Онлайн чтение книги Мой возлюбленный угнетатель My Beloved Oppressor
1 - 48

На Аннет была старенькая шерстяная накидка и глубокая чёрная шляпка. Только кончик её носа и рот были видны под тенью шляпы.

Она встала в полный рост перед зеркалом, на котором повсюду виднелись отпечатки ладоней, чтобы проверить свой внешний вид. Она выглядела как обычная семейная женщина с корзиной в руке.

В таком наряде никто бы не подумал, что она — единственная дочь семьи Розенберг. Аннет расправила свою мятую юбку и вышла из дома.

Полуденное солнце всё ещё было тёплым, несмотря на то, что стояла уже глубокая осень. Торговые ряды выстроились вдоль улиц под огромным сумрачным небом.

— Что насчёт этой суммы? Он в очень хорошем состоянии.

— А сколько стоит та корзина?

— Я хочу поторговаться…

На улице было довольно оживлённо. Аннет двинулась вперёд, спрятав лицо в тени своей шляпки с высокими полями.

Уже прошло полгода, как она покинула столицу. Она приспособилась к жизни в мирной Синтии.

Когда она впервые остановилась в доме Кэтрин, Аннет почти не выходила из дома. В частности, она не могла даже ступить ногой в людные места.

Ей казалось, что кто-то узнает в ней бывшую жену главнокомандующего. Она думала, что её закидают камнями, говоря, что она грязной аристократической крови, а потом кто-нибудь наставит на неё пистолет, твердя, что она дочь военного генерала.

Аннет чувствовала противоречие. Как она могла желать смерти и всё же бояться её?

Она провела месяцы одна в доме, окружённая беспомощностью, страхом и чувством самоуничтожения. Кэтрин и Бруннер старались лишний раз не трогать её душевные раны, иногда и вовсе не обращая на неё внимания.

В тишине и монотонности своей жизни Аннет постепенно обрела стабильность. Она даже пыталась выйти на улицу, когда живот Кэтрин сильно увеличился.

К этому времени, шесть месяцев спустя, она смогла обойти рынок. Это был большой прогресс, хотя она продолжала скрывать своё лицо.

— Добро пожаловать.

Хозяйка магазина тканей в самом разгаре беседы радостно поприветствовала её. Хотя она почти не смотрела на Аннет, когда произнесла эти слова.

Аннет была довольна её тактичностью и равнодушием. Она молча оглядела ткани. Девушка собиралась сшить одежду для Оливии. Её навыки вышивания, пришедшие в негодность за последние годы, недавно почти исправились, и теперь она могла шить вполне спокойно и аккуратно.

«Поскольку она ещё ребёнок, не будет ли лучше чистый хлопок? Или круговое вязание будет немного сложно сделать…»

Пока Аннет возилась с тканями, хозяйка магазина завела бурную беседу со своим напарником.

— После Ратленда — кто следующий? Аслания или мы.

— В Ратленде живёт много французов. Нет никаких причин, по которым это повлияло бы на нас.

— Да, и просьба об освобождении французской системы — это ещё один де-факто предлог. «Просто дайте нам немного земли».

— Верно…. без объявления войны, варвары. Очевидно, что они повернутся и против нас.

— Во сто крат лучше идти на войну, чем шататься по-прежнему, забирая всё, что можно у нас отнять, но сохраняя мир.

— Разумеется. Королевство, аристократия, все некомпетентны и трусливы…

— Теперь, по крайней мере, будет малость полегче. Независимо от того, начнётся война или нет, военное командование возглавит наш главнокомандующий.

Рука Аннет, касавшаяся ткани, на мгновение остановилась.

— Буквально на днях подписали какой-то договор, союз. Говорят, что это их решение, однако ходит слух, что это дело рук главнокомандующего.

— Я волновалась, потому что, как бы он ни был из революционной армии, он долгое время служил в королевской армии и был слишком молод и красив, но он и правда хорош в своей работе.

Тогда женщина расхохоталась и хлопнула владелицу магазина по плечу.

— О чём ещё ты беспокоилась. Говоришь, он красавчик?

— Говорят, его красота заставит вас потерять контроль.

— Это пригодно только для флирта с женщинами. Кстати, главнокомандующий не женится повторно?

— Я думала, он только что развелся.

— Ну, вот дочь сенатора Гюнтера. Разве не было разговоров о его помолвке с той женщиной, что служила в полиции?

— Думаю, да… Но сейчас неподходящее время для повторного брака. Я думаю, что он женится, когда ситуация разрешится.

Аннет сделала вид, что не обращает внимания на разговор, и шла как можно более естественно. Её сердце колотилось, как у человека, которого разоблачили за то, кем она была на самом деле.

Всю дорогу в магазине говорили о повторной женитьбе главнокомандующего. Шаги Аннет ускорились. Казалось, что её собственная история вот-вот сорвётся с их уст.

Только после того, как она оказалась снаружи и дверь магазина закрылась, она смогла выдохнуть сдерживаемое дыхание. Вокруг зашумели покупатели.

— Сколько, если вот так смешать две половинки…

— …какая сумма?

Особенно головокружительной была уличная суета. Её рука, держащая корзину с покупками, начала слегка дрожать. Аннет нервно сжала руки и отпустила их.

 «Возможно, они узнали, кто я такая, и намеренно затронули эту тему…?»

Она знала, что это была слишком навязчивая мысль, но это не мешало ей чувствовать неловкость. Аннет остановилась и закрыла глаза. Шёпот слов медленно наполнялся в её голове. В этот момент по улицам разнёсся крик.

— Новости!

Вздрогнув, Аннет подняла голову. Бумаги полетели вниз. В это же время мимо неё пронёсся велосипед.

Мальчик, продававший газеты, распространял номер с крупным чёрным заголовком.

— Новости! Свежие новости!

Люди жужжали, брали и читали свежий выпуск газеты. Аннет, которая мгновение стояла в оцепенении, тоже подняла одну. Первое, что бросилось ей в глаза, — большой, жирный заголовок вверху.

[РАТЛЕНД ПОБЕЖДЁН, ДОКУМЕНТ О КАПИТУЛЯЦИИ ПОДПИСАН]

Наспех выпущенная бумага содержала только основное содержание в упрощённой форме. Взгляд Аннет скользнул по линиям.

[1,2 миллиона солдат Ратленда были уничтожены в осаде красной линии. Подписание документа о капитуляции, включая огромные репарации и аренду крупных портов. Ожидается требование Франции об обмене территорией Аслании…]

Аннет прикрыла рот рукой. Она перечитывала сообщение снова и снова, но вывод был один и тот же. Ратленд проиграл войну.

Результат оказался быстрее и бесполезнее, чем ожидалось. Никто не ожидал, что Ратленд так легко сдастся. Потрясённые люди начали перешептываться.

— Так что теперь происходит?

— Мы, вероятно, тоже объявим им войну, не так ли? Мы же союзники…

— Мы действительно вступим в войну?

— Я так не думаю… ну, не сразу. Никогда не знаешь, когда объявление войны приведёт к настоящим военным действиям…

— Я думаю, наше участие в войне так или иначе запланировано. О Господи!

— Это всё равно когда-нибудь произойдёт. Мы не должны бояться, не должны избегать, должны с патриотизмом отправить наших сыновей!

Окружение быстро превратилось в хаос. Кто-то с энтузиазмом относился к войне, а кто-то не мог не испытывать шока и беспокойства.

Некоторые женщины средних лет, матери взрослых сыновей, плакали от отчаяния. Всем была понятна участь их детей, их скорбное будущее.

Аннет медленно убрала руку, закрывавшую ей рот. Она дышала часто и прерывисто.

С известием о поражении Ратленда, война стала по-настоящему ощутимой. Вступление Падании в войну нависло над людьми, как неизбежность.

***

— Франция планирует включить три полуостровные страны в сферу своего влияния, чтобы проложить пути на континент. Это должно быть остановлено!

— Не сразу! Людские и материальные потери, которые мы понесём, помогая им, слишком велики. Мы должны быть готовы с припасами для защиты от возможного вторжения на материк.

— О чём вы? Если мы ничего не предпримем, это станет плацдармом в Паданию! Нам нужно действовать немедленно.

— Разве мы не причиним больше вреда, пытаясь отсрочить это?

Возбуждённые начальники штабов начали спорить, стуча по столу. Хайнер сидел во главе стола, скрестив руки на груди, и молча смотрел на карту.

— Война только что закончилась, и Франция не сможет дать отпор так скоро. Сейчас самое время!

— Мы всё равно не можем полностью остановить их этим! Гораздо эффективнее было бы подготовиться к вторжению на материк!

Новость о поражении Ратленда и его ужасающем уничтожении взбудоражила всех. Обмен несколькими аргументами привёл к тому, что атмосфера становилась всё более напряжённой.

Хайнер развёл руками, не сводя глаз с карты. Когда обсуждение переросло в спор, он ударил кулаками по столу.

— Ваши мнения приняты.

Низкий и грубый голос мгновенно заставил аудиторию замолчать. Так прошло несколько минут. Ранее перегретая атмосфера постепенно спадала.

Хайнер, по-прежнему глядя на карту, медленно открыл рот.

— По сути дела, аннексия сферы влияния — это не наше дело. Эти три страны могут не хотеть войны. Вольно или невольно… Проблема, с которой мы сталкиваемся…

Палец Хайнера медленно провёл по карте.

— Вот, Терра Росса.

Он указал на южный регион Аслании.

— Это самая большая житница, содержащая огромные запасы ресурсов. Франция обязательно потребует обмена территорий, и если Аслания не захочет его принять, они пошлют в Терра Росса большие бронетанковые силы. Это земля, на которую они давно положили глаз.

— Но время пришло…

— Неясно. Мы тоже не можем двигаться быстро. Сначала мы официально оформим наше вступление в войну.

Это означало объявление войны. Генеральный штаб ахнул. Все этого ожидали, но то, что исходило из уст главнокомандующего, имело иной вес.

— Военные действия начнутся только в том случае, если Аслания попросит о помощи.

Хайнер поднял голову. Его серые пепельные глаза заблестели.

— Тем временем мы завершим строительство оборонительных укреплений на западном фронте Падании.