Онлайн чтение книги Мои родственники одержимы мной My In-laws are Obsessed With Me
Глава 27 - Потому что я проклята

Умчавшийся в мгновение ока Теодор вернулся вместе с Финнеасом. Тот сказал, что у Айлетт было истощение и очень низкий иммунитет. Хоть было непонятно, как она попала в особняк, путешествие, должно быть, было тяжелым — у девочки был сильный жар. Когда всевозможные лечебные процедуры были проведены, Теодор сказал, что собирается связаться с ее родителями, однако я его разубедила. Мне показалось, что это можно будет сделать и после того, как ребенок проснется.

Ее жар держался в течении нескольких последующих дней. Поскольку я знала, что Айлетт может напугаться, проснувшись в окружении незнакомцев, я оставалась около ее постели круглые сутки и сама о ней заботилась. Единственным, что я могла сделать, было вытирание ее разгоряченного тела влажным полотенцем, поэтому, хоть Теодор, Финнеас и Селфиус сказали, что могут мне помочь, делать это должна была я. И наконец, на второй день после того как она слегла с жаром, я услышала шорох. Айлетт открыла глаза одновременно с громким урчанием ее живота в ответ на аппетитный запах еды. Она принюхалась, моргая сонными глазами.

— Вкусно... пахнет.

— Ты проснулась? — спокойно спросила я, хоть и не ожидала, что она внезапно откроет свои красные глаза. Я поставила на прикроватный столик поднос с перекусом.

Айлетт, должно быть, удивилась незнакомому голосу, и подскочила на кровати. Я подошла к ней и слегка коснулась ее плеча.

— Все в порядке, ложись.

Видимо, все те страдания, через которые она проходила ночью, того стоили, поскольку ее жар спал.

— Ты знаешь, где ты?

— Я...

Воспоминания Айлетт, должно быть, были расплывчаты, поскольку она начала с тревогой осматриваться круглыми глазами. Она напоминала олененка, загнанного в угол охотником.

— Это поместье великого герцога Лапилеона.

— Кхе, поместье Л-Лапилеонов?

Ее глаза расширились от шока, и она натянула одеяло по самый нос. Хоть я и не была искусна в общении с детьми, я старалась изо всех сил.

— Эм... Во-первых, привет!

Начинать стоит с приветствия.

— Может, ты знаешь, кто я?

В ответ на мой вопрос Айлетт нерешительно кивнула. Затем, с перекошенным от ужаса лицом, она прошептала:

— А м-моя мама тоже здесь?

— Нет.

Я заметила, что ее плечи заметно расслабились.

— Мы еще не связывались с ней. Мы подумали, что будет лучше сделать это после твоего пробуждения... В любом случае, как ты здесь оказалась совсем одна?

Айлетт казалась смущенной, отведя взгляд и кивнув. Заметив ее очевидную тревогу, я попыталась говорить более мягким тоном, чем обычно.

— Понятно. Ты невероятна, раз пришла сюда сама. Откуда ты?

— И-из Мияри.

Мияри был маленьким пригородом, до которого была неделя пути даже на карете. Это был слишком далекий путь для такого маленького ребенка. В комнате вдруг раздался громкий звук урчания. Айлетт, должно быть, смутилась, поскольку она опять натянула одеяло поверх покрасневшего лица.

— П-простите...

За что она извиняется? Украдкой наблюдая за моей реакцией, она торопливо добавила:

— Е-если я попью воды, то звука больше не будет. Я-я потороплюсь и выпью немного воды.

Ее невероятно тихий голос намекал на то, что ей было за что-то неловко и стыдно.

«Она ведь голодная, но собирается только пить воду?»

Это определенно было странно. Айллет встала с кровати и направилась к стакану с водой. Молча наблюдая за ней, я поставила поднос с едой на покрывало.

— Почему ты пьешь воду, когда ты голодная? Тебе стоит нормально поесть.

— Простите?

— Извини. Мне стоило дать тебе поесть сразу, когда ты проснулась. Ты, наверное, жутко проголодалась после двухдневного сна, да?

Айлетт с неловким лицом уставилась на поднос с роскошной едой. Я слышала, как она громко сглотнула слюну.

Она, наверное, была очень голодной, но она не торопилась притронутся к еде. Я услышала, как она еще несколько раз сглотнула. Я вопросительно уставилась на девочку.

— Что такое? У тебя болят руки? Если тебе тяжело держать приборы, может, мне попросить принести приборы поменьше, для детей?

Айлетт с силой замотала головой. Затем она вытянула шею и огляделась по сторонам.

— Мамы и папы правда нет?..

Папы? Разве не говорили, что ее воспитывала только мать?

— Да, здесь только ты.

— Т-тогда, я правда могу все это съесть?

Я посмотрела на поднос с едой. Там был суп, салат из сезонных фруктов, поджаренный хлеб с маслом и ветчиной, запеченная сосиска и пышный омлет. Учитывая, что это первый прием пищи за два дня, еды было положено меньше обычного, чтобы не перенапрячь желудок.

— Разумеется, это все твое. Ты хочешь поделиться? А, может, тут слишком мало? Ты хочешь еще?

— Нет! Нет... Тут не мало, а наоборот, слишком много...

Слишком много? Я снова уставилась на поднос. Растущие дети должны есть столько и просить добавки.

— Пока съешь это. Если здесь слишком много для тебя, то не доедай, а если слишком мало, то дай мне знать и я принесу еще.

Айлетт смущенно кивнула и, набравшись смелости, прикоснулась к кончику приборов. Однако, как и раньше, она не торопилась приступать есть, а просто смотрела на еду, обдирая кожу на пальцах.

— Я слышала от Теодора. Тебя зовут Айлетт? — мягко спросила я девочку, после чего сама положила прибор в ее руку. Ее ладошки были покрыты шрамами, происхождение которых было непонятно. Кивнув, она зачерпнула полную ложку супа. Ее глаза расширились: должно быть, суп пришелся ей по вкусу.

Она начала торопливо класть еду в рот. Она как будто не ела, а просто пыталась запихнуть как можно больше еды внутрь за наименьший промежуток времени. Она, наверное, не научилась правильно использовать приборы, потому что одновременно использовала и ложку, и руки.

— Здесь достаточно еды, так что ешь спокойно, иначе потом у тебя разболится живот.

Услышав мой слова, Айлетт перестала заполнять рот едой и уставилась на меня испуганными глазами, как будто боялась, что я начну ее отчитывать.

«Что ж, не будем разговаривать, пока она ест».

Вместо ответа, я улыбнулась, а затем протянула руку, чтобы вытереть размазанный по щекам соус платочком.

Заметив мою приближающуюся руку, Айлетт обеими руками закрыла голову, защищая ее. Это определенно было странно. Я осторожно вытерла соус с ее губ и щек, прежде чем отдалится, на что девочка лишь удивленно моргнула. Когда она поняла, что я не показываю никакой агрессии, она продолжила есть.

«Умывать и вытирать ее тоже стоит после еды».

Она, должно быть, волновалась, что кто-то отнимет ее еду или скажет ей прекратить есть, потому что она продолжала украдкой оглядываться. На это было грустно смотреть. Небольшое количество еды вскоре исчезло. Разочарованно глядя на пустую тарелку, Айлетт причмокнула губами. Я заметила, как она смотрит на свои пальцы, как будто находясь в шаге от того, чтобы облизать их.

— Тебе не стоит есть то, что осталось на твоих пальцах, — тихо сказала я, чтобы лишний раз не напугать ее. Затем я осторожно вытерла ее пальцы и щеки своим платочком. Хоть она и кивнула, на ее лице было легкое разочарование. Я хихикнула, а затем поднялась со стула.

— Если ты настоящая леди, то должна заканчивать прием пищи десертом.

— Д-десертом?

— Конечно.

Я подняла поднос с опустевшими тарелками с кровати и подошла к двери в спальню, распахивая ее. Горничная, ожидающая на пороге, забрала у меня поднос и передала мне поднос со сладостями. Я забрала его и снова подошла к кровати Айлетт.

— Как думаешь, сможешь съесть это?

Молочный пудинг, покрытый карамельным сиропом. Торт со взбитыми сливками и крупной ягодой клубники сверху. Мягкие, воздушные оладьи. И, наконец, маленькие пирожные-брауни. Их было не так уж и много, так что человек вполне мог съесть столько.

— Смотри, пуддинг едят ложкой, а торт — вилкой.

Научив Айлетт, как правильно использовать столовые приборы, я села на стул рядом с ее кроватью. Она, наверное, уже наелась, поскольку десерты она ела медленно. То, что она съела все дессерты значило, что она любила сладкое. Убрав поднос, я снова аккуратно вытерла ее губы.

— Ох, соус попал на твою одежду.

Когда я опустила глаза на пятно на ее платье, она удивленно дернулась и уставилась на свою одежду. Если честно, оно и так было грязным, так что новое пятно не сильно изменило общее впечатление.

— Так не пойдет.

Когда я положила платочек, плечи Айлетт начали трястись в ответ на мои твердые слова. Я хотела спросить, что случилось, однако прежде всего мне надо было позаботится о ней.

— Айлетт.

— Д-да? Э-это моя вина. Я н-не знала, как их есть, потому что я раньше такое не ела... Я-я сама помою свою одежду.

— Разве ты не хочешь помыться?

— Что?

— Если ты окунешься в чистую воды с вкусным запахом, ты почувствуешь себя лучше. Давай помоемся, хорошо?

Я улыбнулась, а затем встала и открыла дверь в спальню, обратившись к ожидавшей снаружи горничной:

— Леди будет мыться, так что приготовь ванну. Добавь туда разных масел, и не жалей.

— Да, ваша светлость.

— А еще покрывало на кровати испачкалось, так что замени его на новое. Ах, точно, матрац, кажется, слишком жесткий, так что положи еще одно одеяло вниз.

— Да, ваша светлость.

— Выбрось всю одежду и обувь, которую она носила, и приготовь новую. Свяжись с ближайшими бутиками как можно скорее и купи что-нибудь. Я за все расплачусь, так что об оплате не беспокойся. И купи какие-нибудь куклы, которые могли бы понравится девочке.

Наконец-то у моих денег проявилась их ценность.

— А, и дай всем знать, что леди проснулась.

Все ведь отчаянно ждали, когда она очнется. Выслушав мои команды, горничная кивнула, а затем спросила:

— Его светлость послал письмо госпоже Серсии и госпоже Глории по поводу юной леди, мне сообщить им тоже?

Говоря о госпоже Глории, она, наверное, имела в виду бабушку Теодора — пугающую женщину. Раз она должна была оставаться в столице...

— Да, сообщим и им, — кивнула я.

Поскольку это напрямую касалось семьи Лапилеон, я подумала, что знать стоит всем.

— Ох, и я помою ее сама, так что не пускай никого внутрь.

— Поняла, ваша светлость.

Я хотела собственными глазами увидеть состояние ее тела. На всякий случай, никто не должен входить внутрь. Отдав все приказы, я повернулась к Айлетт и улыбнулась. Та уставилась на меня так, будто я несла какую-то чушь.

— Хорошо, Айлетт, пойдем!

***

— Я правда могу носить такую одежду?

Айлетт теребила край своего нового красивого платья, однако, в отличии от ее взволнованного голоса, на ее лице была улыбка, что намекало на ее радость по отношению к новому наряду. Айлетт в платье с кружевами и волосами, заплетенными в два хвостика, походила на ангелочка.

— Ну, конечно. Кроме этого, все эти платья теперь твои, Айлетт.

Когда я с улыбкой показала на переполненную гардеробную, девочка издала молчаливый крик, широко распахнув рот. Айлетт начала осматривать платья. Когда она повернулась ко мне спиной, мои глаза охладели. Как я и думала, все тело ребенка было покрыто синяками и шрамами, причем были они исключительно в местах, которые закрывались одеждой. У меня было несколько соображений о том, что это могло значить.

— Я так счастлива, что ты здесь, Айлетт, так что это мой подарок тебе. Должно быть, было тяжело добираться сюда в одиночку, правда?

В ответ на мой вопрос Айлетт осторожно кивнула, перестав теребить кружево на платье. Казалось, она начала доверять мне больше. Я подняла Айлетт и усадила ее на комфортную кровать, продолжая осторожно расспрашивать ее.

— Ты пришла сюда, чтобы увидится с Теодором?

Она покачала головой. Значит, не с ним.

— Тогда, ты пришла сюда поиграть?

И снова неверно. Пока я размышляла над следующим вопросом, Айлетт медленно подняла палец. Она указывал на меня.

— Хм? Я?

Кивок. Айлетт впервые кивнула.

— Ты пришла, чтобы увидится со мной?

Она снова кивнула, как будто ей было неловко.

— Как ты узнала про меня?

Она начала теребить пальцы, а затем еле слышно пролепетала:

— Я увидела письмо.

— Письмо?

— Письмо, которое послала мисс Сеси...

Серсия посылала письмо? А, теперь я вспомнила, Финнеас говорил, что он тоже получал от нее письмо.

— Что проклятие не сработало на тебе... И что ты можешь стать тем, кто поможет нам избавится от него... Я прочитала в тайне, так что мама не знает.

То есть Серсия послала письмо всей семье, но Айлетт в тайне прочитала его, чтобы мама ничего не узнала? Ей нужно было быть осторожной и при прочтении писем? Я нахмурилась.

— Айлетт.

Услышав мой голос, она подняла голову.

— Ты сейчас живешь со своей мамой?

На слове «мама» плечи девочки сильно дернулись. Она крепко сжала губы, видимо, не желая отвечать.

— Айлетт, хочешь, сестренка первая заговорит?

Айлетт: «...»

— У меня и мама, и папа скончались.

Айлетт: «!»

— Так что перед тем, как переехать сюда, я жила с мачехой. А как было у тебя, Айлетт?

Улыбнувшись, я протянула девочка руку. Та, после некоторых сомнений, крепко стиснула мою ладонь своей крохотной ладошкой. Затем, оглядевшись, она тихо прошептала мне на ухо:

— У меня тоже нет папы. Я живу с мамой, отчимом и братом.

То, что у нее был отчим и брат, говорило о том, что родная мать Айлетт вышла замуж во второй раз. Стараясь не поддаться волне жалости, я тоже понизила свой голос.

— Понятно. Айлетт, ты похожа на меня!

Она кивнула.

— У меня не очень хорошие отношения с мачехой. У тебя тоже плохие отношения с твоей мамой, Айлетт?

— Сестренка.

Айлетт обратилась ко мне, стиснув ткань своего платья в руке. Она, должно быть, сильно нервничала, поскольку ее рука стала влажной от пота.

— Тогда, твоя мама тоже тебя била?

Мое сердце ухнуло. Я ожидала этого, но услышать это прямиком из ее уст стало большим шоком. Я сжала руку, которой не держала ладонь Айлетт, в кулак.

— Твоя мама бьет тебя, Айлетт?

Не колеблясь ни секунды, девочка кивнула. Затем, будто веря в логичность своих слов, она пробормотала:

— Потому что я проклята.