Онлайн чтение книги Служанка в игре с обратным гаремом хочет выйти The Maid In The Reverse Harem Game Wants To Quit
1 - 24

Первым, что пришло в её голову, было…

'Он блондин.'

Быть может, это чересчур распространённая мысль, но Ирэн никогда раньше в своей жизни не видала столь блестящих светлых волос.

В то же время свет дневного солнца, проникающий через стёкла оранжереи, делал блондина по-настоящему красавцем.

Цвет его волос напоминал растопленный мёд.

Из-за этого Ирэн при первой встрече с ним подумала, что ошиблась. Потому что блонд взрослого Отиса был не таким ярким. Но всё же чуть более яркий цвет волос не делал лицо мальчика совсем неузнаваемым.

‘Это настоящий Отис.’

Вздёрнутые лисьи глазки и губы, оттопыренные так, словно надкусывают дольку яблока, а также две хорошенькие щёчки, с которых ещё не сошёл полностью детский жирок.

– Почему ты пришла сюда, хотя я тебя даже не звал? Сейчас же уходи!

…Даже эта надменная и грязная манера разговора.

'Если это не Отис, то я – Луиза… Я пришла куда надо.'

Его слова были верны. Хотя Ирэн была слегка удивлена, так как не ожидала, что он так закричит. Хоть её это и не задело, это было ожидаемо.

Более того, это из-за того, что она быстро поняла, почему Отис оказал такую грубую реакцию.

– Молодой Господин, вы плакали?

Уголки глаз Отиса были влажными и красными.

Любой, кто его видел, мог сказать, что тот плакал.

– Ох, я не плакал!

Ага, все так говорят.

Однако, разумеется, она его понимала. Так как Ирэн и Отис одного возраста, он не захочет признаться в том, что плакал, из-за гордости пятнадцатилетнего себя.

'Что ж, я не собиралась его провоцировать.'

Поэтому, вместо того, чтобы проявить любопытство к слезам мальчика, она неуклюже покачала головой.

– Раз вы отрицаете, то я вам верю. Мне показалось, что вы плакали, так как ваши глаза и нос были красными. Молодой Господин, у вас ничего не болит, так ведь?

– Чего, ты хочешь знать?

– Конечно. Если Молодой Господин болен, то я взволнована.

На слова Ирэн Отис издал холодный смешок.

– Ты? Почему я?

– Почему бы и нет?

– Ты знаешь, кто я? Ты впервые увидела меня только сегодня.

– Второй господин особняка. Хоть и сегодня я вижу вас впервые, я вас знаю.

К моменту, когда она ответила, пожимая плечами, Отис расплылся в холодной улыбке. Выражение его лица было пугающим.

– Потому-то ты, служанка, думаешь, что можешь что-то сделать? Какая тебе польза от того, что будешь беспокоиться обо мне?

Его словами были слишком резкими для кого-то, кого просто застали плачущим. Возможно, будь это некто иной, она бы рассердилась от того, какой он ребячливый.

Но Ирэн не обратила внимания.

Отчасти это было из-за её равнодушия. Прежде всего, главная причина кроилась в том, что Отис был всего лишь маленьким мальчиком, который совсем недавно до этого хныкал.

К его же несчастью, глаза Ирэн загорелись интересом.

'Видеть его таким, до этого каждый раз сталкиваясь с его свирепой натурой, так освежающе.'

К тому времени Ирэн стала горничной и начала общаться с главными героями, сблизившись с теми, примерно до того времени, пока те не уехали в Личпэн. Следовательно, её представление об Отисе поменялось после того, как тот стал взрослым.

Улыбчивый юморист, чьим хобби было разбивать многим сердца.

Таким всегда было её представление об Отисе.

С другой же стороны, в детстве он был тем ещё вздорным плаксой.

'Это довольно мило.'

Конечно, если послушать его слова, то он весьма далёк от слова «милый». Тем не менее она проделала весь этот путь и не собиралась просто так уходить.

Кроме того, принесённого ею мадлена было слишком много, чтобы съесть одной.

Думая так, Ирэн вновь открыла рот:

– Вы не хотите, чтобы я о вас волновалась?

– Да. Сострадание отвратительно. Ты тоже, как и моя мать.

– Раз сожалеете о ней из-за того, что она вас бросила, тогда почему бы вам не прекратить это?

Возможно, она попала в яблочко. Глаза Отиса исказились.

– Тебе всё известно… Ты сейчас надо мной издеваешься?!

– Я не дразню вас. С чего бы мне вас жалеть? Вы не особо беспечны.

Глаза Отиса вновь расширились в недоверии. Но, казалось, он не хотел кричать на неё, как поступил недавно.

Видя это, Ирэн спокойно продолжила:

– Правдиво, не так ли? Мне нужно работать с сажей на переднике, дабы жить. Кого мне жалеть?

– …Это даже страннее. О ком ты беспокоишься, когда сама со своей работой находишься в сложном положении?

– Даже несмотря на то, что это тяжело, мне хорошо, но считаю, что у господина всё совсем не хорошо, хоть и жизнь у вас не тяжела.

После её ответа лицо Отиса слегка покраснело.

Вскоре Ирэн продолжила, размышляя, не слишком ли жарко в оранжерее:

– Увидев кого-то под дождём, всем в голову приходит мысль, что тот подхватит простуду, верно? Именно это я и чувствую.

Сострадание – это беспокойство, вызванное неудачей другого.

Беспокойство – волнение по поводу чьего-то несчастья.

– Если Молодой Господин плачет, то я беспокоюсь из-за того, почему он плачет. Когда Молодой Господин болен, для меня не странно беспокоиться из-за того, почему он болен.

– …Я ничего не добьюсь от матери, сказав это ей.

– Я здесь просто для того, чтобы поесть лимонного мадлена.

Конечно же, это наполовину ложь.

Казалось, стойкая позиция Ирэн слегка ослабила бдительность Отиса. Нет…если быть точнее, он не совсем понимал, что та говорила. Но, по крайней мере, он словно почувствовал, что она не хочет ему сочувствовать.

Вместо того, чтобы снова накричать на неё, дабы та убиралась, он обнаружил себя лежащим на садовом чайном столе.

Итак Ирэн уставилась на него:

– Мне можно тут остаться?

Ответа не последовало. Возможно, что он почувствовал – спорить с ней бесполезно.

На этот раз у него залились краской уши.

'Только не говорите мне, что он застенчив…'

После она начала медленно приближаться к нему. Подойдя, Ирэн вытащила из корзинки один лимонный мадлен и как ни в чём не бывало съела его.

Изначально она намеревалась использовать это как наживку, но, вопреки этим амбициозным планам, Отису словно было не до этого.

Она воистину ничего не могла с этим поделать, поэтому решила съесть их.

'Он не говорит мне не приближаться ни на шагу больше?'

Отис не стал бы игнорировать чьё-то приближение. Тем не менее он промолчал.

В итоге первой заговорила Ирэн:

– Кажется, люди особняка не особо любят оранжерею. Порой они не приходят даже во время чаепития.

– …

– Я часто сюда прихожу. Один раз после обеда, когда заканчиваю мыть посуду. И ещё один раз после ужина, когда смеркается. Хорошо иметь место, куда могут заходить и выходить новички вроде меня.

– …Сейчас не обед и не ужин.

– Да, сейчас позднее время чаепития.

В ответ Отис поднял голову. Он лежал на животе и, судя по всему, опять лил слёзы. Потому что Ирэн заметила его чёрные глаза, необычайно блестевшие из-за влаги.

– Тогда почему ты сейчас здесь?

– Я же говорила ранее. Чтобы поесть мадлена. Хотите тоже поесть парочку?

– Чего? У тебя нет при себе вилки или тарелки?

– Вы можете есть руками.

– Оно(печенье) грязное и останется на руках.

'Не стоило ему говорить такое перед тем, кто сейчас ел руками.'

Ну, так оно и есть, так он хотел сделать это очевидным.

Ирэн отправила мадлен, который держала, в рот и вынула из корзинки бутыль с водой. Затем вылила воду из бутыли на собственную руку.

– Ч-Что ты делаешь?

– Держу их в чистоте.

'Ты когда-нибудь хотя бы слышал о мытье рук?'

Всё-таки это оранжерея, так что если на землю попадет вода, ничего страшного не произойдёт.

Тщательно вытерев мокрые руки салфеткой, Ирэн вытянула руки, влажность которых можно было сравнить с глазами Отиса, и гордо ответила:

– Ну что, теперь они чистые?

– Я понял, но у меня они не чистые.

– Так используйте мою руку.

Так как это печенье предназначается для Отиса, как она и думала, ей придётся протянуть одно из своих.

Если нет при себе вилки, то хотя бы есть чистые руки!

Ирэн протянула ему мадлен вытянутой формы, напоминающий ракушку.

– Вот, на.

Вдобавок она ещё одарила его улыбкой, которую обычно никому не дарит.

'Оно не отравлено, так что ешь.'

Лимонный мадлен был вкусным. Уже было позднее время чаепития, так что он наверняка голоден. Между тем Отис казался немного запутавшимся.

И когда его рот открылся…

– Чёрт, прекращай!

Шлёп. Рука Ирэн легонько двинулась и мадлен покатился по грязной земле.

Теперь Отис окончательно покраснел и воспалился. Затем он выбежал из оранжереи.

В тот день пропал зря один драгоценный мадлен.