Онлайн чтение книги Вторая жизнь хирурга Doctor’s Rebirth
1 - 30

Лечебная комната.

Изначально это место предназначалось для проведения медицинских процедур с использованием игл или прижигания. Но на этот раз всё было иначе.

Посреди комнаты, на кровати, тщательно вычищенной и продезинфицированной крепким спиртом, лежала юная девушка.

Божественный лекарь Пэк Рин и Джин Чхон Хи смотрели на неё.

Как всегда, Ю Хо стоял молча позади Чжэ Гал Ына.

— Возможно ли это с теми медицинскими знаниями, что у тебя есть?

— ...Я не могу дать однозначного ответа.

Это мир без рентгена, КТ или МРТ. Здесь нет современных лекарств, капельниц или даже шприцев.

"Если описание в романе верно, то, возможно..."

Джин Чхон Хи сказал:

— Сначала нужно проверить, насколько повреждены внутренние органы. Это возможно, учитель?

Божественный лекарь Бэк Рин кивнул.

— Ты хочешь узнать больше, чем может дать обычная пульсовая диагностика?

— Да. Я пока не владею диагностикой с помощью ци.

Это было одним из самых удивительных открытий для Джин Чхон Хи с тех пор, как он попал в мир боевых искусств.

Диагностика ци.

Возможность исследовать внутренние органы с помощью ци.

Это было похоже на ультразвук, но даже точнее — благодаря восприятию ци.

Метафорически говоря, можно было почувствовать внутренности, словно касаясь их руками, направляя туда ци.

Чжэ Гал Ын положил руку на живот ребёнка.

Тук-

Казалось, будто раздался звук, но живот почти не дрогнул.

Внутренняя сила, настолько слабая, что обычные люди её не почувствовали бы, проникала внутрь, как звуковые волны.

"Это поразительно, сколько бы раз я ни видел... У меня тоже достаточно внутренней силы, так что, если постараться, я смогу так делать?"

У Джин Чхон Хи уже было десять лет запаса внутренней силы. Однако он всё ещё не мог проводить диагностику ци, потому что его контроль над ней был недостаточно точен.

Если он достигнет более высокого уровня мастерства, то скоро сможет проводить такую диагностику.

Пока Джин Чхон Хи размышлял об этом, Чжэ Гал Ын закрыл глаза и сосредоточился на ощущениях в кончиках пальцев.

Чувствуя возвращающиеся волны внутренней силы, он начал зарисовывать состояние пациента на рисовой бумаге.

Джин Чхон Хи смотрел на эту поразительную технику, заворожённый.

"...Так вот что значит быть божественным лекарем в мире боевых искусств?"

Чжэ Гал Ын сказал:

— То, что я скажу дальше, должно остаться между нами троими. Понятно?

Ю Хо, казалось, уже привык к этому и даже не ответил.

Только Джин Чхон Хи тяжело кивнул.

— Тот, кто атаковал ребёнка, использовал весьма сложную технику внутренних повреждений. И остались весьма характерные следы. Такое возможно только при владении оригинальным боевым искусством.

Услышав это, Джин Чхон Хи вспомнил романы о боевых искусствах, которые читал.

Ответ был только один.

— Значит, преступник принадлежит к определённой секте?

— Да.

В романах боевые искусства оставляют характерные раны в зависимости от их происхождения. Например, будто человека разорвали когти тигра, или остаются следы, словно от пилы.

Во многих сценах герои восклицают: "Ах! Это боевое искусство секты △...! Как жестоко!" — увидев такие раны.

"Учитель — один из Трёх Великих Божественных Лекарей мира боевых искусств. Естественно, он может определить технику по ранам... Если говорить языком Земли XXI века, это как определить тип оружия по пулевым ранениям?"

Чжэ Гал Ын продолжил с трудом:

— Это кто-то из ортодоксального пути, праведной стороны.

Ортодоксальный путь.

Какой бы глубокой ни была вражда, нападение на семью, особенно на ребёнка, было немыслимо для них.

Такое могли сделать только представители неортодоксального пути, да и то худшие из них.

"Всё запутанно."

В романе Призрачный Лучник так и не нашёл нападавших.

Чжэ Гал Ын сказал:

— Хигу, мне жаль, что тебе пришлось увидеть такое.

— Мир плох, а не ты, учитель. И нам нужно знать, чтобы что-то сделать.

Людей нельзя оценивать однозначно.

Среди ортодоксов могут быть те, кто хуже неортодоксов, а среди неортодоксов — те, кто благороднее ортодоксов.

То же самое и с врачами.

Есть коллеги, которые цепляются за деньги под предлогом лечения, и те, кто допускают врачебные ошибки, оперируя в пьяном виде.

Говорят, они без колебаний лгали семьям пациентов, утверждая, что болезнь слишком запущена и ничего нельзя сделать.

Некоторые нюхают анестетики, как наркотики, в туалете.

А есть и те, кто бесплатно навещает пациентов в трущобах.

Те, кто спасали людей, даже если их никто не благодарил. Были и те, кто работали до изнеможения, пока не умирали от переутомления.

Неважно, ортодоксы они или нет.

Группы — всего лишь болото, состоящее из людей.

Джин Чхон Хи подумал:

"Если это неправильно распространится, будут проблемы."

Если нападавшие были из ортодоксального пути, они сделают всё, чтобы замять дело.

Джин Чхон Хи сказал:

— Эта вражда — дело Призрачного Лучника, не наше.

В его голосе звучала отстранённость, неожиданная для ребёнка.

Джин Чхон Хи интересовало только спасение пациента.

Чжэ Гал Ын почувствовал, что Джин Чхон Хи чем-то напоминает его самого в худшие моменты. Но это тоже было важным качеством для лекаря мира боевых искусств.

"Изначально это был пациент, которого я бы даже не принял."

Он понял это ещё при первой диагностике пульса.

Что этого ребёнка нельзя спасти. И что даже если спасти, это может привести к большим проблемам.

Если бы он был собой прежним, то даже не подошёл бы.

— Давай так и сделаем.

Если бы не его ученик. Ни за что.

"Внутри произошёл разрыв кишечника и начался некроз. То, что она ещё жива, должно быть, связано с ци того парня и наличием духовного лекарства?"

Он согласился, что она могла умереть в любой момент.

И всё же, видя, что она ещё дышит, Джин Чхон Хи подумал, что ци этого мира действительно удивительна.

"К счастью, хирургический метод вроде возможен. Вопрос в том, хватит ли у пациента сил выдержать операцию."

Стопроцентной уверенности не было.

Даже Джин Чхон Хи не мог этого гарантировать.

Рассказав всё учителю, он добавил:

— Думаю, нам нужно согласие семьи.

— Ты очень систематичен.

Джин Чхон Хи вздрогнул от этих слов.

"Нет, разве можно оперировать без согласия опекуна... Ах... Они же не... Но если пациент умрёт... Медицинские иски... не существуют... В мире боевых искусств, если что, просто убьют лекаря по законам этого мира? Разве это не поступок неортодоксального пути? Но судя по тому ребёнку, ортодоксы от них не сильно отличаются?"

Подумав так, Джин Чхон Хи тут же сказал:

— Тем более мы должны им рассказать.

— Хорошо. Тогда ты объяснишь?

Джин Чхон Хи покачал головой.

Для других он был всего лишь юным учеником, а не лекарем.

В такие моменты важна такт.

— Сделайте это вы, учитель.

Услышав это, Чжэ Гал Ын горько улыбнулся.

— Ты заставляешь меня меняться.

Чжэ Гал Ын максимально просто объяснил ожидающему Призрачному Лучнику.

Выслушав, тот заговорил:

— То есть есть два варианта. Первый — умереть без боли. С иглоукалыванием Медицинского Бессмертного не будет страданий до последнего вздоха, и можно ненадолго вернуть сознание для прощальных слов. И тело умершей останется нетронутым. Так?

Чжэ Гал Ын кивнул.

— Верно.

— Второй вариант — бороться с болезнью до конца. Сегодня критический момент, вы будете использовать хирургические методы, и если операция провалится, тело будет повреждено, а моя дочь может испытывать боль...

Это эпоха без современной медицины. Не было гарантии, что операция пройдёт, как задумано.

Лицо Призрачного Лучника исказилось.

Возможно, он вспомнил свою жену, умершую в муках.

— Вы же Медицинский Бессмертный! Почему вы не можете гарантировать успех?

— ...

Чжэ Гал Ын помрачнел от этих слов.

В тишине Призрачный Лучник произнёс:

— Но... это в сто раз лучше, чем первый лекарь, который гарантировал полное излечение.

Его руки дрожали.

— Вы спрашиваете меня об этом, чтобы в случае неудачи я не винил вас, ведь это был мой выбор?

Чжэ Гал Ын ответил:

— Нет. Потому что я, незнакомец, встретивший пациентку сегодня, не могу решать её судьбу. Вы знаете её лучше всех. Что бы она выбрала?

— ...

Призрачный Лучник вспомнил свою дочь. Когда-то она сказала ему:

— Переодеваться? Да без проблем! Мне всегда нравилось такое! Я сделаю так, чтобы плохие парни ничего не заподозрили, а ты, пап, должен их всех победить, ладно?

Она была храбрее любого. Он так и не смог рассказать ей правду.

— Герои в наше время хорошо зарабатывают. Должно быть, много хороших людей. Телохранители? Они тоже нужны? Трудно заводить друзей? Ничего. Они могут приходить в гости. А я умею играть одна.

Он лгал своей дочери.

Говорил, что он герой мира боевых искусств, зарабатывающий праведными делами. Чтобы она не волновалась и тратила деньги свободно.

Дочь верила ему до конца.

— Расскажи мне истории о мире боевых искусств, пап.

Перед сном она умоляла отца.

Она верила, что тоже сможет стать такой, слушая истории о крутых героях. Хотела учиться боевым искусствам, как папа, и вместе с ним вершать добро.

Мечтала стать великим героем.

— Почему ты пришёл так поздно, пап... Пап... Я не смогла... быть как ты. Но я хорошо сражалась... против плохих парней... правда?

Тогда её тело было холоднее обычного. Температура напоминала ему жену.

Кровь сочилась сквозь стиснутые зубы.

Он был лжецом. И трусом.

Тем, кто ненавидел нищету, но боялся осуждения дочери.

Призрачный Лучник прошептал, словно крича:

— Тогда позвольте ей уйти без боли. Чтобы она больше не страдала.

Чжэ Гал Ын спросил:

— Ты уверен в этом?

— Если она умрёт... Если она умрёт, как моя жена...

Он не мог продолжать.

Его лицо исказилось от боли. Губы дрожали, когда он говорил. Больше ни слова.

Чжэ Гал Ын взглянул на Джин Чхон Хи.

Тот вздохнул и кивнул.

"Да. Это тоже выбор..."

Когда Чжэ Гал Ын уже собирался встать, мужчина закричал:

— ...Спасите её! Просто спасите... умоляю...

Это был крик отца, не способного смириться со смертью дочери.

Он схватил Чжэ Гал Ына за одежду.

Он сделал свой выбор.

Это было что-то настолько человеческое, что не выразить словами.

— Пожалуйста, я просто прошу вас спасти её. Лучше бы я заболел вместо неё. Лучше бы я умер... Почему этот ребёнок должен умереть, когда его глупый отец жив и здоров...!

Это был крик родителя, думавшего так тысячи раз.

Должен был умереть он. Он, лжец.

Чжэ Гал Ын не ответил.

Он лишь глубоко поклонился его выбору и вышел.

Затем спросил:

— Хигу. Как думаешь, ребёнок выживет?