Онлайн чтение книги Гениальный мастер фэн-шуй
Глава 54. Предавшийся пороку (ч.2)

"Хотя Цветочек не слишком умен, но с этим делом справился хорошо. Знает, что я коллекционирую каллиграфию и антиквариат, удружил. Думаю, что не зря пригрел его..."

Осматривая антикварные и каллиграфические сокровища, разложенные на столе и расставленные в шкафу, Дай Жунчэн удовлетворенно улыбнулся. Хорошего образования у него не было, он закончил только вечернюю школу и подготовительные курсы для поступления в колледж. Но за несколько десятилетий накопил достаточно опыта в оценке каллиграфии и антиквариата.

Он закончил неполную среднюю школу, потом пошел работать. В то время даже такое образование считалось хорошим, но всю жизнь быть обычным работягой он не собирался.

Когда дацзыбао, опубликованный лидером, положил начало известным событиям, охватившим всю страну, Дай Жунчэн, используя преимущество крестьянского происхождения, за короткое время стал руководителем уезда. Он был безжалостен, и это далось ему легко. (прим. Речь идет о 1966 годе, когда 5 августа Мао Цзэдун опубликовал свою дацзыбао под названием «Огонь по штабам», в которой обвинял «некоторых руководящих товарищей в центре и на местах» в том, что они «осуществляли диктатуру буржуазии и пытались подавить бурное движение великой пролетарской культурной революции». Эта дацзыбао, по сути дела, призывала к разгрому центральных и местных партийных органов, объявленных буржуазными штабами. Это дало начало движению хунвейбинов и цзаофаней.)

Тем не менее, он считал себя культурным человеком. Пользуясь своей властью, он забирал иногда изъятые при обысках предметы старины, каллиграфию и картины. Со временем у него собралась неплохая коллекция и появился опыт в оценке таких вещей.

Но он никогда не забывал об осторожности, а еще был искусен в подлости и интригах — так и проложил себе быстрый путь по карьерной лестнице.

Когда главный архитектор реформ и открытости выдвинул лозунг омоложения кадров, Дай Жунчэн, которому в то время было всего лишь немного за пятьдесят, стал одной из самых влиятельных фигур в этом небольшом уезде. (прим. Главный архитектор реформ и открытости — Дэн Сяопин.)

Однако, он заплатил за это высокую цену, собственноручно отправив на смертную казнь своего племянника.

Всегда есть две стороны медали. Многие согласились с поступком Дай Жунчэна, считая, что он пожертвовал своими близкими ради справедливости. Но были и те, кто сомневался в нем, они полагали, что преступление Дай Сяоцзюня не заслуживает смертной казни.

А кроме того, события прошлого тенью легли на его биографию. В итоге, спустя несколько лет безуспешных попыток возвыситься при новых тенденциях в обществе, Дай Жунчэн понял, что, скорее всего, ему придется уйти на пенсию. (прим. В период реформ и открытости участие в репрессиях Культурной революции порицалось, в то время многих репрессированных реабилитировали. Сам Дэн Сяопин и его семья пострадали от этих репрессий. А Дай Жунчэн сделал карьеру именно в то время. Можно сказать, что это поставило крест на его дальнейшей политической и руководящей карьере, хоть и не требовало порицания или наказания.)

Теперь ему не надо было идти по головам, ведь дальнейшее продвижение по карьерной лестнице стало невозможным, и в лицемерии больше не было нужды.

Уже не скрываясь, Дай Жунчэн помог Цветочку Даю заключить договор для организации пункта сбора металлолома, даже добыл ему поддельный сертификат, чтобы ввести в заблуждение сотрудников Департамента общественной безопасности. К нему до сих пор большинство чиновников относились с уважением: как можно в чем-то подозревать человека, который ради справедливости не пощадил своих родных.

Для Дай Жунчэна помощь племяннику была мелочью. В последние годы на посту он делал куда более серьезные вещи: используя свою власть, создал несколько частных фондов, которые пополнялись из государственного бюджета. (прим. Проще говоря, Дай Жунчэн активно занимался растратой государственных средств с целью личного обогащения.)

Господин Дай вел себя скромно, одевался просто, не шиковал. Но его по праву можно назвать самым богатым человеком в уезде и даже в провинции.

Более того, Дай Жунчэн пленил сердце женщины, которая была известным "цветком уезда", служившей в партийном комитете. От этого знакомства он чувствовал себя старым деревом, пустившим побеги. (прим. "Цветок уезда" — довольно двусмысленная метафора. Будущая жена Дая своего положения добивалась не только благодаря профессиональным данным. Цветами часто называют очень красивых женщин, обладать которыми хотят многие, но мало кто смеет. Однако, в следующем абзаце говорится о ее "служении" начальству, слово взято в кавычки, и начальство подразумевает не одного человека. Поэтому, возможно, "цветок уезда" — это намек на ее доступность, как женщины. Старое дерево, пустившие побеги — тоже знаковая метафора. Брак с молодой сотрудницей был не по любви, так Дай пытался повысить свою самооценку, обладая молодой, успешной и привлекательной красавицей.)

Конечно, Дай Жунчэн не считал, что назначение жены заместителем директора архива было обменом. Однако, ее внимательное "служение" вышестоящему начальству было, несомненно, главным ее преимуществом.

Не имеет значения, в какое время и при какой династии это происходит: всегда человеку трудно оставаться честным и последовательным. И для морального падения достаточно всего одного шага.

А Дай Жунчэн честным и последовательным не был. Искушенный соблазном прекрасного женского тела, он посчитал, что осторожность прошлых лет окупилась сторицей.

...

В середине восьмидесятых телевизоры в домах были редкостью, а кондиционеры — вообще невиданная роскошь. Летними вечерами городские жители любили собираться во дворах и парках и при свете уличных фонарей играть в карты или маджонг. Это позволяло сэкономить электричество дома, освежиться после жаркого дня и с удовольствием провести время.

Квартал за забором находился недалеко от здания уездного партийного комитета, дорога к нему была широкая, уличное освещение отличное. Естественно, там даже вечером было многолюдно. Наслаждаясь вечерней прохладой, местные жители собирались группами по трое или пятеро, чтобы поиграть.

Большинство жителей не были богаты и на деньги не играли. За каждый проигрыш на голову проигравшему приклеивали бумажку с шуточной надписью или заставляли сидеть с тапкой или кирпичом на голове, стараясь не уронить его. Так проигравший вроде получал наказание, но не был обижен, а победитель чувствовал свое превосходство, словно получил хорошую награду.

Рядом с играющими торговцы ставили свои лотки. Если игрокам захочется пить или есть, они обязательно потратят несколько монеток, чтобы купить арбуз, дыню, тыкву или вкусную воду.

Хозяйственные женщины не упускали момент и ходили рядом с метлой, собирая выплюнутые тыквенные семечки. Дома их мыли, сушили и жарили: когда придут гости, не надо будет тратится на покупку.

"Е Тянь, у ворот охранник. Как нам пройти?"

Фэн Куан и Е Тянь стояли возле фонарного столба и переговаривались на деревенском диалекте.

Те, кто бывал в Цзяннане, знают, что как там много разных говоров. Жители соседних деревень, можно сказать, на разных языках говорят, поэтому эти двое не переживали, что кто-то услышит их.

Е Тянь покосился на охранника и, криво усмехнувшись, ответил: "Мы не пойдем, брат Фэн. Я пойду один".

"Э-э-э, так не пойдет. А что если... если тебя поймают?"

Фэн Куан категорически был не согласен и замотал головой. Он увел Е Тяня из дома под предлогом прогулки с Ван Ин. Если что-то произойдет, как он будет объясняться с дядей Е?

"Брат Фэн, ты что-то попутал? Я всего лишь ребенок. И я ничего не крал, никого не обижал. Если что, я скажу, что просто заблудился. Что мне за это могут сделать?"

Е Тянь весело рассмеялся и сделал такое наивное лицо, что любой взрослый принял бы его за кристально честного и милого воспитанного малыша.

"Это верно. Если я пойду за тобой и нас поймают, такое объяснение не поможет".

Фэн Куан поневоле согласился: "Иди. Но возвращайся побыстрее. Я буду смотреть, как здесь в карты играют, и ждать тебя с нетерпением..."

"Да не переживай ты так, брат Фэн."

Е Тянь кивнул и собирался идти к воротам, ведущим во внутренний двор квартала, но вдруг увидел старика, который направлялся к торговцу арбузами. Глаза мальчика загорелись.

Старику было около семидесяти лет, все его лицо было покрыто морщинами, но нижняя часть подбородка массивная, значит, у него много детей и внуков, а старость будет мирной и безбедной.

Но самое главное: на уголках губ сохранились тени от носогубных складок. С первого взгляда Е Тянь понял, что этот человек живет в престижном квартале недавно, не больше двух недель.

Как только старик купил два арбуза и отошел от лотка, Е Тянь побежал за ним: "Дедушка, позволь помочь тебе. Я возьму один арбуз и помогу. Моя семья живет в той стороне, но почему я раньше тебя никогда не видел?"

Е Тянь говорил уверенно, старик не усомнился, что он живет в этом квартале и с улыбкой спросил: "Да мне не тяжело. Я приехал сюда пожить ненадолго. Ради внука приехал. Если бы не он, ни за что бы не поехал в город. Где это видано, чтобы за арбузы брали деньги? В нашей деревне арбуз можно просто в поле взять..."

Так, мирно беседуя, они прошли ворота. Старик только что проходил на улицу мимо охраны, теперь шел с малышом, который спокойно разговаривал с ним, как со старым знакомым. Кроме того, было уже темно, и лица ребенка не рассмотреть. У охранника даже сомнений не возникло, что мальчик посторонний.

Е Тянь проводил старика до самого его дома, и тот пригласил: "Малыш, зайдешь в дом, съешь кусок арбуза?"

"Нет, спасибо. До свидания, дедушка..."

"Дети в этом городе такие вежливые..."

Улыбаясь, старик поблагодарил Е Тяня и пошел в дом, не подозревая, что в этом квартале мальчик не имел права находиться.