Онлайн чтение книги Пахо. Разрушенный дом Paho: The Shattered Home
1 - 3

Сотрясший автомат грохот заставил Нам Гён Хва, задремавшего стоя, достать банку с напитком. Видимо из-за того, что было ещё слишком рано, большинство автоматов были пусты. От безысходности мужчина выбрал витаминный напиток, который должен был быть всяко лучше странной смеси женьшеня и кофе. Но уже через несколько секунд он понял, что ошибся.

— Угх.

Прикрыв рот рукой, Гён Хва бросился в туалет, где выплюнул напиток, который по вкусу напоминал заплесневелый цитрусовый чай. Не в силах допить, он просто вылил остаток в унитаз. Благодаря тому, что мужчина прошёлся туда-сюда, тень сна быстро рассеялась, но из-за горького прогорклого вкуса закружилась голова. Несколько раз прополоскав рот и умывшись, Нам Гён Хва поднял голову и уставился на собственное отражение в зеркале. Возможно, из-за тусклого освещения люминесцентной лампы и без того бледное лицо казалось ещё более измождённым. Мужчина прижал кончиками пальцев уставшие глаза.

Ещё вчера вечером с его младшим братом всё было в порядке, однако после полуночи у него начался сильный кашель, и вдобавок поднялась высокая температура. Мужчина тогда взял на руки Хэ Джина, который уже не мог самостоятельно передвигаться, и без промедления отправился в отделение неотложной помощи, до которого даже на машине ехать было более двух часов.

Простуда. Диагноз был прост и ясен, но выражение лица врача, снимающего стетоскоп, было крайне серьёзным. Обычно простуда проходит сама собой, если вовремя принимать жаропонижающие, однако Нам Хэ Джин, у которого и без того были слабые дыхательные пути, был исключением. Простая простуда могла легко перерасти в острую пневмонию, и опасения врача это подтверждали. Поэтому когда медик посоветовал госпитализировать Хэ Джина, его старший брат, не раздумывая, согласился. Сказать, что он не беспокоился о больничных расходах, было бы ложью. Если добавить стоимость анализов и дорогостоящих лекарств, за месяц немалая сумма денег таяла, словно снег. Без медицинской страховки долгосрочная госпитализация была непосильной ношей, но и прекращение всякого лечения не казалось возможным.

Следует ли снять деньги со сберегательного счёта? Внезапно на ум пришли тридцать миллионов вон, что он положил на банковский счёт, оформленный на имя Хэ Джина, но тут же отбросил эту идею. Сумма, предназначавшаяся для оформления гражданства младшего брата, была накоплена кропотливым трудом. В этом году Нам Хэ Джину исполнилось восемь лет. Он достиг возраста, когда любой гражданин Кореи, соответствующий определённым требованиям, мог подать заявление на получение специального гражданства. Зарегистрировавшись в качестве жителя Сеула, он бы мог бесплатно ходить в государственную школу и получать льготы при посещении больниц. Возможно, его бы даже усыновила обеспеченная семья.

Благодаря Чо Ён Сику, который был в курсе их ситуации, мужчине удалось устроиться грузчиком и курьером, так что пока всё складывалось так, что с расходами на госпитализацию братишки вплоть до самой выписки он справлялся.

Похлопав себя по щекам, Нам Гён Хва вышел в коридор, чтобы вернуться в больничную палату. С противоположного конца коридора, приглушая шаг, подошла дежурная медсестра, совершавшая утренний обход.

— Так, палата 607. Вы опекун пациента Нам Хэ Джина? – Остановившись рядом с табличкой «не шуметь», тихо спросила медсестра. На её лице расплылась мягкая улыбка, сочетавшая в себе профессионализм и искреннюю доброжелательность. – Он спокойно спит.

Нам Гён Хва лишь кивнул ответ и, тихонько пододвинув складной стул, сел, пристально глядя на брата, свернувшегося во сне калачиком. Хэ Джин, который постоянно капризничал, не желая лечиться, наконец заснул после того, как Нам Гён Хва ему пообещал, что они проведут там всего лишь три дня. Нам Хэ Джин не любил больницы, не любил уколы и лекарства. Но сильнее всего мальчика беспокоило то, что чем дольше он остаётся в больнице, тем больше времени проведёт в одиночестве.

— Братик, прости, – пробормотал мальчик во сне и вздрогнул, словно ища его. Нам Гён Хва осторожно взял маленькую ручку в свою. Успокоившись, Хэ Джин с облегчённым вздохом вновь погрузился в сон. Возможно, единственным, кому следовало извиниться, был сам Нам Гён Хва.

Снаружи послышался вой сирены.

В Янгане, сирена обычно включалась по трём причинам: как предупреждение о побеге заключённого из военной тюрьмы или вызов скорой помощи в связи с дракой солдат, находящихся в состоянии алкогольного и наркотического опьянения, и по прибытии военной полиции.

За окном мелькнула красная вспышка, и по лестнице разнёсся тяжёлый топот. Услышав пронзительный крик приёмной матери, он заткнул уши, забившись под кровать. Казалось, шаги приближаются прямо к кровати, и вскоре луч фонарика осветил тёмное пространство под ней.

— Всё в порядке?

Торговля людьми и нелегальная проституция. Гён Хва не особо расстроился, когда полиция сообщила ему о том, что его приёмные родители будут арестованы по подозрению в многочисленных преступлениях. Напротив, даже немного обрадовался, ведь теперь ему не придётся слоняться по приграничным районам, заманивая европейских туристов, и больше не придётся опасаться побоев приёмного отца.

Весной того года по всей стране распространились новости о том, что в Янгане, была уничтожена преступная организация, промышлявшая всевозможными видами преступной деятельности. На фоне сочувствия общественности, со всего мира поступали заявки на оформления опеки над брошенными детьми в возрасте от трёх до четырёх лет. Однако никто так и не захотел забрать к себе юного мальчика, уже стоявшего на пороге подросткового возраста. Когда колёсики его чемодана пришли в негодность из-за постоянных переездов из одного приюта в другой, он, наконец, обрёл пристанище в небольшом детском доме, управляемом епархией в районе горы Пэктусан.

Преподобный Нам Ги Джун. Проработавший десятки лет капелланом  он стал первым взрослым в жизни Нам Гён Хва, на которого тот смог опереться, а также его приёмным отцом. Жизнь в приюте стала для мальчика новым началом, Нам Гён Хва был счастлив как никогда прежде. Добрый священник, строгая, но заботливая, монахиня, товарищи, ставшие ему братьями. Тогда казалось, что это будет нерушимо.

Сирена, раздавшаяся в канун Рождества, перечеркнула эту идиллию.

— Гён Хва… беги… – Слабо прошептал священник, повернувшись спиной к красному кресту. Когда мужчина кашлял, кровь обильно капала из его носа и рта, и Нам Гён Хва невольно отступил назад. Яростно залаяла собака, и топот военных ботинок, которые, казалось, уже нашли свою добычу, звучал уже совсем близко.

— Скорее беги! – Сильный толчок отправил Нам Гён Хва в свободное падение. Бесконечно долгое падение в неизвестность.

— Простите… Простите? – Мужчина с трудом приоткрыл веки, ощутив, как кто-то трясёт его за плечо. Это была молодая женщина с короткими волосами и в очках, та самая медсестра, что помогала в регистратуре. – Вы меня слышите?

— Ах… – Заметив беспокойство в глазах женщины, Нам Гён Хва выпрямился и приложил руку ко лбу, собираясь с мыслями. Он некоторое время находился в холле, ожидая Хэ Джина, которого перед выпиской отправили на укол. Днём мужчина находился в палате, ухаживая за младшим братом, а ночью, пока тот спал, подрабатывал, чтобы заработать хоть какие-то деньги на оплату лечения. Из-за нескольких бессонных ночей он решил немного вздремнуть, но, похоже, погрузился в глубокий сон.

— Вам плохо? – Шум разговоров окружающих людей и скрежет колёс инвалидной коляски рассеяли кошмарное сновидение, словно мыльный пузырь. Спокойно выдохнув, Нам Гён Хва посмотрел на медсестру.

— Всё… В порядке. Просто приснился кошмар.

— Кошмар? – Удивлённая неожиданным ответом медсестра, кажется, хотела задать ещё какой-то вопрос, но в этот момент дверь процедурного кабинета распахнулась. Нам Хэ Джин, который шёл за руку с медсестрой, увидел людей, что собрались в зале ожидания, и испуганно побежал вперёд.

— Братик, у т-тебя что-то болит? – В глазах Хэ Джина, прижавшегося к нему, отражалась глубокая тревога. Сделав глубокий вздох, Нам Гён Хва тепло ему улыбнулся.

— Со мной всё хорошо, – мягким голосом ответил мужчина, пытаясь успокоить своего младшего брата, заставляя себя встать.

— Вы действительно в порядке? – Снова поинтересовалась медсестра.

Нам Гён Хва, слегка постучав себя по виску, утвердительно кивнул, как ни в чём не бывало.

— Да. – После столь чёткого ответа женщина не стала задавать новых вопросов. Взгляды людей, что с любопытством наблюдали за происходящим, также исчезли.

— А тебе не надо к врачу? – Внезапно Хэ Джин поднялся на цыпочки и коснулся щеки старшего брата. Мальчик явно подражал тому, как поступал Нам Гён Хва, время от времени проверяя температуру младшего брата, когда тот внезапно просыпался ранним утром.

— Со мной всё в порядке, просто ненадолго задремал. – Сказал Гён Хва, чуть наклонившись и обхватив плечо брата.

— Тебе снова приснился плохой сон… – Пробормотал Хэ Джин с удручённым видом, словно всё прекрасно понимая.

Вместо того, чтобы давать уклончивые ответы, Нам Гён Хва решил перевести разговор на другую тему.

— Может по дороге домой съедим гамбургер?

— Гамбургер?

— Да. Дядя Ён Сик не смог навестить тебя в больнице, поэтому дал немного денег, чтобы я купил тебе что-нибудь вкусненькое.

— Тогда могу я выбрать набор игрушек?

— Сделаю исключение только в этот раз.

Будучи крайне взволнованным из-за обещанной игрушки, пусть и стоимостью всего в несколько тысяч вон, Хэ Джин, словно подгоняя, потянул брата за руку. Сделав вид, будто не может этому противостоять, Нам Гён Хва последовал за младшим братом.

Возможно, из-за сна беспокойство внутри никак не утихало. Мужчина хотел как можно скорее вернуться домой и отдохнуть. Но когда они вышли из больницы, дверь чёрного фургона, припаркованного на стоянке, открылась, и из машины вышло двое крупных мужчин, чьи быстрые шаги говорили сами за себя.

— Извините, Вы господин Нам Гён Хва? – Спросил молодой мужчина.

Пока Гён Хва раздумывал, стоит ли всё отрицать и, пока незнакомцы мешкаются, попытаться сбежать, мужчина, до этого молча стоявший рядом, снял солнцезащитные очки.

— Ну и ну. Только услышав имя, я сразу подумал, что это можешь быть ты.

При виде лица, освещённого солнцем, Нам Гён Хва моргнул, пытаясь вспомнить, где он мог видеть этого человека. Прокрутив воспоминания в голове, он с удивлением произнес:

— Инструктор Мин Чан Ён?