Онлайн чтение книги Гегемон Греции! Hegemon Greece!
1 - 417

«Но Сицилий находится вне защиты Аида…». — Кариадес выглядел слегка подавленным.

«Что будет твоей миссией в будущем?». — Кариадес, выходец из другого города-государства, был ключевой фигурой в развитии уникального храма Аида за пределами границ Теонии. Поэтому Плесинас смотрел на него по-другому. «Но сейчас мы должны вместе помолиться, чтобы Аид благословил Давоса на скорейшую победу над самнитами, чтобы они могли вернуться в Турию, а затем отправиться в Каулонию, чтобы отразить сиракузян и обеспечить мир в Магна-Греции».

«Ты прав». — Кариадес посмотрел на статую Аида, и его вера стала сильнее: «Я должен позволить божественной силе и милосердию Аида воссиять над городом Сицилиум».

После того, как Кариадес покинул храм, торжественность Плесинаса исчезла, так как он быстро повернулся и закрыл дверь храма.

Оставшись один в храме, он встал на колени перед статуей и благочестиво признался: «Аид, прости меня за то, что я сделаю. Это для твоих потомков, а также для того, чтобы ты прославился».

Сказав это тихо, Плесинас поднял голову, где вдруг почувствовал, что лицо статуи не кажется ему таким страшным. Тогда он начал что-то делать.

***

Хотя Теонийцы не так боятся войны, как другие города-государства Магна-Греции, они все же беспокоятся о безопасности своей семьи. В конце концов, два поля битвы, одно южное и одно северное, не только масштабная война, но и далеко от них. Поэтому количество людей, ежедневно идущих в храм Аида на молитву, увеличилось более чем в три раза по сравнению с обычным.

Однако, начиная с этого дня, некоторые люди утверждали, что когда они ставят свою масляную лампу на алтарь, то видят на столе слова «Прими мою кровь как твой король, и мир союза будет обеспечен!». Но вскоре они исчезли.

Некоторые люди также утверждали, что видели эту строку почерка не на алтаре, а на столбах храма.

Некоторые говорили, что когда они молились, то слышали, как статуя ворчит, будто говорит «Давос».

Сначала эти слухи были лишь случайными, и Теонийцы воспринимали их как шутку. Однако со временем все больше людей становилось свидетелями этого удивительного зрелища, и тогда события стремительно развивались в одном направлении.

***

В то же утро Дионисий встретил в своем шатре посланника, отправленного Южно-Итальянским союзом.

Когда он увидел письмо с вызовом, доставленное посланником, в его сердце вспыхнула радость.

Оказывается, Дионисий даже не собирался захватить Каулонию, как предполагали Фритинас и Аскамас.

В отличие от того, что думали греки Магна-Греции, Дионисий отнюдь не был высокомерным, когда командовал битвой. Напротив, он был очень проницателен. Хотя он никогда раньше не воевал на землях Магна-Греции, но, исходя из того, что он узнал от локрийцев и что видел собственными глазами, он считал, что Каулонию, город, стены которого были высотой 10 метров и который Локри уже много раз осаждали, не так-то просто захватить.

Тот, кто имеет богатый опыт осады, знает, что вступление в осадное сражение обязательно потребует много времени, а время сейчас очень дорого и ему самому, и сиракузской армии. Поэтому он должен как можно скорее выйти из тупика на поле боя и одержать победу.

Поэтому после тщательных размышлений и консультаций с Фидием он снова применил уловку, с помощью которой победил Гимилько у города Сиракуз.

Затем он отправил гонца в Локри, чтобы тот отобрал 20 000 вольноотпущенников, которые высадились вместе с армией и отвечали за перевозку провизии, снаряжения и пайков. После этого они переоделись в солдат и незаметно направились в осаждавший Каулонию сиракузско-локрийский лагерь, чтобы заменить более двадцати тысяч сиракузских солдат.

Из-за осады каулонийцы могли оставаться только внутри города, а разведчики Южно-Итальянского союза не могли ничего предпринять ночью. С другой стороны, четвертый и пятый легионы Теонии, только что прибывшие в Сицилии, с нетерпением ждали начала строительства своего лагеря, в то время как стратеги были заняты своим совещанием. Поэтому они не послали разведывательный отряд, чтобы проверить обстановку.

На следующий день численность войск сиракузско-локрийской коалиции осталась неизменной. Начав рубить деревья, строить осадные башни и так далее, они продолжали использовать свои баллисты для атак на Каулонию, чтобы скрыть это от Южно-Итальянского союза, который не заметил аномалии.

В это время сиракузская армия, только что вернувшаяся в Локри, пересекла старую горную тропу, бесшумно достигла западного побережья и быстрым маршем двинулась на север.

Только стратег Регия — Фидон, находящийся в Таврии, заметил движение врага. Однако сухопутные и морские пути Регия и Таврании находились под контролем Сиракуз, отрезая их от Южно-Итальянского союза.

Фидон мог только рисковать, отобрав дюжину храбрецов в надежде, что они смогут пересечь блокаду на горном перевале и добраться до Каулонии, чтобы сообщить эту жизненно важную информацию своим союзникам, чтобы помешать Сиракузам внезапно увеличить свои силы для прорыва оборонительной линии на реке Алларо, не зная, что четвертый и пятый Теонийские легионы уже отступили. (Фидон думал, что Сиракузы все еще блокированы на юге Алларо; поэтому они увеличили свои войска).

На самом деле, эти 20 000 человек, которых Дионисий поменял местами, устремились на равнины Офемии, увеличив его силы почти до 80 000 человек, что давало ему абсолютное численное преимущество. Кроме того, это были войска, которые он обычно возглавлял, поэтому ему было удобнее ими командовать.

Его первоначальным приоритетом была Терина, скромный город, расположенный на равнинах Офемии, но не имевший возможности развиваться и расширяться из-за постоянного вторжения бруттийцев на севере. Но из-за его удаленности от Локри и великой реки на юге, большинство локрийских союзников вторглись со стороны Каулонии. В отличие от кротонцев, теринцы не укрепляли свою городскую стену, не делали ее выше и даже не расширяли ров, потому что бруттийцы редко нападали на Терину. А когда они вторгались, то в основном занимались грабежом, так как осада им не удавалась. Таким образом, город Терина, имевший всего несколько человек, невысокие стены и расположенный на равнине, стал в глазах Дионисия куском жирного мяса.

План, который он первоначально обсуждал с Фидием и другими, состоял в том, что как только Фасипес прибудет в Гиппонион со своей армией, он выведет из своего лагеря еще 20 000 человек, чтобы напасть на Терину. А если Южно-Итальянский союз заметит, что он разделил свои войска, и поведет армию на спасение Терины, Дионисий вместо этого прикажет армии Фасипеса скрытно добраться до Терины по морю. Затем они воспользовались бы своей силой, чтобы разбить вражеские подкрепления, после чего сиракузская армия взяла бы под полный контроль эту территорию и продолжила бы преследование на север. Если же Южно-Итальянский альянс не пришлет подкрепления на помощь Терине (что менее вероятно, так как приведет к распаду альянса), сиракузская армия воспользуется этой возможностью, чтобы захватить город Терину, ослабить противника и продолжить продвижение к войскам Южно-Итальянского альянса.

Но прочитав письмо с вызовом, переданное посланником Сицилиума, Дионисий радостно рассмеялся: «Теперь эти высокомерные греки действительно хотят сразиться со мной и думают, что смогут победить меня со своими скудными войсками, что хорошо, так как я могу уничтожить их всех одним махом!».

Дионисий был внутренне счастлив, но его лицо выражало нерешительность, и он долго не отвечал.

Союзный посланник нетерпеливо сказал: «Тиран Сиракуз, я слышал, что вы очень решительно казните жителей своего города, что вы даже не пролили ни слезинки! Так почему же вы теперь боитесь армии Магна-Греции, которую вы планировали поработить?! Если ваше мужество столь скудно, то вам лучше как можно скорее откатиться на остров по ту сторону пролива, иначе встретите гнев магна-греков, которые сожрут вас и вашу армию».

Столкнувшись с насмешкой посланника, Дионисий сердито посмотрел на него. Затем он поднял перо и написал на письме с вызовом: «Завтра утром!».

Затем он бросил его в посланника и гневно воскликнул: «Раз уж вы, магна-греки, хотите умереть раньше, то лучше начните молиться Аиду! Чтобы вам было не так больно, когда вы завтра отправитесь в подземный мир!».

«Мы не знаем, кто победит, а кто проиграет. Кроме того, Аид — покровитель Теонии, самого важного союзника Южно-Итальянского союза!».

«Как твое имя?». — Дионисий уставился на него.

«Салисей, сын Скораса". — Сицилиец ответил посланник, подняв голову.

«Салисей, я запомню это». —Дионисий с угрозой выплюнул его имя.

Однако Салисей не испугался. Напротив, он презрительно улыбнулся: «Это честь для меня — быть запомненным тираном Сицилии».

После ухода посланника гнев на лице Дионисия быстро исчез, и он стал возбужденно ходить взад и вперед по шатру. Затем он махнул рукой стражнику: «Позови спартанца».

Увидев Фидия, быстро идущего к его палатке, Дионисий сразу же сказал: «Сицилий прислал посланника, чтобы передать мне письмо с вызовом».

Видя его довольное выражение лица, Фидий просто спросил: «Так ты согласился?».

Дионисий, очевидно, был вполне доволен своим выступлением, поэтому он самодовольно ответил: «Я не сразу согласился, так как хочу, чтобы посланник подумал, что я колеблюсь и боюсь».

«На самом деле, нет никакой необходимости воевать с Южно-Итальянским союзом. Как только мы нападем на Терину, войска Южно-Итальянского союза будут вынуждены двинуться, не зная ситуации, что позволит нам разгромить их превосходящими силами. Но если это будет лобовое столкновение, то это только увеличит потери ваших солдат».

«Фидий, ты отличный стратег. Но иногда не стоит думать только о победе». — Так как спартанцы любят прямолинейность, Дионисий не поленился смягчить свои слова: «Мы потратили кучу денег на подготовку армии Сиракуз, а не просто одержать несколько побед здесь и показать наши силы Локри! Мне нужна масштабная битва! Великолепная победа! Чтобы напугать магна-греков и дать им понять, кто настоящий хозяин этой земли в будущем!». — С гордостью сказал Дионисий, без утайки рассказывая о своих амбициях.