Онлайн чтение книги Наполовину плохой / Дьявол-полукровка Half Bad / The Bastard Son & The Devil Himself
1 - 14 ЧАСТЬ 2: КАК Я ОКАЗАЛСЯ В КЛЕТКЕ – Больше Драк, Немного Курения

Больше Драк, Немного Курения

Я не вернулся в школу тем днём. Я пошёл в лес, а оттуда направился домой, рассчитав время своего прихода так, чтобы оно совпало с приходом Аррана и Деборы. Я ждал, что Арран что-нибудь скажет, но он продолжал хранить молчание. Это продолжалось весь вечер. Я думал, что он оттает к моменту, когда мы ляжем спать, но он уже подоткнул одеяло и выключил свет, когда я вошёл в комнату. Я снова включил свет и встал спиной к двери.

«Я расскажу Бабуле о драке завтра».

Бугорок под одеялом не реагирует.

«Ты же знаешь, что драки – это нормально, не так ли? Большинство мальчиков дерутся. Было бы странно, если бы я не дрался».

По-прежнему ничего.

«Я смеялся, потому что мы победили их. Я почувствовал облегчение. Давай посмотрим правде в глаза, ты был на моей стороне; мы были в невыгодном положении».

Он по-прежнему никак не реагирует.

«Это не значит, что я Дьявол».

Наконец он пошевелился и сел лицом ко мне. «Знаешь же, они скажут, что это ты начал».

Конечно, я знаю. Я знаю, что даже если я не буду драться, даже если я буду избегать Аннализу, даже если я встану на колени и буду лизать ботинки Найлу и Коннору, это ничего не изменит; они будут делать то, что им нравится, и говорить то, что им нравится, и в то, что они скажут, поверят. Арран всё ещё не смирился с тем, что для меня нет надежды. Однако он выглядит несчастным.

Я сажусь на кровать и спрашиваю: «Тебе часто достаётся за то, что ты мой сводный брат?»

«Я твой брат». И он смотрит на меня своим привычным взглядом самого-нежного-человека-на-свете.

«Значит, тебе сильно достаётся за то, что ты мой брат?»

«Не очень».

Он совершенно не умеет врать, но я люблю его больше, чем когда-либо, за эту попытку.

«В любом случае», – говорит он, – «Я прожил с Джессикой всю свою жизнь. Эти шутники – любители».

Интересно, когда Найл и Коннор вернутся ко мне. Меня больше всего беспокоит, что они набросятся на Аррана, но они этого не делают. Может быть, они понимают, что это глупее, чем просто отомстить мне.

После драки я ухожу из школы в обеденный перерыв и слоняюсь по близлежащим улицам, избегая О'Брайенов и всех, кого могу, но такое существование невероятно жалкое, и через две недели мне надоедает прятаться.

Я стою у стены на том же месте, где состоялся первый бой, когда Найл и Коннор появляются из-за угла. Я знаю, что в этот раз они будут более подготовлены, но думаю, что если получится уложить Найла первым, у меня будут неплохие шансы против них.

Они бегут на меня, и я замечаю, что они и вправду более подготовлены; Найл держит в руках кирпич.

Лучшая форма защиты – это нападение. Я где-то это слышал. Поэтому я бегу на них, крича так громко, как только могу, – гадости, ругательства.

Найл настолько удивлён, что мешкает, и я отталкиваю его, проскакиваю мимо и наношу слабый удар Коннору, который стоит на шаг позади. Но Найл каким-то образом тянется назад и хватает меня за пиджак. Я вырываюсь от него, но Коннор обхватывает меня руками, прижимая мою левую руку к телу. Я пытаюсь ударить его правой, но всё кончено.

Найл бьет меня кирпичом по голове, и Коннор цепляется за меня.

Потом меня снова бьют в спину, должно быть, кирпичом. Но я все ещё в порядке.

И тогда

С

Т

У

К

Он отдаётся у меня в спине, и я замираю на месте.

Меня вбили в асфальт, как гвоздь.

Руки Коннора отталкивают брата от меня.

Он пристально смотрит на меня. Бледный, рот открыт. Напуган.

После чего испаряется с моих глаз.

И медленно, медленно асфальт поднимается прямо перед моим лицом, и у меня появляется время подумать, что я никогда раньше не видел, чтобы асфальт так себя вёл, и задаться вопросом, как…

Моё тело холодное… и я лежу на чем-то твердом. Моя щека вдавлена во что-то твердое. Я чувствую вкус крови.

Но я чувствую себя нормально. Странно, но нормально.

Когда я открываю глаза, всё вокруг серое и расплывчатое.

Я сосредотачиваюсь. О, да, детская площадка… Я помню…

Я не двигаюсь. Кирпич лежит на асфальте. Он тоже не двигается. У кирпича такой вид, будто у него тоже был тяжелый день.

Я снова закрываю глаза.

Я в лесу недалеко от дома. Я смутно помню, как шёл сюда. Я лежу на спине, смотрю в небо и чувствую боль во всём теле. Я не встаю, а ощупываю свое лицо пальцами, миллиметр за миллиметром, медленно подбираясь к тем частям, которым, как я полагаю, больше всего досталось.

У меня опухла и онемела губа, шатается зуб, почему-то болит язык, из носа течет кровь, правый глаз опух, а из пореза над левым ухом сочится кровь и какая-то липкая слизь. На моей макушке выросла здоровая шишка.

Бабуля умывает моё лицо и смазывает лосьоном синяки на спине и руках. У меня снова начинает кровоточить голова, поэтому Бабуля сбривает волосы вокруг раны и тоже смазывает это место своим лосьоном. Она делает всё это молча, после того как я рассказываю ей, с кем подрался.

Я смотрю в зеркало и улыбаюсь, несмотря на свою онемевшую губу. Оба моих глаза чёрные, но есть и другие цвета – фиолетовый, зеленый и жёлтый, что уже начинает проявляться. Мой правый глаз заплыл. Мой нос опух и ноет, но он не сломан. Мои волосы сбриты над левым ухом, и кожа покрыта густым жёлтым лосьоном.

Бабуля разрешает мне не ходить в школу, пока не заживёт глаз. К счастью, к тому времени моя лысина тоже уже начинает зарастать.

В первый день после возвращения Аннализа сидит рядом со мной, пока я рисую. Она шепчет: «Они рассказали мне, что натворили».

Я много думал об Аннализе и её братьях, пока был дома. Я знаю, что было бы разумно не обращать на неё внимания, и я почти уверен, что, если я попрошу её об этом, она будет избегать меня. У меня подготовлена небольшая речь об этом, что-то вроде: «Пожалуйста, не разговаривай со мной больше, и я не буду разговаривать с тобой».

Но Аннализа говорит: «Прости. Это была моя вина».

И то, как она это произносит – так, будто ей жаль, будто она искренне расстроена, – выводит меня из себя. Я знаю, что это не её вина и даже не моя вина. И я забываю о своей дурацкой речи и всех своих идиотских намерениях, вместо этого касаясь её руки кончиками пальцев.

На уроках рисования мы с Аннализой перешёптываемся, смотрим друг на друга, и у меня получается удержать взгляд больше двух с половиной секунд. Однако я хочу играть в гляделки, когда вокруг нет посторонних глаз, и она тоже. Мы начинаем продумывать, как нам провести время вместе, наедине.

Мы договариваемся встретиться на Эдж-Хилл, в тихом местечке по пути Аннализы домой из школы. Но каждый раз, когда я спрашиваю, можем ли мы встретиться сегодня, Аннализа качает головой. Братья охраняют её, не отходя ни на шаг, когда у неё нет кружков или занятий в школе.

Аннализа не единственная, кого охраняют. Как только я возвращаюсь в школу, Арран и Дебора берут за правило сопровождать меня от автобуса до класса. Арран провожает меня домой и пропускает обед, чтобы побыть со мной.

Учёба в школе становится невыносимой, несмотря на присутствие Аннализы. Шумы в моей голове всё ещё на месте, и, хотя я изо всех сил стараюсь не обращать на них внимания, иногда мне хочется выбросить их из головы и закричать от досады.

Через несколько недель после потасовки шум в голове вернулся. Это урок компьютерных технологий, и я не знаю, что мы должны делать, мне это неинтересно, мне все равно. Я оправдываюсь тем, что мне нужно в туалет, и учитель, кажется, не возражает, когда я выхожу из класса.

Тишина в коридоре приносит облегчение, и от нечего делать я направляюсь в туалет.

Я вхожу как раз в тот момент, когда Коннор выходит из кабинки.

Мне требуется меньше секунды, чтобы воспользоваться своим шансом и наброситься на него, нанося шквал ударов, а когда он падает на пол, я наношу несколько пинков ногами.

Коннор только и делает, что пытается защититься. Он даже не пытается ударить меня. Мою атаку останавливает не он, а мистер Тейлор, проходящий мимо учитель истории. Он оттаскивает меня от Коннора, и я оказываюсь на потной груди мистера Тейлора, где он крепко держит меня, пока Коннор корчится на земле, скуля изо всех сил.

Мистер Тейлор говорит Коннору: «Если с тобой что-то серьёзное, постарайся не двигаться. Если нет, то встань, и давай на тебя посмотрим».

Коннор лежит неподвижно несколько секунд, прежде чем встать.

На мой взгляд, он выглядит не так уж плохо.

«Идите за мной. Вы оба», – это не просьба и даже не приказ, скорее, смиренный комментарий.

Мистер Тейлор так крепко сжимает моё запястье, что кровь отступает от руки. Мы мчимся по множеству пустых, скрипучих коридоров и оставляем Коннора в медицинском кабинете, о существовании которого я и не подозревал. Затем мистер Тейлор увлекает меня в сторону кабинета директора, и мы останавливаемся на ковровой дорожке перед столом секретаря.

Мистер Тейлор объясняет ситуацию секретарю, который кивает, стучит в дверь директора и исчезает внутри. Нам нужно подождать всего минуту, прежде чем она появится снова и скажет, что мы можем войти.

Только когда я оказываюсь перед столом мистера Брауна, мистер Тейлор отпускает моё запястье и тяжело опускается на стул рядом со мной. Стул скрипит.

Мистер Браун стучит по клавиатуре, не поднимая глаз.

Мистер Тейлор объясняет, что застал меня в драке.

Мистер Браун продолжает стучать по клавиатуре на протяжении всего рассказа о драке, а затем ещё некоторое время. Кажется, он читает то, что отображается на экране. Затем он делает глубокий вдох, поворачивается к мистеру Тейлору и благодарит его за бдительность.

Мистер Браун делает ещё один глубокий вдох и впервые смотрит на меня. Он инструктирует меня о приемлемом поведении, о том, что меня оставят после уроков, и о том, что я должен вернуться в свой класс. Очевидно, он делал это раньше и проделывает всю процедуру менее чем за пять минут.

Мне нужно возвращаться в класс. Урок компьютерных технологий всё ещё продолжается.

«Нет». Слово слетает с моих губ прежде, чем я успеваю подумать.

Мистер Браун спрашивает: «Что?»

«Нет. Я не собираюсь возвращаться на этот урок».

«Мистер Тейлор проводит тебя обратно». Мистер Браун категорично произносит это и возвращается к своему компьютеру.

Мистер Тейлор, кряхтя, поднимается со стула.

Я толкаю его обратно.

«Нет».

Я поворачиваюсь и выхватываю клавиатуру из рук мистера Брауна, которые так и остаются висеть над пустым столом. Я ударяю клавиатурой о бок компьютера и сбрасываю всё это на пол.

«Я сказал «Нет».

Мистер Тейлор всё ещё сидит, но он снова хватает меня за запястье и тянет к себе. Я не сопротивляюсь, а использую инерцию, чтобы развернуться и врезаться в него, и мы падаем навзничь. Мистер Тейлор взмахивает руками, пытаясь вернуть нас в вертикальное положение. У него не выходит. Но теперь я свободен и, в отличие от мистера Тейлора, приземлился мягко.

Я встаю на ноги и выхожу из кабинета.

Я не уверен, что сделал достаточно для исключения, поэтому хватаю стул секретарши и швыряю его в окно, затем направляюсь к главному выходу, по пути отключая пожарную сигнализацию. На всякий случай я разбиваю лобовое стекло машины директора секретарским стулом, который удачно приземлился неподалеку.

Когда я возвращаюсь домой, меня уже ждёт полиция.

Мне приходится вернуться в школу, но только один раз, чтобы официально извиниться перед мистером Брауном и мистером Тейлором. По какой-то причине мне не нужно извиняться перед Коннором. Бабушка жалуется на бумажную волокиту и визиты сотрудника по связям с общественностью. Я должен отработать пятьдесят часов на общественных работах.

Мы вчетвером занимаемся общественными работами, убираем спортивный центр. Я думаю, что дни пролетели бы быстрее, если бы мы что–то делали – хотя бы убирали, - но Лиам, самый старший и опытный в том, что касается выплаты долга обществу, не потерпит ничего из этого. Первый час мы проводим, притворяясь, что ищем швабры и щётки; по крайней мере, я притворяюсь, а Лиам просто бродит вокруг. Затем мы выходим на улицу, чтобы передохнуть и покурить. Я никогда раньше не курил, но Джо – профессионал, он умеет пускать кольца и пропускать их сквозь кольца побольше. Он учит меня всему, что знает сам.

Время от времени мускулистый молодой человек, работающий на ресепшене в спортивном центре, выходит и велит нам вернуться внутрь и навести порядок. Мы не обращаем на него внимания, и он уходит.

Я провожу большую часть времени, сидя на заднем дворе, куря и слушая разговоры других.

Лиама много раз ловили на воровстве. Он берет всё, что под руку попадается, ценное или не очень, полезное или нет. Суть в воровстве, а не в том, что украдено. Джо поймали на краже в магазине, а Брайан разбился, катаясь на аттракционе, и до сих пор носит на шее бандаж.

Когда мы не сидим и не курим, то бродим по спортивному центру. Иногда я беру с собой швабру. Субботнее утро – самое оживлённое. Мы с Джо любим смотреть занятия по карате. Это занятия для детей, от начинающих до обладателей черных поясов. После этого мы выходим на задний двор, чтобы попрактиковаться в курении.

Однажды в субботу, после окончания занятий карате, мы видим, что на Брайане дорогие кроссовки «Найк». Он говорит: «Теперь я могу привести себя в форму, когда снял шейный бандаж».

Лиам говорит: «Совершенно верно, приятель. Просто делай это – вот мой девиз».

Мы с Джо ложимся на низкую стену и достаем наши «Мальборо». Я работаю над серией из трёх колец, в центре каждого из которых проходит маленькое кольцо. У меня почти получается, когда кто-то появляется из аварийного выхода и кричит: «Кто из вас, говнюков, украл мои кроссовки?»

Я выпускаю дым и смотрю на парня. Это один из ребят с черным поясом, но сейчас он в джинсах, хотя все еще босиком.

Лиам и Брайан исчезли.

«Я хочу, чтобы мне вернули их. Немедленно!» – Парень-С-Чёрным-Поясом приближается ко мне и Джо.

Я не встаю, но поднимаю ноги в своих потрепанных ботинках и говорю: «Я их не брал».

Джо садится и стучит каблуками своих старых серых кроссовок по стене, но ничего не говорит. Он выпускает колечко дыма, и из него вылетает красивая сигарообразная струя дыма, которая проходит через середину кольца и попадает парню в лицо.

Я сажусь и говорю: «Мы видели, как ты практиковался в кунг-фу».

«Карате».

«Точно… карате. У тебя чёрный пояс, не так ли?»

«Да».

«Если ты сможешь сбить меня с ног, я верну тебе твои кроссовки».

Джо смеется. «О да, это вызов».

«Но если я собью тебя с ног, они останутся у того, кто их забрал».

Парню-С-Чёрным-Поясом требуется не больше секунды на принятие решения. Он на голову выше меня и как минимум на десять килограммов тяжелее, и, думаю, он уверен, что у меня нет чёрного пояса. Он встаёт прямо в боевую стойку и объявляет: «Тогда вперёд».

Я вынимаю сигарету изо рта и протягиваю руку, как будто хочу передать её Джо, но в это же время поднимаю ноги, упираюсь ступнями в край стены и бросаюсь на парня, закидывая колени ему на плечи. Через секунду он уже на полу, а мне удается приземлиться на ноги.

Я стараюсь держаться от него подальше. Он выглядит чертовски взбешённым.

Я замечаю, что уронил сигарету, и подхожу, чтобы поднять её, но тут, как в каком-нибудь фильме о кунг-фу, из ниоткуда появляется учитель карате. Этот парень невысокого роста, ему, вероятно, за пятьдесят, и с ним лучше не связываться. В отличие от ребят из его класса, он выглядит так, будто ему досталось больше, чем просто несколько ударов в ответ.

Однако он говорит Парню-С-Чёрным-Поясом: «Уговор есть уговор, Том. Он выиграл. И тебе следовало быть быстрее».

Джо хихикает.

Мистер Карате поднимает Парня-С-Чёрным-Поясом на ноги и уводит его прочь.

Я как можно небрежнее поднимаю сигарету и затягиваюсь.

Мистер Карате кричит мне в ответ: «Эти штуки тебя убьют».

Джо выпускает огромное кольцо дыма, но оно странной формы, потому что он с трудом сдерживает улыбку.

Когда пара каратистов исчезает, Джо спрашивает: «Ты планируешь прожить так долго, чтобы умереть от рака лёгких?».