Онлайн чтение книги Душа Лахора The Last Queen
Глава 7. Скорпионы

Проходит три недели. Саркар не приходит и не присылает никаких весточек. Надежда моя гаснет, как фитиль в пустой лампе. Целыми днями я терплю ругань Манны, растущее отчаяние в его глазах. А по ночам мне снится рука Саркара, обнимающая меня за талию, его пахнущее вином дыхание. Скоро у Джавахара будет достаточно денег, чтобы отправить меня обратно в Гуджранвалу.

И вдруг, когда я уже вырвала из сердца острый шип ожидания, появляется Саркар. На этот раз у него другой конь, высокий и рыжевато-коричневый. Скакун высокомерно игнорирует меня, когда я выбегаю им восхититься. У Саркара усталый вид. Он говорит мне, что готовил войска, шестнадцать тысяч человек кавалерии, для визита британцев. Возле Рупара, у реки Сатледж, он встретился с самим генерал-губернатором Бентинком.

Он не извиняется за долгое отсутствие: он же правитель. Мне стоит сказать спасибо за то, что он вообще хоть что-то объяснил – он явно не привык это делать.

Саркар рассказывает, какая огромная масса солдат собралась у Сатледжа, величайшей из наших пяти рек. Как генерал-губернатор неподвижно стоял в своем стеганом шелковом камзоле и смотрел на них.

Осознавал ли иностранец, какое величие прячется в невысокой фигуре моего Саркара? Проявил ли к нему должное уважение? Сомневаюсь.

Когда я спрашиваю, как все прошло, Саркар невесело улыбается.

– Моя армия хальсы[41]Хальсой называют общину сикхов; в независимом Пенджабе это название распространялось и на армию. выполнила много сложных маневров. Бентинк был достаточно впечатлен и заметил, что спектакль вышел прекрасный.

– Но ведь ваша цель была достигнута, правда? Он увидел, как мы сильны.

Саркар удивленно вскидывает брови.

– Ты первая из женщин, кто это понял. Мои супруги – даже Май Наккайн, самая умная из них, – считают, что я зря трачу деньги, развлекая британцев, просто потому что сам люблю пышные празднества. Но ты увидела мою истинную цель. Теперь британцы хорошенько подумают, прежде чем решатся атаковать наши территории.

– Я рада, что ваша стратегия сработала.

– Пока да. Но союз, на который я надеялся, истинное партнерство, которое может принести нам мир… Британцы этого не хотят. – Он грустно качает головой. – Надо продолжать игру. Завтра Бентинк прибудет в Лахор. Я устрою пир в его честь. Вручу ему много даров. Он тоже ответит мне подарками, хотя их будет куда меньше, потому что британцы скупы. Они пришли в нашу страну как торговцы. Их цель – забрать отсюда все, что смогут. В конце визита Бентинк заявит, что он мой друг на всю жизнь, и это не будет ничего значить.

Я бы что угодно отдала, лишь бы стереть уныние с лица махараджи. Во мне вспыхивает жарким пламенем ненависть к иностранцам.

– У британцев только одна цель: завладеть всем Индостаном. Они не остановятся, пока это не произойдет. Но мой Пенджаб им не достанется – во всяком случае, пока я жив. – Он с усилием выдыхает. – Ладно, довольно разговоров о печальных вещах. – Похлопав коня по шее, Саркар говорит: – Это Дилдаар, он очень храбрый и спокойный. Я хочу тебя на нем прокатить, но можно мне сначала чего-нибудь попить?

К счастью, я сегодня сделала немного ласси, взбив творог с черной солью и толченым кумином, как делают у нас в Гуджранвале. Я приношу кувшин-лоту с пенистой жидкостью, и Саркар выпивает ее всю.

– Ах, я такого ласси не пил с тех пор, как покинул дом матери.

Я не перестаю улыбаться даже после того, как забираюсь в седло, потому что Саркар говорит:

– У тебя хорошо получается. Думаю, ты прирожденная наездница.

Дилдаар скачет очень быстро, но Саркар меня обнимает, и я ничего не боюсь. Мы прыгаем через стену камней. Я громко смеюсь, и Саркар смеется вместе со мной. Когда лучи солнца начинают светить мягче, мы спешиваемся и идем вдоль края скалы.

– Извини, что на этот раз без угощения. Я как-то неожиданно решил приехать.

Я осмеливаюсь сказать:

– Я приготовила сааг и роти. Если вы не против крестьянской еды, я вас накормлю, когда мы вернемся.

– Буду очень рад.

Под нами мчится огромная быстрая река. Я не могу оторвать взгляда от ее бурлящих, завораживающих вод.

– Река называется Рави, – говорит Саркар. – Прекрасная и опасная, как упрямая женщина. А иногда она еще и сводит с ума, как настоящая женщина. Как-то раз я возвращался из военной кампании. Мы уничтожили афганцев после долгой битвы в безводной пустыне. Когда я увидел бурлящие воды Рави, а за ними – стены моего любимого города, мне невтерпеж стало ехать до моста. Я заехал на лошади в воду, хотя солдаты кричали, чтобы я так не делал. Я собирался переплыть реку, но у Рави был другой план. Она закрутила меня и накрыла с головой. Лошадь выплыла, а я чуть не утонул. Чтобы меня вытащить, понадобилось четверо моих кавалеристов-горчарахов. Когда меня довезли до крепости – и выглядел я при этом скорее как мокрая мышь, чем как гордый победитель, – визирь Дхиан Сингх сделал мне строгий выговор, ведь я подверг Пенджаб опасности, пойдя на глупый риск. Даже сейчас я помню, каково было, когда меня крутил и вертел стремительный темный поток, а легкие горели от нехватки воздуха. Хуже, чем сразиться с тысячей вооруженных всадников.

Я судорожно втягиваю воздух. Как же действует на меня этот человек, что я чувствую его боль в собственном теле?

– Но это был бы не такой плохой способ умереть, – задумчиво произносит он. – Лучше так, чем от болезни в своей постели.

Мне требуется все мое мужество, чтобы коснуться его руки.

– Я рада, что вы не умерли. Не только за Пенджаб рада, но и за себя.

У махараджи удивленный вид, но через мгновение он накрывает мою ладонь своей. Он не носит колец, кроме одного-единственного на мизинце, с крошечным красным камнем. Джавахар спрашивал людей и потом рассказал мне, что он и в дурбаре, в парадном зале, одевается очень просто и сидит на обычном стуле-курси, даже когда приходят важные иностранные гости. Трон – это для «Гуру Грантх Сахиб».

– Я тоже рад, – говорит Саркар.

В воздухе повисает напряжение. Кончики его пальцев обжигают меня. Я слегка подаюсь в его сторону.

Он встряхивает головой, будто сбрасывает с нее воду.

– Солнце садится. Пора везти тебя домой.

* * *

На обратном пути я сижу в седле сзади, держась крепче, чем надо. Я прижимаюсь щекой к спине повелителя и вдыхаю его запах – пот, вино, металл и сильный яркий аромат, про который он объяснил, что это мускус, его любимые духи. Может быть, ему тоже не хочется, чтобы поездка кончалась, потому что он щелкает языком, чтобы замедлить бег Дилдаара. Когда мы подъезжаем к нашей хижине, ночное небо уже усыпано звездами.

Не успеваю я спросить, есть ли у него время поужинать, как к нам подбегает Манна, источая угодливость.

– Приветствую вас, Саркар. Надеюсь, моя дочь не надоела вам глупой девичьей болтовней. Давай, бети, я помогу тебе слезть.

Я уверяю, что справлюсь, но он тянет меня, пока я не теряю равновесие и не соскальзываю с лошади. Отец хватает меня и шатается, мы оба чуть не падаем.

– Уф, повелитель, вы только посмотрите на эту девочку. Тяжеленькая. Для бедного старого отца вроде меня это слишком. Заберите ее у меня, пожалуйста! Вы сильный человек, джанааб[42]Почетный титул, заимствованный из ислама., вы справитесь с ее весом.

Он что, подмигнул? Манна подмигивает махарадже Ранджиту Сингху? Где Джавахар? Вот бы он пришел и утащил Манну, пока тот не сказал чего похуже.

– Она крепкой деревенской породы. Сильная и энергичная, если вы меня понимаете. И девственница. Она поможет вам надолго сохранить молодость.

Мне хочется зарыться в землю. О Вахе Гуру, теперь Саркар решит, что мы вместе это планировали. Что я пыталась его соблазнить. Я бросаюсь прочь; все тело свело от унижения, ночь у меня перед глазами расплывается от слез. Он больше никогда не захочет меня видеть.

Меня останавливает голос Саркара, резкий, словно кнут.

– У тебя что, совсем нет стыда, Манна, если ты говоришь о своей дочери так, будто она танцовщица с базара?

Должно быть, повелитель жестом отослал Манну, потому что тот пристыженно уходит в дом. Я направляюсь было за ним, но Саркар зовет меня по имени.

Я не в силах на него смотреть – ведь теперь все испорчено. Но он правитель, надо повиноваться.

Он наклоняется и утирает мне слезы большим пальцем. Его прикосновение такое мягкое. Почему я начинаю плакать еще сильнее? Прав Манна: я глупая коза.

– Тсс, забудь про отца. Завтра во дворце пир. Помнишь, в честь Бентинка? Хочешь прийти? Мы не сможем быть рядом, тебе придется сидеть с другими женщинами. Но ты увидишь много красивого.

У меня так колотится сердце, что наверняка ему тоже слышно. Я, дочь дрессировщика собак, – на пиру у правителя? Неужели это возможно, тем более после вопиющей бестактности Манны? Я умудряюсь кивнуть.

Но тут еще одна проблема: как сказать правителю, что мне нечего надеть?

Он улыбается. Борода у него сверкает, в лунном свете она похожа на нити паутины.

– Я скажу Гуддан, самой доброй из моих супруг. Она найдет тебе подходящий наряд.

Откуда он знает все мои мысли? Прежде чем совсем потерять мужество, я прижимаюсь губами к его руке.

На мгновение он умолкает, потом говорит:

– Иди в дом, Джиндан. И будь осторожна. Иногда ночью выползают скорпионы, даже внутри крепости.

Он стоит, неподвижный в лунном свете, как мраморная статуя, и ждет, пока я не закрою дверь.