитного противоперегрузочного комбинезона она не пережила бы такого падения.

Сузив световой пучок, Соске начал карабкаться по трубам и стальным фермам наверх, поднимаясь все выше и выше по шахте. Взобравшись примерно на высоту трехэтажного дома, он понял, что дальше пути нет. Зияющее пустое пространство до крышки шахты намекало, что нужно искать иной путь.

Переведя взгляд вбок, он примерился и прыгнул, целясь в оказавшийся напротив него прямоугольный проход, прорезанный в стенке. Хотя и узкий, тот вел куда-то вглубь, и Соске двинулся по нему, рассчитывая найти лестницу наверх – тогда он окажется как раз в том месте, где разлучился с Тессой. Освещая путь зажатым в левой руке маглайтом, правой он приготовил к стрельбе Глок-19 с глушителем. Поскольку имелась вероятность, что для карабина падение все же не прошло бесследно, он не собирался использовать его для первых выстрелов. Да и столкнувшись носу к носу с противником в узких темных проходах лучше использовать малошумное оружие. Сделать громкие выстрелы из карабина, чтобы проверить, действует ли тот, будет лучше уже после начала перестрелки.

Он осторожно крался по ветхому проходу, следуя многочисленным поворотам и минуя перекрестки. По обеим сторонам потянулись одинаковые двери. Соске заглянул туда. Жилые комнаты для сотрудников. Ничего интересного.

Потом впереди, наконец, появилась лестница. А прямо перед ней стоял Леонард Тестаросса.

Луч фонарика выхватил из темноты красный плащ, наброшенный поверх противоперегрузочного комбинезона. Вьющиеся серебристые волосы. В правой руке – украшенный чеканными узорами Кольт «Писмейкер». Лица не было видно под очками ночного видения, но ошибки быть не могло. Это был он.

Реакция Соске была быстрой и однозначной. Он немедленно и без тени колебания выстрелил.

Полы красного плаща мгновенно взметнулись, отражая пули. Та самая активная динамическая защитная одежда. Соске выпустил пять пуль подряд, надеясь перегрузить логические цепочки – безрезультатно.

– Грубость в качестве приветствия – как всегда.

Рука Леонарда двинулась, и револьвер плюнул огнем. Соске отпрыгнул за косяк двери, уходя от выстрела.

Он едва успел – пуля разбилась об стенку, брызнув свинцовыми каплями. Соске ответил, выставив пистолет из-за прикрытия, и выпустил все оставшиеся в магазине патроны. Гулкое эхо заметалось среди бетонных стен.

Безрезультатно. Противник или укрылся, или его плащ отразил все попадания.

– Твоя нетерпимость поистине восхищает.

«А ты опять выпендриваешься, нарочно упустив шанс на неожиданную атаку», – подумал Соске , но не произнес ни слова. Опустошив магазин, он сунул Глок в кобуру и быстро поднял карабин.

Этот парень так горд своим пуленепробиваемым одеянием. Посмотрим, выдержит ли оно попадания автоматных пуль со стальным сердечником.

Он переключил оружие на полуавтоматический режим. Увы.

Как и предполагалось, противник знал о том, что плащ не спасет от автоматной пули. Фигура Леонарда мелькнула и исчезла с середины прохода – только взметнулись полы плаща. Мгновенно прикинув траектории, Соске выстрелил, пытаясь достать его рикошетом от противоположной стены.

Бесполезно. Ответный выстрел – Соске стремглав пригнулся, и пуля прошла практически над головой.

Прицел карабина был сбит вправо – но в остальном падение с высоты пятиэтажного дома не отразилось на работе его механизмов – он стрелял исправно.

112

Впечатляющая прочность. Если будет возможность, стоит отправить на фирму-производитель письмо с благодарностями.

Соске выстрелил, Леонард выстрелил в ответ. Соске стремительно сменил позицию

– Леонард тоже, отступая. Обмен свинцом повторился несколько раз, и противники оказались в объемистом зале.

Под высокими, словно в школьном спортзале, сводами громоздились массивные дистилляторы, компрессоры, многочисленные резервуары. Соединявшие их трубопроводы, щетинившиеся патрубками и вентилями, образовывали запутанные лабиринты.

Поскольку у противника имелись очки ночного видения, Соске со своим обычным фонариком оказался в невыгодном положении. Ему приходилось освещать цель перед выстрелом, и еще и светить по сторонам для выбора позиции, демаскируя себя.

Нет.

Это была не единственная причина, по которой Соске не смог до сих пор выиграть схватку.

Леонард был силен.

Он реагировал быстро, точно стрелял, а его маневры были обдуманными и хладнокровными. С виду движения казались несколько хаотичными, но, судя по тому, что Леонард раз за разом избегал точно нацеленных выстрелов, приходилось признать – кажущаяся необдуманность была уловкой. Нет, это не был стандартный боевой стиль. Трудно сказать, было ли это врожденным талантом или результатом интенсивных тренировок, но обманываться гламурным стилем одежды, оружия и речей противника было бы безрассудно. Предвзятый образ слабака, полагающегося исключительно на высококлассное снаряжение, растаял как дым.

– Меня нелегко убить, не правда ли? – засмеялся в темноте Леонард. – Тебе еще повезло, что мы состязаемся не в бронероботах. Представляется редкий шанс.

Соске почувствовал нечто странное в этой очевидной провокации. Нет, его не слишком задевали эти слова Леонарда – не то, что в прошлый раз – но он внезапно понял, что был уже не тот самый противник. Раньше он вел себя… мягче? Было ли это притворство? Или он превратился во что-то иное?

– Провоцируешь? Глупо, – констатировал Соске, действовуя максимально осторожно и держа фонарь в стороне, чтобы затруднить прицеливание.

– Ничуть. У меня возникла мысль, что этот метод помог бы нам установить более дружелюбные отношения.

Соске выстрелил, и ответная пуля Ленарда шлепнула в стенку за его спиной. Скрываясь за толстым, высотой почти по пояс, трубопроводом, Соске перебежал ближе, вынуждая противника отступать.

– Я дружелюбно отнесусь к твоему трупу, – огрызнулся он.

– Ха, хорошо сказано.

С начала перестрелки прошло больше трех минут. Плохо. Если Соске позволит задержать себя здесь, то могут появиться клевреты Леонарда. Скоро придется отступать, как бы ни хотелось уничтожить врага. Решение нужно принять прямо…

Подкрепления появились прежде, чем Соске додумал эту мысль. На лестнице метрах в пятнадцати справа от резервуара, за которым он прятался, возникли четверо мужчин с пистолетами-пулеметами в руках.

Один из них выкрикнул:

– Мистер Сильвер?

– Я же приказывал не ходить за мной. Прочь!

– Но вы же здесь одни…

– Уходите.

113

– Да вон же он, там!.. – перебил его один из боевиков, заметивший Соске. Он вскинул оружие и немедленно открыл огонь. Очередь изрешетила бак, и на пол с плеском потекла какая-то остро пахнущая жидкость.

Соске мгновенно ответил. Один из противников получил пулю в грудь и рухнул. Трое остальных рассыпались и принялись поливать его точно нацеленными очередями. Вокруг Соске замелькали яркие искры, выбитые при попадании пуль в трубы, вентили и кабели.

Враги были хорошо тренированы. Не растерявшись от понесенных потерь, быстро перегруппировались и открыли огонь с разных сторон. В то время как один вел заградительный огонь, другие тщательно выцеливали Соске, пытаясь убить или ранить. Неплохое взаимодействие. Но наметанному глазу была очевидна некоторая ученическая однообразность их действий и движений. Боевая группа не была крепко слажена и сколочена.

Один из боевиков высунулся как раз в том месте, куда Соске заранее подвел мушку. Убитый точным выстрелом в голову противник упал, но из его руки выскочила и запрыгала вниз по ступенькам ручная граната с выдернутой чекой.

Вспышка. Граната оказалась зажигательной.

Ослепительный белый свет и горящие фосфорные брызги. Этот тип гранат создавал высокотемпературный очаг загорания – чрезвычайно эффективная вещь для выжигания противника из укрытий и в замкнутых помещениях.

Недолетевшая граната не нанесла вреда Соске, но случилось нечто ничуть не менее неприятное.

Граната лопнула прямо перед резервуаром. Пробитая пулями стенка лопнула, и содержимое хлынуло наружу. Отстаивавшаяся в течение более семнадцати лет неизвестная жидкость отнюдь не утратила горючести. Воспламенившись от горящего фосфора, она мгновенно вспыхнула с вулканическим ревом и гулом. Очевидно, огонь распространился и по широким трубопроводам, поскольку соседние резервуары тоже начали загораться, лопаться и оглушительно взрываться, заливая отсек жидким пламенем.

С  потолка рухнула длинная проржавевшая ферма, и за ней – целая секция потолка с грохотом обрушилась вниз, едва ли не на голову Соске. Стальной пол судорожно задрожал под ногами и треснул. Отпрыгнув в последний миг и перекатившись, Соске бросился бежать.

Нужно было немедленно спасаться, чтобы не поджариться и не задохнуться. Сквозь грохот и гул донесся жуткий крик – один из боевиков провалился вместе с

рухнувшей секцией пола куда-то вниз, и из дыры победно вырвались языки пламени. Все тряслось и сыпалось так, что стало понятно: с секунды на секунду провалится вся конструкция пола. Ведущая к выходу панель просела под ногами, превратившись в пандус. Соске, не снижая скорости, прыгнул и уцепился.

Отсек уже не годился в качестве поля боя. Вскарабкавшись в темный проход, Соске побежал дальше, оставив пожары и обвалы за спиной.

– Опять взрывы…

Тарахтение отдаленной перестрелки перекрыла цепочка гулких взрывов. Стены и потолок прохода затряслись, на головы Канаме и ее спутников посыпались шматки пыли.

– Наверное, это мистер Сагара. Наткнулся на врагов, разыскивая меня… – проговорила Тесса.

Канаме уже была в курсе приключений Тессы. Едва спасшись из-под падающего вертолета, та разлучилась с Соске во время последующего обширного обвала и бродила по тоннелям в одиночестве, пытаясь найти его, когда встретилась с Канаме и Лемоном.

Соске был где-то здесь – совсем рядом.

Услышав это, Канаме оказалась не в силах справиться с волнением. Она опомнилась в последний миг, когда ноги уже готовы были нести ее прочь – отчаянно и

слепо. Ей стоило большого труда подавить этот порыв. Убеждая себя: «Дурочка, не вздумай – потеряешься, и будешь потом клясть глупое нетерпение», она уже сама с трудом верила в доводы, приводимые рассудком.

Она хотела увидеть его – сейчас же. Каждая лишняя секунда разлуки была пыткой. Она больше не могла терпеть.

Да и с чего бы ей потеряться? Нужно просто бежать и изо всех сил звать его, выкрикивать его имя так, чтобы трясся потолок – он услышит. Ее могут заметить враги? Ерунда, не может такого быть – она обязательно встретит его первым… – даже понимая всю иррациональность этих кружащихся хороводом встрепанных мыслей, она не могла избавиться от них.

И теперь эти взрывы, бьющие по натянутым нервам.

– Нужно его найти! Я заметила, откуда гремело.

– Да, но… – заколебалась Тесса.

– Что – «но»?

– Наши враги тоже там. Мистер Лемон ранен… если мы первыми наткнемся на амальгамовцев, а не на мистера Сагару, то нас схватят – мы не сможем убежать.

– Откуда ты знаешь, что они там? А Соске мог попасть в беду – я не могу его так оставить!

– Именно поэтому я и беспокоюсь. Ваша безопасность и безопасность мистера Лемона…

– …Меня не волнует!!! Я хочу его увидеть! Если будешь путаться под ногами, я пойду одна! – яростно закричала Канаме. Раздражение, страх, гнев подкатили к горлу, заставив ее забыть обо всем. Новые и новые дежавю, заставляющие голову кружиться, лишь усиливали ее возбуждение – она просто кипела.

– П-пожалуйста, успокойтесь. Я не…

– Как я могу успокоиться?! Наконец-то… наконец-то он так близко. Почему ты хочешь меня остановить? Тебе так не по душе, что мы встретимся?!

– Канаме, перестань! – она осеклась, когда Лемон схватил ее за плечо и рявкнул, неожиданно крепко встряхнув.

Она ошеломленно моргнула, вдруг осознав, насколько вышла из себя. Лемон продолжал, уже спокойнее:

– Понимаю, что ты чувствуешь, но все равно нужно успокоиться. Если начнешь беситься и глупить, все кончится очень плохо.

Верно. Все обстояло именно так, как он сказал. Нельзя утрачивать осмотрительность. И, кроме того…

– …Прости меня, Тесса.

– Н-ничего. Все это так обернулось из-за меня…

Глядя на неловко бормочущую Тессу , Канаме почувствовала себя страшно виноватой. Хотя Тесса тоже любила Соске, та не позволила чувствам взять верх и не забывала о безопасности других людей. Мало того, она терпеливо сносила несправедливые упреки. Канаме со стыдом подумала, что, окажись она на месте Тессы, то немедленно взвилась бы и начала огрызаться.

– …Слушай, я… я действительно виновата. Не знаю, что на меня нашло…

– Так и должно быть, – едва слышно ответила Тесса. – Вы, наконец, встретитесь с мистером Сагарой.

– Д-да…

– Ладно, если мы слегка остыли, нужно идти, – напомнил Лемон. Его лицо было серьезным и мрачным. – Оставаться здесь опасно. Да и он, наверняка, постарается оторваться от противников. Если все пойдет как надо, мы найдем другой выход и выберемся на поверхность. Думаю, лучше всего будет связаться по радио с друзьями мисс Тестаросса – они нам помогут.

– Но ведь Соске…

– С ним все будет в порядке. Он – боец не чета мне, особенно колченогому, и в одиночку вполне способен постоять за себя. Уверен, он тоже прорывается наверх, чтобы выйти на связь с товарищами. А вот если мы встретимся и повиснем мертвым грузом у него на шее, это может плохо кончиться и для него, и для нас.

Может быть, по раздолбайскому виду француза и нельзя было догадаться, но у него имелся обширный боевой опыт, и его замечание выглядело весьма разумным. Более того,

в таких обстоятельствах – оптимальным.

– Я… я поняла. Давайте так и сделаем.

Сглотнув, Канаме кивнула. Ей удалось справиться с безрассудным желанием немедленно броситься навстречу Соске – хотя это было совсем непросто. Кровь стучала в ушах, голова слегка кружилась. Все будет хорошо. Надо скорее подумать о чем-то другом.

– Тесса, ты знаешь дорогу?

– Сейчас – только примерное направление. Планы, которые у меня есть, неполны, и им трудно доверять. Нужно спуститься ниже, на самые глубокие уровни, и двигаться на север, туда, где расположены экспериментальные камеры. Там должна быть вентиляционная шахта с лестницей, ведущей наверх. Гарантий, что там нет противника, нет, но это все же гораздо безопаснее, чем идти на юг, к центральной лифтовой шахте.

– Север… это куда?

– Туда. Идемте.

Девушки подперли с боков тяжело хромающего Лемона, и троица беглецов покинула перекресток, подаривший им эту счастливую встречу.

В   свете фонарика Канаме вдруг заметила хитрую ухмылку на губах Лемона. Он был бледен – ни кровинки, но явно чем-то воодушевился.

– Что такое?

– Да так… думаю, что мне здорово повезло. В каждой руке – по роскошной красотке. Если б еще нога не болела, ничего лучшего было бы и желать нельзя!

– Тесса, давай бросим извращенца.

– Согласна. Только выслушаем его последнее желание и отнесем завещание к нотариусу.

– Ай-яй-яй! Смилуйтесь, прекрасные леди, не бросайте несчастного!

– Поглядим на ваше поведение.

Поддерживая изображающего искреннее раскаяние Лемона, Канаме и Тесса, покачиваясь и спотыкаясь, торопились, как могли, по мрачным тоннелям.

В  самом сердце тьмы.

Тупик. Заперт.

Выскочив из ревущего пламени, Соске некоторое время метался по низким коридорам, но все они шли по кругу и обрывались глухими завалами рухнувших потолков и стен или мощными стальными воротами. Мелькнула мысль подорвать их с помощью оставшегося пластита, но висевший повсюду резкий запах газа заставил его отказаться от этой мысли. Результатом необдуманной попытки мог стать объемный пожар или взрыв неизмеримо мощнее задуманного, от которого в этой тесноте спастись было бы уже нельзя.

Вернуться обратно в отсек, где случилась перестрелка, даже забыв об оставшихся там противниках, тоже было невозможно – рухнувшие фермы и трубы полностью перегородили дорогу. К счастью, пожар, сожрав топливо , быстро прекратился – прежде, чем выгорел весь кислород, иначе Соске уже задыхался бы. Стоило быть благодарным судьбе хотя бы за это.

Из головы никак не выходила Тесса. Он прикинул, что, если враги уже проникли так глубоко, ее должны были уже схватить. Естественно, никто не станет убивать без

разговоров родную сестру своего командира, поэтому пока она должна была остаться жива.

Нужно немедленно выбраться наверх и соединиться с Курцем.

Оказавшись в кокпите «Лаэватейна», бронеробота далеко не из последних, да еще и при надежной огневой поддержке Курца, он получит верный шанс освободить командира. Вернуть Тессу.

Он все еще не имел понятия, сумеет ли победить в схватке с бронероботом Леонарда, но этот план выглядел гораздо более разумным, чем попытка напасть на многочисленных противников, имея только карабин со сломанным прицелом.

Но что, если Тесса еще не попалась?

Тогда он тем более должен быстрее соединиться с Курцем и остальными товарищами. Тщательно обыскать подземный лабиринт они сумеют, только уничтожив всех противников на поверхности. Он не знал, получится ли, но тем, кто встанет на пути, не поздоровится, это точно…

Соске замер на полушаге.

Из-за угла впереди неожиданно появился Леонард. Очевидно, он тоже пережил взрыв и пожар. Удивительно, но он даже не обгорел и не испачкался.

Соске и Леонард заметили присутствие противника одновременно, в один и тот же миг. Пальцы замерли на спусковых крючках мгновенно нацеленного друг на друга оружия.

– Упс! – хмыкнул Леонард. – Если выстрелить, случится неприятность. Вижу, ты тоже заметил, что все может взорваться.

Запах, напоминающий о гниющих луковицах, уже давно раздражающе настойчиво лез в нос. Теперь стало еще хуже. Пропан, да еще и в очень высокой концентрации? Тогда стрелять действительно в высшей степени неразумно.

– Может и не взорваться, – ответил Соске быстро нацелив ствол оружия в голову противника. С такой дистанции промахнуться невозможно. Все решится одним выстрелом. Правда, это справедливо и для Леонарда.

– Желаешь попробовать? Это будет занятно.

– Отличная мысль.

– Хм. Что бы ты ни говорил, я вижу, как ты тянешься к ножу. Так-так. Прирезать слабака, чтобы не поджариться.

Совершенно верно. Соске уже опустил левую руку так, чтобы мгновенно выхватить боевой нож. В рукопашном бою его шансы на победу серьезно возрастали.

– Забавно, как совпали наши мысли. У меня тоже имеется нечто похожее.

Рука Леонарда выскользнула из-под плаща, нацелившись в лицо Соске. В первого взгляда это могло показаться обычным кинжалом с клинком копьевидной формы, но на рукоятке в основании клинка имелся какой-то странный рычаг – как раз под большим пальцем. Взглянув на него, Соске незаметно поморщился.

– Складывается впечатление, что ты видишь спецназовский нож не в первый раз. Да, этот боевой нож был тем самым малоизвестным оружием, разработанным для

русских спецподразделений. В рукояти скрывалась мощная пружина, при нажатии рычага выбрасывающая лезвие вперед. Конструкция по своей простоте напоминала детскую игрушку, но ее убойное действие было нешуточным – с десяти метров лезвие легко пробивало толстенный телефонный справочник1.

1 Гато Сёдзи, увы, попался в ловушку досужих слухов. Истории о страшных пружинных спецназовских ножах начали циркулировать еще с конца семидесятых годов, но, на самом деле, подобного оружия на вооружении никогда не было. НРС или НРС-2 (нож разведчика специальный), которые стали причиной этих слухов, стреляют бесшумными патронами СП-3 и 4. Поражающая способность в советской армии определялась не телефонными справочниками – пуля СП-4 пробивает стальную каску на расстоянии до 20 м. Тем не менее, оригинальная конструкция патрона со специальным толкателем, запирающим раскаленные пороховые газы внутри гильзы, помимо бесшумности, позволяет использовать НРС и во взрывоопасной среде.

Ситуация стала неприятной.

Пилотский комбинезон мог успешно сопротивляться ударам ножа, но Леонард целился в голову. Попадание могло привести к гибели или тяжелому ранению. Мало того, это оружие, использующее только энергию сжатой пружины, можно было смело использовать даже во взрывоопасной атмосфере. Но оно было однозарядным . Если Соске сможет уклониться, то появится возможность перейти в ближний бой и прикончить противника.

– У тебя на лице написано, о чем ты думаешь. Он тонко улыбался – словно видел Соске насквозь.

– Убить – неважно как. Если нет ствола – ножом. Нет ножа – голыми руками. Если отрезаны руки – зубами перегрызть горло. Даже умирая, мечтать, чтобы из твоих заостренных костей сделали ловушку для врага. Не так-то просто говорить с таким человеком.

– Есть о чем говорить?

– О том, как выбраться отсюда. Это звучит довольно глупо, но мы оба оказались заперты в этом малосимпатичном месте.

Соске промолчал, а Леонард воспринял это как знак того, что его слушают, и продолжил:

– Где-то идет утечка пропана. Пока это терпимо, но еще два часа – и мы либо отравимся насмерть, либо задохнемся.

– Хочешь сказать, нам не стоит драться?

– В таком случае мы погибнем бесцельно. Я уже осмотрелся и нашел единственную лестницу наверх, но она завалена горой развалившейся кладки. Вдвоем мы сможем разобрать ее и выбраться, прежде чем задохнемся.

– Кратковременное перемирие, ты это хочешь сказать?

– Именно так. Если мы выясним отношения сейчас, то победитель наверняка получит ранения, и ему не хватит сил освободиться. Не разумнее ли сотрудничать для

118

того, чтобы выбраться – а уж потом мы сможем убивать друг-друга, сколько заблагорассудится. Таково мое предложение.

Леонард нисколько не грешил против истины. Все, что относилось к газу и единственному выходу, было правдой. Если они не заключат перемирие – обоих ждет смерть.

– Принимаю. Но только до того, как выйдем отсюда.

В словах Соске не было ни единого грамма, да что там – атома прощения. Но соглашение было заключено.

Враги одновременно опустили оружие.

– Чудесно. Скрепим рукопожатием?

– Пошел в жопу.

Соске повесил карабин на плечо и, не медля, шагнул в сторону лестницы.

Десантники из амальгамовского отряда под командованием Калинина уже овладели большей частью руин мертвого города. Впрочем, «овладев» ими, они лишь подтвердили отсутствие противника.

Сам майор уже высадился на окраине и внимательно осмотрел место посадки вертолета противника. Он без труда нашел следы двух человек, направившихся в сторону развалин экспериментального полигона. Сомнений не осталось – это были Сагара Соске и Тереза Тестаросса.

В настоящий момент они, по всей вероятности, находились в подземельях полигона.

Видимо, Леонард тоже был в курсе. Не сказав ни слова, он самостоятельно спустился туда же, и теперь связь с ним отсутствовала. После того, как выдвинувшаяся туда разведывательная группа из четырех боевиков сообщила, что слышит выстрелы, никаких сообщение не было и на связь она больше не выходила. Если предположить, что они столкнулись с Соске, то нетрудно было догадаться, чья в итоге взяла верх. Сообщения других групп лишь подтвердили такое предположение.

Еще через несколько минут пришел доклад от другой группы, обследовавшей место падения сбитого и сгоревшего Ми-26. Из слов найденного уцелевшего члена экипажа стало достоверно известно, что Чидори Канаме и француз выжили и теперь скрывались где-то внизу. Никакой информации о местоположении Леонарда и Соске.

Внизу, в подземельях, явно происходило нечто странное. Демонстративно отделившись и оставив все свои силы на поверхности, Леонард вел себя так, словно не желал, чтобы его люди приближались к руинам полигона. Но что же делать дальше?

– Оставьте наземные дела мне, – предложил Каспер из кокпита своего бронеробота, находящегося поблизости. – Я разберусь со всеми, кто осмелится приблизиться.

– Хорошо. Полагаюсь на вас.

Калинин кивнул, и с несколькими боевиками направился к шахте, ведущей в бездонные подземелья испытательного полигона.

Тесса выбрала правильный маршрут: беглецам не встретились разведчики Амальгам , и они без особенных помех углублялись все дальше в недра подземного полигона. Впрочем, именно на это она и рассчитывала, когда говорила, что нужно двигаться в противоположную сторону от лифтовой шахты.

Канаме прекрасно понимала всю разумность этого плана – спуститься на самые нижние уровни и выйти в наиболее удаленной точке – но только умом . Затхлый сырой воздух, странное приглушенное эхо, искаженные тени, убегающие из луча фонарика, словно для того, чтобы спрятаться за спиной – все это действовало на нервы, каждый шаг

119

вперед давался с огромным трудом. Казалось, еще немного и они навсегда потеряются в этом мрачном лабиринте.

– Нам действительно сюда?

Канаме уже не могла сказать, сколько раз задавала Тессе этот вопрос. Все учащавшиеся дежавю нарушили представление о времени и последовательности событий.

– Да, наверное. Но… Тесса запнулась. Складывалось впечатление, что ее больше занимает вовсе не

выбор маршрута. Так, словно она колеблется, не в силах принять решение. Потом она все же продолжила:

– …Вам нужно идти прямо по этому полуциркульному тоннелю, тогда вы выйдете как раз к противоположной стороне. Там нужно будет найти вентиляционный ствол с лестницей – останется только подняться на поверхность.

– «Вам»? Погоди, ты пытаешься сказать?..

– Да, – Тесса остановилась и прямо взглянула в глаза Канаме. – Нельзя вот так все бросить. Я должна попасть туда. Пожалуйста, дальше идите вдвоем.

Ее слова заставили Канаме и Лемона удивленно распахнуть глаза.

– Что ты имеешь в виду? Попасть куда?

– Слушайте, мисс Тестаросса, враги скоро будут здесь. Оставаться здесь одной – это просто опасно.

– Не беспокойтесь, пожалуйста. В конце концов, я направлялась именно туда. Теперь, когда мы зашли так далеко, повернуться и сбежать будет… будет непростительно.

– Но если тебе здесь что-то нужно, мы тебя проводим, вот и все.

– Если это недалеко, то лучше не терять время на споры. Отведите и нас туда, – согласился Лемон

В ответ на это предложение Тесса только покачала головой.

– Нет, вам туда нельзя. Это очень… очень важная вещь, и я должна все сделать

сама.

По тому, как она прятала глаза и запиналась, было не так уж трудно догадаться: она что-то знала, но не собиралась рассказывать своим спутникам. Нет, постойте, речь шла не о Канаме, а о Лемоне – вот в чем дело. Несмотря на то, что сейчас он активно сотрудничал с Митрилом и Тессой, он оставался сотрудником французской разведки. И если это место таило в себе какую-то важную тайну – кто мог гарантировать, что информация не попадет в чужие руки?

Лемону не потребовалось много времени, чтобы догадаться.

– Так-так. Вы не хотите, чтобы я знал?

Молчание Тессы было красноречивым.

– Но припомните – именно мы с Тенью рисковали своими головами, чтобы найти этот секретный город. Не зная деталей, в потемках, мы послушно выполняли ваши указания, рыская по Москве, как проклятые. Моя нога – результат этих трудов, и я даже не знаю, жива ли Тень или нет! Даже после всего этого вы собираетесь скрываться от меня?

– Я вам очень, очень благодарна. Но…

– Мое прошлое? Если вы имеете в виду DGSE, то я на сто процентов уже уволен из

ее славных рядов. С Хива Оа я ни разу не связывался с моим начальством.

– Вы ошибаетесь. Конечно, возможность утечки информации к вашей спецслужбе меня беспокоит, но это далеко не главная проблема. Этот секрет не относится к государственным тайнам какой-либо страны. Обращаться с ним неосторожно – все равно, что играть судьбами людей всего земного шара.

– Вы преувеличиваете.

– Нисколько. Даже с самой критической точки зрения – ни грамма преувеличения. Большинство людей не устояли бы перед соблазном немедленно использовать спящую здесь тайну, если бы вдруг узнали о ней – так велика ее сила. Я могу рассказать Канаме.

120

Если узнает мистер Сагара – это тоже нестрашно. Эти двое и я – мы уже так глубоко замешаны, так сильно связаны с этой тайной, что от этого не станет еще хуже. Но вы, мистер Лемон… я не уверена, что вы сможете противостоять искушению.

Канаме поняла, что такая откровенность заставила Лемона слегка смутиться. Он почесал в затылке.

– Ничего не понимаю. Выходит, мне лучше и не знать этой тайны, лучше оставить

ее вам?

– Это было бы логично и правильно… по крайней мере, вы понимаете ее важность. Именно поэтому вам следует уйти вдвоем с Канаме. Согласны?

– Вы многого просите… Тогда, если вот так?..

Лемон вдруг вытащил из-за пояса пистолет.

– Эй!..

Канаме резко вздрогнула. Но француз лишь поставил оружие на предохранитель, повернул рукоятью вперед и протянул Тессе.

– Возьмите. Если я попытаюсь сделать что-то неприличное, застрелите меня.

– Мистер Лемон, я вовсе не…

– Понимаете, я не уверен в том, что выберусь живым. Поэтому мне бы все же хотелось знать… пожалуйста, прошу вас.

По омраченному лицу Тессы можно было понять, как непросто ей было принять решение. Хотя по всему, что она знала о Лемоне, он выглядел очень хорошим человеком, кто мог поручиться, что это все же не притворство? Что, если в последнюю минуту он без предупреждения обернется совсем иной стороной?

Но, что бы она ни думала, в итоге Тесса тяжело вздохнула и осторожно взяла протянутый пистолет.

– Хорошо. Но если я пойму, что вы что-то задумали, я так и сделаю.

– С-серьезно?.. – на лице Канаме было написано удивление. Тесса кивнула.

– Серьезно. Буду стрелять изо всех сил. Хотя не могу гарантировать, что попаду…

– Ничего себе.

– Да, мисс Канаме… Я думала рассказать вам. Но, даже если я не сказала бы, мой брат, раз уж он привез вас сюда, должен был…

– Что «должен был»?..

– Н-ничего. Если уж мы решили идти, нужно спешить. Сюда.

Неожиданное сотрудничество оказалось вполне продуктивным.

Они начали с того, что минут пять дергали и раскачивали во мраке неподъемный стальной швеллер. Еще минут через десять они трудились, разбирая изрядную гору битого кирпича и бетонных обломков. Наконец, швеллер подался, и последний пинок заставил его с грохотом скатиться по ступенькам вниз.

Поначалу общение между Соске и Леонардом сводилось к минимуму. Простые реплики типа: «двигай туда» или «тяни» – ничего больше.

Естественно, Соске ни на секунду не расслаблялся. Стоило противнику совершить подозрительное движение, как его рука тянулась к ножнам. Он ни разу не повернулся спиной, даже когда это было необходимо. Этот человек оставался смертельным врагом – он ни на секунду не забывал об этом.

– Охо-хо, – Леонард выпрямился и похлопал в ладони, отряхивая известковую пыль. Он не выглядел усталым – скорее всего, ему просто наскучила грубая физическая работа.

– Кончай отлынивать.

Он лишь пожал плечами на упрек Соске и вернулся к перекладыванию тяжелых обломков.

Нельзя сказать, что он работал плохо. Утонченный аристократ в белом воротничке, гламурный интеллектуал, который выглядел так, будто видел лом только в кино – он

121

оказался на удивление сильным. Хотя картина, безусловно, вызывала странные чувства – настолько он не вписывался в это место.

– Тереза ведь тоже здесь, верно? Волнуешься за нее? – неожиданно заговорил Леонард. Очевидно, тупая физическая работа заставила его заскучать и попытаться хоть как-то отвлечься.

Бросил вопрос наудачу? Нет, скорее всего, догадался сам, что его сестра тоже находится среди этих руин. Хоть это и не выглядело, как попытка вытянуть информацию

о     местонахождении Тессы, у Соске не было ни малейшей причины делиться информацией, и он сделал морду кирпичом.

– Без понятия, о чем ты.

– Не думаю, что ты заявился в одиночку. Причина для того, чтобы попасть сюда была именно у нее.

– Не знаю. А если бы и знал – не сказал бы.

– Еще бы, – кивнул Леонард, поднимая тяжелый кусок бетона с торчащими арматурными прутьями. Уронив его назад, со ступеней, он бросил на противника проницательный взгляд и добавил: – А если я скажу, что и Чидори Канаме поблизости?

Соске мгновенно замер с длинной секцией водопроводной трубы в руках.

– Ты привез ее сюда? В эти руины?

– Кончай отлынивать. Хе-хе.

Меленькая месть. Леонард довольно улыбнулся в полутьме. Но он ждал напрасно – шпилька прошла мимо Соске. Тот молча повернулся и отбросил трубу. Леонард не выдержал первым.

– Вертолет, который упал в шахту, взорвался и сгорел. Она была там.

– …Что?

– Что слышал. В результате вашей атаки там остались только угольки. Соске заледенел. Мышцы сковало, словно трескучим морозом.

Но уже в следующее мгновение пришла спасительная мысль: неправда. Если бы

Канаме в самом деле погибла, Леонард не смог бы говорить таким легким тоном. Черт его знает, может быть, ему совершенно безразлична гибель других людей, но едва ли все же он стал бы так хихикать.

– Кажется, ты мне не веришь. Но это истинная правда. Я сам находился в его трюме. Естественно, для моего бронеробота выбраться оттуда было несложно. Она была в передней пассажирской кабине. Мне неизвестно, что с ней случилось потом.

– Врешь.

– Нисколько. Чидори Канаме действительно находилась на борту этого вертолета.

– Тогда почему ты так весел?

– Хороший вопрос. Так… пора, двигать. Попробуем.

– Давай.

Они ухватились за новую ржавую балку и потянули изо всех сил. Засыпанный щебнем конец зашевелился и уступил. Балка загромыхала вниз.

– Отлично. Итак, о чем мы говорили? А, верно. О ней, – продолжил, нагибаясь за очередным камнем, Леонард. – Она осталась в разбившемся вертолете, и я не стал спасать ее. Вертолет взорвался и сгорел. Несмотря на это, она жива – я совершено уверен. Дело именно в этом.

– Бредишь?

Соске не мог понять, на что намекает Леонард. Если Канаме в самом деле осталась в разбившемся вертолета, как этот ненормальный может быть уверен в том, что девушка осталась жива? Кроме того, зачем он все это рассказывает?

– Я уже проводил испытание раньше. Как раз перед твоей достопамятной битвой в Гонконге. Тогда за ней охотился подосланный Гауроном убийца. Он настиг ее на крышах Догензаки в Токио. Под холодным дождем. Я тоже был там и наблюдал, ничего не предпринимая.

122

Соске промолчал, стиснув зубы.

– Подумай над этим. Умелый убийца, клеврет и выученик Гаурона и – простая старшеклассница, пусть и весьма спортивная. Безусловно, ее ждала только смерть. Но она выжила.

– Ей повезло.

– Ты прав. Ей повезло – невероятно повезло.

В словах Леонарда определенно скрывалась загадка.

– Убийца воспользовался пистолетом. Первая направленная в нее пуля прошла мимо, и затвор – вот чудо – закусил гильзу. Воспользовавшись заминкой, она сбежала.

Соске впервые услышал об этом. Канаме никогда не рассказывала ему, что именно произошло на крыше. Он знал, что там появился Леонард с малогабаритными бронероботами типа «Аластор», знал, что случился короткий разговор. Ничего больше.

– Автоматические пистолеты редко, но заедают.

– Ты опять прав. Но когда ты намереваешься кого-то убить таким оружием, что ты сделаешь первым делом?

Конечно. Вычистить, смазать, проверить функционирование оружия, осмотреть патроны и отбраковать негодные. Осечка или задержка при первых выстрелах – неважно, по какой цели – приведет к потере внезапности и к тому, что объект воспользуется перерывам в стрельбе и отступит. Всякий, кто не хочет остаться с носом, тщательнейшим образом готовится.

Естественно, убийца – тоже.

Первая пуля прошла мимо благодаря счастливой случайности, потом пистолет заклинило.

– Эта девушка фантастически удачлива. Поистине невероятно, не правда ли?

– И только поэтому ты считаешь, что она выжила при падении вертолета? Выглядит странно.

– Неужели? Тебе это должно быть известно лучше всех. Сколько раз она счастливо избегала гибели? Буквально в последний миг? Вот что действительно странно. Вся ее жизнь.

Соске хотелось бы поднять собеседника на смех. Но он не мог. Это была чистая правда. С того момента, как они встретились, Канаме прошла через бессчетное множество опасностей. Среди них были такие, что заставляли кровь застывать в жилах даже у такого привычного к резне и убийствам человека, как сам Соске.

Все это была просто удача? Нет, этого не может быть.

– Она никогда не сдается. Она продолжает драться. Поступает так, как велит совесть и убеждения. Делает все, что может – как каждый бывалый солдат.

Конечно, Соске не собирался отрицать то, что люди называют «удачей». Он прекрасно знал, что и сам жив только благодаря удаче. Вероятности со знаком плюс, счастливому броску костей. Он не обольщался – даже такой умелый и опытный боец, как он, может быть убит одной-единственной шальной пулей. Но кости не могут постоянно выпадать шестеркой. Каждой удаче есть предел.

Не зря говорят: «человек предполагает, а бог – располагает». Удача находится исключительно в ведении высших сил.

Если забыть о способностях Посвященной, Чидори Канаме останется ординарным человеком. Чуть более сильным и стойким, чем большинство. Иногда с ней бывает непросто справиться, но это тоже не такая уж большая редкость.

Леонард усмехнулся.

– Безусловно, я признаю за ней сильную волю и восхитительную энергичность. Но ты не задумывался, откуда берется постоянно сопутствующая ей удача? А вдруг, ее везение и есть ее главное дарование?

– Лукавая теория.

123

Если так, то в категорию везучих можно записать всех людей в мире, добравшихся до срока, обозначенного как средняя продолжительность жизни. Все это – удача? То, что они родились и попали в условия, позволившие прожить солидный срок, тоже означает, что у них есть такое дарование? Но таких людей – сотни миллионов по всему миру.

– Нисколько. Для большинства выживание – случайно выпавший счастливый шанс. Для нее – не удача, а неизбежность.

– Неизбежность?

– Она – точка конвергенции причинно-следственных связей. Можно сказать, что она вносит возмущения в естественное состояние мира, а можно и наоборот – она сама является таким возмущением. В настоящий момент она – причем без всякого моего вмешательства – с неизбежностью приближается к встрече с завершающим свое существование реликтом. Их силы объединятся, чтобы положить конец истории. Ее судьба – стать краеугольным камнем1 в основании нового мира, мира без прошлого, настоящего и будущего.

– Не понимаю. Что ты сказал?

– Я говорю о омнисфере и Посвященных. Хаос, в который погрузился наш мир, был рожден именно здесь.

Дежавю одолевало все сильнее и чаще.

Канаме знала, что уже брела по этому темному и узкому проходу бессчетное множество раз. Болезненное шипение и негромкие ругательства Лемона, глухой кашель Тессы – она уже слышала это раньше . Приходилось изо всех стискивать зубы, напрягая волю, чтобы хоть как-то выдержать, не потеряться в этом калейдоскопе, хоть как-то уцепиться за ускользающую реальность – происходящее здесь и сейчас. Наверное , именно поэтому ее охватила тупая обессиливающая усталость, накапливающаяся в руках и ногах, делающая каждый шаг тяжелее и медленнее.

– Что-то у меня странное творится с головой, – пробормотал Лемон, и его слова повторились бесконечной цепочкой, отдаваясь в ушах неутихающим эхом.

– Вот же, она – эта дверь. Но у меня такое чувство, что она не приближается, а удаляется все дальше и дальше. Теперь знаю, что испытывают альпинисты…

– Не беспокойтесь, пожалуйста. Мы дойдем.

Голос Тессы тоже звучал измученно – она тоже едва стояла на ногах.

– Впереди – центр экспериментального полигона. Устройство, созданное профессором Валовым и его командой, покоится там нетронутым.

– Выходит, наши глюки – эффекты от этого устройства?

– Да. Строго говоря, дело не в его нынешнем состоянии. Электричества здесь давно нет, и, естественно, оно не функционирует.

– Воздействие неработающего устройства? Не понимаю.

– Объяснить это не так-то просто… но эти эффекты сохранились здесь из прошлого, с тех самых событий. Отголоски психической волны, зародившейся в момент его полномасштабного включения восемнадцать лет назад, до сих пор оказывают свое воздействие.

– Из прошлого? Психическая волна?..

– Это та самая омнисфера, о которой я рассказывала. Здесь – эпицентр. Все началось отсюда.

Медленно – очень медленно – трое разведчиков пробирались вперед. Они миновали несколько массивных стальных дверей. Им повезло, что они не были заперты, а усилий и веса Канаме и Тессы хватило для того, чтобы приоткрыть их.

Перед ними замаячило огромное пустое пространство. Зал, во много раз превышающий размерами школьные спортзалы. Внутренние стены его были густо

1Имя Канаме можно передать и через кандзи 要 (канаме) – 1) кнопка, скрепляющая веер; 2) главное, суть, ключ.

124

утыканы бессчетными аппаратами, напоминающими большие барабаны, плотно прижатыми друг к другу – точно соты. По диаметру они были примерно равны колесу от грузовика.

Посредине пустынного зала возвышалось крупное куполообразное сооружение, похожее на обрезанный снизу сферический газовый резервуар из тех, что встречаются в Японии. На его внешних стенах, подобно сводам зала, теснились сотни барабанообразных аппаратов.

– Что… что это за место?.. – спросил Лемон, и в его голосе почему-то звучала тревога.

Опытная площадка полигона даже у обычного, неподготовленного человека вызывала довольно противоречивые ощущения. Общие очертания напоминали нейтринные камеры, которые можно видеть на фотографиях из исследовательских лабораторий. Но ее поистине невероятные размеры, глубина, на которой она была расположена – все это говорило о том, что назначение этой опытной установки было не столь простым. Одна мысль о том, какое огромное, невообразимое количество строительных материалов, бюджетных средств и труда было затрачено для ее сооружения, заставляла понять всю величественность и даже дерзость замыслов создателей этого грандиозного сооружения. Количество перешло в качество – эта экспериментальная камера, даже будучи внешне подобной своим младшим собратьям, выглядела ненормальной и эксцентричной.

Она создавала ощущение не столько экспериментальной научно-исследовательской установки, сколько разрушенного в глубокой древности еретического храма или капища.

Взгляд Канаме остановился на одном из барабанов. Он вывалился из своего обветшавшего гнезда в своде и теперь лежал на полу, подкатившись к входному порталу. Внутри виднелось переплетение электрических проводов, какие-то печатные платы и цепи. Вероятно, барабан представлял собой некий электронный усилитель, заменявший собой человеческий мозг.

Но постойте, в то время еще не существовало элементной базы для создания подобных компактных электронных усилителей. Создать их было невозможно, если не…

– Мисс Канаме, вас беспокоит содержимое этих барабанов?

– Н-не может же быть…

– Не думаю, что там содержались человеческие мозги, как вам показалось, – усталый голос Тессы был еле слышен. – Вероятнее всего, они использовали головной мозг иных высокоразвитых млекопитающих. Профессор Валов занимался исследованием интеллекта дельфинов. Вероятно, большинство подопытных, то есть жертв – именно они.

– Какое зверство…

Даже один или два таких подопытных образца вызывали бы ужас и отвращение, но в этом зале их были многие тысячи, заключенные в одинаковые барабаны. Канаме почувствовала тошноту.

Теперь стало понятно, в чем дело. Эти руины – продукт злобного безумия.

Даже если жертвы не были людьми, подобная бесчеловечная жестокость просто не имела права на существование.

– Это ТАРОС?

– Да. Установка, созданная профессором Валовым, первый в мире ТАРОС. Правда, он называл его «ментально-коммуникационным устройством». Современные ТАРОСы, установленные на «Лаэватейне» и «Туатха де Данаан», используют новейшие твердотельные логические элементы. Ал и Дана, действуя в качестве усилителей, дают возможность взаимодействовать с омнисферой – транслировать и усиливать импульсы.

– Но в те времена, когда строили это устройство, таких электронных вычислительных устройств не было, и они использовали в качестве усилителя живой мозг…

125

– Вы правы. Сохранение церебральных тканей в живом состоянии потребовало очень разветвленной и сложной системы снабжениях их питательным раствором, а для управления их нейро-активностью были созданы многочисленные препараты, изготовлявшиеся на химическом производстве Янска-11. Для обеспечения секретности, все исследования и производство были собраны в одном месте – в этом закрытом городе. Сюда собрали множество талантливых ученых изо всех стран восточного блока. Большинство из них не владело полной информацией о проекте, занимаясь лишь своими участками исследований и экспериментов. Секретность была очень плотной, и, чтобы узнать об этом, потребовалось много времени. Только рискованное предприятие мистера Лемона дало нам, наконец, возможность собрать все кусочки головоломки.

– Тесса, а действительно нужно было идти на такие героические меры? Пусть это и секретный город, неужели из всех этих ученых не нашлось никого, кто бы что-то рассказал?

– Никого не осталось. Все обитатели города погибли или сошли с ума. За одну

ночь.

– К-ак?.. Что же случилось?

– Инцидент произошел во время полномасштабного испытательного запуска. ТАРОС вышел из-под контроля, пошел вразнос и испустил волну необычайно мощного психического излучения. Никем ранее не изученный поражающий фактор этой волны нанес страшный ущерб рассудку всех людей, находившихся в радиусе тридцати километров от эпицентра. Позже вы увидите последствия – в руинах на поверхности. Обезумевшие люди убивали друг друга и кончали самоубийством. Даже в отдаленных селениях было множество людей, погибших от психического шока.

Канаме не видела улиц мертвого города, но у нее хватило воображения представить, что здесь творилось. Наверняка, это был настоящий ад.

– Телепатическая версия Чернобыля, – пробормотал доселе молча слушавший Лемон.

– Вы правы. Кроме того, психические волны, которые вырвались из омнисферы, различаются по своим свойствам. Волна, прогрессивно убывающая во времени и пространстве, называется иота-излучением. Именно оно ответственно за пси-заражение жителей Янска-11, но зона поражения не распространилась далее упомянутого радиуса. Кроме него, возникло тау-излучение. К его особенностям можно отнести то, что оно распространяется практически мгновенно и без существенного ослабления в пространстве. На обычных людей оно не оказывает заметного влияния, за исключением дежавю. Как ни жаль, но эффекты тау-излучения этим не ограничились. Полагаю, что облучению подверглась вся наша планета.

– И никто не заметил?..

– Никто. Ее невозможно было уловить существующими физическими приборами, а на людей она практически не оказала влияния. За одним небольшим исключением. Как можно предположить, период, в который обезумевший ТАРОС изливал эти волны в пространство, был коротким. Это случилось примерно восемнадцать лет назад, двадцать четвертого декабря 1981 года в 11:50 по Гринвичу. На протяжении трех минут. Именно в это время те люди, которые оказались исключением, подверглись воздействию тау-излучения. Знаете, кто были эти люди?

– Наверное… наверное, это были мы.

Лемон вопросительно наклонил голову. Но на лице Канаме не было удивления. Из ее груди только вырвался глубокий вздох.

Тяжелый и безнадежный вздох. Вздох по всем грехам человечества.

Выслушав рассказ Тессы, Канаме, наконец, поняла. Моя тайна. Наша тайна.

– …Новорожденные. В тот самый миг, когда появились на свет.

126

– Да. Это были мы.

Она все еще помнила. В начальной школе им задавали сочинение «Какие события происходили в тот день, когда я родился». Канаме спросила свою мать, и та написала время: 24 декабря, токийское время 20:50. По Гринвичу это будет 1:50.

Мама.

Что стоило тебе родить меня на одну минуту раньше?.. Тесса продолжала:

– Мы до сих пор не имеем полного представления о механизме воздействия тау-волны на новорожденных. Физиолог Элис Миллер доказала, что в момент рождения ребенка в его подкорковых узлах и затылочной доле большого мозга происходит некая специфическая нейронная активность. Правда, у нас нет заслуживающих доверия экспериментальных подтверждений. Не так-то просто получить согласие рожениц на подобные эксперименты.

– Еще бы. Какая мать согласится, чтобы в головку ее ребенка втыкали электроды еще до того, как он появился на свет.

– Появляются все более совершенные диагностические приборы, думаю, и эту проблему можно решить. Нужно просто, чтобы роды происходили в камере специального ядерного магнитно-резонансного томографа. Если получится так, что в будущем вы родите ребенка, наверное, я попрошу вас позволить мне провести эксперимент.

– Еще чего… почему бы тебе над своим собственным не поэкспериментировать?!

– Потому что я останусь одинокой на всю жизнь.

– Что за кислая физиономия? Хочешь сказать, это я виновата?

– Вовсе нет. Но, ведь и верно!.. Мисс Канаме, если вы ненадолго одолжите мне мистера Сагару, я проведу эксперимент самостоятельно.

– Сдурела?! Что ты несешь?..

– Вам жалко?

– К-конечно!.. Да и вообще, с чего ты взяла, что мы с ним…

– Шучу. Не напрягайтесь так.

– Ах, ты!.. – взвилась Канаме, но ее осторожно прервал Лемон, с интересом выслушивавший пикировку.

– Э-э-э, мы, кажется, говорили о каких-то очень серьезных вещах, но…

– А, точно.

– Простите, мы отвлеклись, – извинилась Тесса.

За разговором они приблизились к громадному куполу, расположенному в центре зала. Судя по всему, Тесса искала проход вовнутрь. Она повела спутников по кругу, вдоль усеянной барабанами циркульной стенки.

– Итак… дети, родившиеся в этот промежуток времени, оказались инициированными тау-волной. Именно их называют «посвященными» или «слышащими шепот». Конечно, мы не могли получить такое громадное количество информации за этот короткий момент. Полагаю, мы приобрели способность принимать через омнисферу некое пси-излучение из будущего.

– Из будущего?

– Именно так. Омнисфера способна инвертировать и транслировать информацию сквозь время. Нельзя сказать, что мы стали банками неизвестных науке данных в момент рождения. Запечатление, импринтинг дал нам возможность принимать пси-волны, несущие эту информацию из будущего. Только возможность, которую еще предстояло реализовать. Получается, это было что-то вроде пароля доступа. И когда ребенок подрастает и его интеллект развивается, он, при определенных условиях, может научиться принимать некие загадочные электромагнитные волны.

Тесса помолчала.

– Такова ситуация. Согласно метрическим записям, за эти три минуты в мире родились 174 ребенка. Отсутствие точной фиксации в малоразвитых странах, где нет

127

системы здравоохранения, может значительно увеличить это число. Примерная оценка дает более 350 человек . Тем не менее, Посвященных, чьи способности подтверждены, не более десяти человек – всего лишь горсточка.

– Почему?

– Возраст, в котором просыпаются способности Посвященного, для каждого из них зависит от индивидуальных различий. Помимо времени рождения, существуют и иные условия, необходимые для появления полноценного Посвященного. Так же сильно отличаются их «специализации». Если вспомнить, насколько разными рождаются люди, то это не так уж удивительно, как и то, что некоторые дети оказались не затронуты эффектами тау-излучения, несмотря на время своего рождения. В настоящий момент количество полноценных Посвященных составляет не более трех процентов – и это опять же не удивительно. В любом случае – мы лишь антенны, связные терминалы, принимающие поступающую из будущего техническую информацию.

– Невероятная история, – пробормотал ошеломленный Лемон. Его лицо выглядело осунувшимся и бледным, и явно не только от ранения. – Техническая информация из будущего. Получается, что наши новые оружейные технологии появились на основе этой информации?

– Вы правы. «Черные технологии» – те, что не должны были существовать – именно из них родились бронероботы. И это были лишь первые из них.

В голосе Тессы не было слышно ни упрека жестокой судьбе, ни тоски – вообще никаких интонаций. В гулкой пустой темноте, где уже десятки лет не появлялось ни единой живой души, кроме троих разведчиков, от стенок вернулось безучастное эхо.

– Судя по всему, воздействие «черных технологий» на ход мировой истории начало проявляться с середины восьмидесятых годов. Имеются сведения о том, что некоторые из детей-посвященных, такие же, как мы, демонстрировали таинственные способности, начиная с трехлетнего возраста. Мой отец, когда он был еще жив, оказался одним из тех, кто заметил это явление и начал его изучать.

– Восьмидесятые? Тогда, выходит, что нынешний мир…

– Конечно. Наш с вами мир подвергается влиянию «черных технологий» уже пятнадцать лет. Нетрудно представить, как серьезно он изменился. Взрывное развитие квантовых эллиптических компьютерных технологий, прорыв в энергетике с появлением работающих на холодном синтезе палладиевых реакторов, драматические изменения в сфере радиолокации…

Да, никто не мог предвидеть такого скорого появления и внедрения этих технологий. Это изменило очень многое.

Корпорации и тресты, которые должны были обанкротиться, процветали. Военные операции, в успех которых невозможно было поверить, привели к победе. Мировая экономика пошла по совершенно иным рельсам. Результаты выборов, новые администрации и правительства разных стран, иная политика – все направилось в другое русло.

Государства, которые должны были рухнуть, только укрепились и стали сильнее. Страны, которые должны были распасться, сохранили единство.

Все изменилось, и теперь никто не мог сказать, как повернулись бы события в старом мире. Возможно, даже холодная война между США и СССР могла закончиться.

– Если рассмотреть «оригинальную» ветвь истории – назовем так для удобства гипотетический вариант истории, где «черные технологии так и не появились бы – то можно предположить, что, если бы наука не получила толчка в восьмидесятые годы, мы не имели бы многого. Ни совершенных компьютерных искусственных интеллектов, ни палладиевых реакторов, ни бипедальных технологий – то есть машин, способных передвигаться на двух ногах.

– Получается, именно эти технологии оказали такой эффект на историю?

128

– Безусловно. Политическая экономия, военное дело… мне трудно строить гипотезы, что бы случилось, не появись они. Возможно, Земля уже превратилась бы в радиоактивную пустыню после ядерной войны, а, может быть наоборот – холодная война бы прекратилась. В любом случае, это был бы мир, совсем непохожий на тот, что мы знаем. Те, кому известна истинная подоплека этих событий, назвали бы их «временным переломом». Хотелось бы знать, возможна ли была эта альтернатива, существует ли где-то та самая, «оригинальная» ветвь истории? Было ли катастрофическое воздействие излучений омнисферы и появление Посвященных и неизбежным?

– Боюсь, здесь я вам не помощник. Даже и представить себе не могу такие масштабные последствия… и голова кружится. Я уже потерял счет… сколько дежавю прошло перед глазами?

– Держитесь, мистер Лемон. Мы в эпицентре, там, где и произошел «временной перелом». Предсказать, как именно будут воздействовать на сознание человека его эффекты, нельзя.

– В эпицентре? Но это странно… ведь Земля вращается вокруг оси, движется по орбите вокруг Солнца, и кружится вместе с галактикой. Если попытаться точно рассчитать координаты той пси-вспышки, случившейся восемнадцать лет назад, то это будет черт знает где, в далеком космосе.

– Это не так. Омнисфера существует в том месте, где впервые активировалась и не имеет никакой связи с координатами физического мира. Она не имеет ничего общего со старой концепцией мирового эфира. Измерить ее проявления в нашем мире мерками, которые имеются в распоряжении человечества сейчас – невозможно. Но мы знаем, что омнисфера привязана исключительно к нашей планете и движется в пространстве вместе с ней. Янск-11 – эпицентр и по земной сферической системе координат и по имеющимся эффектам, и какие бы еще невероятные теории ни строились, с практической точки зрения ситуация выглядит именно так.

– Все равно получается нестыковка. Руины долго оставались безлюдными. А если нет людей, то и омнисфера не может существовать, разве нет?

– Она не существует не потому, что здесь нет людей. Точнее будет сказать – «в ее существовании больше нет смысла». Дело в том, что это место – особенное. Последствия или, вернее сказать, эффекты случившейся 18 лет назад катастрофы до сих пор остаются здесь. Еще точнее – мы вошли туда, где они царствуют безраздельно.

Они нашли проход внутрь купола. Узкий толстый люк и тамбур. Только Тесса могла бы пройти туда, не нагнувшись. Они с трудом протиснулись внутрь.

– Ничего не понимаю. Канаме, а ты?

– Я…

До сих пор Канаме молчала – ее голову клонила к земле сонная тяжесть. Каждый шаг вперед давался все труднее и труднее. Может быть, тому виной были повторяющиеся дежавю? Она словно продавливала свое тело сквозь густую вязкую жидкость, изо всех сил преодолевая сопротивление. Мысли ползли одна за другой так же тяжело и липко, но… если приложить логику…

– Я… поняла.

Да, осознание, наконец-то, пришло к ней.

Этот город – не просто мертвые необитаемые руины. Впереди что-то ждет.

– Ничего не понимаю. Канаме, а ты? – спросил Лемон.

– Мистер Лемон, вы повторяетесь.

– …Ничего не понимаю. Канаме, а ты?

– Эй, вы меня слышите?

– …Канаме, а ты?

– Мистер Лемон!!!

– …А ты?.. А ты… а ты… ты… ты… ты… ы… ыыыыыы!!!

129

Полу-крик, полу-стон, заставляющий кровь застыть в жилах. Это было так, словно кто-то пытался клещами вырвать сознание Лемона из его тела. Так, словно его жестоко било током – француз судорожно забился в конвульсиях.

– Что с вами?!

– Стойте-стойте-стойте-стойеееее!!! Н-н-не надо-до-до-оооо!!!

– Лемон!!!

Бросив взгляд на остолбеневшую Канаме, Тесса изо всех слабых сил толкнула Лемона назад . Он попятился на пару шагов, запнулся и рухнул навзничь. Но судороги не прекратились даже тогда.

– Тащим его назад! Помогите мне!..

– А?.. Д-да, давай…

Ухватив корчащегося и завывающего Лемона за руки, Канаме и Тесса выволокли его из тамбура наружу, во внешний зал. Только там припадок отпустил его и он растянулся на полу, повторяя плачущим голосом:

– Ч-ч-что… ч-ч-то это было?.. Бога ради, что… что это?!

– Не знаю точно, но, скорее всего… – начала Тесса, осторожно пытаясь отцепить его пальцы, намертво стиснувшие рукав ее куртки, – …скорее всего, мощность иота-излучения в эпицентре остается выше, чем я думала. Реакция на омнисферу – вы подверглись психическому спазму. Как и всякий нормальный человек.

Бледная Канаме кивнула.

– Наверняка. Когда я впервые почувствовала такую пси-волну в северной Корее – мне было так же худо. Мы привыкли, приспособились к ней, но для неподготовленного человека это страшный шок… или даже смерть.

– Я не предполагала, что все так ужасно. В таком случае, мы не можем взять его внутрь, с собой.

Конечно, подвергать спутника опасности было нельзя. Хотя ситуация сложилась в пользу Тессы – ей с самого начала не хотелось вести Лемона с собой – в ее голосе не было ни следа удовлетворения.

– Иота-излучение?.. Значит там, внутри, что-то есть?

– Да. Я могла лишь строить гипотезы, но такая сила – это… это…

Тесса бессильно упала на колени, согнулась и прижала руки ко рту, давя приступ тошноты.

– Тесса, тебе тоже плохо?

– Д-да. Наверное, вам тоже лучше подождать с мистером Лемоном. Рисковать, сопровождая меня… не нужно… Здесь вы будете…

Канаме, не слушая, крепко схватила ее за запястье и рывком поставила на ноги.

– Ничего. Идем.

– …Х-хорошо…

Шатаясь и едва не падая, тяжело опираясь на Канаме, Тесса шагнула вперед – к центру купола.

К ТАРОСу.

– Конец истории? Как это?

На вопрос Соске Леонард громыхнул в полутьме очередным обломком бетона и задумчиво проговорил:

– Махеншафт алс херршафт… Он не договорил. Скорее всего, это был немецкий язык, и Соске ничего не понял.

– Кажется, это из Хайдеггера 1 : «Конструкция, управляющая созиданием и созидаемым». Или, если угодно, causa sui – «причина, которая сама лежит в основе себя». В данном случае причина и следствие практически неразличимы – это как движение,

1 Мартин Хайдеггер (1889 – 1976), немецкий философ.

130

которое имеет целью только движение, а не какую-то цель. Впрочем, все это – высокая философия. Спустимся на грешную землю. Упустив из виду принцип причинности, мы беззаботно жили до сих пор в причудливо искаженном мире. Представь: если бы человек действительно мог свободно, сбросив оковы времени, повелевать роком и судьбой, чего бы он пожелал? Меня всегда занимал этот вопрос, и сейчас я готовлюсь к его разрешению.

Принцип причинности? Рок?

Соске не очень-то хорошо представлял себе, что означают эти понятия.

– Ты ведь слышал об омнисфере от моей сестры?

– Немного.

– О ТАРОСе?

– Да. Аппарат, который дает доступ к омнисфере и позволяет управлять лямбда драйвером.

– Лямбда драйвер всего лишь довесок. Он существует только для удобства.

– Похоже, так.

– В этих руинах находится первый ТАРОС, созданный в этом мире. Тот самый, который пошел вразнос, в результате чего родившиеся в этот момент дети стали Посвященными. Только омнисфера оказалась способна так эффективно распространить эти психические волны из эпицентра по всему миру, невзирая на время и пространство – в этом ее истинное значение. Посвященные – люди, способные воспринимать информацию из прошлого или будущего. Вот поворотная точка, эффект, сбивший с пути этот мир, который уже совсем не похож на мир «изначальный». Иная история, иная временная ось, иной мир. В изначальном мире не могли появиться бронероботы или ваш Митрил. Амальгам тоже была бы совершенно иной организацией.

– Глупость какая-то. Как такое может…

– Верить или не верить – дело твое. Но представь на секунду, что это правда. Если бы ты смог, как бы ты постарался излечить наш нынешний, искаженный мир?

– Не собираюсь никого лечить. Я оставил бы его, как есть.

Соске не слишком интересовали отвлеченные вопросы о том, каким бы мог стать этот мир, даже если действительно принять допущения Леонарда.

Перелом истории? И что с того? Если это и правда, простые истины, только и имевшие для него значение, никуда не денутся.

Есть враги, и есть друзья.

Есть тактика и боевая задача, которую нужно выполнить.

Есть дело, которое нужно сделать, исходя из наличной информации, и есть то, что нужно узнать.

– Неужели тебе все равно? Если все пойдет дальше, как сейчас? – криво усмехнулся Леонард. И ответил сам: – Конечно, нет. То, что должно существовать, исчезло, и на его место пришло то, что никогда не могло случиться. Люди, обязанные жить, погибли, а другие, которым самое место в аду – все еще здесь. Этот мир безумен. И мы должны исправить его. Мы – люди, облеченные силой.

– Это ты обезумел. Не знаю, каким способом ты собрался реформировать мир, но...

– Речь идет не о реформации, – в гулко разнесшихся в темноте словах Леонарда звучало раздражение и с трудом подавляемый гнев. – И это отнюдь не бессмысленная трата сил. Если бы земная ось внезапно изменила свой наклон, и разразились стихийные бедствия, разве не естественно было бы думать о том, чтобы исправить положение и вернуть ее на место – если бы для этого нашелся способ? Излечить мир, возвратить в оригинальное состояние? Где ты здесь видишь безумие?

– Я не великий гений, не чета тебе. Сколько бы ты ни болтал, что мир безумен – для меня это мало что значит и не особенно задевает. Но, пусть я и не понимаю остального, скажи – разве твое «возвращение к оригиналу» не означает исчезновение

131

мира, в котором мы живем? Исчезнут не только враги, но и друзья, так? Вот это мне не подходит.

– Тогда послушай. Разве у тебя нет погибших товарищей по оружию? Родных, друзей, знакомых, которых ты потерял навсегда?

– …Есть.

Да. Конечно. Товарищи по оружию в Афганистане. Однополчане-наемники, встретившиеся на его жизненном пути. Их было много. Еще – соратники по боевым операциям в Митриле. Мэтт Шейд из разведывательного управления. Гейл МакАллен – Урц-1. Боец пехотного десантного отряда ПРТ Лян Сяопин. Командир Гейбо-9 Ева Сантос и ее экипаж. Товарищи, погибшие в сражении на острове Мерида – Кастелло, Спайк, другие оперативники Западно-тихоокеанской флотилии.

А еще – Нами.

Их было много. Некоторые погибли только из-за того, что он оказался слишком

слаб.

Намшак. Нами.

Одна мысль о ней заставила сердце болезненно сжаться. Прости меня.

Я не смог тебя спасти. Если бы… если бы я решился на секунду раньше.

Леонард кивнул.

– Конечно, есть. На тебе висит множество смертей. Ты ведь мучаешься из-за них?

– Я… я не собираюсь отвечать.

– Нет, ты жалеешь об этих смертях. Раскаиваешься и казнишь себя. Но подумай, в «изначальном» мире большая часть этих людей осталась бы в живых. «Черные технологии», принесенные Посвященными, изменили ход истории, да и сами методы ведения войны – конечно, и судьба твоих товарищей не осталась неизменной. И теперь ты собираешься отречься от них? Ты безразлично говоришь: «Оставьте все как есть. Они умерли – и все на этом»? Кто здесь из нас безумец?!

– Кто сказал, что я отрекаюсь от них?! – рявкнул Соске. Он понимал, что противник хочет вывести его из равновесия, но ничего не мог поделать.

– А смог бы ты сказать им это в лицо? «Жаль, что вы погибли, друзья мои. Вам не повезло – ну, что же теперь поделать. Придется смириться. Пусть возможность спасти вас

и  существует, я не буду даже пытаться ее использовать – я слишком горд».

– Ты несешь ерунду. Погибших не вернуть. Все эти твои теории, временные оси, прошлое и будущее – ни одна не из них не способна оживить умершего человека.

– Не стоит говорить, не подумав. Почему ты так уверен?

Упершись в Леонарда тяжелым взглядом исподлобья, Соске ответил:

– Потому что я убийца. Ты сам тогда говорил это Чидори. Я убил больше сотни человек и даже не знаю их точного числа. В грузовике, который я взорвал на горной дороге в Афганистане, было много солдат – но я не считал. Мне было ни к чему. Да, как ты и сказал, на мне висит бессчетное множество смертей. Именно поэтому я понимаю. Нет, я чувствую.

– Что же?

– Люди умирают безвозвратно. Они никогда не вернутся назад. Даже если ты вернешь их как марионетку, смастеришь новое тело – это будут совершенно другие люди.

– Почему же? Если тело, сознание и среда останутся теми же – можно будет смело отождествить их с теми же личностями.

– Ошибаешься. Смерть постоянно стоит за плечом человека. Он осознает ее приближение и именно поэтому сражается отчаянно, изо всех сил, до конца. Это единственное нерушимое правило. Даже Гаурон следовал ему. Он был мерзавцем и

выродком, но тоже понимал мимолетность жизни. В этом мы были похожи – разница была в том, что он наслаждался тем, что я делал по необходимости, вовсе не радуясь.

– Оригинальная точка зрения, – произнес Леонард, с трудом поднимая кусок бетона. – Хм, Гаурон. Да, как-то мы с ним тоже говорили о повороте истории, времени и судьбе. Он не усомнился в том, что я рассказал, но и не заинтересовался, не встал на мою сторону. Его ответ был до странного близок к твоему. Смертельные враги полностью сошлись. Поистине – ирония судьбы.

– Никакой иронии. Это неписаный закон воинов.

– Называешь Гаурона воином?

– В этом ему не отказать. В отличие от тебя.

Соске не намеревался выказывать свое презрение, он просто откровенно выразил ту разницу, которую он ощущал, скорее всего – неосознанно. «В отличие от тебя». Но, кажется, эти слова задели Леонарда. Его ответ прозвучал резко.

– Вот как? Хорошо. Но что ты сказал бы, если бы погибла Канаме? Точно в цель.

Соске молчал. До сих пор он старался не думать об этом – инстинктивно, наверное. Но что, если и – в самом деле?..

– Ты не знаешь ответа, не правда ли?

В голосе Леонарда не слышалось удовлетворения от очевидного замешательства оппонента.

– Если бы я оказался на твоем месте… я бы не смирился с этим. Правила, неписаные законы – зачем дополнительно усложнять этот мир? Разве вы сами не принимаете его таким, каков он есть, во всей простоте и примитивности? Добро и зло, симпатии и антипатии, враги и друзья – для вас все равно существует только этот незатейливый дуализм?

– Не понимаю, что ты пытаешься сказать.

– Я тоже не вполне понимаю. Но мне вдруг пришло в голову, что у нас нет серьезных причин для того, чтобы вцепиться друг другу в глотки.

Неожиданные слова.

Нет причин сражаться… как он может говорить такое? Вы же с самого начала выступили против нас, как злейшие враги. Митрил стал мишенью ваших боевых операций, вы убили множество наших товарищей. Похитили Канаме. О каком примирении может идти речь?

– Нет-нет, я понимаю твои чувства. Я говорю не о восстановлении дружеских отношений. Что бы я ни предложил, ответ будет только один – «нет», не так ли? Долгая и бурная история нашего конфликта делает примирение невозможным.

– Конечно.

– Но ты должен понимать, что твое упрямство недалеко уходит от фундаментализма тех террористов, с которыми ты сражаешься. Мистер Калинин сначала тоже колебался. Но в итоге принял верное решение.

– Майор?..

– Впервые я вступил в контакт с ним на прошлое Рождество. Даже выслушав мой рассказ о том, насколько безумен окружающий нас мир, он не поверил немедленно. Видимо, его долго одолевали тяжелые сомнения. Но великое январское наступление разрешило их.

– Твои глупые фантазии не могли заставить его переметнуться.

– Ты сам видел неопровержимые доказательства. Амальгам нанесла сокрушительный удар Митрилу, использовав абсолютно непредсказуемый заранее природный катаклизм.

– Катаклизм?

– Солнечный шторм. Известно, что масштабное повышение солнечной активности губительно воздействует на коммуникационные системы. Я предсказал солнечную

вспышку, используя ТАРОС. Попытка прогнозировать атмосферные или социальные флюктуации наталкивается на многочисленные сложности – это практически невозможно, слишком много переменных. Но солнечная активность – другое дело. Усилия людей, обитающих на своей крошечной планетке, не в состоянии повлиять на будущее светила. Я узнал точное время – вплоть до секунды. И использовал это знание с максимальной эффективностью. Если бы не это, Амальгам ни за что не смогла бы нанести Митрилу такой смертельно точный удар.

Да. Соске уже знал, что поведение Калинина во время сражения на острове Мерида выглядело странным.

Только теперь все стало ясно до конца. Это была работа Леонарда. Получив от него провидческую информацию, стратеги Амальгам разработали план внезапного нападения, основываясь на солнечной активности, о которой не знал противник. Поистине убойное доказательство. ТАРОС и омнисфера, информация из будущего, приведшая к масштабным последствиям, изменившим ход истории. Все это была чистая правда.

Леонард продолжал:

– Только тогда он согласился. Понял, что существует сила, способная исправить ошибку. Понял, что я обладаю этой силой. Если быть точным, то он перешел не на сторону Амальгам, а на мою.

– Не может быть…

Андрей Сергеевич Калинин, настоящий рыцарь, олицетворение кодекса воинского благородства. Представить, что он примкнул к плану, где было черным по белому написано «коррекция безумного мира» – это просто немыслимо. Он – тот, кто всегда принимал удары и потери, не дрогнув. Тот, кто хладнокровно строил на фундаменте сегодняшнего поражения путь к будущей победе.

Если бы майор не был таким – разве смогли бы бойцы, которых он вел за собой, так рвать жилы, бросая свои жизни на алтарь победы? Почему они так дрались? Они верили ему.

– Андрей Сергеевич – реалист. Он понимал, что ты не сможешь все это принять, поэтому ничего не рассказал тебе.

– Командир… Тесса – тоже знала?

– Она должна была понимать. Тем не менее, не сказала никому ни слова и с самого начала жестко противостояла мне в выполнении моего плана. Знаешь, почему?

– Хочешь сказать, что в Митриле нашлись бы люди, которые увидели бы в этом плане смысл?

– Именно так. Поэтому Тереза ничего не объяснила. Она решила оставить прошлое позади. Позволить истории продолжаться так, как есть. Признаю ее отвагу, но на самом деле она просто упивается своими частными, вполне эгоистичными эмоциями. Ее ослепила жажда мести по отношению к Амальгам и благородное желание противостоять несимпатичным претендентам на мировое господство. Но самый главный мотив – подсознательная тяга к противоречию. Тереза восстает против меня, страстно хочет выиграть спор именно со мной. Ей хочется противоречить мне, отрицать все, что бы я ни делал. Доказать свою самостоятельность.

– Она не такая эгоистка.

– Ее истинные мотивы меня не слишком-то заботят. Но я хочу сказать, что она лишь ищет предлог, чтобы оправдать свои действия. Поэтому в глазах сестры я предстаю абсолютным злом. Ребячество, если угодно. Поскольку она умнее остальных людей, ей становится все труднее находить оправдания своему упрямству. Она начинает строить разные странные теории.

За разговором они выворотили из кучи обломков длинную стальную трубу. Глухо загромыхало, поднялось облако пыли, и завал немного осыпался, открыв отверстие, в которое можно было просунуть руку. Оттуда потянуло холодным сквозняком.

Еще немного.

Осталось разобрать еще пару кубометров бетонных глыб, и они смогут выбраться в свободный проход.

– В настоящий момент звезда Амальгам уже закатывается, – снова заговорил Леонард, горстями отбрасывая назад мелкую щебенку. – Хотя пока этого никто не замечает. Дело в том, что для остановки истории этого сумасшедшего мира требуются значительное влияние и ресурсы. Демократическая система управления в данном случае неудобна. По этой причине я и намереваюсь сорвать рычаг.

– Сорвать рычаг?..

– Ввести диктатуру. Ликвидировать существующее между ведущими функционерами равенство, посеять взаимное недоверие и страх. Когда ситуация ухудшиться, возникнуть в сиянии славы и уверенности и повести их за собой, используя и кнут, и пряник. Потребуется множество скучных закулисных махинаций – но, полагаю, работа не затянется больше чем на полгода. Благодаря ценной помощи мистера Калинина.

– Диктатором станешь ты, надо думать?

– До этой стадии мы еще не добрались. Необходимо закончить идентификацию ключевых функционеров. Подобно вирусу, захватить их системы коммуникаций. На самом деле, эта тайная сеть не похожа на Интернет. Куда как более примитивная конспиративная система – она так проста, что просто не бросается в глаза. Амальгам тихо

и  незаметно совершенствовала ее на протяжении десятилетий.

Пусть Леонард и не вдавался в подробности, это была очень важная информация. Но почему же он так легко и небрежно поделился секретами своей организации?

– Зачем ты мне это рассказываешь?

– Подумал, что это неплохая мысль. Вы так отчаянно сражались – вам будет приятно узнать, что однажды Амальгам падет, рассыплется, как карточный домик. Впрочем, этот забавный спектакль все равно не имеет смысла: задолго до того искаженный мир сбросит оковы и вернется к изначальной форме.

Соске хотелось думать, что этот безумец лишь бредит, кичится своим интеллектом, заведшим его в ловушку беспочвенных фантазий. Если бы Леонард просто сошел с ума, беспокоиться было бы не о чем.

Но – увы. Как ни печально было это признать, дело обстояло гораздо хуже. На его сторону встал Калинин. Амальгам действительно вела себя странно в последнее время, а эти невероятные построения на удивление точно сочетались с тем, что недавно говорила Тесса.

Нет, это не было ни ложью, ни безумием.

Но тогда сразу вставал вопрос – какими средствами Леонард собирается воплощать

в жизнь свой пресловутый «план»?

– Для того, чтобы добиться цели, тебе необходима Чидори.

– Снова в точку. Пока мы разговариваем, в некоем потайном месте уже возводится новый ТАРОС. Он сконструирован так, чтобы не испытывать недостатка мощности. Но для масштабного воздействия на прошлое недостаточно возможностей обычного Посвященного. Требуется весьма специфический катализатор. Необходимыми способностями к гораздо более глубокому импринтингу обладает, по всей видимости, один-единственный человек на Земле. Я искал его очень долго – и, наконец, нашел. Во время инцидента в Янске-11, еще до того, как на свободу вырвалось тау-излучение, невидимо и неслышимо прошла первая психическая волна. Все безмерное множество информации, заключенное в этой волне – именно она приняла его в себя. Тот, кто посылает из будущего технологическую информацию, принимаемую Посвященными, вовсе не кто-то неизвестный. Это она. То есть, она должна ей стать.

– …Чидори?

– Ее невероятное «везение», которому мы удивлялись, результат того, что она существует в особой сингулярной точке. Только она способна воздействовать на судьбу. Именно поэтому она не просто Посвященная, «та, кто слышит шепот». Чидори Канаме

135

было бы правильнее назвать «той, кто шепчет». Да, ты понял правильно. Чидори Канаме – та, кто посылает из будущего «черные технологии», чтобы ввергнуть мир в хаос.

– Она никогда бы этого не сделала, – Соске сам удивился, поняв, как возмущенно прозвучал его голос. – Какие бы ты теории ни выдумывал, представить, чтобы она по доброй воле распространяла смертоносные технологии – невозможно. В какой бы ситуации она ни очутилась – она не такой человек.

– Это еще неизвестно, – хмыкнул Леонард. – Хочешь сказать, что такая сильная и правильная девочка не станет баловаться с историей? Но что, если в ее прошлом – нечто, с чем она не может смириться? Может быть, случившееся много лет назад? Или то, что еще

с  ней случится в будущем? Так зачем бы ей посылать «черные технологии»? И пошлет ли она их? И кто же на самом деле их разработал? Где он находится? Может быть, это другой Посвященный, только из будущего? Или нет? Если ты хочешь узнать ответы на эти вопросы, тебе придется позволить гипотетическому «случившемуся» случиться. Как ты считаешь?

В его издевательских словах смешались странная горечь и злобная ирония. Сейчас он выглядел, словно дьявол, пытающийся осмеять творения Бога-создателя, находящиеся выше его понимания.

– Что я хочу узнать...

Соске почувствовал головокружение. Смысл слов Леонарда и напряженное выражение, с каким тот их произносил, странным образом не сочетались – словно нарочно для того, чтобы сбить его с толку.

Но Соске понял главное. Чидори Канаме – девушка, которая абсолютно ни в чем не была виновата, будет независимо от своего желания, по чьей-то чужой воле, принесена в жертву ради исполнения какого-то безумного и плана.

Леонард продолжал:

– Ответь, наконец, чего ты хочешь сам? Какой смысл сражаться против нас? Забудь

о  напыщенных лозунгах, наподобие отмщения Амальгам или борьбы против всемирной диктатуры. Мне бы хотелось услышать что-то простое и настоящее.

– Вернуть Чидори к ее обычной мирной жизни. Это все.

– Невозможно.

– Неправда.

– Нет, это действительно невозможно. Подумай сам, даже если я оставлю ее в покое, на нее рано или поздно начнут охотиться другие. Жаждущие наживы, силы и власти найдутся в любой организации – даже в Митриле. Сменится руководство – и, пожалуйста – ее опять попросят поделиться своими секретами. С какого-то порога организации начинают вести себя подобно безмозглым амебам – пожирать все, до чего дотянутся. «Пожирая – убивать, и убивая – пожирать». От этого никуда не деться.

Соске молчал. Ему было нечего сказать.

– А теперь подумай – если мы исправим искажения, накопившиеся в нашем безумном мире, она сможет жить, как самый обычный человек. Никто не станет охотиться на нее. Она будет жить незаметно и мирно. В положенный срок влюбится, родит ребенка, тихо состарится. То, чего ты бы пожелал для нее. Это единственное решение.

Если говорить чисто теоретически… это кажется разумным.

В уголке смятенного сознания Соске что-то настойчиво шептало: «то, что говорит этот человек – правда». Но Леонард не упомянул о чем-то очень важном. О чем же? Почему при одной только мысли об этом логичном и, казалось бы, единственно правильном решении в груди поднимается резкая волна отторжения?

Нет.

Конечно же, он знал.

Если сбудется так, то ему больше не останется места в ее жизни. Слова Леонарда: «влюбится, родит ребенка, тихо состарится» один за другим все тяжелее падали на сердце.

Его там не будет.

136

Ему не останется даже горькой радости охранять ее издалека.

– Тогда… получится, что вся наша жизнь – бессмысленна?..

– Это непростой вопрос, согласен. Мне знакомы подобные сомнения. Рад, что ты меня понимаешь.

Леонард разжал пальцы, и камешки запрыгали по ступеням, сухо постукивая в темноте. Соске тоже отшвырнул свой камень. Несколько минут они молча и сосредоточенно работали, разгребая завал. Наконец, застрявшая стальная балка подалась, по ступеням хлынула осыпь мелкого бетонного крошева. Когда облака пыли рассеялись, впереди открылся проход, в который без труда мог пролезть человек.

– Итак, мы свободны, – бодро произнес Леонард и без особенных церемоний проскользнул в лаз. Беззащитная спина противника почему-то не вызвала у Соске желания ударить в нее. Он просто последовал за Леонардом и, отряхивая пыль, выбрался в узкий т-образный проход, куда выводила заваленная лестница.

Перемирие кончалось здесь.

Врагов снова разделяло несколько метров. Они остановились, лицом к лицу, их взгляды скрестились, словно шпаги.

– Продолжим убивать друг друга?

Соске не ответил сразу.

Да, здесь уже можно было не беспокоиться о пропане и возможном пожаре. Огнестрельное оружие, гранаты – никаких ограничений.

Если пытаться убить противника – то сейчас. Другого такого случая не будет. Соске не был уверен, что даже на «Лаэватейне» победит Леонарда. Тем более

разумной казалась немедленная атака, дающая солидные шансы на успех. Ведь можно было не сомневаться – если не уничтожить его сейчас, в будущем он будет представлять еще более серьезную опасность.

– Я готов.

Луч маглайта высветил во мраке лицо Леонарда Тестароссы. Крупные хлопья пыли, хороводом кружащиеся в воздухе, не могли скрыть его странного выражения.

Он широко улыбался.

Нет, это не была его прежняя надменная, тонкая и всезнающая усмешка. Свирепый оскал, горящие глаза, в которых ясно читалось предвкушение схватки. В

нем не осталось практически ничего от прошлого Леонарда – это было лицо религиозного фанатика.

Соске внезапно заколебался. Сможет ли он победить такого противника?

Нет, это не был страх. Но он вдруг с удивлением обнаружил, что его собственная решимость, твердое намерение убить этого человека куда-то пропали. Наверное, слова Леонарда все же посеяли в нем сомнения.

Если бы… если бы действительно существовала возможность воплотить в жизнь план Леонарда . Разве возвращение Канаме к мирной и безмятежной жизни не будет самым лучшим решением? Но стоит убить его – и эта возможность исчезнет навсегда.

Неважно, что будет со мной. Чидори. Что мне делать?

Я так хочу, чтобы ты была счастлива.

Короткий миг колебания миновал. Соске ответил.

– Впрочем… не стоит.

– Чудесно. Мы все равно еще сможем выплеснуть взаимную неприязнь. Однажды. Леонард без колебаний повернулся спиной и зашагал прочь. Опять беззащитная

спина. Последняя возможность для внезапного выстрела. Другой уже не будет. Но Соске не мог заставить себя поднять карабин.

Фигура Леонарда исчезла в темноте. Его уже нельзя было поймать в прицел. Гулко перекатываясь и отражаясь от стен тоннеля, донесся его голос:

137

– Позволь мне сказать кое-что напоследок. Даже если целый мир встанет против меня – я добьюсь цели. Ты можешь отойти в сторону и просто наблюдать. Но в следующий раз, когда ты попытаешься помешать мне – пощады не будет. Я уничтожу тебя.

Соске ничего не ответил.

Подавленный и мрачный, он молча слушал, как стихает и замирает вдали отзвук шагов его врага.

Возврат истории? Обращение мира вспять?

Даже успокоившись и восстановив хладнокровие, он не мог понять, как относиться к этим словам. Соске наполовину верил, наполовину – нет. Наверное, в ошеломленном обрушившимися сведениями мозгу сработали какие-то предохранители – просто, чтобы не сойти с ума.

Но у него оставалась еще одна важная задача. Чидори…

Если она действительно здесь, среди этих руин, он должен обязательно найти ее. Раньше , чем до нее доберутся враги.

Канаме и Тесса протиснулись в узкий люк, и перед ними снова оказался низкий проход . Лемон остался снаружи купола. Но девушки не могли понять, действительно ли входят вдвоем или снова и снова повторяют первую неудачную попытку.

Дежавю. Дежавю. Дежавю. Бесконечное, закольцованное повторение.

По мере того, как они приближались к центру купола, тяжелая, обессиливающая усталость все сильнее пригибала их к земле.

До проема, отрывающего проход в маленький центральный отсек, осталось не более пяти метров.

Пять метров. Но почему они выросли в какую-то дурную бесконечность?

Почему шаг вперед не приближает, а удаляет цель? Затяжное умирание, с которым так хорошо знакомы альпинисты, когда отчетливо различимая глазами вершина, до которой рукой подать, маячит, дразнит и остается недосягаемой – теперь обе девушки хорошо поняли, что это означает.

Но они не сдавались. Вместе.

Рука в руке, сердце к сердцу.

Мне так страшно. Держись. Еще немного. Так тяжело. Так больно. Не сдавайся.

Но что же с нами будет?

Нельзя было понять, кто жаловался и кто подбадривал. Но последнее, отчаянное упорство принесло плоды: пять метров, растянувшиеся в бесконечное путешествие, завершилось, и девушки шагнули через ржавый металлический порог.

В  самый центр купола.

– Это же…

В    сокровенном сердце старейшего на планете ТАРОСА их глазам предстало человеческое тело, опутанное бесчисленными проводами и утыканное электродами.

В     центре купола возвышался аппарат, напоминающий полуцилиндрический контейнер, окруженный электронными датчиками и сплетениями разноцветных кабелей и трубок. На мягкой подложке вертикально ориентированного гроба покоилось тело, с первого взгляда напоминающее манекен.

Девушка… молодая девушка.

138

Тело не разложилось, не превратилось в скелет или высохшую мумию. Это была… словно восковая фигура.

Субстанция, из которой было отлито тело, напоминала дымчатый лед и блестела, подобно чуть влажной человеческой коже. Полные груди, тонкая талия и изящно очерченные бедра заставляли вспомнить великолепные и точные античные скульптуры. Тело сохранилось столь безупречно, что казалось сном, миражом, фантастическим видением. Гладкие изгибы были словно покрыты тонким лаком.

Лица «статуи» видно не было – его скрывал огромный шлем, поросший настоящим лесом тонких электродов. Голова располагалась в геометрически точно выверенном центре купола – очевидно, этого требовала точность эксперимента.

– Кто она?

– Объект эксперимента…

Канаме и Тесса заговорили одновременно, вопрос и ответ слились.

– …Эксперимента восемнадцатилетней давности. Даже я не знаю, кто она была.

– Но как останки могли так сохраниться?

– Они не сохранились. Ее тело исчезло давным-давно. То, что мы видим – лишь экзистенциальный след ее существования. Все эти долгие годы ее сознание реализовывало себя из омнисферы в физический мир через форму, которую ты видишь.

Словно сталактит в пещере, словно хрустально-прозрачная сосулька. Сила, все еще заключенная в этом месте, выстроила молекулы, повторяя контуры человеческого тела.

Это были останки Времени. Реликвия.

Кристалл, облекший ее тело – это он был «посвящающим посвященных», «тем, кто шепчет». Здесь не осталось ничего, кроме заключенной в нем колдовской силы.

Но – кто знает? Возможно, придет день, когда она восстанет ото сна.

Средоточие великой и загадочной мощи, захватившей, властно подчинившей себе их жизни. Но сколько придется ждать? Десять лет? Сто? Вечность?

Неизвестно.

– Нужно подготовиться…

Тесса вынула из висевшей на боку сумки брикет пластита. Воткнув в него электродетонатор, она положила его к ногам статуи. Отмотав с катушки тонкий проводок, подключила его к подрывной машинке.

– Собираешься взорвать?

– Да. Я должна уничтожить это место.

Такова была цель, которую поставила перед собой Тесса. Эта статуя, этот кристаллический катализатор и был тем самым излучателем пси-волн. Он конвертировал приходящее из иного времени тау-излучение, и испускал высокоэнергетичные и всепроницающие иота-волны, несущие информацию. Именно исходящие от кристалла эффекты заставили Мишеля Лемона потерять рассудок. Только уничтожением кристалла можно было снять давнее проклятие с многострадального города. Янск-11 обретет покой. Нельзя было гарантировать, что кристалл не нарастет снова, но и в таком случае его можно было бы уничтожить опять – столько, сколько потребуется.

Нет, постойте.

Здесь зияло противоречие. А вдруг все эти усилия напрасны?

Разве можно так прекратить существование «Шепчущей»? Она – воплощенная Вечность. Тогда…

Она услышала голос.

Ты все поняла правильно , дочь моя. Наконец-то ты пришла ко мне.

Это был знакомый голос. Она уже слышала его – давным-давно.

Да. Ты права. Я ждала, когда ты придешь. Я звала тебя долго – целую вечность. И каждый раз ты сопротивлялась, отвергая мой зов.

Но теперь – все решено. Ты здесь. И больше не сможешь отвергнуть меня.

139

Прими ее – мою силу. Мою душу.

И если Господь существует, ты станешь его совершеннейшим созданием. Ты станешь воплощением трех мойр.

Клото, Лахезис, Атропос. Больше нечего бояться.

Протяни руки. Открой свое сердце.

Возрадуйся – ты больше никогда не изведаешь печали.

Да. Правильно. Мы всегда были такими, мы были рождены с этим предназначением на челе. Что толку колебаться?

– Мисс Канаме?.. – это Тесса.

На ее лице было напряжение – в руках мощный заряд взрывчатки – но она все еще не поняла, что произошло. Ни страха, ни отчаяния.

Когда она подняла голову, Канаме стояла перед статуей, воплощавшей в себе сердце ТАРОСА. На той уже не было шлема, и рука Канаме скользила по обнаженной каменно-твердой щеке.

– Мы должны все здесь уничтожить. Пожалуйста, отойдите, – предупредила Тесса, разматывая катушку.

– Уничтожить?.. – пробормотала Канаме, точно в трансе.

Но прошла секунда – и колокольные раскаты, эхом отдававшиеся в ее голове, внезапно и бесследно пропали. Циклично сменяющиеся выматывающие дежавю тоже исчезли. Поле зрения прояснилось – это было то неизъяснимо приятное чувство, какое бывает, когда пробьет наглухо заложенный насморком нос.

– Взрывать больше нет нужды.

– А?..

Отвернувшись от статуи, Канаме направилась к удивленно замершей Тессе. Толкнув ее в грудь так, что та чуть не упала, Канаме выхватила у нее подрывную машинку и швырнула на пол – Тесса только испуганно охнула.

– Ч-что вы делаете?..

Протянув руку, Канаме вытащила у нее из-за пояса пистолет, а второй наотмашь влепила резкую пощечину. Схватив оглушенную подругу за шиворот, она потащила ее за собой, не обращая внимания на то, что та чуть ли не волочится по полу.

– Идем, Тесса. Здесь нам больше нечего делать.

Статуя Шепчущей за спиной Канаме с легким звоном рассыпалась на куски.