Онлайн чтение книги Стальная тревога Full Metal Panic!
9 - 4 «Направить в сторону противника 1»

Мускулы во всем теле стонут, прося пощады. Каждый новый шаг вызывает новую вспышку боли, словно ноги ступают по битому стеклу. Они тяжелы, тупой свинцовой тяжестью.

 Пищевод опять судорожно сжимается – его стошнило бы, если бы было чем. Широко раскрытый рот хватает горячий воздух, ребра ходят, словно кузнечные меха, но пересохшее горло едва пропускает воздух в легкие. Страшно хочется пить.

Влажные тропические испарения липко струятся вокруг, конденсируются на коже, смешиваясь с текущим ручьями потом. Промокшие снаружи и изнутри высокие ботинки отвратительно хлюпают по грязи. Ремни боевого ранца режут плечи, перекрывая кровообращение, заставляя неметь кончики пальцев.

Остановиться, кулаки в колени. Тридцать секунд передышки, чтобы бешено бьющееся сердце не выскочило через рот. С прошлой остановки прошло столько же – не больше полуминуты. Позор. Хорошо, что никто не видит. Пока никто не орет, подгоняя, и не пихает в спину – это просто счастье.

Соске перетерпел самую острую боль, тряхнул головой, чтобы избавиться от подступающего головокружения. Ему было стыдно. Он пробежал по крутой и неровной тропинке, петляющей в джунглях, не больше шести километров – и вот результат. Куда делись все силы?

Но останавливаться нельзя.

Тяжелую ногу вперед – шаг.

Вторую за ней – еще шаг.

Зацепившись за корень, он едва не упал, и удержался, только схватившись за колючую лиану. На недавнем скользком спуске в русло очередного ручья он поскользнулся, и сейчас был в грязи, с ног до головы. Хорошо, что удержался хотя бы сейчас. Качнувшись и восстановив равновесие, он снова тяжело побежал, почти ничего не видя перед собой.

Не думать. Бежать.

В голову бьют гулкие барабаны, не успевшее успокоиться сердце готово лопнуть, кровь шумит в ушах. В глазах темнеет, поле зрения сужается в овальный тоннель. Вкус крови во рту.

Ногу вперед.

Вторую – за ней.

На чем стоит военное дело? На чем стоит настоящий солдат?

Правильно – на беге.

Бежать, бежать, бежать.

Солдаты, у которых не осталось сил бежать, никогда не получат шанса на победу. В наступлении и отступлении, в сумерках тотальной войны, в кошмаре многодневных сражений, в крови и грязи, там, где от человека остается только шатающаяся тень – там уже мало значат боевые навыки и оружие. Богиня победы улыбнется только тем, кто сумеет бежать дольше, чем враг. Единственное по-настоящему важное качество солдата, голый осадок тактики и стратегии – это настолько просто, что даже не бросается в глаза. Но все ветераны знают: пока ты еще можешь бежать – ты еще жив[1].

Важно и то, что все ненужные мысли исчезают.

Растворяются колебания и сомнения. Сожаления о прошлом, нерешительность и страх перед будущим – все пропадает в кровавом тумане.

Вперед, вперед, вперед.

В поле зрения вплыл гротескно растопырившийся на тропинке куст. Приметное место – по карте это будет уже 10 километров. Вчера он не смог сюда добраться. Сегодня – он здесь.

Мышцы терзала боль. Как обычно. Так и должно быть.

Завтра он сможет убежать еще дальше.

– Не пойму, как ты еще волочишь ноги. Может быть, ты и не человек вовсе, а киборг? – спросил Мишель Лемон, шагая позади Соске. Отдышавшись после забега, тот брел по плацу перед лагерем, где раньше проводились построения и утренняя гимнастика.

Вокруг полевого лагеря тянулись болота северной части американского штата Флорида. До ближайшего населенного пункта, городка под названием Тейлор, было километров десять, но здесь царила первобытная природа. В эти влажные тропические джунгли заглядывали разве что охотники и редкие ученые-натуралисты, туристы же появлялись крайне редко, и то, только в сезон.

Сюда вела единственная дорога, проходящая через Тейлор, и те, кто явился бы сюда в поисках Соске, немедленно привлекли бы внимание досужих местных жителей, которые не поленились бы сообщить об этом по радио кому следует.

Атака на острове Хива-Оа, дорого обошедшаяся французским разведчикам, свидетельствовала о том, что информация из недр DCSE, на которую работал Лемон, легко утекает в Амальгам – никак иначе ту скорость, с какой противник узнал, куда спрятали Соске, объяснить было невозможно.

Возвращаться во Францию в такой ситуации было не только бессмысленно, но и опасно. Мало того, до Лемона дошли крайне тревожные слухи о том, что функционеры министерства обороны и руководство его собственной страны начали задумываться о том, что сотрудничать с Амальгам может быть выгоднее, нежели вступать в конфронтацию – даже несмотря на ее последнюю враждебную силовую акцию. Что это могло означать лично для Лемона, незначительного агента – было страшно подумать. Уже дважды вступив в боевые столкновения с силами Амальгам, он просто просился на роль козла отпущения. Он с минуты на минуту ждал, что руководство спустит ему грозное указание передать пленника в соответствующие инстанции, а самому явиться для немедленного разбирательства. Чем закончится пристрастное расследование, догадаться было нетрудно – в лучшем случае обвинением в превышении служебных полномочий, а в худшем – в заговоре, измене, контактах с чужим агентом и перевербовке в пользу неизвестной, но скорее всего враждебной, спецслужбы – Митрила.

Лемон принял неожиданное решение. С помощью своих людей, которым он мог доверять, он решил спрятать Соске в том месте, где его никто не догадается искать. Эта затея увенчалась успехом, поскольку его непосредственный начальник, Делекур, погиб, и Лемон временно получил его полномочия. Но последствия ее тоже было нетрудно предсказать – слишком самостоятельные действия не могли остаться без последствий, хотя он все еще мог прикрываться тем, что истово выполнял предыдущее указание ­– обеспечить безопасность пленного, не предполагал, что ситуация кардинально изменится. Опасаясь нового нападения, элементарно не успел поставить в известность начальство или не думал, что такие мелочи могут его заинтересовать. Удаленность от штаб-квартиры, которая сильно затрудняла передачу рапортов и указаний, сыграла ему на руку: пока корреспонденция шла по бюрократической цепочке, он действовал. Но, как бы Лемон ни изворачивался, выглядело это так, словно он сбежал вместе с Соске и немногими доверенными людьми.

«Думайте, как хотите, дьявол с вами», – сказал Лемон.

В конце концов, он действовал именно в интересах своей страны – как бы там ни считали зажравшиеся бюрократы в верхах, которые готовы были подменить их своими собственными. Отдать Соске в руки противника – разве это не то же самое, что продать ценную информацию, которая должна принадлежать Франции? Амальгам уже неоднократно доказала, насколько глубоко сидят ее корни, насколько опасной она может быть, насколько неразборчива она в средствах, используемых для достижения своих загадочных целей. Стоило лишь вспомнить события последних месяцев. Доверять им? Благодарю покорно, для этого нужно быть слишком большим оптимистом.

Для начала Соске должен был восстановиться.

Когда он снова станет тем великолепным бойцом, каким был раньше, ему уже не потребуется охрана. Если они останутся союзниками по совместной борьбе, его твердое намерение отомстить приведет их к центру организации, называемой Амальгам, в средоточие бесценной информации, которая даст возможность, наконец, разобраться, что к чему. Лемон считал, что это даст возможность устранить угрозу и для его родной страны.

Еще на острове Лемон откровенно переговорил с Соске, поведал ему свои мысли и предложил сотрудничество. Подумав, тот кивнул и сказал:

– Согласен. Но ты хорошо подумал?

В принципе, соображения Лемона и так не являлись для него секретом. Если бы француз был простым исполнительным служакой, бездумным винтиком бюрократической машины, он уже давно сбагрил бы Соске и связанную с ним головную боль по инстанции, переложив ответственность за принятие решений на начальство.

Лемон ответил рассеянно:

– Как тебе сказать? Сам удивляюсь, но… наверное, это просто месть. Чей-то пепел стучит.

– Мне это знакомо.

Этого было достаточно – им не потребовалось ничего больше объяснять друг другу. Соске обещал передать всю имеющуюся у него информацию по Митрилу и Амальгам и обстоятельствам, при которых он стал целью для врагов, после того, как восстановится.

Проблема была в том, где спрятаться до этого момента.

Лемон начал осторожно зондировать своих знакомых, обитавших в уединенных и труднодоступных местах, но найти безопасное убежище, отвечающее всем требованиям, было нелегко. Тогда Соске предложил сам:

«Есть человек, который может помочь».

Действительно, этот человек – полковник Джон Джордж Кортни – предоставил им подходящее укрытие. Затерянный в глуши безлюдный тренировочный лагерь.

Пока Соске сосредоточенно бегал, приседал, отжимался и прыгал, разбрызгивая грязь, по мокрой полосе препятствий, Лемон молча наблюдал, устроившись на скамейке. Сзади раздались шаги, и появился тот самый Кортни – собственной персоной. Годы покрыли его загорелое лицо глубокими морщинами, но подбородок упрямо торчал вперед, а прямая, как штык осанка и уверенные движения выдавали армейскую косточку. Так же как и старый, рваный, грязный и воняющий потом камуфляжный комбинезон.

– Тренируется, – прогудел Кортни глубоким басом.

– Да. Я бы даже сказал слишком интенсивно. Безрассудно.

В ответ на слова Лемона американец фыркнул и трубно высморкался. 

– Молодым по хрену безрассудность.

– Хм. Воля к победе? Целеустремленность?

– Еще проще. Нев*бенные яйца.

– Яйца, говорите…

– Не просто яйца. Нев*бенные яйца, – назидательно поправил Кортни, расправляя густые усы. 

– Вы полагаете, есть разница?

– Кто не видит разницы, сам – нев*бенный идиот. Ну, ладно. Траханный французик, который хоть мальца рубит в траханном  английском языке – так и быть, сделаю скидку.

  Полковнику в отставке Кортни, в обилии уснащавшему свою речь английской матерщиной, стукнуло уже шестьдесят, и он прошел весь Вьетнам. Наводка на этот лагерь, связи с местными старожилами из Тейлора – все это была его работа.

Лагерь был основан в те годы, когда американская армия и морская пехота несли большие потери от атак партизан-вьетконговцев во Вьетнаме, специально для отработки методов войны в джунглях и болотах. Здесь его начальник, офицер, широко известный по прозвищу «В-атаку-Чарли[2]», который крепко повоевал в составе отрядов «Зеленых беретов», вколачивал в головы новобранцев знания, заработанные кровью и потом во вьетнамском аду. Кортни был одним из его помощников и участвовал в разработке учебного курса.

Основным языком в этом лагере был матерный, вместо будильника по утрам использовались ручные гранаты, а одетые во вьетконговскую форму офицеры-инструкторы измывались над курсантами, круглые сутки ползавшими на брюхе по грязи,  как только позволяла их богатая фантазия. Стоит отметить, что именно тот самый «В-атаку-Чарли» стоял впоследствии у истоков знаменитого отряда «Дельта».

Теперь этот лагерь со славной историей служил тренировочной площадкой для реабилитации только-только оживающего после тяжелого ранения Соске.

Полковник Кортни и Соске встречались до этого всего единожды, когда сержанту довелось сопровождать своего хрупкого командира на встречу со старыми друзьями ее отца, неожиданно превратившуюся в разнузданную пьянку. Лемон, которого заинтересовало, почему полковник решил помочь малознакомому молодому митриловцу в бегах, пристал к нему с расспросами, на что тот коротко ответил:

– Его выбрала милая дочка моего старого друга.

Повисла неловкая тишина. Промелькнувшая на грубом лице старого вояки тень воспоминаний дала Лемону понять, что дальше бередить зажившие раны не следует.

Очевидно, полковником двигало довольно сильное чувство, пусть он и не желал об этом распространяться. Так или иначе – он подготовил все, что было нужно.

– Но, полковник, ваш график упражнений выглядит слишком уж суровым, – следя сочувственным взглядом за Соске, проговорил Лемон. Впрочем, теория подготовки военнослужащих, заключающаяся в одном емком слове – «яйца» – его несколько заинтриговала. Поэтому он продолжил: – Он тренируется слишком напористо, на износ, а между тем его физиологическое состояние никак не назовешь нормальным. Не говоря уже про последствия ранений. Он потерял слишком много веса, а мышечная ткань атрофировались за время комы. Удивляюсь, как он не падает в обморок после каждого отжимания. И эти самые, хм-хм – «яйца» – едва ли ему помогут. Неужели вы не сказали ему, что это просто опасно?

Полковник Кортни вытащил из нагрудного кармана длинную и толстую сигару и продемонстрировал безупречную технику зажигания спички о приклеенный к рукаву грубой куртки черкалек. Не обращая внимания на ожидающего ответа Лемона, он прогрел сигару по длине, потом деловито запалил ее кончик. Пожевал массивными челюстями и, наконец, выдохнул длиннейшую струю синего дыма.

– Э-э-э, вы меня слушаете?

На лице полковника разлилось выражение глубочайшего удовлетворения, какое можно увидеть только у заядлого курильщика. Даже трубный голос прозвучал уже не так грубо. Кинув взгляд из-под лохматых бровей на француза, Кортни ответил, наконец:

– Физиологическое состояние, вот как?

– Совершенно точно.

– Что же. Наверное, действительно стоит дать рекомендации.

Шагнув вперед и нависнув над Соске, который, обливаясь потом, отжимался на дрожащих от слабости руках, едва не утыкаясь лицом в грязную лужу, американец взревел:

– Сержант!

– Слушаю… сэр!

Дыхание Соске рвалось из груди с хрипом, но ответ прозвучал четко.

– Ты что, уснул?! Поддерживаем темп! Думаешь, здесь траханный курорт? И что ты виляешь своей тощей жопой, как озабоченная сучка? Куда оттопырил? Или ты педик? Собрался меня соблазнить?!

– Никак нет… сэр.

– Да ты ослаб, сержант, и ни хера не хочешь делать. Ай-яй-яй, уже сломался, ручки не разгибаются. Где твои стальные яйца, где твоя траханная воля к борьбе?! А, может быть, ты только притворялся крутым мужиком, засранец?

– Никак нет, сэр!

– Тогда – шевелись, черт бы тебя драл! Представь, будто бодаешь своим куцым огрызком целку, за которой волочился! Пошел! Пошел! Пошел!!!

Стек, точно по волшебству появившийся в руке полковника, немилосердно прошелся по спине отжимающегося из последних сил Соске. Его выкрик напоминал скорее стон:

– Так точно, сэр!!!

Полковник, казалось, искренне наслаждался его мучениями, подбадривая его ударами, с садистским выражением на лице:

– Да! Вот так! Скули и хнычь!!!

Лемон, наблюдавший экзекуцию с потерянным видом, наконец, не выдержал.

– Но вы же просто бьете его! Это совсем не похоже на физиотерапию! Все медицинские реабилитационные теории…

– Имел я ваши теории!

Обратив на Лемона налитые кровью глаза, полковник смерил его с ног до головы и выдохнул прямо в лицо облако вонючего дыма. Потом с чувством отхаркался и изрыгнул под ноги жирный плевок.

– Физиология-шмузиологиия, разговоры о том, что нев*бенные яйца уже не в моде – все это херня! Болтовня траханных желторотых хиляков, которые ни черта не понимают, что такое – настоящий мужик!  

– Э-э-э…

– Это знает только тот, кто оставался на траханном поле боя в одиночку! – громыхнул полковник, рассекая воздух кулаком. – Тот, кого хоть раз со всех траханных сторон окружали враги! Ни патронов, ни воды, ни жратвы, косоглазые гуки[3] уже целятся натянуть твою шкуру на бубен, чтоб выплясывать свои траханные пляски! Что должен делать угодивший в бездонную жопу настоящий мужик, а?!

Лемон явно был не в курсе.

– Позвать докторишек, чтоб они прописали касторки – получше просраться?! Ясный перец, они мигом выпишут рецепт – «не перенапрягайся, дружок, медицина дает тебе добро сдаться в плен». Гуки только этого и ждут – когда ты задерешь свои дрожащие лапки. Мигом оторвут тебе башку!

– Возможно, вы и правы…

– Но Господь всемогущ – он заранее знал, что дерьмо может попасть в вентилятор.  В своей неизъяснимой милости он снабдил настоящего мужчину важным и нужным инструментом. Нет, не тем, о котором вы подумали. Это называется – дурная супер-е*чая сила!!!

Каменно твердый кулак ткнул Лемона в грудь.

– Если включить ее, даже трус и хиляк может превратиться в закаленного вояку. Пусть он и сдохнет через полчасика – зато выполнит боевую задачу.

Лемон нахмурился.   

Безумие.

Ничего общего с научными методиками реабилитации после тяжелых ранений, которые рекомендуют умеренные тренировки и продолжительный отдых. Сбалансированную диету и отсутствие стрессов. Даже опытные культуристы следуют им – для того, чтобы построить идеальное, мужественно-мускулистое тело, нет ничего лучше. Так в один голос говорят все светила науки.

– Да ты не веришь мне, сынок?

– Ну, как бы сказать…

– Тогда раскрой гляделки пошире. Эй, ты! Да, ты, салага! Тащи свою задницу сюда! – Кортни прицелился толстым пальцем в одного из бойцов спецотряда Лемона, чистившего оружие на столике поодаль. Тот даже подпрыгнул, когда до него докатился начальственный рык. Француз с озадаченным лицом глянул на Лемона, но послушался и рысцой подбежал к полковнику. Кортни пихнул его в спину и указал в сторону Соске.

– Навесь-ка ему раз-два по роже и покатай ногами по грязи! Не стесняйся, давай!

 Оперативник, крепкий и мускулистый мужчина, снова посмотрел на Лемона, ожидая указаний. Тот помедлил и коротко кивнул – «делай, как он велит»,

– Как прикажете.

Пожав плечами, солдат направился к центру поля, где Соске наматывал очередной круг шатающейся рысцой. Остановившись на его пути, француз поднял сжатые кулаки и сказал извиняющимся тоном: «Ничего личного, парень. Это приказ».

– Так, посмотрим-посмотрим. Его контратака откроет тебе глаза, – перекатывая во рту дымящую сигару, полковник сложил руки на груди, всем видом выражая уверенность.

Оперативник без всяких затей ударил Соске.

Второй удар. Третий.

Едва держащийся на ногах Соске не смог ни уклониться, ни поднять руки, чтобы блокировать. Солдат ухватил его за воротник и легко провел бросок через плечо – словно с манекеном. Тело с хлюпаньем шлепнулось в грязь и осталось лежать неподвижно. Наклонившись над ним, француз подождал немного, потом выпрямился и крикнул Лемону:

– Он вырубился, сэр!

Глядя, как солдат шлепает Соске по щекам, пытаясь привести в чувство, Лемон вздохнул и со значением глянул на Кортни, который, как ни в чем не бывало, попыхивал вонючим дымом.

– Такая ерунда тоже случается.

Случившееся нисколько не поколебало его уверенности, и он продолжал все так же непреклонно:

– Никаких сюсюсканий. Пусть терпит, дьявол его раздери. Это – самое главное.

– Думаете, валяться в грязи и надрываться до полусмерти пойдет едва живому парню на пользу?

– Ясное дело, – Кортни швырнул окурок в грязь и раздавил громадным, высоко шнурованным берцем-говнодавом. – Ты не понимаешь, сосунок. Настоящий мужчина должен быть грязен, вонюч и бородат. Если от него не разит потом и кровью врагов, то на хера он вообще годится?

Откинувшись на спинку скамьи в тени уютной террасы, Канаме Чидори смотрела вдаль, провожая отрешенным взглядом скатывающийся в море оранжевый солнечный диск – так же, как и вчера. И позавчера.

Она всегда приходила сюда, даже если шел дождь, и побережье терялось в серой мутной дымке.

Ей всего несколько раз в жизни довелось побывать на море, хотя и в Японии и в Америке она жила совсем недалеко от побережья. Но возможность остаться с ним наедине – на несколько бесконечно долгих месяцев – представилась впервые. Она не уставала смотреть – каждая из мерно катящихся и разбивающихся о песок волн завораживала своей неповторимостью.

Она уже не могла вспомнить тех мест, что промелькнули перед глазами после того, как ее увезли из Токио. Единственным из них, где она задержалась надолго, оказалось это роскошное поместье, раскинувшееся прямо на берегу моря. В его пределах свобода Канаме была практически неограниченной, и она могла бродить по обширному саду, не чувствуя на себе назойливых взглядов своих тюремщиков. Леонард, доставивший ее сюда, сказал, что она может требовать от безмолвных и покорных слуг все, что угодно.

– Думаешь, я буду счастлива, оказавшись здесь в роли запертой принцессы?

Леонард лишь пожал плечами в ответ на ядовитый вопрос.

Доставив ее в поместье, Леонард улетел на том же самом вертолете. Надо полагать, у него, как ответственного функционера Амальгам, было много работы. Но он все равно навещал поместье хотя бы раз в неделю, даже с другого конца земного шара.

Украв ее первый поцелуй, и со всей определенностью заявив, что любит ее, Леонард даже теперь не заявлял прав на Канаме, как на свою собственность. Не пытался обнять ее или даже просто прикоснуться.

Она ни разу не почувствовала его прикосновения к своим мыслям – «резонанса».

Канаме не ожидала, что он просто бережно завернет ее в бархат и шелк, и запрет в надежном месте. Словно драгоценный камень в тяжелом стальном сейфе.

Это было неожиданно и странно. При первой, второй и третьей встречах этот эксцентричный альбинос действовал настолько целеустремленно, что поначалу она ожидала немедленной попытки затащить ее в постель. Но этого не произошло. Не бросили ее и в зловещую научно-исследовательскую лабораторию – Канаме никто и ни к чему не принуждал. Если не считать домашнего ареста, она была вольна в своем времени и поступках. Словно очень важная VIP-персона в эксклюзивном отеле.

Когда прошли несколько недель жизни Канаме в поместье, Леонард вручил ей новейший ноутбук и небрежно сказал:

– Если тебе скучно, поиграй с тем, что внутри.

Сетевые функции ноутбука были намертво отрублены, и выйти в Интернет было невозможно, но винчестер был забит чертежами, спецификациями и данными боевых испытаний сверхмощных оружейных систем. Совершенно секретная, поистине бесценная информация.

Там были полные тактико-технические данные нескольких модификаций бронероботов типа «Чодар» и «Бегемот», оснащенных лямбда драйверами. Правда, информации о бронероботе, который пилотировал Леонард, называвшемся «Белиал», там все же не нашлось.

Среди исчерпывающих отчетов о полевых испытаниях и реальном боевом применении она обнаружила данные, собранные во время сражений с «Арбалетом» и Соске. Противостоявшими ему со стороны Амальгам БР типа «Чодар» управляли многие пилоты, но единственным, кто смог в полной мере использовать возможности этой боевой машины, был тот самый недоброй памяти террорист, неотступный враг Соске – Гаурон. Соске сразился с ним на «Арбалете», еще не умея, как следует, управлять лямбда драйвером, но используя свои отточенные боевые навыки и опыт, позволявшие оставаться почти наравне со столь страшным врагом. По оценкам Канаме, боевой потенциал Соске оставался непревзойденным, мощь его энергетических ударов – даже неуклюжих и неотработанных – с самого начала была сравнима с тем, что выдавал опытный Гаурон. Исследование захватило Канаме и она, не останавливаясь, принялась листать отчеты и дальше.

Там обнаружилась достаточно полная разведывательная информация о бойцах Митрила, в том числе о Мао и Курце. Их боевые машины, стандартные М9, находились на совершенно ином уровне, нежели БР, оснащенные лямбда драйверами. Читая отчеты, Канаме поймала себя на том, что удивляется, почему они еще живы после стольких боевых столкновений с неизмеримо превосходящим противником. Даже БР третьего поколения, энерговооруженный и подвижный, с совершенной электроникой, ничего не мог противопоставить защитному полю, создаваемому лямбда драйвером, не имея оружия, способного его пробить. В свою очередь, ни бронирование М9 «Гернсбек», ни его маневренность не могли защитить его от поражения энергетическими ударами. Это было очевидно, и упорство Соске и его соратников поистине вызывало восхищение.

Если взглянуть на ситуацию глазами Амальгам, то становилось понятно раздражение ее функционеров, которым приходилось иметь дело со столь упрямым противником.

Даже оказавшись перед лицом неизмеримо превосходящего в защите и огневой мощи врага, митриловцы не прекращали сопротивления. Не сдавались, даже оказавшись в самом невыгодном положении. Речь шла не об одном только упрямстве. Собрав воедино богатый боевой опыт и безупречные навыки, нестандартную тактику, гибкость и не поддающуюся прямому анализу интуицию, ударные подразделения Митрила выдержали сокрушительные удары, перегруппировались и даже смогли провести несколько эффективных контратак. Наверное, это следовало бы назвать «разницей в мастерстве». Мао, Курц и их боевые товарищи, выглядевшие обычными молодыми людьми, со своими слабостями и недостатками, в бою превращались в великолепные и смертоносные боевые машины. Это неожиданное открытие смотрело на Канаме с экрана ноутбука – неопровержимо подтвержденное множеством сводок, цифр и графиков.

Теперь она гораздо лучше понимала, какое значение вкладывал в свои слова Леонард еще во время того тягостного разговора в ее квартире в Токио, говоря «Митрил зашел слишком далеко». 

Амальгам почувствовала угрозу для себя – угрозу, которую представляли Соске и его товарищи.

Быстро просмотрев схемы конструктивного устройства и чертежи бронероботов типа «Чодар» и «Бегемот», Канаме уже не стала удивляться тому, что часть ее интеллекта, подпитанная таинственной силой Посвященной, легко и практически незаметно для хозяйки выполнила анализ и определила корни этой проблемы.

Несмотря на то, что многие узлы и агрегаты несли на себе отпечаток конструкторского гения Леонарда, большая часть механизмов была разработана обычными инженерами, не отмеченными особыми талантами. Кроме того, логичное научно-медицинское решение основной проблемы изначально таило в себе определенный изъян.

Пилотам амальгамовских бронероботов, оснащенных боевыми лямбда драйверами, было необходимо использовать специальный химический препарат для того, чтобы запустить этот механизм и заставить его действовать. Эта внешняя стимуляция обеспечивала создание временной специфической структуры, выстроенной из синапсов головного мозга и проводящей электрические импульсы совершенно необычным образом. Аппарат, расположенный в кокпите бронеробота и снимающий и усиливающий эти ментальные импульсы, образующий интерфейс системы управления лямбда драйвером, назывался TAROS. История боевых действий и испытаний свидетельствовала о том, что препарат, используемый пилотами Амальгам, достаточно быстро совершенствовался, избавляясь от негативных побочных факторов. Телеметрия, оставшаяся с того времени, когда примерно год назад Канаме встретилась с несчастным неуравновешенным мальчишкой, которого заставили пилотировать «Бегемот», подтверждала, что первые варианты препарата действовали на психику пилота быстро и разрушительно. Теперь, год спустя, пилоты «Чодаров», скорее всего, не подвергались такому мощному эмоциональному стрессу, как Такума, и могли сражаться дольше и эффективнее.

Фундаментальный принцип действия механизма лямбда драйвера, установленного на «Чодаре», практически не отличался от устройства, которым был оснащен «Арбалет», но Соске никогда не принимал никаких специальных химических стимуляторов. То специфическое эмоциональное состояние, которое помогало Соске запускать лямбда драйвер «Арбалета» во время яростных сражений, вероятнее всего являлось результатом психологического строения его индивидуальной личности, особого менталитета, сформировавшегося в непрерывных и беспощадных боях, закаленного железной волей бойца и высокой способностью к концентрации. Возможно, на него оказывали дополнительное влияние и некие посторонние эмоции. В любом случае, повторить это индивидуальное ментальное состояние с помощью медикаментозной обработки было невозможно – оно было совершенно уникальным.

Функционирование лямбда драйвера «Арбалета» оставалось нестабильным, но, будучи запущенным, он в большинстве ситуаций выдавал совершенно невероятную мощность. Лямбда драйвер «Чодара», напротив, демонстрировал вполне приемлемую повторяемость и постоянство результатов, позволившие запустить его в ограниченное серийное производство. Однако серийным амальгамовским образцам в настоящий момент не удавалось превзойти опытный «Арбалет» по максимальному потенциалу энергетических потоков. Можно было сказать, что «Чодар» представлял собой боевую единицу, предназначенную для уничтожения классических бронероботов, а «Арбалет» – орудие борьбы с БР, оснащенными лямбда драйверами. Цифровые данные, полученные при реальных боевых столкновениях и испытаниях, иллюстрирующие их боевые потенциалы, четко свидетельствовали об этом.

«Чодар» и «Бегемот» имели, по большому счету, схожее назначение, и общие для них конструкторские решения, заложенные в устройство, были оптимизированы для борьбы с конвенционными БР и одинаково ограничивали их возможности по решению специфических задач. При их разработке не была в достаточной степени учтена возможность того, что противник тоже сможет использовать лямбда драйвер, хотя ради этой функции конструкторам пришлось пожертвовать эффективностью некоторых других систем. Поскольку постоянно поддерживать защитное силовое поле было невозможно, для противника, даже не обязательно имеющего в своем распоряжении лямбда драйвер, но просто хорошо знакомого с принципами его действия – иными словами, Тессы и ее подчиненных – оставалась возможность одержать победу над новейшими образцами амальгамовских бронероботов даже на обычных БР.

Сверхъестественный генератор силового поля не давал права считать бронеробот абсолютно неуязвимым.

По расчетам Канаме, соотношение сил, при котором БР, оснащенный лямбда драйвером, можно было приравнять к конвенционному бронероботу третьего поколения – естественно, при условии аналогичной подготовки пилотов – можно было выразить коэффициентом «один к восьми». Восьми М9, прошедших тренировки по отработке совместных действий и координации, было достаточно для того, чтобы уничтожить одиночный «Чодар». Конечно, исход боевого столкновения зависел от многочисленных дополнительных факторов – тактики и умелого взаимодействия – и отряд М9 мог понести серьезные потери, тем не менее, такой, пусть даже слегка упрощенный, расчет выглядел оправданным.

Аналогичные расчеты для танков и противотанковых вертолетов в условиях современной войны приводили к максимальному коэффициенту «шестнадцать к одному». Если принять во внимание эту цифру, разница в силах между бронероботами, несущими на борту лямбда драйверы, и конвенционными, выглядела уже не столь драматично. В истории развития боевой техники можно было найти и куда более разительные примеры, когда следующее поколение боевой техники превосходило предыдущее в поистине гомерических масштабах. К примеру – межконтинентальные баллистические ракеты с ядерными боеголовками, выросшие из классических артиллерийских орудий и реактивных минометов.

Но многие ли люди в окружающем ее мире успели прийти к таким же выводам? Скорее всего, их можно было пересчитать по пальцам – она сама, Леонард, Тесса, и еще несколько таких же, как они. Возможно, несколько пилотов, вроде Мао, которые имели реальный боевой опыт столкновений с применением лямбда драйверов – они тоже могли догадаться.

Так думала Канаме, задумчиво глядя в экран ноутбука.

Леонард намеренно и ненавязчиво подвел ее к осознанию этого факта. Ей не пришлось долго ждать следующего шага.

– Как бы ты сама использовала эту ненадежную жестянку, которую называют лямбда драйвером? К примеру, что можно было бы сделать с этим железным парнем? – как бы ненароком поинтересовался он.

Подумав, Канаме повернулась к ноутбуку и на трехмерном чертеже немного удлинила конский хвост гибкого радиатора, торчащего на затылке «Чодара», разделила его надвое, заплела в косички и украсила кокетливыми бантиками, которые до этого были какими-то антеннами.

– Да, я забыл сказать, с твоей подругой все хорошо, – неожиданно сказал Леонард, с тонкой улыбкой рассматривая, плод ее трудов. Потом он вернул ноутбук и спокойно добавил: – Почему бы тебе не попытаться еще разок?

Она поняла, что речь шла о Токиве Киоко.

В следующий раз Канаме провела гораздо больше времени, склонившись над ноутбуком, и, наконец, передала его помощнице Леонарда. Это был чертеж, набросок замысловатого устройства, которое помогло бы улучшить охлаждение бронеробота. Тем не менее, Леонарду рано было праздновать победу – на самом деле над тем, кто попытался бы воплотить этот агрегат в металле, можно было бы только посмеяться. Канаме нарочно выбрала неверные цифровые значения так, что агрегат не только не имел никакого практического значения – он делал совсем не то, для чего предназначался – но еще и при этом выглядел солидно и технически обоснованно. Это была своеобразная интеллектуальная ловушка, в которую, без сомнения, попался бы любой обычный инженер или технолог. Раздраженная попыткой вытянуть спрятанные в ее голове знания, Канаме решила испытать испытателя. Конечно, Леонард заметил обман и распознал ее намерения, но всего лишь пожал плечами и удалился, не сказав ни слова.

Если бы знать, сколь ей еще томиться в этом поместье.

Чего именно пленители хотели от Канаме?

Леонард часто разговаривал с ней о разных малозначащих вещах. Хотя он не обмолвился и словом о том, что происходит в таинственных недрах «Амальгам», у Канаме все равно создалось впечатление, что он готовиться к чему-то,  к чему-то очень серьезному и большому. Вероятнее всего, до того дня ее не выпустят из этой роскошной клетки.

Оторванная от своих корней, утратившая дом в Токио и друзей, Канаме чувствовала себя безнадежно потерявшейся в чужом огромном мире. У нее уже не хватало духа спорить и даже просто расспрашивать Леонарда о том, что с ней будет.

Какая разница? Ей было все равно.

Она больше не помнила, что такое гнев или веселый смех – здесь никто не злился и не смеялся. Монотонная жизнь в огороженном, замкнутом мирке исподволь засасывала ее и скоро Канаме перестала вспоминать и мечтать. Что толку? Она будет влачить здесь свои однообразные дни, незаметно превратится в усталую взрослую женщину, незаметно поседеет и спрячется за старческими морщинами. А потом просто умрет. Разве это так уж плохо?

Поместье располагалось в субтропическом поясе, это легко было определить по тому, что даже в феврале здесь было тепло, а вокруг дышали влагой вечнозеленые тропические леса. В пределах видимости не было ни дорог, ни других построек, ни разу в море не возник силуэт корабля. Ни единого инверсионного следа в южном синем небе. Лишь вертолет, привозивший Леонарда и его подручных, оставался ниточкой, связывающей поместье с внешним миром.

Это было очень тихое место.

Такое же пустынное и тихое как ее сердце.

Солнце село, и Канаме, как всегда, как многие-многие дни подряд, покинула террасу и бездумно побрела по дорожкам западной части огромного парка.

Парк был ухоженным и ровным. Темно-пурпурные цветы жакаранды[4], отмечавшие подкрадывающуюся незаметную весну, сливались с бархатными закатными сумерками – печальные и поникшие, словно в траурные гирлянды. Легкий морской бриз тронул листья садовых деревьев, и они зашептали о чем-то, приглушенно и тревожно.

В тот вечер она забрела чуть дальше вглубь сада, чем обычно и устало прилегла под деревом, прислонившись спиной к шероховатому стволу. Ее одолевала вялая дремота, и Канаме послушно плыла по мягким сонным волнам, пока ее ушей не достигли негромкие голоса.

Один из них был мужской, второй – женский.

– … И что же? Отступление из Лос-Анджелеса не подтверждено, не так ли?

Знакомый голос. Это был помощник Леонарда, Ли Фаулер.

Тонколицый молодой человек с длинными иссиня черными волосами, который без труда покорил бы любую женщину одним-единственным взглядом. Канаме ничего не знала о его прошлом, но под внешним обликом изящного и изысканного джентльмена скрывался опытный и осторожный боец, на удивление проницательный. Он был абсолютно, безраздельно предан Леонарду и всегда демонстрировал высший класс любезности и уважения по отношению к Канаме. Как правая рука Леонарда, он практически постоянно находился в разъездах по всему миру. Надо полагать, сегодня он задержался в поместье.

– Да. Это неприятно.

Голос собеседницы Фаулера Канаме тоже немедленно узнала. Сабина Левония. Еще одна из ближней когорты Леонарда.

 Девушка, которая, по сути, и руководила всей прислугой, обеспечивавшими существование поместья, всегда носила строгий брючный костюм и очки в узкой черной оправе. Она выглядела молодо – ей нельзя было дать больше двадцати лет. Ненамного старше Канаме.

Сабина никогда не отлучалась из поместья, и постоянно была на виду. Ее корректность и чопорная предупредительность перед Канаме тоже не знала границ.

Но ее безупречная, слегка флегматичная учтивость не могла обмануть – девушка была отнюдь не из хрупких горничных, способных только подносить чай.  Напротив, вся связь шла через нее, и, невзирая на молодость, она командовала не только служанками, поварами и садовниками, но и охранниками, которые вытягивались перед ней в струнку. Глаза за стеклами очков поблескивали остро и прицельно, как у человека, которому не раз доводилось смотреть в прицел, а чувство настороженности и напряжения сопровождало ее по пятам.

Работники повиновались Сабине беспрекословно и с опаской, бросаясь выполнять ее поручения с почти неприличной торопливостью.

Теперь эти двое, поверенные Леонарда, хранители его секретов, тихо беседовали на узкой, ограниченной густыми зарослями дорожке сада. Задремавшая Канаме, чьи мысли блуждали так далеко, что она и сама не знала – где, ничем не выдала своего присутствия, и ни Фаулер, ни Сабина не почувствовали ее.

 Лос-Анджелес? Отступление? Это ничего не говорило ей. О ком шла речь, тоже было непонятно.

– Вы сообщили милорду об этом? Печально признать, что при всей вашей предусмотрительности, с которой вы подготовили операцию на Хива-Оа, она провалилась и вы потеряли след этого человека.

– Безусловно, я доложила.

Голос Сабины был холоден и спокоен.

– Нетрудно было предсказать, что эта атака кончится неудачей, – скептически сказал Фаулер.

– Вот как? Что же заставляет вас так думать? Есть дополнительная информация?

– Нисколько. Просто оценка, не более.

– Завышенная оценка.

– Что вы имеете в виду?

– Я удивлена, что милорд Леонард тогда так рассердился. Но он продемонстрировал, на что способен, как пилот, и все встало на свои места. Даже если бы система ARX получила дальнейшее развитие, «Белиал» останется непревзойденным. Это не тот противник, которого следует всерьез опасаться.

– Я так не думаю.

– Даже после того, как он потерпел поражение? – в словах Сабины прозвучало удивление и легкое раздражение.

– Да. Хотя, конечно, его нельзя назвать непобедимым.

– Полагаю, моего «Элигора[5]» оказалось бы вполне достаточно, чтобы уничтожить его в схватке один на один.

– Зачем же вы тогда пытались убить его ударом в спину?

– В столкновении лицом к лицу нет никакой необходимости. Практичнее выполоть сорняк, пока он не вырос.

Фаулер вздохнул.

– В целом вы правы, но упускаете один важный момент. Действуя таким образом, вы уязвляете гордость милорда.

– В том, что касается нее?

– Совершенно верно.

 Канаме потребовалось некоторое время, чтобы догадаться, о ком именно говорит Сабина.

– Печально. На месте милорда Леонарда я бы давно позаботилась об этом человеке. Если салфетка падает на пол, я просто выбрасываю ее – вот и все.

– Понимаю. Вполне женская точка зрения.

– Вы так считаете?

– Прошу прощения, если невольно оскорбил вас. Но, в любом случае, больше нужды в тайном убийстве нет.

– Почему же?

– Получена информация о том, где всплыл исчезнувший из Токио системный блок ARX. Новый бронеробот не был завершен постройкой, но мы все равно отправили на перехват отряд из трех БР типа «Чодар»-М с приказом захватить его. Прекрасная возможность, чтобы оценить способности нового мистера Калиума.

– Возвращаю вам ваш вопрос – а этим вы не оскорбите милорда Леонарда?

Фаулер усмехнулся и фыркнул.

– Именно поэтому была поставлена задача захватить его, а не уничтожить немедленно. Милорд сможет самостоятельно решить, что с ним делать. В конце концов, после того, как он окажется в наших руках, уничтожить будет никогда не поздно.

– Понимаю.

– Остатки Митрила едва ли смогут причинить нам большие неприятности. Нам лучше сосредоточиться на генеральном проекте.

– Безусловно, – кивнула Сабина.

– В таком случае, желаю вам всяческих успехов.

На этом разговор завершился, Фаулер и Сабина, вежливо попрощавшись, удалились в разные стороны.

Канаме слушала, не дрогнув ни единым мускулом, растворившись в разлитом в этом закрытом саду сонном и печальном умиротворении. Она была словно ветер, словно ровно текущая вода. Ни звука, ни трепета. Ни следа волнения. Горячая и энергичная девчонка, которой она была когда-то, конечно, не смогла бы сдержаться – гнев, вспыхнувший, словно факел в ночи, взволнованное дыхание выдали бы ее, и Фаулер непременно заметил бы, что их беседу подслушивают.

Но не теперь.

Остров Хива-Оа.

Отряд убийц.

Генеральный проект.

Эти слова не всколыхнули ее. Но когда раздалось «этот человек»… она почувствовала – речь шла о Соске.

Фаулер давно уже удалился, но Канаме продолжала неподвижно лежать под деревом в темноте стремительно сгустившейся – словно выключили лампочку – субтропической ночи. Ее губы беззвучно и нежно прошептали:

– Дурак…

Он был жив. Хотя она не знала, что именно он творит, судя по тому, что Амальгам все равно недовольна им, он не опустил руки.

Он ищет ее.

Перед глазами снова встал, как наяву, тот школьный двор.

Ее жизнь рухнула там, рассыпавшись ненужными обломками. Навсегда. Неужели он не понял? Не сдался? Не выбросил белый флаг? О чем он только думает?

Дурак.

Ради меня. Ради той, что предала тебя. Той, что бросила тебя, оставила на краю гибели и ушла с другим.

Дурак.

Слез не было. Осталось лишь потрясение и изумление.

Нет, не перед ним. Перед ней самой.

Что же она натворила?

Это цепенящее, засасывающее, мертвое поместье – она заслужила его. Она состарится и умрет здесь – поделом. Но она больше не сделает ничего. Не шелохнется. Не ранит больше никого. Это будет ее искупление. За все. И за те дурацкие пинки и оплеухи – тоже.

Дурак.

Оставь меня. Забудь обо мне навсегда. Спокойно живи своей жизнью. Зачем, зачем ты рвешь дыхание, чтобы догнать меня?!

 Дурак.

Я так хочу тебя увидеть. Вернись. Приди ко мне. Скажи, что говорил всегда. С каменной физиономией, с нахмуренными бровями. Скажи свое обычное – «нет проблем».

Нет.

Ты не сможешь. Потому что проблемы – есть.

Я лежу в темноте. Я грежу под цветущими ветвями. Я могу только вспоминать.

Дура.

Она презирала себя. Трусость. Отвратительная трусость. Презренное, жалкое  малодушие. Как она смеет цепляться за эти видения? Она не заслужила.

Только холод быстро остывающей сыроватой земли и влажный туман заставили ее подняться. Переступая ослабшими ногами, Канаме шла по садовым дорожкам, направляясь в сторону особняка, где ждала ее роскошная комната. Широкая мягкая кровать. Хотелось просто упасть и забыться.

Перед южным фасадом был выкопан двадцатипятиметровый бассейн с прозрачной водой. Она ни разу не подходила к нему раньше.

Остановившись на полушаге, она замерла, глядя перед собой. На поверхности прыгали слабые отблески света, падавшего из окон первого и второго этажа, отразившиеся в ее неподвижных глазах.

Может быть, поплавать?..

Неожиданная мысль.

Погрузиться в темную воду, раствориться и исчезнуть… звучало соблазнительно. Но в этом маленьком бассейне даже не утопишься, как следует.

Сама не зная почему, Канаме сбросила сандалии и босиком подошла к бортику бассейна. Попробовала воду ногой.

Холод.

Ощущение, ни разу не испытанное за последние несколько месяцев, окатило ее резкой освежающей волной.

Не снимая свободного платья, она села на край и бесцельно поболтала ногами в холодной воде. Потом скользнула вниз, погрузившись с головой.

Холод.

Шелковое платье без пояса мягко раскрылось в воде, словно цветок, но когда она попыталась двинуться, облепило и сковало ноги. Тяжело и печально вздохнув, Канаме ушла в глубину, сбросила платье и осталась в одних тонких трусиках. Платье отпустило, превратившись в странную медузу, парящую в глубине. Тяжесть, тоскливая и мутная, исчезла. Тело стало легче, словно наполняясь воздухом, всплывая невесомым поплавком. Вынырнув и вдохнув теплый ночной воздух, она легла на спину. Плеснула, гулко нарушив тишину, раскинула руки и взглянула вверх. Бесчисленные бриллианты звезд рассыпались у самых глаз, отражаясь так, что трудно было понять, где темное небо переходит в темную воду.

А потом она поплыла.

Для начала медленно оттолкнулась ногами, погрузила лицо и заскользила в прозрачной толще. Холодная вода скользила по коже, смывая едкую горечь и печаль, щекоча пузырьками, принимая ее протяжный долгий выдох.

Она поплыла быстрее.

Пошла вперед кролем, сильно ударив ногами, резко рассекая толщу воды взмахами рук. Ускорилась, без стеснения оглашая бассейн бурными всплесками. Эхо прокатилось над водой, вернулось от противоположной стенки.

Смогу ли я плыть быстрее?..

Почему бы и не попробовать?  

Получилось даже быстрее, чем она ожидала. Вспомнив почти забытые навыки, она со всей силы ударила ногами и руками, и тело стремительно заскользило в воде.

Вот так. Неплохо.

Она размялась и разогрела мышцы, но перед лицом уже возникла дальняя стенка бассейна. Коснувшись ее, она перевернулась, свернувшись пружиной, и мощно оттолкнулась ногами, умело выполнив быстрый спортивный поворот. Перед ней снова легли двадцать пять метров холодной воды.

Не понимая, что гонит ее вперед, не имея никакой разумной причины, Канаме рванулась изо всех сил. Нет, это не было стремительное и ламинарное скольжение, которое иногда можно увидеть на состязаниях, это не был отточенный спортивный стиль. Словно пловец, догоняющий уходящую лодку, она выкладывалась на полную, не думая о технике. Яростные удары, вздымающие тучи брызг, резкие, судорожные изгибы. Она начала задыхаться, но, не обращая внимания, продолжала плыть.

Снова вперед. И снова вперед.

Канаме уже сделала несколько концов от бортика до бортика бассейна. Для чего, зачем – она не знала.

Ее просто распирала жажда движения. Плыть вперед, напрягая все мускулы, стремиться, вытягиваясь в струнку.

Вперед. Вперед. Вперед.

Несколько месяцев без малейшей физической нагрузки немедленно дали себя знать, она быстро устала. Кровь стучала в висках. Стало тяжело дышать. Перетруженные мышцы стонали и жаловались.

Но она все равно плыла.

Вперед! Вперед! Вперед!

Рыча от напряжения и разбивая воду тяжелыми ударами, она продиралась вперед, не давая себе ни мгновения передышки. Никто не назвал бы ее стиль красивым. Она вздымала тучу брызг, точно старающийся утопить кого-то осьминог. Ударяясь о поверхность воды искаженным лицом, и хватая воздух широко раскрытым ртом, она рвалась дальше и дальше.

Гребок! Еще гребок! Еще!!!

Благословенная прохлада куда-то пропала. Теперь ей было жарко. Взлетающие брызги, поднятые волны шумно плескали на бортики бассейна. Яростно оскалившись, она вытягивалась, дрожа от звенящего, точно струна, возбуждения. Безумное, отчаянное напряжение, превратившее ее тело в тугую пружину, каким-то непередаваемым способом сбросило стягивающий сердце тяжелый замок.

Пусть! Пусть будет трудно.

Отшвырнув тоску, печаль и вину, она испытала ослепляющее чувство освобождения.

Хватит! Хватит казнить себя.

Нерешительность, самоедство и сомнения никуда не приведут. Они больше не нужны. Теперь у нее есть что-то другое – что-то по-настоящему важное.

Именно так.

Плыть, бежать, лететь! Рваться вперед! Сбросить сонную одурь и свинцовую усталость души.

Может быть, она скоро устанет… но она не забудет это чувство.

Гребок, гребок, гребок!

Она уже не могла сосчитать, сколько концов в бассейне она намотала. Руки и ноги отяжелели, словно бревна, и Канаме, чтобы не захлебнуться, наконец, подплыла к бортику и ухватилась за него. С трудом выползла на четвереньках, как от нее валит пар.

Шатаясь, она поднялась на ноги и только теперь почувствовала чье-то присутствие позади.

– Необычно видеть вас здесь, – пряча удивление, проговорила Сабина. За шумными всплесками Канаме и не заметила, как та подошла.

– Ну… и что?

Плечи Канаме ходили ходуном, она никак не могла восстановить дыхание. Но ощущение торопливо и сильно бьющегося в груди сердца, мокрой ткани не очень-то подходящих для плавания трусиков, приятно холодивших тело, заставляли ее чувствовать себя бодрее и живее. Она выпрямилась, не пытаясь прикрыть обнаженную грудь – напротив, дерзко развернула плечи и выпятила ее вперед – и вызывающе бросила:

–  Это здорово. Не попробуешь?

Горящий взгляд Канаме заставил Сабину слегка передернуть плечами.

– Прошу прощения, я воздержусь. Но приятно видеть вас в таком хорошем расположении духа.

– А вот мне – не очень.  

– Как пожелаете.

Смерив Канаме проницательным взглядом, Сабина негромко сказала:

– По всей видимости, вы слышали?..

Канаме поняла, что она имеет в виду разговор в саду. Неизвестно, как, но Сабина догадалась. Скрывать было нечего, и она небрежно ответила:

– Ага. Но прощения не прошу.

– Тогда, вы знаете? Я пыталась убить вашего возлюбленного.

– Ну и что? По-моему, это нормально, – зло фыркнула Канаме. – Во-первых, он не мой возлюбленный, а во-вторых, таким как вы, его не убить. Вам утерли нос, верно? Какая жалость! Не нужно быть такими самоуверенными. И меня этим не пронять, понятно?!

На лице Сабины не отразилось ровным счетом ничего. Помолчав, она проговорила все так же тихо и ровно:

– Время ужинать. Позвольте сопроводить вас в залу.

– Что-то нет желания. Хотя… – Канаме на секунду задумалась, а потом ядовито продолжила: – Но раз уж вы так настойчиво угощаете, я бы отведала озерной форели с косихикари[6] и натто[7]. А, еще, пожалуй, соскучилась по иваси-но агэмоно[8]. Будьте добры.

Сабина, незнакомая с японской кухней, со слегка вытянувшимся лицом уточнила названия и ингредиенты.

Наверное, в этом забытом Богом месте не так-то просто составить подобное меню. Но это уж не ее проблемы.

Она не собиралась жить, как раньше.

Нужно идти.

Вперед, вперед, вперед.

Бывший начальник гонконгского бюро Разведывательного управления Митрила Гевин Хантер и его караван были атакованы в тот момент, когда, миновав городок Кантвелл, на шестьдесят километров углубились по пустынному шоссе в тайгу. Так и не успев, несмотря на бешеную спешку, собрать механизм, над которым они работали, они покинули Анкоридж и направились в заранее подготовленную новую мастерскую.

Неяркий северный рассвет только-только выхватил сквозь пелену мелкого дождя стены густых елей, огораживавших шоссе с обеих сторон. Июнь на Аляске никогда не был особенно жарким, и поутру в кабинах двух грузовиков с громоздкими трейлерами пришлось включить отопление. Хантер сидел на пассажирском сидении в кабине первого грузовика. Хотя солнце уже встало, на шоссе не было ни единой машины.

Здесь и ждала засада.

В воздухе над мокрым асфальтом засияло голубое фосфоресцентное зарево, и из пустоты соткалась гигантская фигура. Это был бронеробот. В трехстах метрах левее, на вершине небольшой сопки появился второй, а на обочине дороги позади – третий. Граненые головы бронероботов безошибочно указывали – «Чодары». Единственная боевая машина, находившаяся в распоряжении Хантера, была небоеспособна. Сопротивляться было совершенно бессмысленно.

Первый «Чодар» поднял манипулятор и прогремел через внешний динамик:

– Стоять.

– Делай, как он сказал, – посоветовал Хантер остолбеневшему водителю. Он был не из митриловцев, его просто наняли вместе с грузовиком для транспортировки, поэтому просто впал в ступор, не понимая, что происходит.

Два грузовика с трейлерами остановились посреди шоссе, и «Чодар» отдал следующий приказ:

– Заглушить двигатели и выйти наружу с поднятыми руками. В случае сопротивления открываем огонь.

Ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

Из зарослей слева от дороги появились пять или шесть человек, которые моментально схватили Хантера и обоих водителей, и выстроили их вдоль борта трейлера, так, чтобы держать под прицелом, не входя в секторы огня друг друга. Они были одеты в цивильную одежду, но пистолеты-пулеметы с глушителями и точные, уверенные движения выдавали настоящих профессионалов.

Водители были настолько испуганы, что Хантер пожалел, что втравил в это опасное дело посторонних. Но он предполагал, что нечто подобное может случиться, и специально нанял людей со стороны. Ему не хотелось подвергать излишней опасности своих немногих уцелевших товарищей – опытных разведчиков. Как ни печально это было признать, гибель сторонних водителей не нанесла бы им такого урона.

Тогда зачем же он поехал с ними сам?

На это было несколько причин. Естественно, он рассматривал возможность вражеской засады и даже подготовил кое-какие способы спасения на самый худший случай, но сыграло свою роль и то, что даже если он погибнет, плакать будет некому. Да, его отношения с женой, в которой он души не чаял, закончились настоящей катастрофой – она осталась в Гонконге после разгрома Митрила.

Да, случается и так. Как бы он ни холил и лелеял ее, заносчивую бывшую супермодель, польстившуюся не на маленького толстячка, а на колечко со знаменитой итальянской площади ювелиров[9]

Но все это меркло по сравнению с теми бедствиями, которые могли последовать за  неудачным исходом переговоров с противником.

– Гевин Хантер? – спросил один из противников, не опуская автомата. Запираться было бессмысленно, и он кивнул. Но люди, устроившие засаду, подходили к своей работе серьезно и не допускали даже мельчайших погрешностей.

– Имя матери и ваш день рождения.

Выходит, у них имеется и его досье. Его мать умерла двадцать лет назад, и он вспомнил не сразу – но все же ответил.

– Дебби. Четвертое июня.

– Хорошо. Покажите груз. Откройте своим ключом.

Хантер слегка заколебался – может быть, стоит покочевряжиться, чтобы не выглядеть подозрительно послушным? Впрочем, нет, не стоит, иначе примут за идиота. Передумав, он спокойно кивнул и, не опуская рук, двинулся к задней части трейлера под конвоем двух налетчиков.

Сопротивление? Не смешите. Враги гораздо лучше тренированы, вооружены автоматическим оружием, не считая трех бронероботов с лямбда драйверами. Насколько мог судить Хантер, в такой ситуации имели бы наглость вступить в бой только парни из Западно-тихоокеанской флотилии, со своим упрямым и гениальным командиром. Возможно, они бы даже не проиграли.

Со вздохом сняв замок с двери фургона, он повернул длинный металлический рычаг засова. За открытыми дверцами громоздилась плотная стенка картонных коробок.

– Копченая селедка, – пояснил Хантер. – Купили оптом, по дешевке. Если не протухнет, отвезем через Канаду в Юту…

Не слушая его, налетчик сильно дернул на себя нижнюю коробку, она шлепнулась на асфальт, лопнула и оттуда посыпались запаянные в полиэтилен селедочные тушки. Глядя на них с сожалением, Хантер покачал головой:

– Не хватает только пива.

– Стой и молчи.

Вывалились еще несколько коробок, и за вторым рядом обнаружилась куполообразная металлическая конструкция, по всей видимости, часть какого-то крупного механизма. Людям, сведущим в военном деле, было нетрудно догадаться, что это такое. Голова бронеробота третьего поколения.

– Тоже копченая селедка?! – рявкнул налетчик и быстро заговорил в гарнитуру компактного радиопередатчика:

– Говорит Блю-1. Танго-1 обнаружен. Блю-1 следует протоколу Альфа. Танго-4 под контролем. Запрашиваю инструкции. – Выслушав ответ, он проговорил: – Блю-1 вас понял, конец связи.

Окончив сеанс радиосвязи, он подал сигнал – налетчики получили, что хотели и готовились к отходу. Из-за вершин косматых елок надвинулся тяжелый гул и прямо над головой, метрах в десяти, проявились два громоздких транспортных вертолета. Пехотинцы быстро приняли прочный трос с крюком, отцепили трейлер и начали строповать.

Появился еще один, небольшой вертолет с округлым блистером – старая французская  «Газель». Рубя воздух лопастями, он совершил посадку метрах в тридцати от дороги. Из кабины вылез крупный мужчина. Сняв с головы радиогарнитуру и бросив ее обратно, он широкими шагами направился к захваченным грузовикам, отбрасывая ногами развевающиеся полы длинного серого пальто. Падавшая на его лицо тень не давала рассмотреть черты его лица, светилась лишь его седая голова и небольшая, тоже белая, как снег, эспаньолка.

Один из налетчиков подбежал к седому, и, почтительно склонившись, отрапортовал. Слова, конечно, потерялись в уханьи вертолетных лопастей и реве турбин, но сомнений не оставалось – это был командир, руководивший операцией. Проинструктировав подчиненного, седой мужчина подошел и остановился перед Хантером, глядя сверху вниз. Неудивительно, в нем было почти два метра роста, а ширина плеч и крепкая фигура говорили о том, что этот мужчина, несмотря на возраст – с виду ему можно было дать лет пятьдесят – способен на многое.

Знакомое лицо. Хотя встретить его здесь… это был словно страшный сон. Хантер вытаращил глаза, и пробормотал, заикаясь:

– …Н-не может быть. Вы?..

– В наших делах все может быть, – спокойно ответил Калинин.

– Но ведь…

Хантер был не из слишком впечатлительных людей и, чтобы удивить его, требовалось постараться. Но теперь он даже не пытался скрыть потрясение. То, что видели его глаза, вступило в такое чудовищное противоречие с логикой, что это поистине не укладывалось в голове.

Но глаза не обманывали.

Перед ним, в роли командира ударного отряда Амальгам, стоял человек, совсем недавно командовавший Оперативным отделом Западно-тихоокеанской флотилии Митрила, то есть десантными частями ТДД, русский по происхождению, майор Андрей Сергеевич Калинин.

Пройдя мимо пленника, он заглянул внутрь трейлера.

– Да, тот самый образец.

Хантер не смог ничего выдавить в ответ, и Калинин бесстрастно продолжил:

– Бесцельный труд. Достроив его, вы ничего не измените.

Теперь уже Хантер не смог сдержаться, и горячо заговорил:

– Мистер Калинин, не ожидал услышать такие слова от вас. Пусть мы не были близко знакомы, но все же участвовали в нескольких совместных операциях. Вы всегда выглядели человеком, заслуживающим доверия, и молодежь с восторгом брала с вас пример и шла за вами. Да разве одной этой причины недостаточно?!

– Простая переоценка.

– Переоценка? Но ведь погибли ваши товарищи! И теперь вы – среди их убийц. Неужели эта подлость не заставляет вас хоть немного постыдиться?!

Калинин не повел даже бровью в ответ на обвинение. Лишь холодно бросил в сторону:

– Начинаем отход.

– Постойте, мистер Калинин! Неужели вы в самом деле?..

Хантер рванулся к нему, но в руке майора, словно по волшебству, возник пистолет. Не задумавшись ни на мгновение, он выстрелил – просто и привычно. Тупой удар и резкая боль в животе заставила Хантера качнуться назад.

Зажав рану обеими руками, быстро окрасившимися темной кровью, он упал на колени. Перед глазами почему-то встали сценки из невеселого детства, драки на грязных улицах бедных рабочих кварталов Глазго – точно такие же темные капли, расплывающиеся на мокрой мостовой. В сузившемся поле зрения остались только ботинки Калинина.

– Человек умирает, когда кровопотеря превышает примерно тридцать процентов, – в холодном голосе майора не было ни следа эмоций, он словно читал лекцию. Как всегда. – Ранение такого типа приведет к гибели примерно через тридцать минут, если не оказать первую помощь. Ближайшая больница находится в шестидесяти трех километрах. Мы отходим, и вам едва ли стоит надеяться на то, что за это время вас подберет попутная машина. Кроме того, как бы она не спешила, в срок уложиться не удастся. В моем вертолете есть комплект для перевязки и противошоковые средства.

Хантер молчал.

– Вопрос. Мистер Хантер, кто были те люди, которые собрали этот бронеробот, ARX-8? Где они находятся в настоящий момент?

Плевок не долетел до ботинка Калинина, кровавой кляксой расплывшись на неровном асфальте.

– Жри… дерьмо.

– Вот как, – в голосе Калинина не было ни следа раздражения или разочарования. – Тогда вам осталось тридцать минут.

Повернувшись спиной к сунувшемуся лицом в асфальт Хантеру, Калинин зашагал прочь. Его дисциплинированные подручные тоже быстро и молча удалились, оставив стоящих на коленях с заложенными за голову руками перепуганных водителей.

Турбины заревели тоном выше, и чуть не валя с ног оставшихся внизу людей, тяжелые вертолеты  качнулись и медленно пошли вверх, неся на тросах раскачивающиеся трейлеры. Минута, и они исчезли в восточном направлении. Вертолет Калинина тоже стартовал и растворился в низких облаках.

Стоявшие на страже «Чодары» убрали оружие на кронштейны и активировали ECS, скрывшись в бледном голубом сиянии. Короткие сотрясения и качнувшиеся еловые лапы отметили их высокие прыжки – они тоже скрылись в тайге.

– Как же… так… – бормотал Хантер. Уже не слыша окликов, и не чувствуя, как его трясут за плечи подбежавшие водители. В ушах тонко звенело.

Рыцарь Западно-тихоокеанской флотилии.

Он наверняка знает, что, имея дело с этими новыми игрушками – бронероботами с лямбда драйверами – нужно быть готовым к неожиданностям.

Пришла пора переходить к полевым тренировкам.

На следующие два дня упражнений были назначены учебные бои. Соске должен был сражаться против реальных противников. Это были никто иные, как все те же французы, оперативники из команды Лемона, уже слегка заскучавшие от однообразной жизни в заброшенном лагере.

Выбор маршрута движения, определение мест для привалов, переправа через водные препятствия – его противники были прекрасно знакомы с этими главами солдатской азбуки. Имели они и приличный боевой опыт. Но вот приходилось ли им раньше действовать в болотистых тропических джунглях?

 Тучи москитов и кровососов покрупнее, огромные муравьи со жгучими укусами и пиявки, заставляющие покрывать все тело инсектицидом. Похожие на водопады дождевые шквалы, мгновенно пропитывающие снаряжение и все негерметичные упаковки и припасы, вода, текущая по спине, хлюпающая в ботинках – не слишком дружелюбная для человека обстановка.

Он оставил за собой следы – отпечатки подошв на влажной почве, разорванную паутину, которая просто кричала: «Я прошел здесь»! Преследующая его поисковая команда разделилась на две группы по четыре человека, двигающиеся параллельно – это было разумно, так они прочесывали более широкую полосу. Но группы разошлись слишком далеко для такой закрытой местности, где в густых зарослях видимость не превышала нескольких метров. При атаке с фланга, бойцы могли не успеть прийти на помощь своим товарищам – чтобы понять, что происходит и продраться через сплетение лиан,  требовалось довольно много времени. А если уничтожить одну команду из четырех человек, на вторую группу можно будет уже устроить неплохую засаду.

Он должен сыграть именно на этом.

«Ну, что же, пора».

Выждав, когда противники несколько устанут, расслабятся и утратят первоначальную концентрацию и настороженность, Соске приготовился напасть. На правом фланге цепочки он специально оставил под корнями огромного дерева обрывки упаковки – якобы следы торопливой трапезы. Заметившего их второго справа следопыта и его товарища отделяли от тех бойцов, которые двигались слева, особенно густые сплетения лиан – это тоже было сделано специально. Когда они отвлеклись на найденный след, он подкрался к оставшемуся в одиночестве правофланговому противнику и бесшумно схватил сзади, приставив к горлу острие ножа.

– Ты умер.

Прошептав ему в ухо, он посадил его на землю и пригнулся, выглядывая из-за его спины. Следующий боец в линии находился не дальше, чем в восьми метрах от них, но лианы и листья полностью перегораживали обзор.

Так, один готов. Дальше будет труднее.

Согнувшись Соске двинулся к нему, обходя слева и сзади. Почувствовав неладное – наверное, наполненный убийством взгляд – тот окликнул левофлангового товарища. Не получив ответа, свистнул, предупреждая остальных.

Умелые противники – уничтожить еще хотя бы одного без звука с ними не получится.

Соске убрал нож и, приготовив пистолет пулемет, бросился вперед. Противник обнаружился буквально в нескольких шагах, за глянцево-зелеными листьями размером с газету. Он вскинул оружие, но Соске успел выстрелить первым, огласив джунгли резкими хлопками. Шарики с краской, выброшенные специально ослабленными пороховыми зарядами, с чмоканьем расплескались о грудь и лицо француза, и тот обиженно завопил:

– Больно же!!!

– Трупам положено молчать.

Бросив это побежденному противнику, Соске немедленно кинулся в сторону.

Двое левофланговых следопытов, услышав стрельбу и крик, открыли подавляющий огонь, продираясь на помощь через кусты и лианы.

Будь это настоящие пули, широкие листья не смогли бы остановить их, и Соске получил бы, что ему причиталось. Но слабые патроны не могли разогнать шарики настолько, чтобы пробить зеленую преграду, они лопались и разбрызгивались, не долетая до цели. Мало того, бросившись напрямую, французы застряли в тугом сплетении лиан, дергаясь, точно мухи в паутине и выкрикивая проклятия. Соске не зря прошлой ночью не прилег, лазая по этим кустам, и теперь мог ориентироваться здесь с закрытыми глазами.

Противникам не помогло двойное численное превосходство, оказавшись сбоку, Соске умело подстрелил обоих, чувствуя слабые угрызения совести за собственное коварство – в конце концов, эти люди сражались с ним бок о бок.

Не слушая их сердитые пожелания – «Чтоб ты сдох!» – он быстро и умело расставил возле «трупов» ловушки, готовясь встретить бойцов второй поисковой группы.  Ностальгическое чувство.

Не прошло и двадцати минут после первого выстрела, когда она, наконец, появилась – попытка обойти его с фланга поставила их в невыгодное положение.

Еще через пять минут все они перешли в разряд «двухсотых[10]», громко выражая свое недовольство хитростью и изворотливостью Соске.

Вернувшиеся в лагерь после окончания учебного боя Соске и его жертвы застали расположившихся под большим вентилятором Лемона и Кортни за азартной шахматной партией.

– Ничего подобного! Я не мухлюю!!!

– Так я и поверил! Это траханный мухлеж, и наглый к тому же! Здесь только что стояла моя пешка. Ты спер ее, пока я отходит посрать, чертов лягушатник!

– Позвольте напомнить, что мой коэффициент интеллекта составляет 150 и перед вами выпускник Сорбонны! Я уж не говорю об общем уровне интеллигентности и полном отсутствии маразма. Было бы странно, если бы я проиграл такому эксцентричному старому пердуну, как вы!!!

– Наглая рожа, да как ты смеешь тут выступать?! Мой старик откинул копыта в Нормандии на участке «Омаха-бич»! Это мы спасли вас, хиляков-французиков, от злотраханного Гитлера!

– Ах, вот как?! Тогда вспомните, как мои благородные предки дарили оружие диким голодранцам на новом континенте двести лет назад!

– Вранье! Богом клянусь, вранье!!!

– Да это вы тут несете ерунду!

– Что? Хочешь, чтобы я доказал?! У меня дома в Аризоне есть старая фотка, дьявол тебя раздери, подожди до завтра, я сгоняю и покажу тебе!

Лемон, задумавшийся над тем, серьезно ли этот ненормальный говорит о путешествии в Аризону за две с половиной тысяч километров, поднял голову и увидел Соске и остальных.

– Ага. Ну, как у вас дела?

– Учебный бой проведен. Потерял восемь человек убитыми, – браво ответил прапорщик, командир французского отряда. Полковник Кортни округлил глаза.

– Ого.

– Поразительно! – хлопнул в ладони Лемон. – Именно для этого мы и устроили все эти тренировки. Сагара вас действительно всех перебил?

– Никак нет. В реальном бою я был бы убит, уничтожив только троих противников. Я пока не достиг нормальной кондиции, – честно признался Соске, снимая разгрузочный жилет и радиогарнитуру и вынимая набор для чистки оружия.

– Вот это уверенность, – глядя, как тот разбирает пистолет-пулемет и выкладывает его части рядком, пробормотал Лемон. – Хочешь сказать, что в нормальном состоянии без труда уничтожил бы всех восьмерых даже в реальной схватке?

– Так точно. Если бы я не смог даже этого, мне не по силам было бы выступать против «Амальгам».

В голосе Соске почему-то не слышно было боевого духа – он явно устал.

– Хорошо, если так. Потому что твоя реабилитация, похоже, подошла к концу.

– Никело. Одно из тех мест, которые ты упоминал. Благодаря этому мы смогли сузить область поиска. И – вот оно.

На экране стоявшего на грубом столе ноутбука Лемона высветилось изображение. И несколько цветных вкладок с графиками.

Это была спутниковая фотография. Южная Мексика, муниципалитет Сан-Педро – Почутла, на побережье Тихого океана. Там не было ни поселений, ни дорог. Одинокое место. На берегу моря раскинулось большое поместье.

– Спутниковый снимок сделан двадцать часов назад. Это работа натовского спутника фоторазведки, пусть и не самого высокого разрешения. Зато мы смогли пробраться куда нужно и стырить его.

– Хм. Ловко, – пробурчал Кортни, заглядывая через плечо Лемона.

– Именно это я имел в виду, говоря о своем интеллекте. Я не обманывал, выиграть у вас для меня – пара пустяков.

– Заткнись лучше. Это две большие разницы.

Прервав начинающуюся пикировку, Соске спросил:

–  Что это за поместье?

– Частная собственность одного миллиардера. Некий мексиканский денежный мешок, по фамилии Мендоза, нажившийся на айтишных проектах – он даже пару раз мелькнул на страницах «Уолл стрит джорнел». Но он там почти не появляется. Скорее, это просто денежное вложение. Вот, обратите внимание на графики за прошлый год. Здесь контракт со строительной компанией и различными агентами, вот схема трансферов денежных средств через банк…

Лемон с упоением вывел на экран кучу контактов и документов, иллюстрируя юридические и финансовые тонкости на таком уровне, что у Соске немедленно зарябило в глазах.

– …Другими словами? – в унисон вопросили Лемона те, кто не являлись специалистами в данном вопросе. Помучив их еще немножко и потешив свою гордость, Лемон все же снизошел до объяснений на понятном языке, и назидательно произнес:

– Другими словами – это поместье используется лицами, не желающими афишировать свою истинную суть.

– Связанными с Амальгам?

– Это гнездо чрезвычайно напоминает то, что мы обнаружили в предместьях Намшака. Совпадает по девяти характерным признакам.

– Это может быть опорный пункт наркокартеля.

– Нет. Для банды там слишком мощная система безопасности. Вот, увеличиваю фотографию.

Контуры зданий поместья прыгнули навстречу и стали видны расплывчатые при максимальном разрешении тени людей, расположившихся по периметру.

Теперь все согласно закивали.

– Точно. Это охрана.

Они насчитали шестнадцать охранников, часть была вооружена автоматами, а другие оказались гигантами с пустыми руками. Около ворот виднелись четыре легкие бронемашины с крупнокалиберными пулеметами.

– В какое время это снято?

– Семнадцать ноль-ноль. В темное время суток их может стать еще больше. Не менее взвода, как видите. Лучше избрать метод скрытного проникновения.

– Невозможно, – покачал головой Соске. – Патрулирующие вокруг гиганты в длинных плащах. Это не люди, а миниатюрные автономные бронероботы.

– Роботы, которые называются «Аластор»?

Пока Соске тренировался в этом лагере, он поделился информацией обо всех боевых машинах Амальгам и способами борьбы с ними, исходя из собственного опыта. Он рассказал все, что знал, но и словом не упомянул Канаме.

– Надежно вывести из строя можно только попаданием из гранатомета или пулей пятидесятого калибра. Если необходимо, самоликвидируется, разбрасывая стальную шрапнель. У моего подразделения возникли с ними серьезные проблемы.

– Хм-м-м. Значит, это действительно Амальгам, и никто другой.

– Так точно. Но это еще не все.

Соске отчеркнул на спутниковом снимке несколько пунктов.

 – На территории расположены шесть контейнеров. Они выглядят в точности, как обычные сараи, но на самом деле являются замаскированными ангарами для БР.

– Почему ты так считаешь?

– Все так и есть, – поддержал Соске американец. – Я видел такие на военной выставке в Неваде. У них раскрывается крыша. Да, конструкция очень похожая.

– Вы правы, полковник. Как правило, на каждый бронеробот поставляется два контейнера, с учетом оружия, боеприпасов и запчастей. Наиболее вероятно наличие трех единиц.

– Ого-го, – Лемон почесал в затылке. – Какого же они могут быть типа? «Сэведжи»?

– Если это столь важное укрытие Амальгам, легких противников там ожидать не стоит. Предполагаю – бронероботы типа «Чодар».

– Те, что вооружены лямбда драйверами… Черт возьми.

Полковник помрачнел.

– Это уж слишком. Нам нечего им противопоставить. Даже если бы нас было несколько чертовски хороших пилотов на М9, такого врага легко не прихлопнуть. А они запросто могут порвать нас на куски.

Повисло мрачное молчание.

– Сдаюсь. Если там три таких чудовища, нам не дадут даже пискнуть, – сказал Лемон.

– Если бы он был со мной, я бы справился, – пробормотал Соске.

– Кто – «он»?

– Ал. Единственный бронеробот Митрила, оснащенный лямбда драйвером.

– ARX-7. Первый Ал…

Глаза Лемона стали отрешенными – он вспомнил белый «Сэведж». Намшак.

Соске называл его «Ал II».

Поправляясь и восстанавливая физическую форму и память, Соске постоянно обдумывал причины нападения на острове Хива-Оа. Можно было представить, что дело было в «Арбалете», с честью погибшем в том последнем сражении в Токио. Бронеробот был полностью разбит, но сохранялась возможность того, что главные процессоры и блоки памяти Ала, интегрированные с лямбда драйвером, могли уцелеть. Но тогда они должны были попасть к противнику. Зная о том, что Соске был единственным, кто оказался способен им управлять, враги должны были, конечно, организовать на него безжалостную охоту, словно на бешеного пса.

Это могла быть и простая месть – ведь он сумел убить Гаурона, Кураму и множество других амальгамовцев. Хотя… едва ли. Возможно, они не хотели, чтобы он поделился информацией с DGSE, учитывая, что они смогли договориться с их начальством, как подозревал Лемон.

Могли быть и другие причины.

Нарушения в системе управления Амальгам, запоздавшие приказы? Индивидуальные мотивы Леонарда Тестаросса? Месть людей Гаурона и Курамы?

Мотивы врагов могли сплестись в такой клубок, что найти его конец будет никому не под силу.

Он думал, пока голова не начинала трещать. Вероятностей было множество, но более всего походила на правду все же самая первая – его странная связь с Алом.

– Воспоминаниями его не вернуть. Боевые потери списывают. Нужно построить план, исходя из наличных сил, – сказал Соске, решительно отбрасывая измучившие его сомнения.

Лемон вздохнул.

– Но ты же сам перечислил, чем вооружен противник. Амальгам крепко защищает своих функционеров. С тем, что у нас есть, атаковать просто самоубийственно. Я не собираюсь посылать своих товарищей на смерть, да еще без малейшей надежды.

– Никто и не просил вас об этом. Я все сделаю сам.

– Ты опять?! Когда ты бросишь свои одинокие повадки гордого одинокого волка? Опять корчишь из себя героя-рэмбо?!

В ответ на нервный выкрик Лемона полковник сдвинул кустистые брови.

– Заткнись, молокосос. Визжишь, как девчонка.

– Ничего я не визжу!!!

– Поговори мне еще, шахматный ворюга!

– Что?! Вы опять?..

– Значит так. Нам ведь всего-то и нужно – как-нибудь разобраться с этими траханными роботами, ага?

– Я же и говорю – это невозможно! Невозможно, вам понятно?!

– Натурально, ты не понимаешь, лягушатник. Если в консервных банках нет пилотов, то это – всего лишь траханный металлолом и ничего больше. Нужно перехитрить их,  напасть так, чтобы пилоты не успели запрыгнуть в кокпиты, и порвать к чертовой матери сорокамиллиметровыми болванками, – с непоколебимой уверенностью и апломбом заявил Кортни.

– Это если бы у нас был БР. Но мое начальство сейчас не согласится прислать его на блюдечке с голубой каемочкой, – язвительно заметил Лемон.

– Значит, дело за БР? Тогда раздобыть его – и все пойдет пучком.

– Ха, если бы! Они не валяются на помойках даже в Намшаке и этой занюханной центральной Америке.

– А ты что думаешь, сержант? – не обращая на него внимания, полковник повернулся к Соске.

– Для того чтобы атака была успешной, потребуется бронеробот второго поколения с хорошей маневренностью, малозаметный, и как можно более тихий. Системы управления огнем и поисковые средства должны быть хотя бы на уровне тех БР, что сейчас стоят на вооружении регулярных армий. Возможностей устаревшего «Сэведжа» в экспортной комплектации, который относительно нетрудно заполучить, для такой атаки будет недостаточно. Поскольку у нас сейчас нет возможности получить бронеробот, даже самый старый, единственным разумным планом можно считать следующее:  незаметно проникнуть на территорию со стороны моря, и заминировать ангары, используя С4. Хотя это чрезвычайно рискованно, и шансы на успех очень малы…

Кортни, не дослушав, махнул рукой.

– Ясно, сержант. Сейчас все будет.

Словно в ответ на это странное заявление издали донесся слабый гул. Усилившись, он разделился на урчание турбин и свист винтов. К лагерю приближался вертолет.

– А вот и он.

Бросив довольный взгляд на удивленных собеседников, Кортни поднялся и вышел из-под тента. Соске и Лемон последовали за ним, чтобы увидеть, как из-за крон деревьев выползает объемистая туша тяжелого вертолета, подавляя лагерь забивающим уши рокотом.

– Мистер Кортни, это же…

– Глядите.

Мощный воздушный вихрь рвал и трепал широкие листья на деревьях, вздувал парусом тент, под которым они только что сидели.

Угловатый корпус был окрашен в неприметный серый цвет. Это был модернизированный МН-53 – старый транспортный вертолет, из предыдущего поколения по сравнению с мощными МН-67 «Пэйв Мар», состоявшими на вооружении Митрила. Под его брюхом виднелся силуэт раскачивающегося на тросе бронеробота.

Такая же серая броня, коренастая фигура, короткие и толстые конечности – БР напоминал низенького коротконого крепыша, напялившего пуховую куртку и теплую шапку.

Это был М6 «Бушнелл».

Причем не простой строевой М6, а его последняя модификация А3, разработанная для спецподразделений и называемая «Дарк Бушнелл». Его боевые возможности значительно уступали новейшему М9, но этот бронеробот второго поколения отличался завидной маневренностью и имел возможность в течение короткого промежутка времени двигаться в малошумном режиме с выключенной турбиной – электромускульную систему питали мощные аккумуляторы.

Он значительно превосходил стандартную модель М6, состоял на вооружении американских вооруженных сил в настоящий момент и заполучить его было совсем не просто.

– Как два пальца обоссать, – самодовольно заявил Кортни, любуясь отвалившейся челюстью Лемона.

– Так это и есть та посылка из Аризоны?..

– Хе-хе, как ты догадался?

Из сдвинувшейся боковой дверцы в борту вертолета выглянул пожилой мужчина с линкольновской бородкой и сделал приветственный знак рукой. Еще один ветеран, старый друг полковника Кортни – капитан первого ранга Рой Сеалс, довольно влиятельный в определенных кругах. Соске узнал его. Еще бы – этот отставной морской волк из американских ВМС так активно домогался Тессы на приснопамятной вечеринке на Окинаве, что бедняжка не знала, куда от него бежать и как отстоять свою девичью честь.

Опустив бронеробота на грунт, МН-53 сбросил трос и приземлился рядом. Каперанг Сеалс выпрыгнул, когда колеса еще не успели коснуться земли. Не обращая ни малейшего внимания на Лемона и Соске, он обежал взглядом лагерь и завопил, обращаясь к Кортни:

– О документах я позаботился, все подделал, как договорились. Где же лапочка Тесса?

– Да как тебе сказать… Нету.

Услыхав ответ Кортни, Сеалс замер, как вкопанный. Потом грозно набычился.

– Как это «нету»?! Ты же обещал, что если я притараню эту жестянку, она будет ждать меня здесь в костюмчике медсестры, прямо как Флоренс Найтингейл[11], готовая ублажать и лечить от всех болезней…

– Извиняй, дружище. Я тебя наколол.

Основным вопросом на повестке заседания была корректировка военного и экономического баланса на Ближнем Востоке, в центральноазиатском регионе и в Юго-восточной Азии.

Ближний Восток требовал меньше внимания, там требовалось только поддерживать существующее статус-кво, большая часть работы уже была проделана предварительно. В центральной Азии необходимо было организовать несколько серьезных терактов, чтобы не допустить ограничения потока наркотиков и прочих неконвенционных ресурсов. В Юго-восточной Азии следовало усилить политическое напряжение, чтобы спровоцировать все страны на увеличение военных расходов.

Количество погибших и масштаб разрушений вполне соответствовали расчетным, и на долговременную перспективу можно было смотреть с оптимизмом. Руководители рассматривали отчеты о проделанной работе и новые проекты и выносили вердикт: одобрить или передать на доработку.

Завоевание мира можно было считать практически свершившимся фактом.

Народы мира, конечно, еще не были поставлены в известность. Да, впрочем, им и не обязательно было знать. Организация эффективно использовала находящиеся в ее распоряжении денежные фонды, технологии и инструменты насилия – вооруженные силы – для того, чтобы с ее мнением не мог поспорить никто. Большинству придется просто смириться.

Завоевание мира практически свершилось.

Не было необходимости захватывать абсолютно все ценные ресурсы в свои руки. Ведь хищникам в африканской саванне не нужно есть траву, когда на ней пасутся и множатся стада антилоп, которых вполне хватит для пропитания. Самое главное в мире – это баланс.

Завоевание мира практически свершилось.

Выпущенную на волю силу, этот могучий поток – его уже нельзя остановить. Даже тем, кто трудился, открывая шлюзы. Тем более что никто из них пока не понимает, что на самом деле происходит. Теперь главное – выполнять приказы начальников, стараясь ничем не вызвать их неудовольствия. И потом – слиться с этим потоком.

Какая глупость.

Завоевание мира…

– Мистер Сильвер, вы слушаете?

Интернет-конференция уже заканчивалась, когда один из функционеров обратился к Леонарду с раздражением в голосе. Тот слушал, конечно, но видимо, несколько расслабился, на минуту позволив своему лицу принять отсутствующее выражение. Нет, кажется, он все же что-то пропустил.

– Виноват, о чем вы?

– О генеральном проекте. Его размах таков, что нам потребуется активное сотрудничество каждого члена организации. Попрошу вас не отвлекаться.

Функционер, который отчитывал Леонарда, был известен под именем мистер Голд. Несмотря на железное правило, требующее обращаться друг к другу на совещаниях только по псевдонимам, Леонард уже знал его настоящее имя и национальность.

– Как прикажете. Я передам вам информацию немедленно, едва получу результаты.

– Так сколько же вы еще будете возиться с этой девчонкой? Вы вообще собираетесь довести исследование до конца?

– Приношу искренние извинения. Но с помощью такого подхода мы так и не сможем обнаружить ведущий элемент.

– Все еще считаете, что без пестицидов плоды получаются слаще?

Циничная шутка мистера Голда вызвала волну угодливых смешков. Леонард лишь спокойно улыбнулся в ответ. Голд резко продолжал:

– Нам абсолютно необходимы эти новые «черные технологии». И не абстрактные теории, наподобие омни-сферы, а то, из чего можно извлечь пользу. Мы ждем настоящих результатов.

– Понимаю. Я предоставлю их вам в избытке.

– Будем ждать с нетерпением, – недовольно ответил по своему аудиоканалу измененный голос. Мистер Голд помолчал, потом заговорил более легким тоном, сменив предмет разговора. – Кстати, поступила новая информация. Она неполна, но, по всей вероятности, некто интересуется местонахождением вашей новой подружки. Складывается впечатление, что ваше укрытие становится ненадежным.

– Впервые слышу. Но – благодарю за предупреждение. Мы усилим охрану и будем бдительны.

Конечно, Леонард говорил неправду. Кто-то, хорошо знакомый с системой изнутри, несанкционированно перенацелил объективы разведывательного спутника НАТО и сфотографировал с высоким разрешением территорию поместья близ Никаро. Кроме того, тот же некто осторожно прощупал финансовое состояние некоторых фондов и компаний. Кто именно – неизвестно, но это был достаточно опытный хакер. Можно было предположить, что этот некто связан с французской разведкой DGSE, но его местонахождение и намерения пока были неясны.

Но этого было мало. На те же самые базы данных был произведен еще один умелый налет – настолько ловкий, что система слежения ни за что не отследила бы его, если бы не в этот момент не проводилось расследования результатов первого набега. Информация была похищена дважды. Во второй раз работал, скорее всего, не человек, а мощный искусственный интеллект.

Судя по скорости и использованным приемам, он идентифицировал похитителя. Это, без сомнения, был материнский компьютер той самой подводной лодки – «Дана». Вероятно, она обнаружила следы первого, более неуклюжего вторжения, но тоже не смогла отследить его. В любом случае, сейчас следовало не спугнуть их и выжидать… но Голд был прав. Поместье в Мексике больше нельзя считать безопасным местом.

Мистер Голд продолжал:

– Вы очень ценны для нас, поэтому, чтобы усилить охрану, мы выделили вам в помощь дополнительные силы. Три машины проекта 1502 и три 1059 уже направляются туда.

– Благодарю. Теперь я смогу спать спокойно, ведь они зарекомендовали себя на Мериде.

Несколько участников конференции, оценивших содержащуюся в его реплике иронию, хмыкнули. Но в голове у Леонарда промелькнули совсем другая, досадливая мысль.

«Началось. Как некстати».

Обсудив еще несколько менее значительных вопросов, совещавшиеся начали отключаться – онлайн-конференция завершилась.

Выйдя из комнаты связи в подвальном этаже поместья, Леонард увидел прислонившуюся к стене девушку. Его верная полька, Сабина Левония, терпеливо ждала.

– Он доставлен.

– ARX-8?

– Да. Мистер Калиум ждет.

– Калинин? Идемте же.

Пройдя длинным коридором, Леонард вышел на поверхность как раз у вертолетной площадки, расположенной за центральным зданием поместья.

На краю площадки на палетах были разложены компоненты разобранного бронеробота. Напротив них стоял Калинин, держа на согнутой руке серый плащ. Надо полагать, он прибыл сюда прямо с Аляски и даже не успел переодеться.

– Итак, ваши впечатления от первого задания? – поинтересовался Леонард.

– Как всегда, – флегматично ответил майор. – Это та машина, которая вам была нужна?

– Сейчас посмотрим.

На большой паллете громоздилась лежащая ничком фигура, прикрытая терпаулинговым полотном. Несколько человек ухватились за концы, и потянули, стащив его в сторону и открыв взглядам серую броню БР. Несмотря на некоторые отличия в конфигурации внешних бронеплит, узнать его было легко – это был бронеробот третьего поколения, стоявший на вооружении Митрила – М9 «Гернсбек».

Самый обычный бронеробот.

– И это их козырная карта?

– Так точно, – ответил Калинин. Его каменное лицо не выражало ничего.

– Конструкция отличается от типа «Арбалет», в ней использованы узлы экспериментального ХМ-9. Хм, он больше похож на серийный «Гернсбек». Да, вот элементы, разработанные для серии Е. Могу я взглянуть на центральный блок лямбда-драйвера?

– Прошу вас.

Кивнув, Калинин дал сигнал своим людям. Несколько человек подняли заранее снятую с креплений броневую крышку на спине бронеробота, открыв его внутренности, заполненные плотно скомпонованными механизмами. Непосредственно за пилотским кокпитом, там, где на стандартном М9 располагался электрический генератор, виднелся аппаратный блок размером с крупный холодильник.

Леонард легко поднялся наверх, наступая на броню лежащего бронеробота, и поднял крышку блока, открыв взорам цилиндр из толстого стекла, закрепленный в амортизированном держателе. Внутри него плавно и безостановочно переливалась и струилась жидкость, отливавшая ртутным металлическим блеском. Этот цилиндр представлял собой ядро лямбда драйвера. При подаче электроэнергии жидкостный логический расчетный элемент излучал настоящую радугу информационных лучей, переливаясь, подобно DVD-диску. Жидкостный процессор напоминал по конструкции те, что были установлены на бронероботах типа «Чодар» и «Бегемот», но по объему превышал их в несколько раз.

– Это он. Ошибки быть не может, – сказал Калинин.

Прикоснувшись к гладкому холодному стеклу цилиндра, Леонард надолго задумался. Цилиндр и подходящие к нему электрические цепи выглядели вполне рабочими, амортизирующая система и система охлаждения были должным образом усилены, чтобы соответствовать его размерам, волоконно-оптические кабели, отходящие с обоих торцов, имели солидную толщину. Ровным счетом ничего подозрительного.

И тем не менее…

Никто другой не смог бы этого заметить. Это устройство несло четкое отражение сознания и воли его создателя. Перед его внутренним взором встало лицо юноши. Да, его звали Банни Мораута. По губам Леонарда скользнула кривая усмешка.

– Хорошо. Избавьтесь от него.

– Так точно, – ответил Калинин и отдал приказ.

Всего через несколько минут реактор захваченного бронеробота был удален из своего гнезда, оставив развороченную грудную клетку, конечности отрезаны автогеном. Теперь он напоминал брошенный и выпотрошенный автомобиль – без колес, дверей и мотора. Стеклянный цилиндр, брошенный на землю, был демонстративно разбит кувалдой, и загадочная жидкость пролилась, растекаясь по пыльной земле ртутными кляксами, пока ее не смыли струей из шланга. Хрупкие осколки сердца бронеробота собрали совками и лопатами и выбросили на помойку.

Пока шла эта разрушительная работа, Калинин поднял взгляд к окну, расположенному на третьем этаже главного особняка.

Он так и думал – она была там.

За занавеской мелькнуло бледное лицо той самой девушки – Чидори Канаме. Она, не отрываясь, смотрела, как амальгамовцы бодро и деловито крушат ценный трофей. Под командованием майора Андрея Сергеевича Калинина.

Почувствовав его взгляд, он отпрянула и скрылась в полумраке прохладной комнаты.

На юго-западе, над бесконечной гладью Тихого океана, громоздились высокие горы темных облаков. Докатился еще далекий, едва слышный раскат грома.

«Идет гроза».

Калинин неожиданно почувствовал странную тоску. Да, близится гроза. И, кажется, битва тоже разразится совсем скоро.

Вихревые воздушные потоки яростно трясли и рвали плоскости и фюзеляж летящего вместе с грозой транспортного самолета.

Вверх-вниз, так, что ноги отрываются от пола кабины, а голова едва не бьется о потолок. Безжалостные рывки вправо и влево, вытрясающие полуобморочное сознание.

Болтанка продолжалась уже несколько часов. Он много раз летал в плохую погоду, но теперь был как никогда близок к тому, чтобы расстаться с ужином. Члены экипажа тоже были далеко не новичками, но и их скрутила подступающая тошнота, судя по голосам, доносящимся по бортовой переговорной сети. Бортмеханик, работавший в грузовом трюме, превозмогая позывы к рвоте, прокричал в микрофон головной радиогарнитуры:

– Одна минута!

До точки десантирования оставалось совсем немного.

Соске, зажатый в тесном кокпите, попрочнее ухватился за рукояти контроллеров, проводя последнюю проверку. Механизмы парашютной системы – норма. Система управления огнем – норма. Система связи – норма. Навигационная система – норма. Система управления движением – норма. Все в полном порядке.

Я иду.

Широкая рампа в конце грузового трюма начала медленно открываться и внутри загуляли бешеные ледяные вихри. Закрепленный на парашютной тележке М6А3 «Дарк Бушнелл» запустил свою газовую турбину и приготовился к прыжку и бою.

Глубоко вдохнув, Соске проговорил в интерком:

– Говорит Урц-7. Выполняю десантирование в указанных координатах. Урц-7 – это мой старый позывной. Благодарю за помощь. Я готов.

– Понял тебя, Урц-7. Удачной охоты! – ответил командир транспортного самолета. – Пошел!

Замок на рельсовой тележке расцепился и, рассыпая яркие искры, М6 Соске стремительно выпрыгнул из трюма и ушел в свободное падение в бездонное ночное небо.

[1] Гато Сёдзи учит нас на правильных примерах. Читатели, хорошо знакомые с классикой японского кино, наверняка узнали слова старого мудрого Комбея из «Семи самураев» Куросавы.

[2] «Charging Charlie» – полковник Чарльз Бекетт (1929-94). Известен своим упорством, резкими высказываниями и живучестью – получив в 1966 во Вьетнаме пулю из ДШК в живот, он выжил и вернулся в строй. 

[3] Гуки – прозвище вьетконговцев, бытовавшее в американских вооруженных силах.

[4] Жакаранда (лат. Jacaránda) — род растений семейства Бигнониевые. Большие или средней величины вечнозелёные деревья, растущие в основном в тропической и субтропической зоне. Родиной большинства из них является Южная Америка, в частности, Бразилия.

[5] Элигор (Абигор, Элигос, лат. Abigor, Eligos) – великий герцог ада, появляется в образе прекрасного рыцаря на крылатой лошади, несущего копье, знамя и змея. Стоит во главе 60 легионов ада. Знает все премудрости ведения войны, обладает даром пророчества.

[6] Косихикари (свет Коси) – один из лучших и самых дорогих сортов японского риса.

[7] Натто – традиционная японская еда, произведённая из сброженных соевых бобов. Обладает очень специфичными запахом и вкусом, а также липкой, тягучей консистенцией.

[8] Иваси-но агэмоно – жареные рулетики из сельди.

[9] Площадь в Ватикане, где расположены представительства пяти самых известных ювелирных домов: MELLERIO dits MELLER, Mauboussin, Dream-Star, Boucheron, Van Cleef & Arpels.

[10] Бытующий в советской и российской армиях кодовый термин, обозначающий погибших при боевых действиях.

[11] Флоренс Найтингейл (1820 – 1910 гг.) – английская сестра милосердия, национальная героиня, подвижница и основательница института медицинских сестер.