Онлайн чтение книги Пусть стоны станут приятнее Try Crying Prettier
Глава 119.5

Скорее всего, Чезаре прятался среди скорбящих, чтобы убедиться, что церемония проходит как положено. Так он мог проверить, удалось ли ему обмануть всех.

Жаль, что его не удалось схватить прямо на месте. Но Дэйми это не слишком расстроило — она прекрасно знала: Чезаре не из тех, кого можно поймать так просто.

— Вот так всё и было… Господи, — протянула Сесил, сводя тонкие брови, словно собирая в голове услышанное по кусочкам. Затем, оглянувшись по сторонам, она понизила голос:

— Я была в шоке, Дэйми. Легла спать, ничего не подозревая, а проснулась — и весь Север только о тебе и говорит.

Лучшая подруга Дэйми пришла на похороны ранним утром, поэтому не застала весь последующий переполох. Но теперь о нём знала вся северная знать.

О том, что Чезаре подсыпал яд её отчиму, чтобы управлять им. О том, что, будучи разоблачён, он инсценировал самоубийство. И о том, что он пытался убить Луизу, чтобы заставить её замолчать.

А распространила всё это именно Дэйми.

Раз Чезаре пытался заставить Луизу замолчать, значит, его живое присутствие — опасно для него самого.

Зачем? Она не знала. Но ей и не нужно было понимать причину, чтобы использовать эту слабость.

То, что Чезаре так отчаянно хотел скрыть, я обращу против него.

Следуя этой мысли, Дэйми действовала решительно: не стала утаивать позорные поступки врага, а, напротив, объявила всем, что Чезаре жив, и вдобавок перечислила его преступления, назначив награду за его голову.

Неудивительно, что слухи разлетелись по Северу меньше чем за полдня.

— Это, конечно, потрясающе… Я знала, что он сумасшедший, но не думала, что настолько, — покачала головой Сесил. Затем, вдруг вспомнив что-то, нахмурилась:

— Слушай, а как твоя мачеха?

— Ну… — впервые за всё время лицо Дэйми потемнело. Поколебавшись и перебирая пряди волос, она нехотя ответила:

— Честно говоря, никак. А как бы она могла быть в порядке?

Она вспомнила Ноэллу в тот день, когда сказала ей, что Чезаре покончил с собой. Та была бледна как полотно, в полном шоке.

Вид её, рухнувшей на лестнице, был настолько убедителен, что трудно было заподозрить притворство. Похоже, Чезаре обманул даже родную мать.

Ноэлла была слишком робкой, чтобы на что-то решиться самостоятельно, и, видимо, Чезаре решил, что лучше держать её в неведении.

И вот теперь ей пришлось столкнуться с жестокой правдой: сын, которого она считала мёртвым, жив и виновен в чудовищных преступлениях.

Эта новость потрясла хрупкую женщину. Она призналась, что не имеет сил смотреть в глаза мужу и Дэйми, и слегла, измученная переживаниями.

— Бедная женщина… Что не так с её сыном? — вздохнула Сесил. — Мне её правда жаль. Всегда нежная и хрупкая, а теперь ей придётся нести на плечах такую тяжесть.

— Думаю, она скоро поднимется и возьмёт себя в руки. Всё-таки она мать Леона, — тихо ответила Дэйми, вспомнив о своём маленьком сводном брате, который только начал ходить.

Леон был для Ноэллы бесценным ребёнком, дарованным ей после долгой преданности и целой недели непрерывных молитв. Ради такого малыша она непременно поднимется и стряхнёт с себя шок.

— Это радует, — вздохнула Сесил с облегчением, но тут же её глаза лукаво прищурились. Наклонившись вперёд, она бросила на Дэйми испытующий взгляд:

— Ну, а что насчёт сэра Аккарда? В тот день он примчался, словно буря, и с одного удара спас тебя?

— Если быть точнее. Он спас Луизу, а не меня, — спокойно поправила Дэйми, ничуть не смутившись от того, что подруга разрушает красивую сплетню. Сесил, напротив, испытала внутреннее облегчение.

Похоже, она и вправду ничего не чувствует к лорду Аккарду.

Честно говоря, будь Сесил на её месте, она бы, наверное, не смогла устоять — так эффектно спасти её мог только мужчина редкой красоты, как Аккард. Но Дэйми, по какой-то причине, осталась непоколебима.

Она мягко улыбнулась, словно уловив в её взгляде скрытое любопытство:

— Ты ведь уже говорила об этом раньше.

Но в её спокойной улыбке прозвучал холодок, понизив голос, она объяснила:

— По своей воле в ад никто не пойдет.

Это была фраза, от которой немало столичных девушек, уже шагнувших в свой ад, вздохнули бы с горечью.

Но Дэйми говорила искренне. Даже если бы Аккард не выбросил её платок, она всё равно не полюбила бы его.

Аккард был человеком беспутным — и дело было не только в этом.

Сейчас… я уже не могу любить.

Причина крылась в личной истории Дэйми Примулы.

Она уже отдала всё, без остатка, десяти годам безответной любви. Веря, что первая любовь будет последней, она глупо и безрассудно вручила себя целиком, не оставив в сердце ни крошки для кого-то ещё.

И теперь у неё не осталось ни того, что можно потерять, ни того, что можно было бы отдать. Она больше не могла подарить кому-то чувство столь же всепоглощающее и безумное, как тот первый росток любви, перевернувший её сердце наизнанку.

Она была пуста и выжжена дотла после того, как отдала всё, что имела в своем сердце.