Онлайн чтение книги Желание Desire
Глава 14

Если вы хотите разозлить Альфу S-уровня, то, несомненно, самый быстрый способ — сказать ему, что он помечен.

　　Альфы S-класса — естественные короли феромонов, стоящие на вершине человеческой физиологической пирамиды. В современной войне можно без преувеличения сказать, что феромоны угнетения S-класса — это природное биохимическое оружие. Даже на поле боя безоружный Альфа S-класса может заставить всех Альф и Омег низшего уровня пасть на колени и ползать по земле, обладая лишь подавляющим физиологическим преимуществом.

　　Пока концентрация феромонов достаточно высока, даже если у противника есть оружие, оно будет бесполезно. —— Потому что у него просто нет сил стрелять. Под сильным давлением феромонов низкоуровневые враги часто даже не могут нажать на курок.

　　Шэн Шаою – настоящий Альфа. Конечно, ему обидно услышать не что вроде этогого, что его пометили как Омегу. Лицо Шэн Шаоюя похолодело: «Хуа Юн». Он сказал: «Не заблуждайся на счёт своей личности. Сейчас не твоя очередь вмешиваться в мои дела».

　　Хуа Юн смотрел на него пустым взглядом, его взгляд был таким странным, словно он вдруг перестал его узнавать. После долгого молчания он кивнула, глаза его увлажнились: «Господин Шэн прав, тогда я сначала вернусь в свою комнату. Спокойной ночи, увидимся завтра».

　　Шэн Шаою схватил его за руку. Внезапно его осенила нелепая мысль. Он подумал, что Хуа Юн, возможно, вообще не спал. Предплечье, выглядывавшее из-под ночной рубашки, было очень холодным, такую температуру можно было почувствовать только после ночи, проведенной в ожидании.

　　Он ждал, когда Шэн Шаою вернётся домой.

　　Сердце Шэн Шаоюя сразу смягчилось. Решив, что ему придётся уговаривать Омегу, он открыл рот и приготовился уговаривать Хуа Юна.

　　Но бессердечный мастер Шэн редко находил время уговаривать людей, и Хуа Юн не давал ему возможности покрасоваться. Тонкие белые пальцы, казалось, были очень сильными, они с силой разжали пальцы, которые держал Шэн Шаою. Нежная и упрямая орхидея прикусил губу и молча вернулся в комнату.

　　В последующие несколько дней, хотя Шэн Шаою продолжал жить с ним под одной крышей, он ни разу его не встретил.

　　Завтрак, печенье и ужин появлялись на столе вовремя, но Хуа Юн, казалось, установил точный локатор и всегда мог идеально избегать Шэн Шаоюя.

　　В квартире всё ещё витал его изысканный аромат орхидеи, витающий повсюду, но его самого тот так и не увидел. Шэн Шаою терпел четыре дня, а на пятый наконец не выдержал. Он вернулся с работы и остановился в прихожей. Горел только один свет, а в пустой квартире никого не было. Шэн Шаою тут же впал в ярость, громко хлопнул дверью и ушёл .

　　Шэн Шаою всё думал: Чёрт возьми, кому ты отвечаешь своим недовольством? Если не хочешь со мной встречаться, забудь. Я не вынесу такого ревнивца. Кто не хочет мне служить, может идти! Ты больше не будешь мне служить!

　　Но не успел он сделать и нескольких шагов, как завибрировал его мобильный телефон. Он опустил взгляд и увидел сообщение от Хуа Юна.

　　Синхронное плавание: «Господин Шэн, большое спасибо за вашу заботу в эти дни».

　　Шэн Шаою вышел в гневе, но остановился, прочитав всего одно сообщение. Правый глаз его бешено задёргался, он прокрутил страницу вниз, чтобы увидеть ещё больше информации, которая ранила его сердце.

　　Синхронное плавание: «Я подумал об этом, и мне совершенно неуместно беспокоить вас. Я нашёл другое жильё. Ужин на столе, я перееду сегодня же. И ещё, я верну вам деньги вовремя, но если ничего другого не нужно, нам лучше больше не встречаться».

　　Переехать? Куда? Куда, чёрт возьми, он ещё может пойти...кроме как сюда?

　　Дверь громко хлопнула, через три минуты её снова распахнул хозяин квартиры с угрюмым выражением лица. На этот раз в гостиной горел свет. Хуа Юн был одет в светлый свитер с высоким воротником, который так нравился Шэн Шаою. Он стоял перед входом, спрятав половину лица в воротнике. Услышав шаги Шэн Шаоюя, он удивлённо обернулся.

　　Шэн Шаою взглянул на его удивлённое лицо, затем взглянул на чемодан, который тот держал, и его лицо немного потемнело.

　　"Куда ты идешь?"

　　«Господин Шэн», — пробормотал он. Казалось, за последние несколько дней он похудел. Его открытое запястье выглядело ещё слабее. Костяшки пальцев, сжимавших чемодан, покраснели, вид у него был какой-то жалкий. Он был похож на бездомное животное, жестоко выброшенное на улицу управляющим временного пансиона.

　　Очевидно, что он хотел сбежать из квартиры, не сказав ни слова. Почему же создаётся впечатление, будто кто-то заставил его это сделать?

　«Это хорошая возможность поблагодарить вас лично». Он разжал губы, которые ещё недавно крепко целовал Шэн Шаоюй, и прошептал, словно пытаясь сблизить их: «Спасибо за вашу заботу, господин Шэн, до свидания». Сказав это, он взял чемодан и вышел за дверь, не поднимая голову.

　　Шэн Шаою засунул руки в карманы и небрежно прислонился к дверному косяку. Когда тот действительно вышел за дверь, он внезапно сказал: «Ты думаешь, что можешь приходить и уходить когда захочешь? Что это, по-твоему за место? Убежище?»

　　Хуа Юн обернулся и посмотрел на него, его глаза покраснели. Маленький зверёк, казалось, сожалел, что не пошёл сразу в приют, а по ошибке выбрал пустующую квартиру Шэн Шаоюя.

　«Извините». Он поставил коробку и спокойно и мягко спросил тяжёлым гнусавым голосом: «Вам что-то нужно?»

　　Шэн Шаою нахмурился, задумался и почувствовал, что на самом деле его желание было очень простым. Разве? Чего он хочет ? Чего тот хочет?

　　Он надеялся, что Хуа Юн останется в указанном им месте. Он надеялся, что Хуа Юн будет ждать его дома каждый день и готовить ему завтрак, печенье и ужин.

　　Шэн Шаою надеялся, что Хуа Юн каждое утро будет напоминать ему быть осторожным на дороге и позвонит ему в полдень, когда тот не будет занят, чтобы спросить, что бы он хотел на обед. А вечером, после ужина, снова бы Хуа Юн вставал, чтобы убрать посуду, делился бы с Шэн Шаоюем своими делами и обсуждал, стоит ли добавлять лишнюю ложку соли при варке супа по вечерам...

　　Шэн Шаою с трудом переносил эти вульгарные и скучные темы, иногда находя в их серости что-то захватывающее и забавное.

　　Шэн Шаою надеялся, что Хуа Юн станет частью этой семьи. Как орхидея в домашней вазе. Да, как орхидея, которая никогда не уйдёт сам по себе, украшая жизнь и настроение Шэн Шаоюя.

　　Потому что Хуа Юн красив, нежен и похоже, любит Шэн Шаоюя и полагается на него. Его присутствие делает жизнь Шэн Шаою лучше. Когда Хуа Юн не сердится на Шэн Шаоюя, Шэн Шаою чувствует себя счастливым каждый день.

　　Поэтому Шэн Шаою не хотел его отпускать.

　　Хуа Юн стоял неподалёку и смотрел ему прямо в глаза. Лицо его было напряжённым, а кожа блестела от холода, отчего его умиротворённое выражение казалось ещё более холодным.

На Шэн Шаоюя никогда в жизни так не смотрели, не говоря уже о том, что на него смотрел Хуа Юн. Сердце у него сжалось, а слова, которые он задал, были не слишком приятными.

　　«Чего я хочу? Могу ли я делать с тобой всё, что захочу?»

　　Напряжённое лицо Хуа Юна мгновенно померкло, и он опустил глаза. «Нет, — сказал он. — Забудьте, если встретимся...».

　　«Почему?» Шэн Шаою скрестил руки на груди, холодно посмотрел на него и с сарказмом спросил: «Разве ты не хочешь продолжать играть со мной в эту любовную игру, где только поцелуи, но не секс?» Высокий Альфа поднял губы и с усмешкой спросил: «Или ты нашёл Альфу, который готов навсегда оставить на тебе метку?»

　　Хуа Юн тут же поднял глаза и посмотрел на него с паникой, в его глазах читались боль и удивление. Спустя время он хрипло ответил: «Нет». При этих словах на глаза навернулись слёзы.

　　Это застало Шэн Шаоюя врасплох. Он сгорбился, оторвавшись от дверного косяка. Молодой и красивый Альфа поспешно выпрямился, выпрямив спину, и нервно произнёс: «Тогда...».

　　Эти прекрасные и хрупкие слёзы ещё раз помогли Шэн Шаою убедиться, что Хуа Юн по-прежнему его любимый Омега. —— Одни только его слезы могли заставить грудь Шэн Шаоюя онеметь.

　　Орхидея был по-прежнему прекрасен, когда он проливал слёзы, а удушающий звук, вырывающийся из его носа и горла, был похож на вопль: «Я так больше не могу... Потому что ты мне очень нравишся».

　　Шэн Шаою посмотрел на него, не зная, как на это ответить.

　　Потому что ты мне нравишься, и я не могу больше с тобой видеться? Что за жалкое оправдание?

　　Но выражение лица Хуа Юна было полно искренней боли, словно злобный вопрос Шэн Шаоюя наполнил его сердце и глаза слезами, и он снова расплакался.

　　Омега перед ним молча плакал, но это потрясло Шэн Шаоюя больше, чем когда он расставался со своими бывшими, каждый раз они громко плакали.

　　«Я не хочу так продолжать», — продолжил Хуа Юн. «Потому что ты мне слишком нравишься. Стоит мне только представить, как ты обнимаешься с другими омегами, как я тут же становлюсь уродливым от зависти и становлюсь сам на себя не похож...» Прозрачные слёзы падали на пол одна за другой, вода стекала по ямочкам на его губах, которые должны были быть наполнены сладостью. Он с горечью сказал: «...я действительно ужасен, так что, господин Шэн, давайте забудем об этом и больше не увидимся. Я благословлю вас там, где не смогу вас видеть. Желаю вам счастья».

Желаешь мне... счастья?

　　Орхидея, чьё лицо было покрыто слезами, а лепестки покрыты росой, сказал это и повернулся, чтобы уйти, но Шэн Шаою схватил его и сказал: «Ты только что... Ты...не закончил предложение, куда ты пойдёшь?»

　　«Я закончил», — Хуа Юн отбивался, пытаясь вырвать своё запястье из его руки.

　　Но Шэн Шаою крепко держал его и отказывался отпускать: «Но я не согласился».

　　Силы его сопротивления ослабли. Хуа Юн стоявший в лифтовом холле, уставился на него так, словно услышал сказку, и замолчал.

　　Встретившись с возлюбленным, Шэн Шаою проявил самое большое терпение. Он терпеливо уговаривал его: «На улице холодно. Давай зайдём в квартиру и поговорим не спеша, хорошо?»

　　Хуа Юн покачал головой и крепче сжал чемодан. «Просто говори, что хочешь, прямо здесь».

　　Шэн Шаою планировал прибегнуть к временной мере, но ему мягко возразили, никогда в жизни не был таким безмолвным, но он всё же сдержал свой гнев и уговаривал: «Это будет не ясно в двух словах, перестань дурачиться, возвращайся ко мне и будь послушным».

　　Орхидея, который хотел сбежать, наконец-то повернулся к дому.

　　Закрыв дверь, Шэн Шаою почувствовал необъяснимое облегчение.

　　Хуа Юн сидел на высоком стульчике рядом с центральной кухонной стойкой, опустив голову, и не знал, о чём думает.

　　Шэн Шао подошёл, но омега не поднял на него глаз. Уткнулся подбородком в воротник свитера, а кончик его маленького изящного носа покраснел, вид у него был очень жалкий.

　　Шэн Шаою снизошёл до того, чтобы налить ему чашку горячей воды. Хуа Юн взял и тихо поблагодарил, сказав: «Спасибо, господин Шэн». Но его взгляд был прикован к чашке, он по-прежнему не смотрел на него.

　　Шэн Шаою пропустил момент, когда Хуа Юн посмотрел на него с улыбкой и тихо сказал: «Спасибо, господин Шэн». Это было совсем недавно, но казалось, будто прошла целая вечность.

　　Маленькая орхидея немного смутился и плакал из-за всем известного капризного Шэн Шаоюя. Он был слишком смущён, его глаза согрелись от горячего воздуха из керамической чашки, они перестали быть такими холодными, а снова стали мягкими. Шэн Шаою смотрел на эти прекрасные глаза, которые смягчили его сердце и сделали его добрым. Он с любовью подумал: «В следующий раз, когда я обниму кого-нибудь другого и пойду домой, мне нужно будет найти время, чтобы принять ванну, чтобы эта орхидея не узнал и не заплакал снова».

　　Хуа Юн, вероятно, понимал, что слова Шэн Шаоюя: «Давай поговорим об этом, когда вернёмся в квартиру» — лишь отговорки. На самом деле, им не о чём было говорить. Шэн Шаою не мог дать Хуа Юну ничего, кроме илюзионой благосклонности.

　　Он не мог дать Хуа Юну обещания, не мог пометить его и даже не мог уговорить его сказать: «Ради тебя я больше никого не обниму», потому что Шэн Шаою был Альфой, не желавшим связывать себя никакими Омегами. Когда он был нежен, казалось, что он может достать для человека звёзды с неба, но когда он был бессердечен, казалось, что трава на земле дороже...

　　Шэн Шаою — плейбой, играющий с жизнью. Его эстетические предпочтения в охоте за красотой всегда одинаковы, его вкусы посредственны, он — преданный и неразборчивый в связях плейбой. У него было больше бывших, чем у целой футбольной команды, и он ведёт тот развратный образ жизни, который Хуа Юн ненавидит больше всего: ложась в постель с теми, кто ему не нравится, с закрытыми глазами.

　　Но Шэн Шаою суров снаружи, но мягок внутри, он всегда очень, очень добр и нежен в критические моменты. Что ещё важнее, Шэн Шаою, похоже, не хочет отпускать Хуа Юна.

　　Хуа Юн не мог отказаться от Шэн Шаою вот так, он не мог не испытывать к нему симпатии.

　　Путь в сто миль начинается с одного шага. Это верно и для жизни, и для любви.

　　Если не рискуешь в жизни, останешься ни с чем. Хуа Юн всегда был лидером среди тех, кто противостоит трудностям.

　　Он знал, что победит.