Онлайн чтение книги
Замена фатального пути
Replacing the Evil Way
Глава 18. Ты слышишь?
Ду Жуаньлань заперла дверь отделения судмедэкспертизы и, проходя мимо отдела уголовного расследования, заметила, что начальник Хэ Вэй сидит в своём кабинете, грызёт печенье и смотрит документальную программу о раскрытии преступлений. Она постучала в окно. Хэ Вэй поднял голову, а Ду Жуаньлань, улыбнувшись ему, вошла в кабинет.
— Уже свободна?
— Я только что закончила, а ты снова за работу? — она засунула руки в карманы белого халата. — Даже не поужинал, пока мылся дома? Слишком уж ты трудоголик.
Хэ Вэй смущённо поморщился и пробормотал:
— У меня… украли.
— Что?
— Лапшу быстрого приготовления. Украли, — он с трудом проглотил сухое печенье. — И это у меня дома.
Ду Жуаньлань заинтересовалась. Эти слова было действительно трудно понять — как так, глава уголовного отдела городского управления мог позволить, чтобы у него прямо в общежитии полиции что-то украли?
Однако выражение лица Хэ Вэя ясно говорило: «Я не шучу». Ду Жуаньлань наклонилась, оперевшись локтем о стол:
— Мне правда любопытно, кто же посмел покуситься на имущество начальника Хэ? Есть зацепки?
— Отпечатки пальцев. Передал в технический отдел.
Именно чтобы успеть вернуться в управление и передать отпечатки, он по дороге не успел нормально поужинать.
— А, тогда раскрытие дела — вопрос пары минут, — Ду Жуаньлань достала из сумки пакет с булочками и протянула ему: — Держи. Это вкуснее, чем печенье.
Хэ Вэй поблагодарил сестру Лань — теперь ему не придётся бегать в лавку на первом этаже. После её ухода он, жуя булочку, продолжил изучать материалы дела. Странный инцидент дома не испортил ему настроение: вернувшись на рабочее место, он делал то, что положено.
В это же время Чэн Цзэшэн вместо управления направился в «Авенуар». Он заранее предупредил Лянь Цзинъюаня о своём визите, и к приходу офицера Чэна тот уже распорядился приготовить коктейль «Скорпион».
— Офицер Чэн, чем ещё я могу помочь на этот раз? — Лянь Цзинъюань подвинул бокал с коктейлем. — Что знаю — то скажу, ничего не утаю.
Чэн Цзэшэн мельком взглянул на напиток с ярким градиентным окрасом:
— Благодарю, но во время расследования не пью. У Хэ Вэя была астма?
Лянь Цзинъюань кивнул:
— Да, ещё с университетских лет.
— Он курил?
— Нет. Старший товарищ всегда вёл размеренную и дисциплинированную жизнь. Максимум — пиво или коктейли, да и то знал меру. Сигареты… — Лянь Цзинъюань тихо рассмеялся, его мягкий взгляд будто омыла вода, — он, зная о своей астме, даже не прикасался к ним.
Так и есть. Чэн Цзэшэн кивнул и продолжил:
— Я слышал от лечащего врача Хэ Вэя, что раньше отношения между братьями Хэ Вэем и Хэ Лу были достаточно хорошими. Из-за чего они испортились?
При этом вопросе Лянь Цзинъюань заметно смутился:
— Это… довольно сложная история. Как бы сказать, отчасти и моя вина тут есть. Хэ Лу отказывался верить, что его старший брат — гомосексуал, считал, что это я, с которым он много времени проводил, его развратил. Он требовал, чтобы старший брат порвал со мной, но Хэ Вэй не послушался и к тому же начал регулярно появляться в гей-барах. Хэ Лу счёл, что стыдно иметь такого брата, и разорвал с ним отношения. Они не общаются уже несколько лет.
— Понятно. Видимо, на опознание тела он пришёл только из-за перерыва в совещании.
Лянь Цзинъюань вздохнул. Нрав у Хэ Лу был совершенно иным, нежели у Хэ Вэя. Когда он узнал, что брат любит мужчин, то несколько раз устраивал сцены в гей-барах. Позже, видя, что брат упорствует в своих заблуждениях, не раскаиваясь до конца, он охладел и совсем отдалился. Его отношение становилось всё более отстранённым, он избегал встреч, пока спустя годы они окончательно не стали словно незнакомцы.
Чэн Цзэшэн записал это и продолжил допрос:
— В ту ночь, когда Хэ Вэй пришёл к вам, заметили ли вы что-то необычное в его поведении?
Лянь Цзинъюань приложил указательный палец к изящно очерченному подбородку, погружаясь в воспоминания. Спустя мгновение он медленно произнёс:
— Если и было что-то особенное… так это то, что вся его аура — от взгляда до энергетики — отличалась от того старшего товарища, которого я знал. Обычно он был сдержанным, замкнутым, спокойным и умиротворённым. Но в тот вечер, сидя напротив, он буквально источал подавляющую силу — и это ещё до того, как он произнёс хоть слово, просто молча пил.
— А когда он заговорил, я и вовсе был ошеломлён. На мгновение мне даже показалось, что это не Хэ Вэй — настолько манера и тон его речи отличались от привычных, — Лянь Цзинъюань сделал небольшой глоток своего «Негрони». — Раньше в наших беседах инициатива всегда исходила от меня, но тогда всё было наоборот: я практически только отвечал на его вопросы, полностью подчинившись его ритму.
На вопрос Чэн Цзэшэна о теме разговора Лянь Цзинъюань ответил, что Хэ Вэй говорил о несчастной любви и о том, что не знает, как вернуть любимого человека, поэтому и пытался утопить горе в вине. Лянь Цзинъюань также признался, что был крайне удивлён: раньше он никогда не слышал от Хэ Вэя ни о чьей-то симпатии, ни о каких-либо отношениях, и не понимал, почему тот внезапно оказался «брошенным».
— Нам также не удалось выяснить, с кем он мог иметь особенно близкие контакты, поэтому я и пришёл спросить вас: не знаете ли, куда он мог направиться в период с девяти вечера до полуночи? — сказал Чэн Цзэшэн.
Лянь Цзинъюань на несколько секунд задумался, на его лице появилась горькая улыбка:
— Право, не представляю. Жизнь старшего товарища была слишком однообразной, да и по характеру он не из тех, кто легко меняет привычный уклад. Поэтому, кроме как ко мне или домой, я искренне не могу предположить, куда бы он ещё мог пойти вечером.
Чэн Цзэшэн наблюдал за изменениями в выражении лица Лянь Цзинъюаня. Его глаза были подобны фотокамере, фиксирующей малейшие нюансы мимики собеседника — всё до последней чёрточки отпечатывалось в его зрачках. Изгиб губ, частота моргания, степень нахмуренности бровей — всё могло стать основанием для оценки, говорит ли человек правду. К сожалению, с точки зрения Чэн Цзэшэна, Лянь Цзинъюань не только ничего не скрывал, но и был предельно искренен. Если же он и не говорил правды, то это могло означать лишь одно: этот человек обладал необычайно сильной психикой и был настолько искусным актёром, что даже призёр Оскара показался бы рядом с ним бледной тенью.
— Кстати, вы не знаете, что это может означать? — Чэн Цзэшэн достал телефон и открыл изображение с нотной записью. — Это было обнаружено в телефоне Хэ Вэя. Может, это имеет какой-то особый смысл?
Лянь Цзинъюань несколько мгновений вглядывался в нотную запись, затем поднялся и предложил Чэн Цзэшэну пройти внутрь — там было пианино, возможно, проиграв мелодию, удастся что-то понять.
Они направились в подсобное помещение бара. Лянь Цзинъюань снял чёрное покрывало, обнажив пианино молочного цвета.
— Вы умеете играть? — спросил Чэн Цзэшэн.
Тот кивнул: учился много лет, родители надеялись, что он станет учителем музыки, но кто бы мог подумать, что в итоге он окажется владельцем гей-бара. Взглянув на ноты, он сыграл короткую мелодию. Чэн Цзэшэн в этом абсолютно не разбирался — для него это был классический случай «как об стенку горох». Лянь Цзинъюань сыграл ещё раз и покачал головой:
— Это не отрывок из известного классического произведения, я такого не слышал. Может, записать и попробовать найти совпадение в музыкальной базе через специальную программу?
Поскольку иных идей всё равно не было, Чэн Цзэшэн согласился и попросил сыграть ещё раз. После записи Лянь Цзинъюань закрыл крышку пианино:
— После нескольких исполнений мне всё больше кажется, что это не столько мелодия… звучит как-то не очень.
— Изначально я предполагал, что это шифр, но опробовал несколько методов — ни один не подошёл для расшифровки.
— Вроде тех, что в кино? Морзе? — уточнил Лянь Цзинъюань.
Чэн Цзэшэн объяснил:
— Обычно, если ноты используются для передачи кода Морзе, отношения между точками и тире кодируются через силу звука и длительность нот. Но к этому фрагменту такой метод совершенно неприменим. Я перепробовал все возможные варианты шифров — безрезультатно.
Лянь Цзинъюань не смыслил ничего в этих специальных вопросах. Он был всего лишь владельцем бара и не обладал умом Шерлока Холмса, поэтому ничем не мог помочь. Чэн Цзэшэн, однако, думал иначе. Он поблагодарил Лянь Цзинъюаня: полученная от него информация оказалась даже полнее, чем данные оперативного опроса, да ещё он и сыграл мелодию по нотам. Если бы все граждане сотрудничали с полицией так охотно, правоохранительным органам оставалось бы только радоваться.
Лянь Цзинъюань проводил Чэн Цзэшэна до выхода, как вдруг тот спросил:
— Вы говорили, что в тот вечер Хэ Вэй был непохож на себя. Не возникало ли у вас мысли о Хэ Лу?
Лянь Цзинъюань ответил с невозмутимой лёгкостью:
— Нет. Он не смог бы выдать себя за Хэ Вэя.
— Почему?
— Офицер Чэн, человеку с таким демонстративным характером, тому, кто привык выставлять эмоции напоказ, действительно трудно что-либо скрывать. Напротив, таким сдержанным и холодным, как старший товарищ, скрывать что-либо куда проще — никто и не заметит, — Лянь Цзинъюань усмехнулся. — Чашка, полная воды, перельётся от малейшего камешка; но чашка, полная камней, без труда вместит ещё и полчашки воды. В этом и есть суть.
—————
Хэ Лу сидел с открытым ртом, пока сотрудница технического отдела полиции брала у него мазок из полости рта. Проведя ватной палочкой по внутренней поверхности его щеки, Чэн Айюэ закончила забор образца и поместила его в контейнер для вещественных доказательств. Хэ Лу спросил, нужно ли брать кровь, и закатал рукава рубашки.
— Кровь не требуется. Осталось только сдать отпечатки пальцев.
Хэ Лу, не говоря ни слова, тут же протянул обе руки, проявляя исключительную готовность сотрудничать и демонстрируя предельную открытость. Чэн Цзэшэн, стоя рядом со скрещенными руками, наблюдал, как снимают отпечатки всех десяти пальцев. Закончив, Хэ Лу встал и усмехнулся:
— Пока вы тратите время на расследование моей причастности, настоящий преступник уже давно скрылся.
— Хватит пустых слов! Разве кто совершил преступление, определяется по твоим словам? Ты у нас Шерлок Холмс или Эркюль Пуаро? — парировал Чэн Цзэшэн.
Лицо Хэ Лу изменилось. Он повернулся к Чэн Айюэ:
— Разве при ведении дела полиция может позволять себе подобное отношение? Могу я подать жалобу в отдел по связям с общественностью?
Чэн Айюэ ответила с фальшивой, дежурной улыбкой:
— Вниз по лестнице, направо — первая дверь. Не буду вас задерживать. Однако учтите, любая принятая жалоба проходит проверку. И как коллега, присутствовавшая здесь, я не усмотрела никаких проблем в поведении заместителя начальника Чэна.
Хэ Лу в ответ лишь ехидно хмыкнул, бросив на Чэн Цзэшэна взгляд, полный презрительного пренебрежения:
— С такой-то внешностью, немудрено, что дел не раскрываете, зато мастера устраивать сцены. У вас в полиции уже людей не осталось?
Чэн Цзэшэн:
— …
Чэн Айюэ:
— …
Забор образцов был закончен. Хэ Лу, которому нужно было успеть на рейс, удалился.
— Ну и тип! — с возмущением выдохнула Чэн Айюэ. — Зря, что ли, такое лицо пропадает, так и хочется ему врезать!
Чэн Цзэшэну тот тоже был отвратителен. Первое впечатление от Хэ Лу ещё при встрече было негативным. Этот человек был словно дикобраз, сплошь покрытый иглами — катается и колет всех подряд, атакуя без разбора. У него самого был брат, и будь тот таким, Чэн Цзэшэн уже давно бы выбил ему все зубы.
Что касается этого уголовного дела, то Чэн Цзэшэн не считал Хэ Лу подозреваемым. Забор ДНК на этот раз был произведён исключительно для разгадки другой тайны. Цзян Тань уже подал запрос на проведение генетического секвенирования этой пары близнецов, и несколько коллег из судебно-медицинского отдела вместе с начальником впряглись, как волы в ярмо, включившись в эту грандиозную работу.
Он, конечно, не мог сказать Хэ Лу, что полиция теперь сомневается, точно ли этот человек в морге — его брат? Это не только невозможно было бы объяснить, но и вызвало бы полный хаос. Проще было обращаться с ним как с подозреваемым — так процедура была быстрее и удобнее.
Вечером Чэн Цзэшэн специально заехал в супермаркет, чтобы закупиться всем необходимым, и заодно прихватил ещё одну упаковку лапши быстрого приготовления со вкусом тушёной говядины. Вернувшись в квартиру, он обнаружил, что его занятой сосед ещё не вернулся, и потому оставил лапшу на журнальном столике в знак благодарности за вчерашний ужин.
Хэ Вэй в тот вечер тоже намеренно вернулся домой. Он планировал остаться в управлении, но мысль о взломщике не выходила у него из головы, поэтому он решил вернуться в «Квартал будущего» и проверить, не появился ли тот тип снова.
И действительно, едва он открыл дверь, как опять увидел на полу следы обуви. Хэ Вэй, как и в прошлый раз, сфотографировал их для доказательств. Войдя в гостиную, он заметил на журнальном столике упаковку лапши. Он поднял её, осмотрел, затем заглянул на кухню, чтобы убедиться: нет, это не из его запасов, а совершенно новая, появившаяся из ниоткуда упаковка лапши.
Что за чертовщина? Это что, извинение за вчерашнее? Специально вернул?
Хэ Вэй вернулся в гостиную, размышляя над лапшой, как вдруг из кухни снова донёсся шум — дверца холодильника открылась, издав короткий сигнальный звук.
Он быстрым шагом направился туда. Кухня по-прежнему была пуста, но дисплей холодильника светился, что явно указывало: дверцу только что закрыли. Уже проверив его ранее, он снова распахнул дверцу — молоко и сэндвич исчезли.
— … — выражение лица Хэ Вэя стало мрачным. Стиснув кулаки, он тут же достал телефон, позвонил в технико-криминалистический отдел и потребовал подготовить камеру — полноцветную, с максимальным разрешением — для установки завтра.
Чэн Цзэшэн, напевая себе под нос, вставил трубочку в пакет с молоком, откусил сэндвич и беззаботно начал просматривал отчёт.
Сосед просто замечательный — холодильник забит под завязку. Постоянно есть чужое, конечно, неловко, так что завтра он тоже купит кое-каких продуктов, чтобы восполнить запасы.
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления
закрыть