Онлайн чтение книги Вторая жизнь хирурга Doctor’s Rebirth
1 - 35

«Настоящий мастер боевых искусств», — подумал Джин Чон Хи.

Он спросил:
— Разве вам не жаль, что не сможете увидеть это рядом с ней?

— Это единственное, что тяготит меня. Но желать большего было бы жадностью. Если уж и мечтать о чём-то, так это уйти из мира, не оставив дочери груза вражды.

«…»

Чистого прощания с этим миром не бывает.

Шансов, что он умрёт естественной смертью после потери силы, почти нет.

Теперь его ждёт лишь гибель от рук других. Обиды мира боевых искусств настигнут его.

«Неужели всё повторилось, как в романе?»

Там, проиграв Небесному Демону Ё Ха Рену и лишившись врождённой истинной ци, он не разозлился. Просто привёл дела в порядок.

Покорность судьбе вознесла его на новую ступень.

Теперь, когда дочь жива, а он уверен, что она превзойдёт его, он принял свою участь ещё легче.

Для человека, чья жизнь изменилась, это был единственный шанс.

Джин Чон Хи сказал:
— Выполните одну мою просьбу.

— Какую?

— Я хочу в последний раз увидеть практику внутреннего совершенствования Призрачного Лучника.

Искусство, которым овладел Призрачный Лучник, — «Божественный Лук, Разящий Демонов».

По происхождению это школа лука, берущая начало в буддизме, а не в даосизме.

Если даосы стремятся к бессмертию, то буддисты — к просветлению через отрешение.

Джин Чон Хи спросил:
— Это будет неуважением?

Призрачный Лучник ответил:
— Вовсе нет. Однако основной метод — динамическое внутреннее совершенствование, требующее повторяющихся движений. Проблема в том, что у меня нет лука.

Обычно даосы практикуют сидячую медитацию. Но буддийский «Божественный Лук» достигает состояния «не-я»(1), повторяя одни и те же действия.

Как и подобает технике лука, здесь внутреннее совершенствование практикуется во время стрельбы.

Джин Чон Хи сказал:
— Я не жду ничего необычного. Просто представьте, что лук у вас есть.

— Я никогда не делал так, но… — он замолчал, затем кивнул. — …Хорошо. Ведь я не знаю, когда ещё увижу молодого героя после нашего расставания. Только не смейтесь над моей школой, если моя практика покажется неуклюжей. Виноват лишь этот неловкий деревенщина.

Он глубоко вдохнул.

Ци в его даньтяне едва ощущалась.

Возможно, отпустив всё, он обрёл небывалую ясность ума.

Деньги и внутренняя энергия, за которые он цеплялся, ушли на лечение. Будто всё, что он копил, рискуя жизнью, исчезло в одночасье.

Но дочь была жива, и злости не осталось.

«Возможно, это моя последняя практика».

Её свидетель — юный герой, вдвое ниже его ростом.

Он может выглядеть нелепо, но его это больше не заботило.

Даже если так, что с того?

Разве это не итог всего, чего он достиг?

Ш-ш-ш…

Бамбуковые листья зашелестели, словно волны. Это был ветер.

Он отставил левую пятку. Как и в техниках меча, техника лука начинается и заканчивается работой ног.

Он принял стойку, которую повторял сотни тысяч раз. По привычке потянулся к колчану за стрелой.

Хотя на его уровне стрелять ци было уже не нужно.

Но сегодня он снова совершил это движение, словно молитву.

Тук.

Иллюзия?

Он почувствовал стрелу.

Шероховатость дерева, лёгкость оперения.

Он не задумывался.

Просто погрузился в «не-я», затем в «не-не-я».

В шуме ветра, похожем на дождь, в его сердце остался лишь взгляд мальчика, будто ведущий его.

В этом состоянии он дышал и замер.

Вскоре он забыл даже это.

Люди радуются, скорбят, злятся, ликуют.

Речь не о том, чтобы не чувствовать. Нужно чувствовать всё. Иначе истинная пустота[2] недостижима.

Даже мелкий страх, поднимающийся в солнечном сплетении, нужно принять.

Не познав, не двинешься дальше.

Будда — как вода.

Вода не отвергает. Она вбирает грязь и очищает мир.

Будда нежен, как река, и глубок, как море.

Если не чувствуешь эмоций, это не вода.

Страдаешь, потому что радуешься. Злишься, потому что страдаешь.

Печаль рождает гнев, а гнев — печаль. Но лишь зная печаль, познаёшь радость.

Он натянул тетиву.

И тут осознал.

Он принял стойку, дышал, сложил ладони, затем снова развёл их.

Без лука и стрел остались лишь движения. И что в их конце?

Он понял: его практика похожа на буддийское сложение ладоней.

Тан!

Что-то вырвалось из его рук, где не было ни лука, ни стрел, ни тетивы.

Это не была внутренняя сила. Его пустой даньтянь был тише обычного.

Он осознал, что это.

«Это — омрачение».(3)

Намерение.

Он понял смысл действий, повторённых сотни тысяч раз.

Единое сложение ладоней.

Сотни тысяч молитв.

Это был жест, обращённый не к предкам или бессмертным, а к Будде внутри себя.

— Омрачение подобно ветру, молнии и грому, но в итоге должно достичь состояния превращения омрачения.(4)
— Божественный Лук, Разящий Демонов означает: просто отбрасывай, отбрасывай и отбрасывай.

«Почему нужно отбрасывать, накапливая ци?»

Он размышлял об этом бессчётно. Раньше он думал, что «отбрасывание» означает стрельбу одной лишь ци — высшее мастерство.

Но нет.

«Не себя ли нужно было отбросить?»

В тот миг вокруг него заструилась ци.

Состояние «меча ума». Нет — «лука ума».

Великое озарение.

Бамбуковая роща колышется от его просветления. Ветер, словно аплодисменты, гремит бурей.

Джин Чон Хи ощутил мощную волну ци.

«Успех! Это превзошло даже описание в романе!»

Гу-гу-гу…

Порывы ветра были подобны руке Будды.

Если бы Тысячерукий Авалокитешвара существовал, его руки выглядели бы так.

Хотя это и было омрачением, оно не причиняло вреда.

Листья бамбука колыхались, но ни одна жилка не порвалась.

Ветер сеял семена омрачения, взращивал их и рассеивал. Спасал все живые существа.

Из грязи омрачения расцвело намерение.

Ветер, исходящий от него, подхватил сухие листья и унёс ввысь. Это было похоже на цветок лотоса, поднимающийся из грязи.

Просветление стало лотосом.

Тело Призрачного Лучника замерло, а затем медленно начало подниматься в воздух. Энергия закружилась вокруг него.

«Он парит! Это что, Самадхи Небесного Шага(5)? Но в романе Призрачный Лучник не достигал его при пробуждении!»

Ветер коснулся ушей Джин Чон Хи.

Свежесть.

«И всё же… у меня получилось? Я надеялся, но не был уверен».

Он на мгновение застыл, затем сжал кулак.

«Да! О да! Ух…! Учитель, смотрите! Я обновил Призрачного Лучника — нашего будущего союзника!»

Пока он ликовал в одиночестве…

Вскоре он ощутил присутствие.

— Юный господин, вы действительно непредсказуемы.

Джин Чон Хи повернул голову.

Это был Ю Хо.

Он не почувствовал его приближения, несмотря на близость.

Ю Хо, засунув руки в рукава, наблюдал за Ван Чэбэком.

— Я думал, он станет калекой после потери ци, но он обрёл просветление и исцелился… Судя по Самадхи Небесного Шага, он поднимется на несколько ступеней выше. Удивительно. Сначала Консон Ён, теперь Призрачный Лучник.

Хотя слова звучали как похвала, его выражение лица было ледяным.

Джин Чон Хи спросил:
— Похоже, вы пришли не просто поздравить?

— Верно. Я размышлял.

— О чём?

— Убивать вас или нет.

На губах Ю Хо мелькнула улыбка. Но Джин Чон Хи почувствовал, как по спине пробежал холодный пот.

Страх, необъяснимый простым «холодом», охватил его.

Как лягушка перед змеёй. Джин Чон Хи спросил:
— Почему?

— Потому что учитель чуть не погиб. Пока вы рядом, он будет продолжать надрываться. И так до конца.

«…»

Джин Чон Хи промолчал.

Он знал: взять ученика, будучи смертельно больным, — самоубийство. И всё же учитель почти умер, спасая пациентку.

Пациентку, которую не принял бы, если бы не он.

— Если вы убьёте меня, учитель не останется в стороне.

— Да. Он убьёт меня самым ужасным способом, какой только представит.

— Ну, вряд ли настолько. Думаю, он просто отрубит вам голову.

— Вы слишком добры к учителю, юный господин. Быстрая смерть? Он не такой. Он сделает это так мучительно, что даже Демоническая секта будет шокирована. Залить моё мясо рассолом — это только начало.

В это сложно поверить.

Разве не тот самый учитель, что ласково улыбается и спрашивает: «Хигу, наш Хигу. Хочешь конфету? Или сушёную хурму? Что ты хочешь?»

Трудно представить его совершающим такое.

«Ю Хо слишком негативно видит учителя. Его преданность сомнительна», — подумал Джин Чон Хи.

— И каков вывод?

— Судя по вашему вопросу, вы уже догадались?

— Ха-ха-ха, для человека, который собирается меня убить, вы слишком многословны.

— У вас есть смелость, юный господин.

— Это всё, что у меня есть.

— Ваша скромность тоже впечатляет.

Ю Хо холодно улыбнулся и сказал:

— Знаете, сколько раз в день учитель ел до встречи с вами?

— …Два раза?

Джин Чон Хи просто предположил.

Ю Хо ответил:

— Раз в три дня он принимал одну голодную пилюлю медицинского павильона. Безвкусную, как кирпич. Учитель был… как клинок. У него не было эмоций: ни радости, ни гнева, ни печали, ни удовольствия.

«…»

Невероятно.

Разве не сейчас он ест три раза в день, включая обед?

[1] - «Не-я» (無我) — буддийская доктрина об отсутствии неизменной самости.

[2] - «Пустота» (空) — следующая ступень, полное освобождение от концептуальных границ.

[3] - Омрачение (煩惱) — буддийский термин для негативных эмоций.

[4] - Превращение омрачения (轉煩惱, чжуань фаньнао) — процесс трансформации негативных эмоций в мудрость.

[5] - Самадхи Небесного Шага (虛空歩三昧) — высшее состояние, позволяющее ходить по воздуху.