Онлайн чтение книги Моё переселение обернулось историей о призраках. Possessed and turned into a ghost story
1 - 8

Теперь всё сошлось: её безупречное поведение, её решительность — всё приобрело смысл. Достаточно было увидеть её в этом свете, и картина сложилась сама собой. Мой читательский опыт подсказывал, что исходный сюжет развивался именно так.

Вероятно, исходный сюжет развивался следующим образом: злодейка Эванджелин, её фанатично преданный слуга Донау и Канна — младшая сестра горничной, которая по ходу истории оказывается главной героиней.

Эванджелин, должно быть, обычно издевалась над слугами дома Рохансонов, и особенно притесняла Хэну. Когда издевательства перешли все границы, она подговорила Донау похитить Канну, единственную сестру Хэны. А затем, спасая Канну из беды, происходит первая встреча с главным героем!

Пусть я и вселилась в тело Эванджелин, разве не сила исходного сюжета устроило всю эту заварушку? 

Тогда я также поняла, почему психованный нес такую околесицу. Он же бормотал, что просто сделал так, как я велела. Вау… Сила оригинала пугает.

Получается, я украла сцену появления главной героини? Надо было просто оставить всё как есть? Но разве я могла просто стоять и наблюдать, даже если это всего лишь персонажи из книги?

— Теперь вопросов больше нет? Госпожа устала, так что мы пойдём.

Окончив объяснение, Канна оборвала разговор. Её тон был неожиданно холоден для общения с потенциальным главным героем.

Это тоже последствие того, что я, а не главный герой, спасла Канну? Главная героиня привязывается к злодейке? Это же типичный сюжет с вселением! Как и положено в мире романов!

— Если возникнут проблемы, обращайтесь в дом Рохансонов.

Вежливо попрощавшись с главным героем, я развернулась. Похититель, жертва и спаситель — все так или иначе связаны с домом Рохансонов, так что, если при составлении рапорта у святого рыцаря возникнут вопросы, он знает, куда идти. В мою карму отправилась маленькая галочка «полезной любезности».

Хэна направилась вперёд, показывая дорогу к тому месту, где стояла карета. Я уже собиралась идти следом, когда почувствовала, как будто в затылок впился острый взгляд. Оглянувшись, я увидела, что главный герой пристально смотрит на меня.

Я же не делала ничего злодейского, почему он так смотрит? Может, ревнует, потому что Канна встала на мою сторону? Беда! Кажется, вместо пути злодейки я вступила на путь соперницы…

⊱━━━━⊱༻●༺⊰━━━━⊰

— Командир, пожар потушен.

— Хорошая работа, Рафаэль.

Габриэль, не отрывающий взгляда от переулка, где исчезла белоснежная кукла, наконец очнулся от зова подчинённого. Насколько же он был поглощен мыслями, что не заметил, как пожар потушили. Здание, опустошенное огнем, было теперь развалиной, которую и домом-то назвать было трудно.

В отличие от белоснежной женщины, которая, якобы сбежав из огня, не имела на себе ни пятнышка копоти, все остальные, усердно разбирая завалы, испачкали свои мундиры.

— Прости. Я не помог, потому что занимался допросом.

— Всё в порядке, командир. Пожар потух сам, — ответил Рафаэль.

— Что?

На вопрос Габриэля Рафаэль почесал затылок и объяснил:

— Честно. Он пылал, а потом вдруг погас. Уже то, что он горел только этот дом, не перекидываясь на соседние, было странно…

Габриэль с неприятным чувством посмотрел на руины.

При первом взгляде он тоже подумал, не одержим ли дом демоном. Обычно в таких тесных трущобах при пожаре огонь перекидывается на всю округу. Именно поэтому он так спешил с рыцарями, чтобы эвакуировать людей.

Он ожидал увидеть жуткую картину, но по прибытии обнаружил, что люди, вместо эвакуации, просто смотрят на дом, который горел в одиночестве, словно окруженный невидимой огнестойкой стеной.

Но то, что привлекло взгляд Габриэля, была не эта аномалия, а женщина, стоявшая перед огнём.

Сначала Габриэль подумал, что среди толпы стоит статуя. Хотя в таких трущобах не могло быть чего-то столь изысканно высеченного из мрамора.

Он не признал в ней человека, потому что в ней не было и намека на то, что можно назвать жизненной силой. Сломанная ветка была бы больше похожа на человека.

И когда эти алые, казалось бы, безжизненные глаза повернулись в его сторону, а слишком красные губы заговорили на человеческом языке, он на мгновение онемел. Он заставил себя вести себя как обычно: спокойно, сдержанно, задавать вопросы. И чем дольше слушал, тем яснее понимал, что ошибиться не мог: перед ним не человек.

Даже когда она говорила о смерти слуги, даже когда смотрела на самого Габриэля, в ней не было и крупицы тепла. Как человек не обращает внимания на пробегающего муравья, так и для неё Габриэль был всего лишь насекомым.

Лишь к служанке по имени Канна она, казалось, проявляла интерес. Хотя, возможно, и служанка выглядела не вполне нормальной из-за того, что её объектом стало нечто нечеловеческое. Её слепое, пылкое обожание напоминало фанатизм.

— Командир! Мы нашли тело!

Подчинённый вскрикнул. Габриэль медленно приблизился, чтобы осмотреть останки. Неужели это тот самый Донау? Тело, обугленное после смерти, с конечностями, отпавшими при прикосновении, напоминало жутковатую, исковерканную скульптуру.

— Это…

— Странно. Должно быть, совпадение?

За спиной тела, с которого отвалились конечности, сажа на полу растеклась крылообразными узорами, а за головой мерцал круг, подобный нимбу на религиозной картине. Прямо как ореол, подобающий ангелам или божествам на полотнах.

— Выглядит прямо как ангел.

Эту мысль разделял не только Габриэль. Он погрузился в размышления. Ангел… Крылья из пепла рассыплются, не успев взлететь, низвергнув его в бездну. С нимбом происходит то же самое. Ему чудилось, будто сияющий круг вот-вот погаснет.

⊱━━━━⊱༻●༺⊰━━━━⊰

— Хочешь, я выделю тебе комнату в особняке?

Когда карета тронулась в обратный путь, леди Эванджелин нарушила тягостное молчание. Хэна на мгновение усомнилась в своём слухе, но не посмела переспросить.

— Тебе, наверное, страшно возвращаться домой. Я о тебе позабочусь.

Значит, она не ослышалась. Хэна хотела отказаться, сказав, что всё в порядке, но, заметив, что взгляд леди обращен не к ней, а к сестре, замолчала. Вопрос был адресован Канне, а не ей. Хэна незаметно сжала руку сестры, мысленно моля ее отказаться. Но что, если отказ рассердит госпожу?

Смерть Донау, который осмелился рассердить барышню, всё ещё стояла перед глазами. И что ещё непонятнее — Канна была довольна этой отвратительной, тошнотворной смертью.

Госпожа не торопила с ответом.

От этой неуместной заботы у Хэны похолодела спина. Притворяясь милосердной, надев маску доброты, она лишь вызывала страх.

Леди Эванджелин была довольно снисходительна и к самой Хэне, но для Канны она казалась особенно опасной. Хотя это походило больше на то, как спасают животное из ловушки, чтобы затем приручить.

— А сестра может остаться со мной?

— Конечно.

— И я могу сама выбрать комнату?

— Конечно.

И Канна была такой же. Она болтала с барышней так оживленно, что у Хэны перехватило дыхание. Она и в детстве была бесстрашной, но она не знала, что та будет вести себя так развязно даже перед леди. 

Та радостная улыбка, с которой сейчас Канна смотрела на Эванджелин, напомнила Хэне то, как сестра в детстве проверяла отцовскую любовь. Тогда, когда он был жив, маленькая Канна время от времени устраивала сцены и опрокидывала тарелку с ужином, лишь бы убедиться, что её всё равно обнимут. После его смерти она оставила эту привычку, словно в одночасье повзрослев и став серьёзнее.

Может, она открыла душу, потому что госпожа спасла её?

Хэна вспомнила о святой воде и о сделке, заключённой через кота. Она говорила Канне, что эликсир дала леди Эванджелин — а значит, по её логике, сестра уже дважды обязана госпоже жизнью. И в этих словах была доля истины: не будь кота леди, Канна, возможно, до сих пор оставалась бы слабой и беспомощной; не окажись леди рядом сегодня, на её шее могла бы зиять не царапина, а смертельная рана.

— Тогда… можно комнату прямо перед Вашей?

Эванджелин предложила выбирать любые комнаты, кроме четвертого этажа, где жила сама. Канна, никогда не работавшая в графском доме, просто ткнула наугад и попросила комнату прямо под комнатой леди, но Хэна знала, что третий этаж принадлежал когда-то покойной графине Рохансон. И комната прямо под покоями леди была ее спальней.

Разумеется, леди Эванджелин вряд ли испытывает интерес к безжизненной плоти и крови матери того тела, которое она забрала. Но… 

— Госпожа. Это комната покойной графини.

— Она уже умерла, и сейчас у комнаты нет хозяйки, так что неважно. Мебель вся на месте, так что будет удобно сразу поселиться.

Хэна осторожно объяснила, но Госпожа лишь закрепила своё решение, сказав, что раз этаж пустует и без хозяина, то неважно. Она даже сказала, что передаст графу и дворецкому.

Хэна не посмела возразить против передачи покоев графини служанке и машинально кивнула, а затем запнулась, осознав сказанное.

Дворецкий был в курсе, что сестра Хэны серьёзно больна. Увидев её внезапно исцелившейся и полной сил, он непременно заподозрит неладное. Возможно, он догадается о святой воде, и тогда кража раскроется.

«Так нельзя…»

— Госпожа. Я сама скажу дворецкому.

— Хорошо. Тогда я передам только графу.

Нужно просто не попадаться дворецкому на глаза. Он живёт на втором этаже и почти не поднимается выше, особенно в сторону покоев леди. Если Канна будет держаться поближе к Эванджелин, их пути просто не пересекутся.

Нужно лишь продержаться немного. Граф Рохансон никогда не разрешит, чтобы комнату его покойной жены заняла сестра служанки, так что скоро их выгонят. Нужно просто тихо прожить до тех пор.

После того как все вопросы были улажены, карета направилась к скромному жилищу, где обитали Хэна и Канна. Сёстры собрали свои немногочисленные пожитки — несколько предметов одежды, немного личных вещей. Всё, что они считали ценным, легко уместилось в небольшой свёрток.

Обычно первой из экипажа выходила горничная, но леди Эванджелин, не задумываясь, первой ступила на землю.

— Пудинг, ты вышел меня встречать? — сказала она.

На решетке ворот лениво растянулся кот. При виде него холодное лицо леди смягчилось.

Леди Эванджелин явно любила это странное существо. В её объятиях чудовище превращалось в обычного домашнего питомца, и от этого зрелище становилось ещё более тревожным.

Кот уставился на Хэну и Канну своими тремя сияющими глазами, затем медленно прикрыл их. Канна прошептала в полном изумлении:

— Глаза… исчезли?