Онлайн чтение книги Служанка в игре с обратным гаремом хочет выйти The Maid In The Reverse Harem Game Wants To Quit
1 - 27

Шарлотта Юнис, не ползавшая по полу с трёх лет, впервые испытывала страх смерти.

'Я слышала, что Лавренти такая семья…'

Она вновь зажмурилась, вспоминая все те грубые звуки, некоторое время назад доносившиеся снаружи кареты. Однако даже с закрытыми глазами металлический запах крови никуда не девался.

По дрожащему лицу Шарлотты текли струи слёз страха.

'Не так давно тут было так много людей.'

В этом переулке, куда проникал всего один лучик света, сейчас было больше мёртвых людей, чем живых. А на данный момент единственный человек, на которого можно было положиться в данной ситуации, Вероника Лавренти, была сражена в попытке атаковать оружием.

Шарлотта же, со всей мочи удерживая дыхание, спряталась в карете.

'Мне страшно…! Не хочу умирать! Я приходила сюда не для того, чтобы так умереть!'

Вспоминая шум, доносившийся снаружи кареты некоторое время назад, Шарлотта снова всхлипнула и как могла забилась в угол кареты.

Она боялась, потому что снаружи было слишком тихо.

Очевидно, Родион Лавренти, преступник, учинивший снаружи этот хаос, должен держать глаза широко раскрытыми.

Она не видела его, потому что всё это время находилась в карете, но была уверена, что, раз тот являлся создателем этого хаоса, он был до жути уродлив. А ещё у него наверняка есть порез на лице…

'Прошу, притворись, что не знаешь, притворись, что не знаешь…'

Но в тот момент…

Реальность предала ожидания Шарлотты.

С громким треском, словно кто-то ломал дерево, то, что должно было быть дверью кареты, упало на пол.

Хлоп!

Слыша приближающиеся шаги, владелец которых шёл по крови на полу, Шарлотта ощущала, как на её глаза наворачиваются слёзы.

Она точно так и умрёт.

'Надеюсь, он убьёт меня быстро, чтобы я не почувствовала боль…'

– Чего? Тут кто-то есть?

Так.

Слёзы, всё это время туманившие зрение Шарлотты, быстро отступили, когда она заморгала. И в тот момент она увидела…

Красивого юношу, ещё не утерявшего свою детскость.

Он потянулся к Шарлотте.

– Ну же, вставай.

Луч света, просачивавшийся в переулок, освещал его со спины.

У него были длинные ресницы и худые щёки, которые можно было назвать женскими, высеченными на свету. Беспристрастный внешний вид и апатичный голос делали его похожим на настоящего льва. Со своим мягкий взглядом и чёрными глазами, сияющими подобно обсидиану, он выглядел весьма дружелюбно.

– Быстрее.

На мягкий зов Шарлотта протянула руку и как одержимая ухватилась за его руку.

– В-Вы не будете меня убивать?

– Зачем? Ты тоже собираешься биться?

– Ох, нет! Вовсе нет!

– Тогда с чего бы мне тебя убивать?

С видом человека, услышавшего забавную шутку, юноша невинно улыбнулся и, прежде чем продолжить, вывел её из кареты:

– Эй, свою тётю я не убил, так что возьми её с собой. Это территория Личпэна, так что найти помощь будет не так трудно. Пусть мы никогда больше не встретимся, – сказал он и неторопливо удалился из переулка.

Шарлотта тупо смотрела ему в спину и, когда тот наконец исчез с её поля зрения, она рухнула на землю.

Её стучащее сердце ещё толком не успокоилось.

Шарлотта смотрела в пустоту, называя его по имени:

– Родион…Лавренти.

От имени словно веяло каким-то сладким ощущением.

***

Вшух.

Подвеска на левой груди Отиса неугомонно колебалась. Глядя на неё, он ухмылялся и, накрыв подвеску ладонью, бормотал:

– Всё-таки, Родион, ты действительно любишь сходить с ума…

– Что ты сказал, дорогой? – И тут дверь перед Отисом открылась.

Появилась соблазнительная женщина средних лет с пепельно-светлыми волосами, выглядевшая точь-в-точь как Отис. Несмотря на нежную улыбку на её лице, она почему-то производила опасное впечатление.

Отис цинично взглянул на лицо, походившее на его собственное, и улыбнулся.

– Кажется, я уже говорил, что не желаю вновь ступать в это грязное поместье, мама.

– Прости за это. Как бы то ни было, ты вновь пришёл сюда.

– Думаю, я скоро задохнусь от здешнего запаха гнилого опиума.

– Боже, мой прекрасно росший сын не должен задыхаться. Хеймос, можешь открыть окно?

– Конечно, мадам.

Молодой человек, названный Хеймосом, легонько поцеловал ее в щёку, накрыв плечи женщины средних лет, Генриетты, шубой.

Каким бы хорошим ни был его внешний вид, он являлся простым слугой.

Но это была лишь формальность, не рассматриваемая как таковая.

Было очевидно, что он любовник Генриетты.

'Новый любовник, которого я не знаю.'

Отис попытался усмехнуться над тем, сколько месяцев держался этот, однако перестал об этом думать. Независимо от того, каким будет ответ, ему не удастся избавиться от этого грязного чувства.

Мать, нисколько не интересующаяся своим сыном, развлекается с любовниками.

По сути он мог её понять, идя в прошлом на сотни уступок. Однако причиной, по которой Отис твёрдо презирал Генриетту, было то, что, когда он вырос, она начала им пользоваться.

...Потому что та не намеревалась так просто отказываться от лакомого положения хозяйки Лавренти.

'Ха-ха.'

Очень жадная родословная. Ухмыляясь, словно с насмешкой, Отис заговорил:

– Я не собираюсь тут задерживаться, так что перейду к делу. Мой брат попросил меня сказать тебе, что он получил письмо, посланное через тётю.

– О Боже. Ты так далеко приехал лишь потому, что получил письмо? Эта мать счастлива.

– Да ну, мама? Я здесь, чтобы сказать тебе: не делай глупостей.

После этого кончики пальцев Отиса коснулись изящно отделанных деревянных подлокотников дивана. Рука, медленно прошедшая по чистой поверхности, была дотошна как нож.

– В течении дня тётя насмехалась над Лавренти и причинила вред. Ты знала, что подобное случится?

– Да ну? Я не знала, что она причинит вред прислуге.

– Я не сказал и слова о том, что пострадала служанка.

– О Боже. В таком случае, разве могла бы она сделать это с тобой? Учитывая её нрав, это наверняка была прислуга.

– Ты хороша в болтовне. Всё же ты не можешь жить без этого рта и языка, поэтому, конечно же, это естественно.

Рука, поглаживавшая диван, внезапно остановилась.

– Тётя за это заплатит. Для этого в дорогу отправился Родион. Я же, однако…

'Как твой ребёнок…

Я хотел тебе рассказать.

Увидеть тебя. '

Стена между матерью и сыном, появлявшаяся каждый раз, когда прерывались слова, понемногу сужалась.

– Мама.

Руки Отиса в перчатках схватились за плечи Генриетты.

Теперь на его лице не было улыбки.

Его пронизывающие чёрные глаза свирепо блеснули в сторону Генриетты.

– Ничего не делай.

– …Ты не знаешь, что я сделала, не так ли?

– Ты ещё ничего толком не сделала.

'Потому я прошу тебя оставаться такой же. Ничего не делать…'

– Тебе недостаточно влиять на меня? А, мама?

– …Ха. Тогда ты не против убить Ахивальта, как я говорила? Говоришь, мне нужно вести себя суровее. Но ведь всё это ради тебя.

– Не для меня, а для тебя. Для твоего собственного комфорта, – Генриетта услышала холодный голос, полный презрения.

В тот самый миг Отис улыбнулся и выпрямил свою склонённую спину, прежде чем убрать руку с её плеч.

– Так что, если хочешь жить мирно, мама, ничего не делай.

'Тогда, по крайней мере, я гарантирую, что ты умрёшь невредимой.'

Добавив это, Отис любезно улыбнулся, как обычно.

Улыбающееся и нежно смеющееся лицо было холодным, но в то же время довольно обольстительным. Будь это кто-то другой, он бы тут же поджал хвост при виде этой убийственной и неумолимой улыбки, но к сожалению, Генриетта не была столь уступчивой противницей.

Глядя на лицо, точь-в-точь похожее на её собственное, она мягко улыбнулась.

– Раз так, Отис, почему бы тебе не жениться вместо Ахивальта?

– Что?

– Ты сказал, что являешься единственным, на кого я могу влиять. У меня много мест в обществе, чтобы представить своего сына, так что можешь просто пойти в одно из них!

'Отлично! Он может это сделать!'

Генриетта хихикнула и хлопнула руками.

– Скоро я отправлю тебе, в Лавренти, приглашение, так что подумай над этим! Та горничная ещё жива?

Отис, собравшийся уже развернуться, резко остановился. Но это был лишь мимолётный момент.

– Она так хорошо подобрала тебе одежду! Если можешь её позвать и заставить поработать…

– Займись этим сама.

– Хорошо, но ты уже уходишь? Отис.

– Я ухожу первым. Думаю, меня стошнит, если буду и дальше с тобой разговаривать. Всё веселье досталось Родиону, а я взял на себя скучную роль.

'Ну, раз я закончил говорить, нужно ли мне и дальше оставаться в этой блядской комнате?'

Пожав плечами, он открыл дверь, добавив кое-что, что вспомнил перед уходом:

– Совсем забыл. Мы собрались устроить чистку на захваченной тобой территории. Кажется, это Седьмой Район. Прошу, отправь туда только тех, кто больше не нуждается в своих органах и глазных яблоках.

– Что? Седьмой Район?

Цвет лица Генриетты впервые стал бледным.