Онлайн чтение книги Пахо. Разрушенный дом Paho: The Shattered Home
1 - 4

Как только раздалось оповещение о прибытии, большинство пассажиров в вагоне, словно ожидавшее этого момента, поднялось со своих мест. Нам Гён Хва неспешно подхватил рюкзак и сошёл на перрон, лишь когда уже прозвучал сигнал об отправлении поезда. На станции, где только прекратился дождь, стоял запах влаги. Под часами на огромном табло на восьми языках, включая английский, было выведено приветствие: «Добро пожаловать в Сеул, Республика Корея».

Даже несмотря на то, что время было уже ближе к полуночи, люди наводнили станцию. Следом за группой японских туристов, которых экскурсовод с табличкой вёл к пункту досмотра, проскользнул и Нам Гён Хва, вынимая из рюкзака паспорт. Для въезда в Сеул было необходимо пройти процедуру регистрации и идентификацию личности. Свидетельство о гражданстве, предоставленное Мин Чан Ёном, было в виде наручных часов зелёного цвета, соответствующих общему уровню доступа. Поддельные документы были оформлены не только на вымышленное имя, дату рождения и адрес регистрации в Сеуле, но и информацию о маршруте: из Фукуоки через порт Пусан в Сеул.

Имея на руках то, что стоило несколько десятков миллионов вон, Нам Гён Хва испытывал смешанные чувства. Он прикладывал дикие усилия для того, чтобы получить гражданство, но, как незарегистрированный в местном управлении гражданин, не мог найти достойную работу. Поэтому мужчине было сложно представить, что он сможет получить желаемое, после выполнения одного лишь поручения.

— Пустите! Чёрт возьми! Руки прочь от моего отца!

Внезапный крик заставил Нам Гён Хва обернуться. У главного входа на площадь двое полицейских под руки тащили пожилого мужчину.

— 正式な過程を経ずにこっそり入ろうとする人たちだったようです。 ご覧の通り、安全な都市を作るために多くの努力を傾けています。  – Бодро объяснил гид группе оживлённо переговаривающихся японских туристов. Получив немой сигнал, помощник экскурсовода высоко поднял табличку, указывая направление.

Мужчина, стоявший на коленях, продолжал звать отца, но охранники остались неподвижны, словно слышали лай бродячего пса.

— Господин Ким Джу Ан?

Нам Гён Хва слегка вздрогнул и обернулся на голос, раздавшийся вместе с хлопком. Уже подошла его очередь досмотра. Если он и дальше продолжит столь рассеяно стоять на месте, его могут с лёгкостью раскрыть.

— Багаж ограничивается рюкзаком? – Спросил досмотрщик, указав на ящик для вещей.

— Да.

— Что вы делали в Фукуоке?

— Был в командировке по работе.

— В какой компании работаете?

— Samwon Biotech.

Нам Гён Хва отвечал без колебаний. Инспектор сверил фотографию в удостоверении личности с лицом мужчины, после чего поднёс к сканеру чип на часах. На зелёном экране высветилось сообщение о прохождении проверки.

— Поздравляю с благополучным возвращением домой.

Нам Гён Хва пристально посмотрел на сотрудника контроля, который произнёс вежливое приветствие, и принял документы обратно. Как будто для того, чтобы сгладить недавний инцидент, из динамиков зазвучала классическая музыка.

Когда Мин Чан Ён предложил ему «поручение», Нам Гён Хва смутно представил себе нечто вроде заказного убийства. В конце концов, навыки, приобретённые в прошлом, сводились к ликвидации остатков войск бывшей Северной Кореи, и немало его сослуживцев стало киллерами. Однако полученное задание совершенно не соответствовало его ожиданиям.

«— Всё, что нужно сделать, – съездить в Сеул и забрать одну вещь.»

Хоть и звучало достаточно просто, у Нам Гён Хва возникло немало вопросов. Если бы речь шла о простой доставке чего-либо из Сеула, то было бы гораздо безопаснее отправить кого-нибудь из проверенных сотрудников, нежели привлекать посторонних.

«— Наши ребята могли бы забрать его лично, но место встречи… Специфичное, скажем так. Мы не хотим афишировать участие в этом деле, а потому нужен посредник.»

Сумма, предложенная за выполнение задания, составляла пятьдесят тысяч долларов. И её было достаточно для того, чтобы задуматься. За эту сумму он мог не только получить гражданство через посредника, но и покрыть расходы на лечение младшего брата. Он мог бы купить Хэ Джину любые игрушки, которые тот захочет, и вместо того, что латать старую одежду, купить новую. Вместо жизни впроголодь, эти деньги могли обеспечить Нам Хэ Джину безбедное существование.

Перед тем как отправиться в Сеул, Нам Гён Хва ранним утром пришёл к Чо Ён Сику.

«— Мне нужно ненадолго съездить в Сеул.»

Мужчина, даже только что проснувшись, радушно его встретил, однако, услышав о пункте назначения, не смог скрыть крайнего удивления. У Гён Хва не было ни гражданства Сеула, ни каких-либо документов, удостоверяющих личность; его легко могло арестовать «Национальное управление по делам граждан», не говоря уже о въезде в город. Чо Ён Сик, оставшийся в Муане из-за неспособности прожить в дорогостоящем Сеуле, прекрасно понимал, что Нам Гён Хва, находившийся в ещё более бедственном положении, не мог этого не знать.

Заливаясь слезами, Нам Хэ Джин умолял взять его с собой, но Гён Хва успокоил его, пообещав вернуться через десять ночей. Он передал сумку с вещами и один запечатанный конверт Чо Ён Сику. В нём находился сберегательный счёт на имя младшего брата и другие документы. Это была подстраховка на случай непредвиденных обстоятельств. Так Хэ Джин сможет получить гражданство или, на худой конец, уехать за границу, когда его усыновят.

***

В ночном воздухе витал аромат летних роз. Запах цветов доносился из розария, который располагался напротив парка. По перекрестку с заострёнными высотными зданиями строго выверенной архитектуры люди двигались организованным потоком, а на электронных табло автобусной остановки без перерыва транслировалась реклама предметов роскоши. Миновав пейзаж, упорядоченный, словно музейный экспонат, Нам Гён Хва спустился в метро и достал телефон. Устаревшая модель, давно снятая с производства, служила средством связи в экстренных случаях. Передатчик из неё был удалён, и отследить местоположение было крайне сложно. Поэтому он мог лишь принимать звонки от Мин Чан Ёна, но не наоборот. Это было достаточно неудобно, но у Нам Гён Хва, как у стороны, выполняющей условия сделки, выбора не было. В телефоне была сохранена карта метро с двумя отмеченными станциями: Каннам и Нонхён. Подробностей не было, однако этого было достаточно, чтобы понять суть. Точки служили местом встречи, где требовалось забрать то, что просил Мин Чан Ён.

В один из июльских дней сорок лет назад правительство Северной Кореи взорвалось. Не метафорически, а в буквальном смысле. В центре Пхеньяна взорвалась бомба, в результате чего были разрушены административные и государственные здания. Гибель высшего руководства, включая семью Председателя Госсовета Корейской рабочей партии, и многих высокопоставленных чиновников вызвала огромный резонанс в мире. В новостных сводках ежедневно выражалось опасение о начале новой мировой войны. Приглашённые эксперты прогнозировали, что оставшиеся чиновники прибегнут к насильственной мобилизации армии, дабы любой ценой сохранить режим. Вопреки этому, менее чем через месяц после взрыва бо́льшая часть северокорейских военнослужащих, включая офицеров, дезертировав, перешла на сторону «Юга». Объединение Кореи произошло мгновенно.

Но радость была недолгой. Внезапное объединение привело к стремительному росту цен, а безработица достигла рекордных высот. Лишившиеся средств к существованию люди скитались по стране, подобно беженцам, что стало серьёзной социальной проблемой. Ежедневный приток десятков тысяч человек в Сеул, рост преступности: от карманных краж и организованного грабежа, до групповых избиений и убийств, – уровень безопасности достиг критически низкой отметки. Полиция оказалась бессильна, а кульминацией стала стрельба у здания парламента. Слёзы женщины, потерявшей отца – добросовестного уборщика, на пресс-конференции подстегнули общественный гнев, который стал достаточным основанием для внесения в парламент законопроекта о гражданском регулировании. Несмотря на протесты некоторых общественных организаций, законопроект, снискавший невероятную популярность, был принят в течение полугода, а менее чем через год вступили в силу соответствующие постановления. Это положило начало системе избранных, так называемого «Закона о привилегированных гражданах».

В соответствии с данным законом, все граждане, имеющие постоянную регистрацию в Сеуле, обладали приоритетным правом. На детей в возрасте до тринадцати лет также распространялись специальные права вне зависимости от опекунов. Кроме того, иностранные граждане, владеющие значительной долей активов, в зависимости от суммы инвестиций получали сопоставимые льготы, включая бесплатную медицинскую помощь, образование и даже ежегодную пенсию. В период реконструкции общественных объектов, в том числе и городских парков, арендная плата за крошечные однокомнатные квартиры площадью чуть более трёх квадратных метров взлетела до десяти миллионов вон. Компании, чтобы отсеять наплыв соискателей, стали вводить ограничения, основанные на месте рождения кандидата и месте жительства родителей. Молодые пары, неспособные позволить себе жильё в Сеуле, обращались к посредникам, чтобы хотя бы их дети могли получить статус «привилегированных граждан» и росли под «покровительством» города. В результате, столица, где царил идеальный общественный порядок, была лишена старых неприглядной многоэтажной застройки и трущоб, уродующих городской пейзаж. Здесь не было баров и борделей. Настоящий рай, созданный руками человека.

Однако было известно, что свет неизбежно сопровождается тенью. Преступные группировки, основным бизнесом которых были казино и клубы, ушли в подполье, чтобы избежать преследования. Заброшенные подземные торговые улицы Каннама, закрытые для движения транспорта, стремительно заполнялись барами, клубами и казино, привлекая внимание не только местных жителей, но и иностранных туристов. Парламент и правительство, вместо того, чтобы запрещать различного рода незаконные увеселительные мероприятия, проводимые подпольно, провели разграничение, обозначив специальный автономный округ «Анбиннакдо». 

Одна только фраза: «За всё, что происходит в автономном округе, власть ответственности не несёт», превратила наземную часть Сеула в идеальный дневной мир, а подземный – в подобие Содома и Гоморры. Для горожан, что жили в безупречном городе, этот район стал местом тайных противозаконных удовольствий, а для тех, кто прибыл в Сеул сыскать лучшей жизни, – трамплином к корейской мечте.

_________