Онлайн чтение книги Читра - Графиня, что предпочитает красавчиков Chitra
Глава 24

Баллы добродетели зашкаливали — цифра, едва умещавшаяся в сознании, превышала четыреста девяносто миллионов.

А вот очки веры… всего один. 

Не ноль — один. 

«Значит, бог существует, но лишь как понятие. Следовать ему он не собирается». 

— Каковы результаты, госпожа? — глаза Торниана блеснули живым интересом. 

— Баллы добрых дел — более четырёхсот девяноста миллионов. А вот вера… ровно один балл. 

— Что?.. — он растерялся. 

Ни привычной снисходительной улыбки, ни самодовольной гримасы, ни игривого выражения — впервые его лицо лишилось привычной маски. 

— Почему так вышло? — тихо спросил он. 

— Я… сама не знаю. А?.. — Читра замерла. 

Она провела пальцем по воздуху, и над панелью вспыхнули дополнительные строки. 

— Здесь сказано: очки начисляются за помощь другим. Если причиняешь вред — снимаются. И, кажется, всё зависит от характера поступков: добрые или дурные, великие или мелкие — всё имеет свой вес. 

При её словах лицо Торниана потемнело. Голос стал ровным, почти бесцветным. 

— Вы хотите сказать, — произнёс он холодно, — что мои добрые дела... были учтены? 

— Да. Только что об этом узнала. 

«Что с ним?» — с недоумением подумала Читра. 

Но уже через мгновение Торниан вновь надел привычную маску — улыбнулся так, будто ничего не произошло. 

— Забавно! Навык, определяющий добродетель человека — не правда ли, чудесно? 

Он вновь был тем же — лёгким, блистательным, игривым. И Читра, глядя на него, подумала: 

«У каждого есть своя больная точка. Не стоит лезть». 

Пусть остаётся загадкой, если это не мешает делу. 

— Тогда займёмся квестом, госпожа, — вмешался Ладельк. — Но как, позвольте узнать, из урода сделать красавца? 

В этот миг пространство вздрогнуло, и перед глазами Читры вспыхнуло уведомление: 

— Квест обновлён! 

Она торопливо раскрыла окно задания. 

Внутри было описано то, что напоминало безумную легенду — способ, будто вырванный из древнего мифа. 

«Этот проклятый кролик, чем он вообще упивается?..» — раздражённо подумала Читра. 

— Ну? — нетерпеливо спросил Тайрекс. — Каков способ, хозяйка? 

Читра глубоко вдохнула, собралась: 

— Слушайте внимательно. Метод заключается в том, что... 

Она не успела договорить. 

Пока Читра говорила, в другом конце комнаты цветной карандаш вращался между длинных пальцев. Его хозяин, Торниан, сидел в кресле, неподвижный, с бесстрастным лицом. 

Карандаш мелькал, словно острие клинка. 

«Я — помогал людям? Смешно», — холодно мелькнуло в его мыслях. 

«Ты ведь всё знаешь, божество красоты. Знаешь, как я жил». 

Железный канцлер. Призрачный стратег. 

Так его называли. 

Он не знал слёз — в его венах текла не кровь, а сталь. Он должен был превзойти демонов, чтобы остаться человеком, который не имеет права быть человеком. 

Предательство. Заговоры. Убийства. Ловушки. 

Он проглотил всю отраву мира ради своего короля. 

Трон не должен был быть запятнан ни малейшей тенью. 

Когда-то он убил ребёнка — наследника престола. 

Просто убить было недостаточно: чтобы обвинить приёмного отца мальчика, он должен был сделать это собственными руками — медленно, холодно, безжалостно, затягивая петлю всё туже... 

Бал должен был быть окончен именно так. 

Ребёнок, умирая, всё ещё сжимал в крохотной ладошке цветной карандаш. 

Эти крошечные пальцы, похожие на лепестки, словно пытались ухватиться за последние мгновения жизни. 

Торниан ощущал, как вместе с каждым вздохом из тонкой шеи ребёнка медленно уходит жизнь. 

Это было его первое убийство. 

Цветной карандаш выскользнул из безжизненной руки. 

Он упал на ковёр беззвучно, как падает перо птицы. 

Тот ребёнок не должен был жить. 

Слишком многие вельможи хотели возвести его на трон — сделать марионеточным королём. 

Война была бы неизбежна. 

А за войной пришли бы реки крови, стонущие города и деревни, изуродованные лица, и небо, красное от огня. 

«Если бы я не сделал этого — всё повторилось бы вновь. Как в тот день моего детства». 

На следующий день после снегопада мальчик с глазами цвета зимнего неба умер — медленно, тихо, на ладонях Торниана. 

Как маленькое сердце птенца, которое бьётся в последний раз. 

«Король наконец взошёл на трон. Но работа ещё не окончена». 

Торниан очистил мир от всей грязи, какую только мог. 

Он был тем, кто шёл по колено в крови, чтобы никто другой не запачкал рук. 

Когда он стал канцлером, королевство расцвело, народ жил в довольстве. 

Но... что делать с той тьмой, что осталась после его дел? 

Он не был человеком, способным сожалеть. 

Он совершал зло с холодной ясностью — потому что кто-то должен был это сделать. 

И потому, когда король поднёс ему кубок с ядом, Торниан выпил его без колебаний. 

Он был злом. 

Последним злом в этом мире. 

Фиолетовый яд, густой, как тьма перед рассветом, жёг его горло — и стал его гордостью. 

Гордостью за выбор, который он сделал. 

За веру в короля, который не ошибся. 

Яд медленно разъедал внутренности. Торниан, хрипло смеясь в муках, принял смерть с искажённой улыбкой. 

Когда меч палача — бывшего друга — отсёк его голову, он успел подумать: 

«Я получил именно то, что заслужил». 

Это была тяжёлая смерть, но достойная злодея. 

«Я ведь и есть злодей, верно, бог красоты?..» 

Он и вправду был злодеем. 

Пожертвовал сотнями ради одного, сотнями ради короля, ради страны. 

Но никакое благополучие не могло оправдать содеянного. 

Его руки были слишком запятнаны, чтобы заслужить прощение. 

Он не хотел, чтобы его оправдывали. 

Не хотел, чтобы кто-то посмел назвать его добрым. 

Это была его гордость. Его наказание. 

«Кто вообще имеет право судить меня?.. Кто решает, кем я был?» 

Торниан опустил взгляд на свои руки. 

На них всё ещё, казалось, оставалось дыхание того ребёнка — лёгкое, тёплое, как пепел жизни. 

*** 

На следующий день каменные изваяния, что прежде хранили молчание, заговорили иным голосом. 

— Слушайте! Те, кто желает стать прекрасным — идите к госпоже замка! 

— Добродетельные и верующие — удостоятся красоты, дарованной ею самой! 

Толпы загудели. 

— Милый, может, нам сходить к госпоже? — робко предложила женщина. 

— Что? Да что с моим лицом не так?! 

— Оно похоже на... комок брошенного теста, — фыркнула она. 

Муж, потрясённый, застыл. 

Их дочь подхватила: 

— Правда, папа! Ты всё время говоришь маме, что она поправилась, а сам на себя посмотри! 

— Вот же...! — воскликнул он, хлопнув дверью. — Всё, я пошёл! 

Такие сцены происходили повсюду. 

Обычный народ редко приходил во дворец — не по хорошим причинам туда ходят. 

Но теперь даже крестьяне, вдохновлённые речами каменных глашатаев, тянулись к замку. 

У входа стража объясняла правила: 

только те, кто накопил достаточно добрых дел и имел крепкую веру, могли надеяться обрести новую красоту. 

В зале, под сводами, где резной свет падал на мрамор, людей встречала сияющая госпожа — носительница божественного дара. 

— Так... — медленно произнесла она, глядя на толпу. — Отбор начинается. 

Её голос был как лезвие. 

— Отказ. Отказ. Отказ. Отказ. Принят. Принят. Отказ. Принят. Отказ. Отказ. 

— Те, кто прошёл — направо. Остальные — налево, — произнёс её верный слуга. 

Люди, ошарашенные, послушно разделились. 

А над замком, словно насмешка, вновь зазвучали слова каменных глашатаев — 

величественные и холодные, как голос самой судьбы. 

И вот настал черёд тех, кто прошёл испытание. 

Юджин Ло вышел вперёд, чтобы объяснить им правила. 

— Вы проявили истинную добродетель и искреннюю веру. Потому вы достойны стать прекрасными. Госпожа, как посланница божества красоты, узнала ваше чистое сердце и даровала вам одобрение. 

Тем временем Читра занималась другой группой — теми, кто не прошёл испытание. Она проверяла их «очки добродетели» и «уровень веры», объясняла причину отказа и мягко отправляла восвояси. 

Когда разделение было закончено, «избранных» повели вниз — в подземелье. 

Только вот подземелье это было... странным. 

Слишком чистым. Слишком аккуратным для тюрьмы. 

Стражники раздали каждому по глиняной миске. 

— Это благословенная пища от самого Бога Красоты. Ешьте её и выдержите две недели. 

Мужчины заглянули в миски — и побледнели. 

－Полынь... и чеснок? 

Они переглянулись с ужасом. 

－Неужели… нам придётся две недели питаться этим, чтобы стать красавцами?! 

Читра, наблюдая за потрясёнными лицами, лишь мрачно хмыкнула. 

－Бог Красоты… да ты просто плагиатор мифов. Даже легенды крадёшь! 

Она вздохнула. 

－Впрочем, всё же не сто дней, как у той медвежьей женщины из мифа. Две недели — терпимо. Инстант-версия, так сказать. 

— Кто переживёт две недели на полыни и чесноке, тот выдержит и все тяготы красоты, — добавила она вполголоса. — А кто нет — ну, выход там. 

Пятнадцать дней спустя подземелье огласили стоны, но чудом никто не умер и не сбежал. Когда на магическом табло вспыхнуло сообщение «Преображение завершено», Читра велела: 

— Откройте двери. 

Стража распахнула тяжёлые решётки. 

Из темноты начали выходить мужчины — шаг за шагом. 

Первым появился мужчина, чья красота могла бы соперничать с героями древних легенд. Его лицо словно выточили из мрамора, глаза светились живым блеском, а движения были неспешны, величавы. 

— Ха... хах... — выдохнул он, вытирая пот. — Ну и испытание, скажу я вам... 

— Дорогой?.. — ахнула женщина в толпе, глядя на него. — Это... ты, правда? 

— Эм... да, жена. А ты почему так смотришь, будто впервые видишь? 

Она разрыдалась. 

Когда-то она любила его всем сердцем, но годы сделали своё — любовь поблекла, быт затёр чувства, а вместе с ними пришли килограммы, усталость, раздражение. 

Когда-то он был просто добрым, но некрасивым мужчиной, за которого она вышла почти по принуждению родителей. 

И вот теперь — перед ней стоял он: высокий, стройный, ослепительно красивый, словно с портрета голливудского актёра. 

— Подойди... дай я коснусь... хоть рукой, — прошептала она. 

— Эй, жена, что с тобой?.. 

Когда-то весивший под сто двадцать килограммов простак, похожий на мешок муки, теперь выглядел как утончённый аристократ. 

«Да, — подумала Читра, наблюдая за этой сценой. — Вот кому в жизни повезло. Настоящий выигрыш в лотерею». 

Он, сияя, улыбался жене и детям. 

— Главное, что ты рада. И я рад, — сказал он просто, искренне. 

Жена зарыдала ещё сильнее и сжала кулаки, будто не в силах сдержать счастье. 

－Я знала! Я не ошиблась! Главное в человеке — не лицо, а душа! 

Теперь каждое её утро начиналось с того, что к ней поворачивался красавец, похожий на Колина Фёрта. 

И каждый обед — с тем же Колином, подмигивающим ей через стол. 

Читра усмехнулась. 

«Иногда даже боги красоты одобряют добрых дураков».