Онлайн чтение книги Герой, с ухмылкой идущий по тропе мести The Hero is Walking the Second Time on the Path of Vengeance While Laughing
146 Том 5: Глава 3: Возвращенец плачет от бессилия (часть 1)

После того, как детективы ушли, доктор представился как Маэно Коити. Мне вкратце рассказали о деталях моего лечения, после чего медсестра отвела меня в мою палату и незамедлительно удалилась, оставив наедине с Май.

— ...Подумать только, я остался на второй год, — пробормотал я, не зная, с чего начать. Потеря памяти за период более года, массовое исчезновение с магическими кругами, и то, что я, похоже, был единственным вернувшимся — возможно, из-за того, что прошло столько времени, эта трудная для осознания действительность стала казаться более реальной.

— Год, целый год… Довольно много.

Понемногу я стал принимать историю, которую, впервые услышав, посчитал невероятной.

— ...Май, скажи. Кента и Суэхико правда исчезли? — всё же спросил я, втайне надеясь услышать, что это была шутка. Но в ответ Май, посмотрев на меня с едва заметной грустью в глазах, которую могли бы распознать лишь члены нашей семьи, покачала головой:

— ...Среди твоих знакомых остался только Юто-сан, остальные пропали без вести.

— Юто в порядке?!

— Дело необычное и масштабное, поэтому расследуют его открыто. Можешь посмотреть список исчезнувших в школе. — Май достала из сумочки смартфон и какое-то время своими тонкими пальцами возилась с экраном.

— ...Вот, — она передала мне смартфон, на дисплее которого отображался сайт полиции.

Простой список с формой поиска необходимой информации. Я прокрутил его вниз. В нём были имена моих друзей — Ито Суэхико и Кида Кента; и не только они — там было большинство одноклассников, которых я помнил.

— Как же… так…

За вырвавшимися словами отрицания не было никакого смысла. Сухие строчки букв, но при взгляде на них я почувствовал в груди тупую боль. В ушах прозвучали сказанные детективом слова. Найдётся ли среди той зияющей пустоты в моей памяти хоть что-то, что позволит их найти?

«Что-то же там есть. Почему я не могу ничего вспомнить?.. Чёрт, что же мне...»

Однако попытки что-либо вспомнить лишь усиливали чувство, будто я всё больше погружаюсь в болото. Чувство утраты и подавленность порождали тревогу в сердце и растущее беспокойство.

— ...Нии-сама, тебе нужно поспать. На тебя без слёз не взглянешь, выглядишь как грязная побитая крыска.

Притворяясь, будто вот-вот расплачется, сестрёнка быстро выхватила смартфон у меня из рук. Она разговаривала и вела себя как и прежде, но вид подросшей Май, по сравнению с той, какой я её запомнил, вызывал во мне чувство дискомфорта.

Время, о котором я ничего не знаю. О котором не помню. И в глубине этой разверзнувшейся пустоты есть что-то важное для меня...

Внезапно разболелась голова. Приступ сильной, пульсирующей боли, словно промежуток между кожей и черепом выжигало огнём.

— На сегодня хватит, нии-сама, просто поспи. Если будешь перенапрягаться, твоё и так невзрачное лицо скрутится настолько, что никто, кроме меня, на него и взглянуть без ужаса не сможет. Для сестрёнки это будет невыносимо.

— Да, так и сделаю. Прости, что заставил волноваться.

Когда я это осознал, меня внезапно накрыла волна усталости и охватила непреодолимая сонливость. До ночи было ещё далеко, но бороться со сном было уже невмоготу.

Утро вечера мудренее. С этой мыслью я лёг на койку, и Май бережно накрыла меня одеялом.

Угу, и в больнице иногда бывает неплохо — наконец-то можно почувствовать, как любит тебя твоя младшая сестрёнка. Впрочем, говорить это вслух желания не было — могут и ухи открутить.

— Ничего, это моя роль — исправлять своего неказистого братца. Поэтому... больше... — Май хотела ещё что-то сказать, но против обыкновения закрыла рот.

— Май?..

Меня это немного обеспокоило, но я, не в силах более сопротивляться теплу под одеялом, закрыл глаза.

***

— Я виноват. Это я виноват.

Маленький мальчик плачет и всхлипывает в углу комнаты. Плачущий мальчик — это я.

— Прости, прости меня...

Мне давно уже снится этот сон. Немного поблекшие со временем горькие воспоминания, выжженные в моей памяти.

Папа с мамой были на работе. Дома оставались Май и я, только что начавший ходить в начальную школу. Будучи болезненным ребёнком, Май редко выходила на улицу, как и в тот день. Утром у неё появилась небольшая температура, и она осталась лежать в кровати.

— Май, хочешь чего-нибудь? Давай я почитаю тебе книжку с картинками?

— Книжку не надо. Лучше подержи меня за ручку.

— Это — сколько хочешь.

Ладошка её была слегка влажной от жара, на лице — по-детски глуповатая расслабленность.

— У тебя такая тёплая ручка…

— Что-то ещё? Что-нибудь хочешь?

— Ничего… Ничего не надо… Просто побудь со мной… нии-сама… Не хочу... быть одна.

— Угу, ладно, я буду рядом.

Будучи ослабевшей, Май становилась по-простодушному избалованной. Сжимая мою руку, она постепенно уснула.

Сестрёнка, которая не могла оставаться одна, была для меня невообразимо милой. Хотя обычно, когда Май нездоровилось, с нею оставались мама или папа. Но сейчас их здесь не было.

Ухаживая за ней, я мнил себя взрослым. То, что дикая и непослушная сестрёнка становилась такой искренней и кроткой, чрезвычайно льстило мне. Я чувствовал нечто вроде превосходства, желания монополизировать по отношению к моей сестре, к этой ситуации, в которой я был единственным, на кого она могла положиться.

С тех пор я только и делал, что совершал ошибки. Я никак не мог разобраться, что же было для меня самым главным. Вот почему я, оставив спящую сестру одну, вышел на улицу. Сжимая в руке несколько монет, я отправился в ближайший магазинчик, чтобы купить для сестрёнки её любимый яблочный йогурт.

Представив, как Май, проснувшись, обрадуется, я так просто нарушил своё обещание.

Даже не подумав, что действительно хочет Май, я оставил сестрёнку совсем одну.

Обещал, что буду рядом, и ушёл.

Когда Май проснулась и никого рядом не обнаружила, она вышла меня искать и попала под машину.

— Боженька, пожалуйста, спаси Май...

Когда скорая увезла Май, мне показалось, будто я уже никогда её не увижу. Никогда бы не подумал, что одному в пустом доме может быть так холодно и одиноко. До чего же я жалкий и отвратительный брат, раз заставил её это испытать.

Будто закрывшись в маленьком ящике, я сидел и дрожал, обхватив коленки руками.

***

Проснувшись, я почувствовал себя лучше. В голове прояснилось, хотя после сна оставалось дурное послевкусие.

— Блин, уже стемнело... Угораздило же меня проснуться.

Похоже, сон оказался менее глубоким, чем ожидалось. На светящемся в темноте больничной палаты дисплее отражалось время — девятый час с небольшим.

Отдельная палата, в которой раздавался лишь однообразный писк медицинского оборудования, без людей казалась какой-то искусственной. Лишённая душевного тепла тишина напоминала пустой дом, где я в одиночестве ждал возвращения Май.

Это была та самая больница, куда её отвезли после аварии. Возможно, поэтому мне приснился тот давний сон. На столике рядом с кроватью лежала записка: «Увидимся завтра, я привезу тебе сменную одежду. Когда проснёшься, тщательно съешь всё, что тебе принесут, затем молча ложись на бочок как дохлый карасик и отдыхай».

...Ох уж эта Май, не может обойтись без своего ехидства.

— ...Пить хочется.

Почувствовав жажду, вдруг захотелось и кушать. Разве в больнице нет ужина? Об этом было упомянуто и в записке, оставленной Май, — может быть, еду унесли, пока я спал?

— …Вызывать медсестру будет слишком, да чувствую себя вроде неплохо. Пойду поищу буфет и чего-нибудь перекушу.

Так я и собирался сделать, когда вдруг заметил, что денег-то у меня нет. Я пошарил в тумбочке рядом с койкой, но там не оказалось ни кошелька, ни мобильника.

— Гу-у-у… Чёрт, как есть-то хочется.

Мысль о том, что придётся оставаться голодным до утра, ещё сильнее разбередила голод. Подумав немного, я вздохнул и покинул палату. Раз уж так вышло, поищу медсестру и узнаю, не найдётся ли чего-нибудь пожевать.

В коридоре никого не было, за исключением нескольких людей — по-видимому, пациентов. Идя по крытому линолеумом полу, оставшимся неизменным с того времени, когда сюда привезли Май, я искал информационный стенд, полагаясь на свои смутные воспоминания об этом месте.

И когда я уже собирался завернуть за угол, услышал разговор.

— Это просто кошмар! Тот пациент в отдельной палате на третьем этаже. Говорят, он был среди тех пропавших людей.

— А-а, тот мальчик? С одной стороны, жаль его, а с другой — боязно как-то. Слышала, что случилось недавно с теми людьми? Даже если он тут ни при чём, всё же, знаешь ли...

«Пропавшие люди? Они обо мне говорят?»

— Надеюсь, теперь его младшей сестре полегче станет. Ей ведь не на кого было положиться, бедняжка сама до сих пор со всем справлялась.

«Не на кого положиться?..»

Постепенно меня охватило какое-то неуютное чувство. Неужели что-то случилось? Сердце сжалось в предчувствии чего-то недоброго. Казалось, если я продолжу слушать этот разговор, то пожалею, но уйти был не в силах.

— Она умничка, но ей всего шестнадцать.

— Да, ты права. Сколько, говоришь, она по страховке получила-то? Тот случай, когда одни деньги счастья не принесут.

— Отец с матерью скончались, а ещё тётя и бабушка пропали без вести…

Я услышал, как щёлкнул замок, запирающей Май одну-одинёшеньку в пустом и холодном доме.