Онлайн чтение книги Душа Лахора The Last Queen
Глава 6. Шалимар

Я пытаюсь разжечь неподатливую печь-чулху, чтобы начать готовить ужин, и тут вбегает Манна.

– Брось это! Тебе уголек в глаз попадет, и он покраснеет!

Меня удивляет его внезапная забота, и я поднимаю голову.

– Собирайся, быстрее. Есть еще вода в ведре? Помойся. Уже мылась? Помойся еще. Трать всю воду. Где та сандаловая палочка, что я тебе купил? Сделай пасту и натрись. И надень тот новый розовый камиз. Быстрее. Саркар возьмет тебя кататься верхом.

Я ушам своим не верю, одновременно тревожусь и радуюсь. Я уже месяц не видела Саркара и думала, что он обо мне давно забыл, что я просто выскользнула из его переполненной памяти, словно дождевая капля, слетающая с листа.

– Еще сандалом мажься! – командует Манна. – Сегодня для нас счастливый день. Используй его по максимуму.

Едва я успеваю натянуть камиз и поспешно заплести волосы, как подлетает Саркар на Лайле. Он одет в ослепительно-белый наряд, и вид у него суровый и безупречный. Я кланяюсь и приветствую правителя заплетающимся языком. Потом Лайла тычет в меня носом, и я невольно улыбаюсь и разжимаю кулак. Лайла берет у меня с ладони припрятанный там кусок джаггери и довольно ржет. Теперь и Саркар улыбается. Так он выглядит моложе.

– Поехали! – восклицает он.

Манна подбегает помочь, но Саркар велит ему возвращаться к работе. Мне он предлагает поставить ступню поверх его ноги в стремени, залезть в седло и сесть спереди. Дважды я с полпути сползаю вниз. Мне ужасно неловко, но Саркар подбадривает меня:

– У тебя все получится.

И у меня получается.

Мы выезжаем из крепости через задние ворота, потом проезжаем пару до странности пустых узких аллей и выбираемся за город. Мы скачем по полям, и Лайла мчится быстрее, чем я могла себе представить. Я не думала, что испугаюсь, но все-таки пугаюсь. Я вцепляюсь в гриву Лайлы, она встряхивает головой и фыркает.

Саркар смеется.

– Ей не нравится! Ну-ка, давай я тебя придержу. Ты не упадешь. – Он обнимает меня за талию. Сердце у меня екает, я краснею. Я еще никогда не была так близко к мужчине, а тем более к настолько важному мужчине. Коса у меня расплетается, и ветер бросает мои волосы ему в лицо. Я прошу прощения и пытаюсь снова их завязать, но Саркар говорит: – Я не против. Просто наслаждайся поездкой. Двигай телом, как я, в такт лошади.

Я не знаю, как это сделать, подпрыгиваю и снова падаю на спину кобыле, словно мешок.

– Для первой поездки у тебя отлично получается. Расслабься. Представь, что вы с лошадью единое целое.

Я закрываю глаза – и ощущаю, как Саркар обнимает меня за талию. Но в том, как он меня держит, нет ничего неприличного, я это чувствую. Я расслабляюсь и слушаю, как бьется его сердце у меня за спиной. Единое целое. И вдруг мы действительно движемся все вместе: он, Лайла и я. Грудь у Саркара твердая, как стена крепости. Я никогда еще не чувствовала себя в такой безопасности.

Я могла бы так ехать вечно. Но он говорит:

– Смотри, мы прибыли в Шалимар.

* * *

Мы сидим в золотом шатре посреди сада из роз, и ковер у нас под ногами намного прекраснее тех, которые мне хотелось потрогать на базаре Моти. Сад полон серебристого журчания фонтанов. От дурманящего запаха роз у меня идет кругом голова. Или она идет кругом потому, что Саркар смотрит мне в глаза? Любая женщина в Лахоре мне позавидовала бы.

Перед самым приездом Саркара Манна сказал:

– Не трать этот шанс зря. Семья на тебя рассчитывает. – И мольба в его голосе напугала меня больше любой угрозы.

Перед нами разложено множество изысканных яств. Эх, вот бы взять что-нибудь для Джавахара! Плов с шафраном, самосы, кебабы, целые миски, в которых поблескивает горох в остром соусе, баранина с карри, пышные лепешки бхатура величиной с мою голову. Серебряный чан с кусками чего-то прозрачного и белого. Лед, объясняет мне Саркар. В чане две бутылки. В одной гранатовый сок. Я спрашиваю, не налить ли ему, но он показывает мне на вторую бутылку.

– Вот это для меня. Вино, в котором размешан толченый жемчуг. Оно делает мужчину сильнее с каждым глотком. – Видя мое любопытство, он смеется: – Нет, тебе пока рано.

Махараджа берет покрытый нежным пушком оранжевый фрукт, разламывает надвое и протягивает мне половину:

– Абрикос. Из Кабула.

Из Кабула! Надо же, какой долгий путь проделал этот плод, прежде чем попасть ко мне! Дольше, чем доведется в этой жизни путешествовать мне, думаю я. Сок течет у меня по подбородку и капает на новую курту. Я краснею и лихорадочно ищу тряпку, чтобы вытереться, но Саркару, кажется, все равно. Он с аппетитом жует, вытирая рот тыльной стороной ладони.

– Вкусно?

Я хочу сказать что-то умное, показать, как я ценю угощение, но удается только кивнуть.

– Тебе понравилось ездить на Лайле?

– Да! – Радостное возбуждение заставляет меня забыть о неловкости. – Не верится, до чего она быстро скачет! – И что я пирую здесь с повелителем среди роз, тоже не верится. Но я слишком стесняюсь, чтобы в этом признаться.

– Она сильная лошадь, – продолжает Саркар, – обучена нести воина в полном вооружении, хоть я и не собираюсь ее выпускать на поле боя. И потом, ты почти ничего не весишь.

Он считает меня слишком тощей? Надо было есть хойю. Я меняю тему:

– Приятно, что Лайла меня запомнила.

– Лошади очень умные, умнее многих людей. Но такую красивую девушку, как ты, кто угодно бы запомнил.

Этот комплимент и радует меня, и беспокоит. Мне хочется понравиться Саркару, но не таким образом, как намекает Манна.

Я снова меняю тему и прошу его рассказать мне историю Лайлы. Саркар только рад. Он услышал от странствующего барда о том, какая она красивая и быстрая, и послал гонца к ее владельцу, султану Яр Мухаммеду из Кабула, требуя эту лошадь в качестве дани. Яр Мухаммед послал ему красивую кобылу, но Саркар глупцом не был и понял, что это не Лайла. Он разгневался и послал армию на Кабул. Началась кровавая война. Многие погибли. Яр Мухаммеда убили его собственные подданные за то, что он подверг их опасности из-за лошади. Армия Саркара вернулась с победой и с Лайлой.

– В тот день, когда она прибыла в Лахор, я велел отмыть всю дорогу от ворот Акбари до форта, чтобы ног Лайлы не коснулась грязь. – Он умолкает ненадолго и смотрит на меня. – Некоторые считают, что я безумец, раз пошел на такое ради лошади. Но как по мне, приобретение самой красивой – а теперь и самой знаменитой – лошади в мире того стоило. А ты как думаешь?

Я знаю, что мне следует согласиться. Но не могу перестать думать о тех сикхах, что погибли на далеком поле битвы, чтобы исполнить каприз правителя, о том, как они поворачивали лицо к дому и глаза их затуманивала смерть.

Я опускаю голову.

– Лайла императрица среди лошадей. Но мне грустно, что ради нее было потеряно столько жизней.

Я прямо слышу в ушах голос Манны, который кричит: «Глупая ослица! Неужели ты не можешь соврать ради семьи?» Я хорошо умею врать и сто раз это делала ради Джавахара. Но я не хочу обманывать Саркара. Если придется за это заплатить, значит, так тому и быть.

Я жду неудовольствия махараджи, но он молчит. Я поднимаю голову и вижу странное выражение у него на лице.

– Мало кто решился бы вот так со мной не согласиться. Ты храбрая. Мне это нравится. Пойдем погуляем в саду.

На ходу он срывает розовую розу и дает мне. Я втыкаю ее в волосы. Саркар рассказывает про охоту: про загонщиков, оружие, полные колючих ветвей дремучие заросли, где темно даже в полдень. Британцы сидели на слонах, вдали от опасности, и стреляли из ружей, а он верхом на Лайле вел охотников за собой. Он пронзил копьем дикого кабана.

– Но англичане все равно считают, что заслуживают быть хозяевами Индостана.

Я остро чувствую горечь в его голосе. Как смеют эти чужаки думать, что они лучше моего Саркара?

Он рассказывает мне истории, одну за другой. Первый раз он был в бою в десять лет, когда отец взял его с собой осаждать Сахиб Сингха в форте Содхра.

– Отца опасно ранили. Рана загноилась. Ему пришлось вернуть в Гуджранвалу. Лежа на носилках, он поставил тику у меня на лбу, назвал меня своим наследником и приказал мне вести армию. Когда союзники Сахиба об этом узнали, они бросились в атаку.

Я представляю себе, каким он был мальчиком: маленький, худенький, щурится из-за пыли, которую подняла приближающаяся армия. Напуган ответственностью, которая внезапно на него свалилась. Но когда он отдавал приказы, голос его звучал спокойно и решительно. После того как пыль улеглась, с врагом уже было покончено. Ранджит Сингх ехал во главе своих войск, победно подняв меч.

– Последнее, что услышал мой отец, – новости о моей победе. Приехав домой на его похороны, я увидел улыбку на его мертвом лице. Так мне стало легче переносить отсутствие отца.

– А вы не боялись?

– Ужасно боялся, – как ни в чем не бывало признается он. – Но когда битва началась, меня охватила леденящая ярость. На такие бесполезные вещи, как страх, времени не осталось. Да и что может быть лучше, чем умереть среди верных людей с криком «Сат шри акал»[40]Сикхский боевой клич, который стал использоваться и в качестве приветствия, означает «Бог есть истина».?

И правда, есть ли лучший способ жить или умереть?

– А это вы тогда потеряли… – я запинаюсь от смущения, – глаз? – Я представляю себе удар меча. Кровь. Мальчика-героя, который сражается, несмотря на мучительную боль.

Он смеется.

– Глаз? Нет, у меня в детстве была оспа, тогда это и случилось.

Я никогда еще не встречала человека, который настолько спокойно относится к правде. Я зачарована и забываю о вежливости.

– Расскажите еще!

Саркар снова смеется и начинает рассказывать про другие свои приключения. Про то, как он охотился один, а предатель Хашмат Хан устроил на него засаду. Он вернулся с головой Хашмата на копье. Ему было тринадцать. А потом про то, как он уничтожил армию Шах-Замана из тридцати тысяч афганцев, а у него солдат было только пять тысяч. И как он отбил Лахор у продажных вождей Бханги, не сделав ни единого выстрела.

Потом махараджа останавливается и озадаченно усмехается.

– Я не привык говорить о себе. Но ты так меня слушаешь, будто всем телом на меня настраиваешься, и хочется продолжать…

Я не вполне понимаю, что он имеет в виду, но мне приятно, что он доверяет мне достаточно, чтобы рассказывать истории из своей жизни.

– Еще, пожалуйста!

Он отворачивается, бормоча про себя что-то похожее на «глупость», потом свистит, и к нам мчится Лайла. Саркар вскакивает в седло.

– Пора отвезти тебя домой, к отцу, – говорит он отрывисто.

Я прячу разочарование и ставлю ступню на ногу Саркара. В седло я забираюсь с первой попытки. Я в восторге и жду похвалы, но он думает о чем-то своем. Может, я ему надоела? За спиной у нас слуги, которых до сих пор не было ни видно, ни слышно, разбирают золотой шатер, почтительно отводя от нас взгляд. Я пытаюсь нащупать розу в волосах, но она, наверное, выпала, когда мы гуляли.

В крепость мы едем молча. Я остро ощущаю руку повелителя у себя на талии, хотя для него, похоже, это не очень много значит. Что я чувствую к этому человеку, ровеснику отца, но такому харизматичному и интересному? Я только знаю, что не хочу, чтобы наша поездка заканчивалась. Как и раньше, вокруг никого нет. Наверное, Саркар отдал такой приказ. Он не хочет, чтобы кто-то видел меня с ним. Это ради моей репутации – или ради его?

* * *

Когда мы возвращаемся в хижину, я расстроена: слишком уж быстро все закончилось. У окна, за мешковиной, я замечаю движение. Манна. Мне страшно даже подумать о том, как жадно он будет меня расспрашивать.

Я слезаю с Лайлы, чувствуя себя внезапно очень одинокой.

– Надеюсь, тебе понравилось. – У Саркара тон человека, который дал импульсивное обещание, но теперь оно исполнено.

Я знаю, что мне следует соблюдать такую же вежливость. «Да, господин Саркар, спасибо за вашу великую доброту». Но вместо этого я собираю все свое мужество и цепляюсь за седло. Может, он сочтет меня дерзкой. Может, отругает. Но я должна это сделать – не ради Манны, ради себя.

– Я смогу вас снова увидеть?

Он хмурится.

– Чтобы покататься на Лайле?

– Нет. Просто чтобы побыть с вами.

У него на лице выражение, которого я не могу понять. Наконец он говорит:

– Значит, сможешь.

* * *

Когда я подаю ужин, Манна спрашивает:

– Чем вы занимались?

Если я расскажу ему про волшебные моменты с Саркаром, это все испортит. Но Манна ждет, рука его застыла на полпути ко рту. Джавахар смущенно смотрит в пол.

– Мы катались. Поели. Погуляли по Шалимару. Потом вернулись.

– Не бубни себе под нос! Он сказал, что еще придет?

Последние слова, сказанные Саркаром, дают мне слабую надежду, но я не хочу отдавать их Манне.

– Он проявил к тебе интерес? Он тебя поцеловал? Он тебя… трогал?

– Нет! – восклицаю я, испытывая прилив отвращения.

Отец отталкивает тарелку с едой и вскакивает.

– Ах ты, тупая коза! Ты почему его не поощряла? Неужели тебе все разжевывать надо? У нас был один шанс чего-то добиться, и ты его потратила впустую.

Он замахивается. Я заставляю себя не сжиматься.

Тут вскакивает Джавахар. Он весь красный – неужели я и его разочаровала?

– Оставь ее в покое! – Он хватает Манну за плечо. – Как тебе не стыдно!

Я впервые замечаю, что мой брат ростом почти с отца, а руки у него мощные и мускулистые. Он смотрит на Манну в упор, пока тот не поворачивается и не уходит, выругавшись.

Джавахар поворачивается ко мне.

– Я слышал, он сильно проигрался. Но ты не обязана спасать его от последствий его же глупости. Уж точно не через… – Он умолкает. – Терпение, сестра. Я откладываю все свои деньги. Как только соберу нужную сумму, посажу тебя на телегу до Гуджранвалы.

От его доброты у меня выступают слезы на глазах. Ирония в том, что я больше не хочу обратно в деревню. Но то, чего я хочу, настолько безумно, что Джавахару я об этом сказать не решаюсь.

Я хочу, чтобы Саркар в меня влюбился. Потому что он сильный и красивый, потому что он мог воспользоваться мной как угодно, но не стал. Потому что он рассказывает замечательные истории.

И потому что я в него влюбляюсь, как это ни глупо.